Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
останетесь на обед, мистер Черчилль?
- К сожалению, у меня деловая встреча в Лондоне.
- Тогда я с вами прощаюсь. - Она пожала ему руку.
***
Она вышла из восьмиугольного зала-гостиной, где они обычно пили чай, прошла через большой зал в маленький, а оттуда в цветник. В это же самое время один из младших садовников, имени которого Лидия не знала, вошел туда из сада с охапкой розовых и желтых тюльпанов, предназначенных для украшения обеденного стола. Одной из вещей, что нравились Лидии в английской жизни и в поместье Уолденов особенно, было обилие цветов, она всегда распоряжалась, чтобы их срезали свежими каждое утро и вечер, даже зимой, когда их приходилось выращивать в оранжереях.
Садовник дотронулся до своей фуражки - снимать ее он не был обязан, если только к нему не обращались, ведь комната-цветник формально считалась частью сада, - положил цветы на мраморный столик и вышел. Лидия села, вдыхая прохладный, напоенный ароматами, воздух. Это было подходящее место, чтобы прийти в себя, а разговор о Санкт-Петербурге выбил ее из колеи. Она вспомнила Алексея Андреевича совсем маленьким, хорошеньким мальчиком на своей свадьбе, и вспомнила, что этот день был самым несчастным днем ее жизни.
С ее стороны это какая-то извращенность превращать комнату-цветник в свое убежище, подумала она. В этом доме имелись комнаты для любых целей: разные комнаты для завтрака, обеда, чая и ужина; комната для игры в бильярд и для хранения оружия; специальные комнаты для стирки, глажения, приготовления джема, чистки серебра, взвешивания дичи, хранения вин, приведения в порядок костюмов... Ее часть дома состояла из спальни, туалетной комнаты и гостиной. И тем не менее, когда ей хотелось посидеть в тиши, она приходила сюда, усаживалась на жесткий стул и смотрела на раковину из необработанного камня и чугунные ножки мраморного столика. Она заметила, что у ее мужа тоже было неофициальное убежище: когда Стивена что-то беспокоило, он отправлялся в комнату, где хранилось оружие, и читал там книгу об охоте.
Итак, Алекс будет гостить у них весь лондонский сезон. Они станут разговаривать о доме, о снеге, о балете и о бомбах, и присутствие Алекса напомнит ей о другом молодом русском, за которого она не вышла замуж.
Она не видела того человека уже девятнадцать лет, но даже простое упоминание о Санкт-Петербурге сразу же вызывало в памяти его образ и по ее коже под муаровым шелковым платьем для чая пробегали мурашки. Ему тогда было девятнадцать, столько же, сколько и ей, тому голодному студенту с длинными черными волосами, лицом волка и глазами спаниеля. Он был худ, как жердь. Кожа его была бела, волосы, покрывавшие тело, мягки и темны, как это бывает в юности, а руки умелы и опытны. Она покраснела, но не от того что вспомнила о его теле, а потому что подумала о своем, о собственном теле, предавшем ее, наполнившем ее безумным наслаждением, заставившем кричать, забыв всякий стыд. Я была испорченной, подумала она, и осталась такой, потому что мне хотелось бы повторить все снова.
С виноватым чувством она подумала о своем муже. Думая о нем, она почти всегда испытывала чувство вины. Она не была влюблена в него, когда выходила замуж, но любила его теперь. Он был волевым и одновременно сердечным, и он обожал ее. Любовь его была постоянной, нежной и совершенно лишенной той отчаянной страстности, которую она когда-то узнала. Он был счастлив, думала она, только потому, что никогда не знал, что любовь может быть столь безудержной и ненасытной.
Мне больше не нужна такая любовь, уговаривала она себя. Я приучилась обходиться без нее, с годами это стало легче. Так оно и должно быть - ведь мне уже почти сорок! Некоторые из ее подруг все еще испытывали соблазны и поддавались им. Они не рассказывали ей о своих интрижках, чувствуя, что она бы этого не одобрила, но о других сплетничали вовсю, и таким образом Лидия узнавала, что на приемах в загородных домах нередко имели место... скажем, адюльтеры. Однажды леди Жирар со снисходительностью более старшей дамы, дающей советы молодой хозяйке, сказала Лидии: "Дорогая, если вы одновременно приглашаете виконтессу и Чарли Стотта, то непременно должны отвести им смежные спальни". Лидия же поместила их в противоположные концы дома, и виконтесса больше никогда не появлялась в поместье Уолденов.
