должен. Может  в целом  любить народ  - это ни  к чему не обязывает,  что
такое народ - никто не знает, пускай любит. Такое распространенное увлечение
государственного человека.
     Еще   какие-нибудь   невинные  слабости.   Может   играть   в   шахматы
(посредственно), может быть привязан к собачке  -  но не  до самозабвения. В
смысле  ораторского  искусства,  само собой, чтоб  был  не Цицерон. Но и  не
отъявленный заика.  Нужно, чтобы его две-три мысли легко  формулировались  и
воспроизводились в случае публичных выступлений.
     В  случае  избрания   такого  вот  персонажа,  ни  у  кого  из  рядовых
избирателей не  поднимется  рука на демократические институты,  обеспечившие
приход к власти очередного монстра - для большинства на троне окажется такой
же  человек, как  и  он  сам.  А  потому  голосуйте  за....................(
заполните прочерк своей фамилией).

     Заботы пенсионеров

     Остервенение нынешней  городской жизни вместе  с  транспортным психозом
вызвало и  такой еще  всеобщий заскок - неодолимое  желание  каждую  секунду
осведомляться, а  какая же это  секунда, которой минуты,  часа, дня  месяца,
года,  и так далее. Я  как-то  сосчитал,  сколько  в  квартире хронометров -
девятнадцать  штук,  включая  наручные,  напольные,  настольные,  настенные,
старые, новые, будильники,  таймеры, карманные, электронные, медальон (это у
Катерины, дочки), на гирьках, словом, всякие... Ну и само собой, когда такой
вот батальон тикалок,  все они показывают время через пень-колоду, каждый  -
свое,  а  позавчера  и  вовсе паралич  наступил:  самый надежный  будильник,
который вот уже три года безупречно работал (правда, лежа ничком), - откинул
таки  копыта  и  в  самый  неподходящий  момент. Утро, час  пик, весь  город
рефлекторно приходит в движение  (хотя - куда? половина ж безработных), счет
на секунды, а у нас хоть бы одна стрелка шелохнулась! И по радио, как назло,
сплошная реклама да  попса - эти  новые радиожокеи, видать, считают полезным
едва    проснувшегося    шизоида   заправить    трескучими   попевками    да
плохосрифмованными  призывами чего-то там купить. На  что купить,  на  какие
шиши, недоумки?
     - Пап! - заорала наконец  Катерина, перекрывая очередного Шуфутинского,
- Пап, набери службу времени, а то я чувствую уже поздно. Ноль-ноль-восемь.
     Память у молодежи - еще такое вот держится в уме. Хотя, правда, державы
падают, а  телефонные  номера сохраняются. Но если раньше  по  этому  номеру
какая-то сиплая  утроба  тут  же  размеренно  вещала: "...сковское  время...
надцать  часов...   квак  минут",  то  теперь  вместо  этого  ангельский  до
потустороннести  голос  стал   меня  увещевать  с  регулярностью  метронома:
"ждите... ждите... ждите..." Под  это воркование хотелось то  ли заснуть, то
ли повеситься, но я ведь тоже не последний из тертых совков -  другой бы уже
давно  вылетел на  лестницу,  бабахнув  дверью (как Катерина), а я все ждал,
сцепив зубы,  вскипая  злобой  к очередному  бытовому  свинству.  Переход  к
капитализму и всяким свободам  никак не отразился на обыденном хамстве. Чего
ж  я  ждал?   Предполагалось  после  длительного  и   постылого  вслушивания
издевательское, бездушное пиканье аппарата, и я внутренне был к этому готов,
повторяю - закалился за свою жизнь, железобетоном оброс в окружающей дури...
И что ж, вы думаете, я услыхал наконец? Вот такой текст:
     - В целях улучшения обслуживания горожан, с первого октября в  центре и
на  окраинах  открывается  разветвленная   сеть  салонов  "Службы  времени",
обеспечивающих нашим клиентам различные виды  услуг, согласно  прейскуранту.
Часы работы  салонов  назначены таким образом, чтобы их удобно было посетить
до и после работы и удовлетворить спрос населения без очередей и проволочек.
Адреса салонов: Юрьевская 15, бульвар Симона Петлюры 8, проспект Ленина 174,
улица Ивана Сранька 74...
     В нашем городе мирно уживаются старые и новые названия.
