нция, так называемый "постурбанизм".
     Создатели   таких   расцветок  справедливо  считают,   что  равномерный
псевдолиственный  убор,  вдохновивший   когда-то  первоавтора  камуфляжа,  в
конечном  счете  будет  полностью  вытеснен  новыми  образцами,  как  больше
соответствующими нынешней боевой (да  и мирной обстановке). И в  самом деле,
когда после очередной разборки мы  просматриваем видеоматериал,  или снимки,
что прежде всего бросается в глаза - мешковидные тела здесь и  там, заметные
именно благодаря этому  лиственному  узору, совершенно  неуместному на  фоне
гладких  бетонных  панелей, асфальта,  т.п. Гораздо  лучше  выполняют задачи
военной   мимикрии   несложные   графические   имитации,  вроде  изображения
канализационного  люка  на  спине,  вместе  с  фрагментом  бордюра,  рисунок
оголовка  бетонной балки  с  торчащей  арматурой;  особенно  популярен мотив
обнаженной кладки. обрушенной штукатурки.
     Светские женщины, да и красотки из низов, уже вовсю берут на вооружение
(уместный термин) достижения военных модельеров. Нужно отметить,  что  новый
стиль  идеально сочетается  со  ставшим  особо  популярным в  дамской  среде
открытым ношением оружия.

     Бытовой травматизм

     Делая  вид, что возится со  штопором,  Фомяк  незаметно  зашел  сзади и
ударил  жену  бутылкой  по  темени.  Та  безмолвно  сползла  с  табуретки  и
распростерлась на кухонном полу. Фомяк  нагнулся  над ней,  приоткрыл  веко,
пощупул пульс... Сомнений  не было. Он  переступил через тело и направился к
телефону. Спустя полчаса он уже сидел перед следователем.
     Сл. И чем же, вы утверждаете, ее ударили?
     Ф. Бутылкой, я вам уже говорил.
     Сл. Хм...  Предварительная  экспертиза не обнаружила на ней  отпечатков
пальцев. Никаких отпечатков - чистая работа, а?
     Ф. Еще бы. Я вымыл бутылку и вытер полотенцем.
     Сл. Допустим. Но тогда зачем вы это сделали?
     Ф. Как - зачем? Я всегда мою стеклотару перед сдачей.
     Сл. Только  не надо  запираться  и  путать  следствие, Фомяк. Если  это
только ваша  настоящая  фамилия. Для  меня  очевидно, что данная  бутылка не
имеет никакого отношения к расследуемому случаю.  Кто вы на самом деле и где
вы родились?
     Ф. (озадаченно) К чему это вам?
     Сл. Тихо, здесь мы  спрашиваем, гражданин Фомяк.  Зачем вам понадобился
весь этот фарс?
     Ф. Я все сказал, ведите меня в тюрьму.
     Сл. Ишь, какой шустрый - в тюрьму! Заслужить еще надо... Значит, правду
говорить  не хотите,  так называемый Фомяк?  Кстати,  эксперт по  баллистике
утверждает, что в  вашей квартире никто не стрелял  с тысяча девятьсот сорок
пятого года. Что вы на это, а?
     Ф. Должно быть так и есть. Да и не из чего...
     Сл. Ну, это мы  еще проверим. И  еще - под полом  у вас  не  обнаружено
никаких тайников со спрятанными там ценностями. Вот такой интересный факт.
     Ф. Жаль...
     Сл. (вскидывается) Что  -  жаль?  Ну-ну, подробнее!  Сказал "а", говори
"б".
     Ф. Пола мне жаль, а не бэ. Свежепаркетный, буковый. Целый месяц половой
жизни  затратил в  олимпийский 80-й год, пока тридцать  два  квадрата уложил
этого пола, да еще и лаком покрыл... А ваши менты взломали!
     Сл.  (участливо)   Вы   плачете,   гражданин?  Учтите,   чистосердечное
раскаяние...
     Ф. От одного воспоминания про лак слезы сами бегут.
     Сл. (в  сторону) Тут что-то не так,  младенцу ясно,  он недоговаривает.
Придется очную делать. (Фомяку) Что, так и будем играть в молчанку?
     Ф. Я все сказал...
     Сл. Что ж, сам напросился. Пригласите гражданку Фомяк.
     Ф. (кричит) Не может быть! Нееееет!
     Жена (входя): Петр, и ты здесь? Сколько мороки!
     Сл.  Скажите,  гражданка  Фомяк, когда вы  видели  последний  раз этого
человека?
     Ж.  Мужа-то? Видела  только что... перед самым обмороком  этим.  Голова
трещит, прямо-таки разламывается. Эти обморока, они у меня от полнокровия, а
так ничем больше не страдаю.
     Сл. Какие у вас были отношения с подследственным?
     Ж. Как это - какие? Супружеские. Подай то, принеси это. Все что надо по
хозяйству, соседи даже завидовали.
     Сл. (саркастически) А вот он утверждает, что убил вас.
     Ж.  Не  обращайте внимания.  Живем душа  в душу,  потому  это... слегка
сдвинулся, когда я упала в обморок. Пройдет.
     Ф. (вне себя) Вскрытие должно показать, что я не вру!
     Ж. Ладно,  Петя, хватит расстраиваться, обошлось. Давай-ка, поднимайся.
Нам до вскрытия еще жить да жить вместе. Плечом к плечу по жизни шагать, как
в песнях поется... Так что пошли домой, дел невпроворот!
     Сл.  (долго  глядит  на  захлопнувшуюся дверь) Н-да, во всех отношениях
подозрительная  семейка.  Запрошу-ка  центральную,  нет  ли  у  них  чего  с
наркотой...
     У  себя дома супруги опять заняли  места возле кухонного стола, и Фомяк
тут же полез в ящик за штопором.