Люди поговаривали, что виновником возникновения подобной аморальности был покойный король, но Лидия им не верила. Да, он действительно сдружился с евреями и всякими там певичками, но от этого не сделался распутником. Во всяком случае, он дважды гостил в поместье Уолденов - один раз, когда был принцем Уэлльским, а второй раз уже как король Эдвард VII - и поведение его было безупречным.
Она задумалась, посетит ли их когда-нибудь нынешний король. Принимать у себя монарха было огромным напряжением, но в то же время как это восхитительно - стараться придать дому наилучший вид, подавать невообразимо роскошные блюда и купить целых двенадцать новых туалетов на один лишь уик-энд. Если ныне царствующий король посетит их, он, возможно, одарит Уолденов правом особого входа - правом по торжественным случаям въезжать в Букингемский дворец через садовый вход, а не дожидаться на Молле в очереди с двумястами других экипажей.
Она стала думать о гостях, приехавших на этот уик-энд. Джордж был младшим братом Стивена: он обладал обаянием Стивена, но был совершенно лишен его серьезности. Дочери Джорджа, Белинде, было восемнадцать, столько же, сколько и Шарлотте. Обе девушки в этом году впервые выедут в свет. Мать Белинды умерла несколько лет назад, и Джордж довольно скоро женился вновь. Его вторая жена, Кларисса, была намного моложе его, с очень живым характером. Она родила ему двух сыновей-близнецов. Один из этих близнецов после смерти Стивена унаследует поместье Уолденов, если только Лидия в столь позднем возрасте не родит сына. А я бы могла, подумала она; у меня такое ощущение, что могла бы, но этого не происходит.
Пора переодеваться к ужину. Она вздохнула. Ей было так удобно и приятно в платье для чая с распущенными волосами, теперь же придется с помощью горничной затянуться в корсет и высоко уложить волосы на голове. Говорили, что кое-кто из молодых женщин совсем отказались от корсета. В этом нет ничего страшного, если ты от природы сложена, как цифра восемь, подумала Лидия, но сама она как раз была худа в неположенных местах.
Она встала и вышла в сад. Тот самый младший садовник, стоя у розового куста, болтал с одной из служанок. Лидия узнала ее: то была Энни, смазливая, чувственная, пустоголовая девица с широкой, добродушной улыбкой. Она стояла, засунув руки в карманы передника, и вовсю хохотала, слушая садовника. Вот девушка, которой не нужен корсет, пронеслось в голову у Лидии. Предполагалось, что Энни должна присматривать за Шарлоттой и Белиндой, так как у гувернантки был выходной. Строгим тоном Лидия спросила:
- Энни! Где же молодые леди?
Улыбка тотчас сошла с лица Энни, девушка сделала реверанс.
- Нигде не могу найти их, миледи.
Садовник потихоньку ретировался.
- Непохоже, чтобы ты их искала, - сказала Лидия. - Отправляйся.
- Хорошо, миледи. - Энни бросилась к дальней части дома. Лидия издала вздох: девушек там не найти, но у нее уже не было никакого желания останавливать Энни и снова выговаривать ей.
Она медленно пошла через лужайку, стараясь думать о знакомых и приятных вещах и отгоняя от себя мысли о Санкт-Петербурге. Отец Стивена, седьмой граф Уолден, засадил западную часть парка рододендронами и азалиями. Лидия никогда не видела старика, так как он умер еще до того, как они со Стивеном познакомились, но все сходились на том, что он был одной из самых выдающихся и крупных фигур викторианской эпохи. Теперь посаженные им кусты цвели вовсю, образуя пеструю смесь красок, совсем не в викторианском стиле. Надо пригласить художника, нарисовать наш дом, подумала она, последнюю картину писали, когда парк еще так не разросся.