     Я не  стал  дальше слушать  треп  автоответчика. Это прошибло даже  мой
железобетон.  Надо же -  после получаса  ожидания  сообщают  адреса каких-то
салонов,  где что -  каждый  желающий после  работы в удобное для себя время
сможет узнать который  час?  Нет,  такое спускать  нельзя,  тут  гражданское
чувство,  невзирая  ни   на  какую  атрофию  за   годы  катаклизмов,  должно
срабатывать. Ну, негодяи! Берегись, жулье, не все вам спускать!
     Распалился  я,  давно  уж  такого  не  случалось.  Или  общая  утренняя
нервозность зацепила? Даром,  что на  пенсии  уже три  года,  а все еще, как
боевая  кляча, реагирую на всеобщую побудку... Во всяком случае, обнаружил я
себя  уже  в штанах и  при галстуке, а  в душе тем временем занималось пламя
справедливого возмездия.
     Когда-то,   видать  еще   в  пору   становления   советского   бытового
обслуживания возник, наверное, естественный вопрос - как быть, ежели клиент,
скажем,  недоволен?  Вижу  эту сцену  прямо-таки  воочию:  этакий  вальяжный
законодатель из службы быта задрал высокопоставленные брови:
     - Недоволен?  Нехай жалуется,  тля! Дайте  ему  для  утешения  книжечку
специальную, чтоб туда плакался.  Знаете  нашего  человека - он любит, когда
все записано-запротоколировано. Пускай туда обижается. Вот так.
     И  сановник  похлопал розовой  ладонью по столешнице,  довольный  своей
придумкой.
     - И название дайте этой книжице какое-нибудь официальное, скажем "Книга
жалоб и причитаний", предложений то-есть.
     Тут  конечно  подхалимы с  папками подмышкой заржали  угодливо... Но  -
осуществилось!  И   сколько  поколений   требовали  (вполне  серьезно)   эту
невзрачную тетрадку! И  как им отказывали!  А ведь скоро и это  забудется, и
тетрадки эти, исписанные и опечатанные, сгинут в отвалах макулатуры... Жаль,
имя сановника не сохранила  история, а то бы сейчас памятники ему торчали на
всех  перекрестках  -  сидит,  словно  дедушка  Крылов,  а вокруг постамента
персонажи и тома народного эпоса:
     "Дошло до меня, о владыка, что в гастроном No33 завезли протухшую рыбу,
килограмм которой я приобрел, не спросясь Аллаха..."
     "...  приемщица  пункта  гр.  Онуфриева в грубых  и матерных выражениях
отказалась поставить  союзки на сапоги, тогда как другие посетители выходили
с союзками..."
     "... сообщаем также,  что эта  парикмахерская в лице  заведующей Чухляк
Инны  Павловны  относится  к  нанесению  услуг  клиентам  абы   как,  о  чем
свидетельствует  несчастный  случай  с  носом  майора Ковалева, который  уже
обратился по этому поводу в военную прокуратуру..."
     Какая бумажная гора народного творчества пропала, вместе с Союзом!
     Распаляя себя  такими мыслями, шел я  по  родной моей улице  Бассейной,
(ныне Ивана Сранька, или как там его), в поисках пресловутого салона - номер
дома, само собой, выскочил из памяти.  Но не обманул меня эльф-автоответчик:
над узеньким лазом в полуподвал сияла надпись с подсветкой "Служба времени",
а  в окошке  посвечивал огонек - работал салон, невзирая  на ранний  час,  в
целях улучшения обслуживания.
     Я  спустился  по стертым ступеням вниз. На моей памяти здесь перебывало
много чего: и  слесарная мастерская, и  ЖЭК, и овощная  лавка,  и молодежное
кафе  -  теперь вот "салон".  Обставлено  было как  контора  средней руки  у
начинающего спекулянта-оптовика.
     - Который  час?  -  со всем возможным сарказмом осведомился я у блеклой
девушки за конторкой.
     - У вас что, глаз нету? - вежливо ответила та, кивнув на цифербллат под
потолком.  Легенда насчет того, что  с приходом рынка уйдет и наше хамство -
потихоньку иссякает. Куда ж оно уйдет, если носители его остались на  тех же
местах? Я  немного  сник, прошел как-то запал,  вечно  я  его  растрачиваю в
перебежках из  одной траншеи быта в другую. Девушка продолжала что-то писать
- так уж повелось у нас, любое должностное лицо обязано владеть ручкой.
     -  И  это  все,  что  вы  имеете  предложить?  -  спросил  я,  накрутив
агрессивность. Приемщица  подняла глаза на миг,  и я оторопел.  Я всегда так
реагирую на  этот новый  тип  девиц,  будто целиком на стальном  каркасе,  с
ледяшками  вместо  глаз.  Весь  мой  железобетон  становится  трухой под  их
морозильным взглядом.