     Музыкальная пауза

     Эх, да загулялы, загулял, загулял,
     И-эх да паренекы маладой да маладой, да!

     Или же:

     На Тихорецкую состав отправится,
     Вагончик тронется, перрон останется....

     А может и такое:

     Утро туманное, утро седое,
     Нивы печальные, снегом покрытые...

     Казалось бы,  чего  там гигантской  русской  культуре, какое дело ей до
того, что вы (студентка, бедовый парень, старик) там  в этот миг напеваете -
романс,  или подгитарную попевочку, у нее неоглядные  серьезные  задачи, она
огромное,  непостижимое  в  целом  и живое (!)  существо. Но живое оно  лишь
тогда, и большей частью тогда, когда девчонка забылась над томиком  Есенина,
школяр вгляделся в саврасовский "Проселок",  когда  хмельная команда поет во
все горло  "Бежал бродяга с Сахалина", когда престарелый, отринутый отовсюду
человек бормочет про себя "Пора, мой друг, пора, покоя сердце просит..."
     Вот  ведь как, и  она, прекрасная и сияющая,  от  нас зависит,  от нас,
вовсе  несовершенных, а часто  и вполне жалких людей. Без нас она бы умерла,
вот ведь как...

     Сонет

     ...  Анжелика прикована  к  черной  скале;  розовотелая,  пленительная,
откинула  она  голову,  закатив глаза, будто  говоря  - когда  же  кончится,
наконец,  это  безобразие?  И  в  самом  деле  - какому олуху  пришла  мысль
поступить с прекрасной блондинкой столь  неестественно? Не тоскуй, Анжелика,
свобода и любовь уже рядом: Роже в ослепительных латах примчался на выручку.
     Но блистательный  Роже  пока не  удостаивает  ее  взглядом (всему  свое
время),   бесстрастно,  сосредоточенно   вводит  он  копье  прямо  в   пасть
зеленокожего морского  чудовища, чудище в ужасе и страдании. Рыцарь прилетел
на крылатом грифоне, заглядывающем в глаза хозяина со свирепой преданностью;
лошадиная  часть   грифона  зависла   с  копытами,  поджатыми  к  брюху   за
ненадобностью в  воздушной среде. В густых сумерках лишь плащ Роже да телеса
Анжелики светлеют над картинно разбушевавшимися валами...
     Поль (теперешняя ипостась гимназиста  Приселкова)  умилялся Энгром,  он
был  завистливо  очарован  этой  театральной  интерпретацией   мифа.  Начало
девятнадцатого  века  восхищало  его  здоровым  артистическим  простодушием,
немыслимым  в наш железный век. Репродукция  Энгра висела на стене, а из-под
стекла письменного  стола выглядывала  "Кружевница" Брюллова,  она кокетливо
смотрела на Поля -  толстого длинноволосого  юношу  в поношенном  спортивном
костюме.  Ваза  и  старинный  подсвечник,  стакан  с карандашами,  бронзовая
пепельница - уютное местечко книжника  и  поэта. Поль вытащил лист бумаги из