Она обернулась и посмотрела на родовой дом Уолденов. В вечернем солнце серые камни южного фасада приобрели особую красоту и достоинство. В середине южной стены был вход. В дальнем, восточном крыле, находились гостиная и несколько столовых, а за ними беспорядочно расположенные кухни, посудные и прачечные помещения, а еще далее - конюшни. Ближе к ней, с западной стороны, располагались утренняя комната, восьмиугольный зал и угол библиотеки; за углом вдоль западного фасада - бильярдная, оружейная, ее комната-цветник, курительная и контора. На втором этаже, в основном с южной стороны, размещались спальни членов семейства, комнаты гостей - с западной стороны, а помещения для слуг над кухнями, на северо-востоке, так, чтобы их не было видно. Над вторым этажом возвышались невообразимые башни, башенки, мансарды. Весь фасад представлял собой буйство каменных орнаментов в лучшем стиле викторианского рококо, с цветами и всевозможной лепкой, там были перевитые канаты, львы, драконы и херувимы, балкончики и бойницы, солнечные часы и горгульи. Лидия любила этот дом и радовалась тому, что Стивен, в отличие от многих других представителей старой аристократии, был в состоянии содержать это владение.
Она увидела, как Шарлотта и Белинда вышли из кустарника по ту сторону лужайки. Ну, конечно, Энни так и не нашла их. На обеих девушках были широкополые шляпки и летние платья, а на ногах черные чулки и черные туфли на низком каблуке как у школьниц. Поскольку Шарлотте в этом сезоне предстояло появиться в свете, то ей иногда разрешалось зачесать волосы наверх и надеть нарядное платье к ужину, но в остальном Лидия продолжала относиться к ней как к ребенку, кем она, собственно, и была, ведь очень плохо, если дети слишком быстро взрослеют. Обе кузины были увлечены разговором, и Лидия мельком подумала, о чем же таком они могли болтать. О чем думала я, когда мне было восемнадцать, спросила она себя, и вспомнила о молодом человеке с мягкими волосами и опытными руками. Тут она взмолилась: О, Боже, помоги мне сохранить мою тайну.
***
- Как ты думаешь, мы почувствуем себя по-другому после того, как начнем выезжать? - спросила Белинда.
Шарлотта уже и раньше задумывалась об этом.
- Нет, я не почувствую.
- Но мы же станем взрослыми.
- Не понимаю, почему эти бесконечные приемы, балы и пикники могут вдруг сделать человека взрослым.
- Нам придется надеть корсеты.
Шарлотта хихикнула:
- А ты когда-нибудь пробовала?
- Нет, а ты?
- На прошлой неделе примерила свой.
- И на что это похоже?
- Ужасно. Невозможно ходить прямо.
- А как ты выглядела?
Шарлотта сделала рукой жест, означающий огромный бюст. Обе они так и прыснули. Увидев мать, Шарлотта, в ожидании замечания, изобразила на лице виноватое выражение, но маман выглядела озабоченной и лишь слабо улыбнулась, повернув в другую сторону.
- Во всяком случае, это будет забавно, - сказала Белинда.
- Ты имеешь в виду выезд в свет? Да, это так, - задумчиво проговорила Шарлотта. - Но какова цель всего этого?
- Она в том, чтобы повстречать подходящего молодого человека, конечно.
- То есть, найти мужа.
Они подошли к огромному дубу в середине лужайки, и Белинда со слегка недовольным видом бросилась на скамейку под деревом.
- Ты считаешь, что дебют в свете это просто глупость, не так ли? - сказала она.
Сев рядом с ней, Шарлотта окинула взглядом торфяной ковер лужайки, примыкающей к удлиненному южному фасаду замка Уолденов. Его готические окна поблескивали в лучах предвечернего солнца. С того места, где они сидели, дом казался тщательно и правильно спланированным, но фасад лишь скрывал восхитительный сумбур.