     - Мужчина,  не  дурите мне голову. Вон ценник на стене,  ознакомьтесь и
давайте заказ. Шляются, сами не знают зачем...
     Я послушно отошел к прейскуранту. И только начал читать - забыл напрочь
обо всех жалобах и бытовых невзгодах, а также и о том, зачем пришел. Еще раз
перечел  прейскурант,  этакий   обычный,  набранный  на  компьютере  листок.
Оглянулся.  Девица тем  временем закончила  свою писанину  и посматривала на
меня с легким омерзением, впрочем, иначе они смотреть не умеют.
     Замечали, как у нас интересно складываются отношения - водитель трамвая
ненавидит пассажиров, продавщица - покупателей, официант или таксист глубоко
презирают  рядовых  клиентов  за  бедность - и  все  это  при  том,  что  их
благосостояние напрямую  зависит от  нашего  брата,  от потребителя то-есть.
Само  собой,  потребитель  платит взаимностью.  Пенсионеров,  нашего  брата,
кстати, ненавидят  особо -  нам в трамвае полагается бесплатно, как же такое
можно стерпеть?
     - Мужчина, надумали что-нибудь?
     - Сейчас... - машинально я порылся в карманах,  - вот только... Вообще,
с чего  так  дешево?  Все-таки, биографический реверс... Затраты  те  еще, я
думаю, хоть это и иллюзия, так я понял?
     -  Не  надо  умничать,  клиент.  Стоимость  ниже, пока раскрутка  идет,
пользуйтесь.  А услуги у нас натуральные, это вам кто-то  лапшу вешает, а вы
слушаете, как идиот... По какому пункту заказываете?
     Я решил плюнуть на "идиота" - уж слишком захватило.
     - По... по четвертому.
     -  До сорока...  -  девица бегло  заполнила  квитанцию. - Дату  давайте
точно, - (я назвал день своего восемнадцатилетия), - фамилия, адрес?
     - Зачем вам? Оттуда ж меня не выудить, если остаться захочу.
     Я   пытался   шутить,  но  всего   как  бы  холодком  обдавало.  Девица
пренебрежительно так бросила: - куда вы денетесь! -  но я  тогда не  обратил
внимания. Взвинчен был. Она поцокала ноготком по клавиатуре.
     - С вас рубль восемьдесят три...
     Тут у нас по-старинке  новые национальные  деньги -  гривны -  называют
рублями.  Я  вручил   две  смятые  бумажки,  она  отсчитала  мелочь,  сунула
квитанцию... До того все обыденно - но все ж, этот трепет, с чего? Будто и в
самом деле нырнешь сейчас в юность...
     - Пройдите туда вон.
     Вошел в зашторенную кабинку, вроде для голосования или примерки, вместо
урны стояло кресло.
     - Уселись? - спросила девица из-за шторки.
     -  А  надо? -  поинтересовался  я  зачем-то.  Напал  вдруг  тик -  веко
задергалось. - Ну тогда стойте, - легко согласилась девица, - включаю.
     Что-то коротко щелкнуло и гуднуло. Я закрыл глаза, сам не  знаю отчего.
Сейчас... Неужели?
     - Готово, мужчина, выходите.
     Девица  отдернула шторку,  я вышел. Пока пребывал в  кабинке, появились
еще клиенты - школьник с  батоном, который он регулярно обкусывал с конца, и
старушка в очках.
     - Девушка, что ж это... Не сработало?
     - Реверс закончен. Все, клиент, выходите, люди ждут.
     И снова  полоснула  меня  ледяным  взглядом. Я  все  понял. Железобетон
стремительно окружал  меня, обретая форму противотанкового дота.  В  бойницу
высунулось орудие главного калибра -  по  моему  разумению. Только спокойно,
только не сорваться...
     - Жалобную книгу, будьте добры. Книгу жалоб и преклонений! Немедленно!
     Теперь я  понял, почему так  дешево. Эту липу  можно  спустить лишь  за
пустяковую сумму, иначе скандал, разоблачение. Человек  более-менее спокойно
переносит всякие  надувательства на  сумму до  трех рублей, то-есть  гривен,
дальше начинается законное возмущение. И то  - если  бы они хоть кадрик дали
из  той замшелой поры, хоть две-три нотки из какой-нибудь песенки... Нет же,
вот такой циничный обман. Никаких иллюзий, это уж точно!