аккуратной стопы и написал посредине "Сонет".
     Он задумался. Поэтический размер задундел в голове, обрастая потихоньку
словами. Туруру. Туруру туруруруруру. Первая строчка вроде бы получилась.

     Молчанье. Я смотрю в немую глубь окна...

     Красиво, оценил Поль. Он глянул вглубь окна, чтобы  полнее проникнуться
настроением сонета. Сонет, решил он про  себя, будет изображать ночь,  такую
же как  у  Энгра,  но  несколько  отраднее,  он  должен  быть  полон  легкой
томительной грусти, но светозарным как лунная дорожка.
     За  стеклом  рдел декабрьский  закат. Мерзлая  земля, облитая  недавним
дождем, сияла в  глянце гололеда, что-то фантастическое было в этой всеобщей
лакированности,  осиянной вдруг нежданным  солнцем. Простертые ветки  кленов
были унизаны ледяным стеклярусом. На осклизлом бугре у котельной пресмыкался
местный алкоголик Чепуев в предпоследней стадии опьянения.
     Поль  пустил  свой  взгляд  дальше  в поселок,  за  Чепуева,  к  дубам,
черневшим вокруг пансионата закрытого на зиму,  к  пустынной полосе  шоссе и
одиноким трактором на ней...

     ...Я смотрю в немую гладь окна.

     Тут  следовало  избежать  искушения  рифм "весна"  и  "луна". Банально.
Что-нибудь посвежее... Пелена?

     Встает луна. И моря пелена...

     Чепуев ерзал по косогору, как жук, перевернутый на спину. Две школьницы
прошли  мимо, потешаясь над  пьяным.  Чепуев здесь был  привычным  атрибутом
пейзажа, как, скажем, труба котельной. Поль продолжал:

     ...И моря пелена
     вдали подернута...

     Подернута! Затасканный  архаизм.  Может  -  затянута?  В  этом какая-то
метеорологическая обыденность. Застелена - того хуже...  Он  потянул  штору.
Усилия  Чепуева  отвлекали  его, они  явственно снижали вдохновение. Наконец
пришло:

     Вдали очерчена мерцающею дымкой

     Ну, это уже что-то.  Поль встал и, бормоча ритмические  строки, заходил
вокруг стола  как  сомнамбула. В просвете шторы мелькнул копошашийся силуэт.
Поль шагнул к окну с сердцем .
     - Поразительно!  Другой уже успел бы  протрезветь от  холода. Чудовищно
пьян, чудовищно...
     Между тем Чепуев одолел  частично  земное притяжение  и,  придерживаясь
руками,  утвердился  на  скользком   бугре  в  позе   спринтера  по  команде
"Внимание!" Поль заинтересовался, приник к стеклу. Закатное  солнце  светило
Чепуеву прямо в мокрое седалище, он содрогался перед решающим усилием...
     - Ну! - чуть не крикнул Поль.
     Увы,  Чепуеву не  удалось принять вертикальное положение,  свойственное
человеку. Раздосадованный Поль отошел от окна.
     ...мерцающею дымкой.
     Подходит ночь со странною ужимкой...