- Глупость в том, чтобы так долго ждать. Я вовсе не тороплюсь начать разъезжать по балам, наносить визиты и знакомиться с молодыми людьми. Я бы не возражала, если бы мне вообще не пришлось этого делать, но меня просто бесит, что со мной все еще обращаются, как с ребенком. Терпеть не могу ужинать с Марьей, она совершенно невежественная, или притворяется такой. По крайней мере, в столовой можно поучаствовать в беседе. Папа часто говорит об интересных вещах. Когда мне становится скучно, Марья предлагает мне сыграть с ней в карты. Но я не хочу ни во что играть: всю свою жизнь я только и делаю, что играю. - Шарлотта вздохнула. Разговор на эту тему еще более разозлил ее. Она посмотрела на спокойное, веснушчатое личико Белинды, обрамленное рыжими кудрями. Лицо же Шарлотты было овальной формы, с довольно крупным прямым носом и волевым подбородком, волосы густые и темные. Счастливица Белинда, подумалось ей, подобные вещи ее совсем не беспокоят, она-то уж никогда ни из-за чего не станет переживать. Шарлотта дотронулась до руки Белинды.
- Прости. Я вовсе не хотела заговариваться так.
- Ничего страшного, - Белинда снисходительно улыбнулась. - Ты всегда злишься из-за вещей, которые не можешь изменить. А помнишь тот случай, когда ты решила, что хочешь поехать учиться в Итон?
- Этого не было никогда!
- Нет, было. Ты подняла ужасный шум. Папочка учился в Итоне, говорила ты, почему же мне нельзя?
Ничего такого Шарлотта не помнила, но не могла отрицать, что все это очень походило на нее в десятилетнем возрасте. Она сказала:
- Неужели ты действительно считаешь, что все это совершенно невозможно изменить? Первое появление в свете, жизнь в Лондоне во время светского сезона, помолвку, а потом замужество...
- Можно устроить скандал, и тогда придется эмигрировать в Родезию.
- Я не совсем представляю себе, как устраивают скандалы.
- И я тоже.
Какое-то время они молчали. Иногда Шарлотте хотелось быть такой же пассивной, как Белинда. Тогда жизнь оказалась бы проще - но, с другой стороны, и намного скучнее. Вслух она сказала:
- Я спросила Марью, что я должна буду делать после того, как выйду замуж. Представляешь, что она мне ответила? - Тут она сымитировала русский акцент своей гувернантки. - Делать? Но, дитя мое, ты ничего не будешь делать.
- О, как это глупо, - сказала Белинда.
- Разве? А что делают наши матери?
- Они светские дамы. Устраивают приемы, гостят в загородных домах, посещают оперу и...
- Вот это я и имею в виду. Они ничего не делают.
- Они рожают детей.
- А вот это совсем другое дело. Вокруг деторождения столько всяких тайн нагорожено.
- Все от того, что это... так вульгарно.
- Почему? Что тут вульгарного? - Шарлотта почувствовала, что снова слишком увлекается. Мария всегда предупреждала ее, чтобы она не увлекалась. Набрав побольше воздуха, она понизила голос. - У тебя и у меня непременно будут дети. Ты не считаешь, что они могли бы и рассказать нам кое-что о том, как это происходит? А вместо этого им хочется, чтобы мы во что бы то ни стало, знали все о Моцарте, Шекспире и Леонардо до Винчи.
Вид у Белинды был смущенный, но одновременно и заинтересованный. Она относится к этому так же, как и я, подумалось Шарлотте; а любопытно все-таки, что же ей известно?
- Ты понимаешь, что ребенок растет внутри тебя?
Белинда кивнула, а затем выпалила:
- Но как же все это начинается?
- О, я думаю, это просто происходит, когда тебе почти двадцать один. Вот настоящая причина, почему надо начинать выезжать в свет, - чтобы обязательно найти мужа до того, как у тебя начнут появляться дети. - Поколебавшись, Шарлотта добавила: - Я так думаю.
- Но как же они выходят наружу? - спросила Белинда.
- Не знаю. А какого они размера?
Белинда расставила руки примерно на ширине двух футов.
- Близнецы в первый день жизни были вот такие. - Подумав, она немного сблизила руки. - Ну, может быть, такие.
Шарлотта проговорила:
- Когда курица несет яйцо, оно выходит у нее... сзади. - Она старалась не смотреть в глаза Белинды. Никогда раньше у нее ни с кем не было столь откровенного разговора. - Яйцо кажется слишком большим, но тем не менее, оно выходит.