     - Жалобную книгу! По первому требованию!
     - Ты смотри! Еще названия какие помнит... Нет здесь никаких таких книг,
посетитель.
     Приемщица впервые глянула на меня с некоторым, я бы сказал, интересом -
я  уже был  для  нее  не  просто  безликим "мужчиной", а  каким-то  реальным
затруднением,  скандалистом,  который  может,  чего  доброго, и  премиальных
лишить. Она с видимым усилием взяла себя в руки.
     - Мужчина, чем вы недовольны? Вас что, не обслужили?
     Я набрал воздуха и выпучился на подлую девку.
     - Меня надули! На рубль восемьдесят! Не было никакого реверса, никакого
перемещения, и намека не было. Заведующего! Книгу!
     Приемщица явно шла по верхнему пределу терпимости.
     -  Ну  как же не было, посетитель,  гляньте, вот  у меня  на мониторе -
тридцать восемь лет, десять месяцев, одиннадцать  дней, часы, минуты, все по
тарифу. Посмотрите, бабушка, -  призвала  она  старушку в свидетели.Старушка
охотно заглянула на экран и прошамкала:
     - Вше правильно, молодой человек.
     Я для нее  все еще числился  в молодых. Для этой пигалицы  - "мужчина",
номинально, разумеется. Вечно эти старухи подыгрывают надувалам, а ведь сами
жертвы.
     - Не было никакого биографического реверса,  бабка!  -  заорал я. - Тут
очередная обираловка под  новой вывеской. Как стоял в этой загородке, так  и
вышел  оттуда... Будто  дурня деревенского, жулье  чертово!  Жалобную книгу,
быстро!
     Тут и приемщица слетела с тормозов.
     - Вы кто такой, посетитель? Депутат парламента? Инвалид  войны?  Никто,
ноль, пенсионер... Развыступался на пустом месте!
     - С вами станешь инвалидом безо всякой войны!
     -...а базарит! С утра мозги засрал на весь день!
     С какой отрадой  освобождалась она  от  пут вынужденной вежливости, как
являла во всей красе свой природный дар!
     -  Нина! Выдь  хоть на минутку, тут один децибел такой  заявился, базар
поднял!
     Тоже закономерность: рядом с  такой  вот  акулой всегда найдется мягкая
отзывчивая Нина, которая как может замазывает злобные укусы и копытные пинки
напарницы, лучистым взглядом  своим врачуя  душу униженного и оскорбленного.
Книгу жалоб, впрочем, тоже не дает.
     - Что вам...  -  (секунду  колебалась, как обратиться,  "господин", или
"товарищ". Заглянула  в  квитанцию), -  товарищ Черняк?  Чем  вы недовольны,
расскажите пожалуйста?
     Подняла ко мне лунноликую славную мордашку. Я, остывая, пробубнил снова
мои  претензии.  Приемщица тем временем вкривь и  вкось  заполняла квитанцию
бабке,  зыркая  иной раз в  мою  сторону, точно гиена  на издыхающего  осла.
Дергается осел, никак не может принять съедобное положение...
     - ...ошибка всех новичков, - объясняла тем временем Нина, - им кажется,
что они, ну как  бы  сказать,  сознают это перемещение.  Вроде  бы принимают
участие,  ну  как  экскурсия  в  автобусе, когда  все видно... Впрочем,  вот
инструкция по использованию оборудования на четырех языках, там все сказано.
Вот,  читайте: время  - категория,  позволяющая  исключительно  пофазное,  -
обратите  внимание,  товарищ Черняк,  -  пофазное  воспроизведение ситуаций,
имевших  место  в  прошлом,  в  запрашиваемом  отрезке.  Следует   объяснить
перемещаемым, что Службой времени обеспечивается буквальное  воспроизведение
временного этапа, оговоренного  в квитанции. Момент убытия клиента  и момент
его появления фактически  совпадают, что затрудняет проверку реального факта
перемещения...
     Нина спрятала в  стол эту толстую книжицу. Видно ее частенько  совали в
нос дурням, вроде меня.
     - Вот оно что, - реагировал я тупо. - Значит, по-вашему, я там побывал?
     - Само  собой, -  пленительно  улыбнулась  Нина. - От этой  даты по сию
секунду  вы  прожили почти тридцать девять лет. За рубль восемьдесят  всего.
Согласитесь, это  не  обдираловка, это вам не азерский рынок...  Кстати, что
это за дата?
     Такой  прием называется "отвлекающий  маневр". Тонкий  психологизм,  на
который  Нинины  антиподки  неспособны,  извилин  акульих  нехватает...  Так
называемый личный контакт, что, конечно же, разряжает.