     Со  странною  ужимкой!  Находка!  Нужно  дать  достойную пятую  строку.
Одна...  темна...  вина...  стена...  верна...  белена.  Белена,  черте-что!
Сторона... Не так, чтоб ново. Нейтрально.

     Подходит ночь со странною ужимкой.
     Костер из звезд. Ночная сторона..

     Неточность, отметил  Поль.  В  полнолуние не  бывает костра звезд. Чуть
веет бриз... О, то что надо. Или еще лучше:

     Чуть веет свежестью ночная сторона

     Он перечел пятистишье  и  остался доволен.  Следовало  закрепить успех.
Солнце село, и хрустальные  эффекты гололедицы  погасли, исчезли  бесследно.
Надвигался заурядный декабрьский вечер; темная фигура все еще ворочалась под
котельной,  Поль  с беспокойством  следил  за ней.  Темная  фигура отравляла
стихотворчество, ей не нашлось бы места у Брюллова, у Энгра,  в хрупком мире
классицизма.  А вот в декабрьской темени ей  было как  раз.  Он начал  новую
строфу.

     Мне грустно и светло. В оконное стекло...

     Мне грустно и светло -  плагиат, но жаль выбрасывать. В оконное  стекло
туруруру туруру туруруру.

     ...глядит загадочно высокое светило

     Неплохо.  В  хорошо выдержанном  ключе  ретро.  Постыло...  не  мило...
претило...

     И видно все мне, что со мною было,
     И знаю я - что было, то прошло...