Склонившись к ней поближе, Белинда произнесла:
- Однажды я видела, как Дейзи родила теленочка. Это джерсейская корова с нашей домашней фермы. Работники не заметили, что я все это наблюдала. По их выражению это называется "отелиться", "выкинуть теленка".
Шарлотта была явно заинтригована.
- И что же произошло?
- Это было ужасно. Впечатление, будто у нее раскрылся живот, а вокруг полно крови и всего такого. - Она поежилась.
- Меня это пугает, - сказала Шарлотта. - Боюсь, что со мной это произойдет раньше, чем я что-либо пойму. Почему они не хотят нам ничего объяснить?
- О таких вещах говорить неприлично.
- У нас, черт побери, есть право обсуждать это! Белинда изумленно выдохнула:
- От ругани только становится хуже.
- Мне плевать. - Шарлотту просто бесило, что не было никакой возможности что-то выяснить про это, не к кому обратиться, негде прочитать... Тут ей в голову пришла отличная мысль - В библиотеке стоит запертый шкаф - ручаюсь, именно там хранятся книги про все такое. Пойдем посмотрим! - Но если он заперт...
- О, я знаю, где ключ. Давно знаю.
- Будут ужасные неприятности, если нас за этим застанут.
- Сейчас все переодеваются к ужину. Это наш шанс, - Шарлотта встала.
Белинда все еще колебалась.
- Поднимется жуткий скандал.
- А мне все равно. В общем, я хочу заглянуть в этот шкаф, а ты, если желаешь, можешь присоединиться. - Повернувшись, Шарлотта двинулась к дому. Через какую-то секунду Белинда уже бежала рядом, как Шарлотта и предполагала.
Миновав портик с колоннами, они прошли в прохладный, высокий зал. Повернув налево, пересекли утреннюю комнату, восьмиугольный зал и оказались в библиотеке. Шарлотта уговаривала себя, что она женщина и имеет право знать, но все равно чувствовала себя нашалившей маленькой девчонкой.
Библиотека была ее любимым пристанищем. Расположенная в углу дома, она освещалась тремя огромными окнами. Старинные, обтянутые кожей кресла были необычайно удобными, зимой постоянно горел огонь в камине. Собрание насчитывало от двух до трех тысяч книг, да еще множество разных игр и головоломок. Некоторые из книг были очень старыми, еще с тех лет, когда замок только-только построили, но было много и новых изданий, так как мама увлекалась романами, а папа имел обширные интересы в разных областях - в химии, сельском хозяйстве, географии, астрономии и истории. Шарлотта особенно любила приходить сюда, когда у Марьи бывал выходной, и та не могла забрать у нее томик "Вдали от обезумевшей толпы" и подсунуть вместо него каких-нибудь "Детишек воды". Иногда и папа сидел здесь же за своим викторианским письменным столом, просматривая каталог сельскохозяйственного оборудования или балансовый отчет американской железной дороги, но, никогда не вмешиваясь в ее выбор книг.
Сейчас комната была пуста. Шарлотта пошла прямиком к столу, выдвинула один из ящиков тумбы и вынула оттуда ключ.
Рядом с письменным столом вдоль стены располагались три шкафа. В одном лежали коробки с играми, в другом картонки с писчей бумагой и конвертами, украшенными гербом Уолденов. Третий шкаф был заперт. Вставив ключ, Шарлотта открыла его.
Внутри она обнаружила два-три десятка книг и кипу старых журналов. Шарлотта взглянула на один из них. Название его было "Жемчужина", и оно мало что обещало. Торопливым движением она схватила наугад пару книг, не читая названий. Заперла шкаф и положила ключ на места.
- Вот! - торжествующе проговорила она.
- Где же нам их посмотреть? - шепотом спросила Белинда.
- Помнишь то место, где мы прятались?
- О, да!
- Почему ты говоришь шепотом?
Они обе прыснули от смеха.
Шарлотта подошла к двери. Вдруг из холла донесся голос:
- Леди Шарлотта... Леди Шарлотта...
- Это Энни нас ищет, - сказала Шарлотта. - Она милая, но такая глупая. Пройдем через другой выход, быстрей. - Она пересекла библиотеку и через дальнюю дверь прошла в бильярдную, которая в свою очередь вела в оружейную, но там кто-то сейчас был. Она прислушалась.
- Э