     -  День рождения, - буркнул, насквозь понимая ее нехитрый подкат, и тем
не менее поддаваясь. - Восемнадцать лет мне тогда стукнуло.
     - Да что вы! - она чуть не поздравлять-целовать меня бросилась. - Такое
не забывается...
     -  В том-то и дело, что забывается, - опять  вскипел  я.  -  Понимаете,
девушка,  абсолютно ничего не осталось,  как не было вовсе. Начисто не помню
это событие, а ведь  в жизни раз  бывает. Потому-то и хотел, как  говорится,
освежить в памяти...
     - Ну  и  считайте, что освежили, только опять забыли  по дороге. У нас,
чтоб вы  знали,  частное предприятие, нам  ни  к чему, чтоб рекламации,  мэр
договор аннулирует. У нас получают за свои деньги именно то, что хотят.
     -  Так вы ж сами сказали - не сознаешь этого, - все еще упирался я. - И
почему все же такая дешевизна? Подозрительно...
     -  Первый раз вижу клиента,  который жалуется на дешевизну. А вообще-то
потому,  что самое  начало,  службу  только  что  открыли,  для  привлечения
клиентуры. Такса конечно же мизерная, работаем в  убыток, но дальше накинут.
Так что пользуйтесь, пока доступно.
     Нина еще раз  улыбнулась мне  последней  обезболивающей  улыбкой  (было
ясно,   что  злополучная   "Книга"  совсем  утратила  свое  значение,  да  и
существовала, пожалуй, лишь в моей советской памяти), и скрылась за дверью.
     - Пять шестьдесят две, - отчеканила приемщица старушке. Интересно, куда
предполагала  та завеяться на  такую сумму,  не иначе как в прошлый  век.  -
Пройдите, бабушка, сядьте там. Включаю.
     Щелкнуло и  гуднуло. Я представил,  как  старушку,  словно из огромного
пушечного жерла,  как шарик на резинке мгновенно  отшвырнуло в невообразимую
давность,  за толщу  лет, почти в небытие, из которого  она медленно, шаг за
шагом, день за  днем станет  выбираться -  в  детских кружевных платьицах, в
легких девических одежках, в прекрасных женских нарядах (какая бы  ни стояла
эпоха,  женские наряды прекрасны), в нейтральных костюмах среднего возраста,
и наконец,  темненько так одетой преклонной бабушкой выходит из-за шторки...
Боже,  неужели она вышла после  всех своих  восьмидесяти? Я  уже  не пытался
вообразить  себе ту огромную жизнь,  что отшумела только что  за старушечьей
спиной  -  фантазии ни у кого не хватит на такое, но  вот школьник с батоном
только теперь привлек мое внимание. Приемщица как раз оформляла ему еще один
рейс в прошлое на двадцать семь копеек.
     - Минутку,  юноша! -  я поймал его  за  рукав  возле самой  кабинки.  -
Тебе-то зачем, объяснить можешь?
     Школьник (по-старому сказал бы "пионер") воззрился на меня, а приемщица
прошипела в неопределенном направлении:
     - Ну,  хмырь,  ко всем цепляется! Я б таких в дурку  с ходу  сажала. За
свой рубль все нервы вымотает...
     Я игнорировал тявканье гиены. Пионер подумал секунду.
     - Это... ну, новую жизнь хочу начать.
     Я засмеялся с высоты моего понимания предмета.
     - Ты что, не видел, как тут обстоит дело? Зашел-вышел, как был,  так  и
остался. Мороженого лучше купи... Новую жизнь ему, видите ли!
     Действительно,  новее  жизни,  чем у  этого  школяра,  трудно было себе
представить. Свежестью  морды он напоминал  батон,  который  уже  наполовину
сожрал. Но все оказалось не так просто.
     - Есть идея... - школьник глянул исподлобья. - Разобраться нужно, может
оно  вперед работает.  Мне б вперед года  на два,  чтоб подрасти, и тогда  я
Чурилову роги сверну запросто!
     - Мальчик, становись, - проскрипела девица. Пионер отпрыгал свои десять
лет и вышел из кабинки. В приемной набралось уже порядочно народу.
     А что если и в самом деле?...
     Я,  между  нами,  технический нигилист. Не верится мне как-то,  что все
вокруг объясняется взаимодействием  токов,  полей  и рычагов. Раз надо  было
позвонить бывшей  жене  в  Одессу (еще  при Бре