     Защипало  в  носу  от сладкой грусти.  Тут можно  обойтись  и без пятой
строки - незачем держаться жесткого канона. Хороший минор...
     Поль  выглянул за  штору: Чепуев неподвижно лежал под  котельной темной
компактной массой.
     Поль напялил стеганую  куртку, сунул ноги в башмаки, без шапки выскочил
в сырую темноту.  В самом деле,  скользко было неимоверно,  влажная холодная
слизь облекала все, чего он касался.. Впотьмах ему сперва почудилось,  будто
он заблудился во внутренностях  огромного, погибшего давным-давно динозавра.
Пока добрался до Чепуева - упал, ударился локтем.  Чепуев лежал, прикрывшись
рукой,  словно дремлющий кот.  Поль подступил к  нему, не  зная что  делать.
Брезгливо похлопал по спине.
     - Вставай, замерзнешь!
     Пьяница мирно заворковал в ответ.
     - Вставай!
     Поль, озлившись,  пихнул  его ногой, потерял туфлю, пришлось искать  ее
наощупь.  Чепуев  укорно  сквернословил,  его  одолевало  непобедимое пьяное
забытье. Поль огляделся -  в  близкой  тьме  причитала  старушечья  фигура с
растопыренными  руками, одолевая шажок по шажку предательский  путь. Это  не
помощник. Больше никого не виднелось на темной окраинной улице. Он взялся за
мокрое  туловище, попытался поднять - руки и ноги пьяного безвольно влеклись
по  льду, не обретая твердости. Буксируемый сладко бормотал во сне, невнятно
матерился.  Поль возился  с  ним,  словно борец  в  партере; стоило ему лишь
поставить тяжелое тело, как ноги складывались на шарнирах,  и Чепуев  мягко,
неудержимо сползал вниз.
     - Ах, будь ты неладен, скот!
     Поль кое-как отволок его  к стене котельной, посадил на выступ  цоколя.
От  Чепуева шел запах мокрой псины и спиртного кислого зелья. Он громко икал
и содрогался от холода - видимо, приходил в сознание.
     - Парень, где это я, парень? Как пройти на Пятый переулок, парень?
     Он  заговорил  на удивление быстро  и связно, щелкая время  от  времени
зубами, что  придавало его речи  некую  хищность. Поль  вспомнил  страшилище
Энгра.
     - Как это я сюда попал, парень?
     Поль  объяснил  ему, что все в порядке, он недалеко от дома, идти вон в
ту сторону.
     - Придешь, переоденься и ложись спать.
     Пока он говорил это, Чепуева плавно повело вбок, он лег на цоколь и тут
же всхрапнул.
     - Да ты что, снова усоп!
     Ужасаясь самому себе, Поль поднял его за ворот,  зафиксировал в сидячем
положении  и  несколько раз съездил по мокрой  физиономии. Чепуев  мгновенно
очнулся.
     - Не шуми, парень, это... Где это я, ты не знаешь?
     Путь их напоминал нелепый затянувшийся аттракцион, вроде бега в мешках,
усложненного  лужами и  препятствиями.  В  скользкой  тьме Поль  придерживал
тяжкое  ватное  тело,  угадывал направление  начинающегося  падения,  ловил,
терял, снова поднимал... Два квартала они одолевали почти час.
     У  ворот Чепуева  навстречу вышла  девушка  в светлом  ореоле  пухового
платка вокруг лица. Поль  узнал Веру, дочь алкоголика. Она молча  подхватила
отца  со  свободной стороны  и они вошли  в  настежь  отворенную дверь. Поль
осмотрелся  в тусклой  комнате; замызганная  убогость  окружала его, комната
была почти голой, если не считать железной кровати со слежавшейся засаленной
постелью,  куда  тут же рухнул Чепуев, да разбитого репродуктора  на  стене.
Лилась нежная скрипка; роскошь этих звуков была  неуместна в ужасной комнате
пьяного.  На  сизом лице тут же возникло выражение животного  покоя. Скрипка
все играла.
     Вера стояла, потупясь, не зная что сказать. Поль мог  бы и уйти, но  он
все медлил почему-то.
     -  Спасибо,  -  наконец выговорила Вера. Глянула  на него  исподлобья -
тяжелый взгляд для шестнадцатилетней. Поль перевел глаза на лежащего.  Вдруг
ощутилось какое-то смутное сходство,  уже  почти стершееся между нею и  этим
пропащим человеком, и от этого сходства Полю стало не по себе.
     - Спасибо, - еще раз повторила девушка. Ей не терпелось выдворить Поля,
румянец стыда стоял в горячих щеках.
     - Если  что  надо, так вы... - неопределенно  предложил Поль.  Вышел на
освещенное  крыльцо,  девушка  за   ним.  Они  стали  под  звездным   небом,
подсвеченным  со стороны близкого города слабым заревом. Вера  смотрела мимо
него тем же непроницаемым, сумрачным взглядом.
     - И часто он... - начал было Поль.
     -  Досвидания, - сказала Вера тихо и исчезла в дверях. Поль еще смотрел
некоторое время сквозь  стекло, как она  ходила  возле  Чепуева,  как  затем
зажглось окно с незатейливыми занавесками,  видимо  в ее комнате... Начинало
морозить.
     Дома мать уже вернулась со смены и стряпала в маленькой светлой кухне.
     - Ипполит, где ты был? Двери не запер, без шапки...
     Поль отвечал невпопад, тщательно мыл руки под  рукомойником. Над столом
с  "Кружевницей" зеленая  настольная  лампа  ровно  светила  на неоконченный
сонет. Поль уселся, взял шариковую ручку, ожидая возврата музы...

     И видно все мне, что со мною было,
     И знаю я - что было, то прошло...

     Стихи напомнили ему бумажные цветы. Он представил Веру,  стройную и как
бы непроницаемую для всей той жизни, какую вела в нищете, с пропойцем-отцом.
Еще раз зачем-то выглянул на улицу, где мертвый фонарь с запоздалой ненужной
теперь  яркостью  освещал  опустевшее  давно   ристалище...  В  самом  деле,
полнолуние.
     Вера вперемешку  с  грифонами,  монстрами, пьяным Чепуевым витала в его
снах, поздняя луна освещала квадратик бумаги.
     - Молчанье. Я  гляжу в немую глубь окна...  - громко декламировала луна
наивные стихи, полные юной отрадной печали.

     Сердца трех

     Среди ночи  Карякин услышал  возле правого уха знакомый писк,  подобный
отдаленному зуммеру. "Ага, приятель, - насторожился Карякин, переворачиваясь
на спину. - Кровосос! Комаров мне  только нехватает для полного счастья. Щас
я тебе устрою!"
     Он включил ночник и откинул одеяло, чтобы усилить искушение насекомого.
Комар  завис в окрустностях карякинского  плеча, тот наблюдал за ним, скосив
злой глаз.
     "Ишь, развалился! - неприязненно думал  комар, облетая волосатые угодья
Карякина. - До чего они противны, эти новые! Но пора перекусить..."
     Карякин  держал   наготове   увесистую  ладонь,  внимательно  следя  за
перемещениями  противника. Комар меланхолически  описывал круги возле самого
пупа.
     "Вроде  всего изобилье, а есть нечего. Макдональдс, одним словом. Из-за
такого меню еще и жизнью рисковать? Ишь, пятерню растопырил!"
     Комар для виду приземлился на живот и  тут же взлетел. Карякин изо всех
сил  врезал  себе  по  солнечному сплетению  и  на  некоторое время  лишился
дыхания.
     "Нет,  -  думал комар, -  напрасно  я соблазнился  на это  сало,  будто
какой-то петлюровец. Вон все наши  - только прослышали  о  гастролях  Лолиты
Красюк и тут же слетелись к ее балкону. Гостиница "Мир", шикарно! Да-а, ради
Лолиты можно рискнуть всем!"
     Комар представил себе, каким наслаждением было бы укусить Лолиту Красюк
в бедро.  Набирая высоту, он взмывал к  вершине карякинского  колена. Взгляд
его привлекли большие синие буквы, тянувшиеся вдоль всей голени.
     "Нет - в - жиз - ни - счас - тья," - читал комар по-складам - (не из-за
малограмотности,   а  потому,  что  текст   возникал   постепенно,  по  мере
пролетания).  -  Банальный  тип во  всех  отношениях...  О,  если  б  Красюк
остановилась неподалеку! А то лететь через весь город, на ночь глядя..."
     Карякин  снова  попытался  уловить  комара  в  горсть.  "Размахался!  -
увертывался комар из потных рук Карякина.  - Это тебе  не бывшее государство
разворовывать! Крутой, видите ли..."
     Попытка не была засчитана.
     - Мошка, мразь, смотреть не на что, а сон переведен! - ругался Карякин,
шаркая  в  шлепанцах  к приемнику. - И так везде -  чем враг мельче,  тем он
подлее. Ах, Лолита, как мне тебя нехватает!
     Он  включил программу  для  полуночников.  Из  динамика вылетели нежные
трели Лолиты Красюк, и враждующие стороны тут же прекратили боевые действия.
Оба сходили с ума по одной и той же девушке.
     - Лолита!
     Пока она  пела свой шедевр "Туды, туды, за тридевять земель", Карякин и
комар  у него  на  загривке слушали  с  упоением. Затем, когда певицу сменил
нелюбимый  никем  певец  Игорь Ханин,  борьба  возобновилась с удесятеренным
ожесточением: комар изо всех сил укусил Карякина за ухо, а тот,  включив все
наличные  светильники,  гонялся  за  неуловимым  перепончатокрылым  по  всей
комнате. Спустя  нек