ины несли жезл с прикрепленной к нему серебряной стрелой. Она поинтересовалась у идущей рядом демонстрантки, что это означало. - Все женщины, несущие эти символы, побывали в тюрьме, - ответила та.
     "В тюрьме!" От этой мысли Шарлотта чуть не задохнулась. Она знала, что несколько суфражисток арестовали, но вокруг сейчас видела сотни серебряных стрел. Впервые она задумалась о том, что, возможно, закончит этот день за решеткой. Слабость вдруг охватила ее. "Дальше я не пойду, - подумала она. - Мой дом вон там, за парком. Через пять минут я уже буду дома. Тюрьма! Да я скорее умру!" Она оглянулась. "Я ничего дурного не сделала, - продолжала она рассуждать про себя. - Почему же я боюсь, что окажусь в тюрьме? Почему не имею права подать петицию королю? Если мы этого не сделаем, женщины всегда будут оставаться слабыми, невежественными и глупыми". Тут оркестр заиграл вновь, и она, расправив плечи, зашагала под его ритм.
     На краю Молла сверкал фасад Букингемского дворца. Перед ним располагалась цепь из полицейских, многие из них - конные. Шарлотта шла примерно в самом начале процессии. Она задумалась, а что же предпримут руководители марша, когда они дойдут до ворот дворца. Она вспомнила, как однажды, когда она выходила из магазина "Дерри и Томе", на нее налетел пьянчужка. Тогда какой-то джентльмен тростью отпихнул пьяницу в сторону, а лакей быстро помог Шарлотте сесть в дожидавшийся на мостовой экипаж.
     А сегодня никто не бросится ей на помощь в толпе.
     Они приблизились к воротам дворца.
     "В последний раз, когда я была здесь, - подумалось Шарлотте, - у меня было приглашение".
     Голова процессии вплотную подошла к цепи полицейских. Наступило минутное замешательство. Те, кто был сзади, стали напирать на стоявших впереди. Вдруг Шарлотта увидела миссис Пэнкхерст. На ней были фиолетовый жакет и юбка, белая блузка с высоким воротничком и зеленого цвета жилет. На голове фиолетовая шляпа с огромным белым страусиным пером и вуалью. Отделившись от основной массы демонстранток, она сумела незаметно подойти к дальнему входу во дворец. Маленькая фигурка, смело идущая с высоко поднятой головой к воротам самого короля!
     Ее остановил полицейский инспектор в плоской шляпе, огромный, тучный человек на целый фут выше ее ростом. Они что-то сказали друг другу. Затем миссис Пэнкхерст шагнула вперед. Инспектор преградил ей путь. Та все-таки попыталась пройти, но тогда, к ужасу Шарлотты, полицейский схватил миссис Пэнкхерст в охапку, поднял и отнес в сторону.
     Шарлотта пришла в ярость и вместе с нею большинство остальных женщин. Демонстрантки стали напирать на полицию. Некоторым удалось прорваться сквозь заслон, они бросились ко дворцу, полицейские за ними. Заволновались лошади, тревожно стуча тяжелыми металлическими подковами о тротуар. Несколько женщин вступило в схватку с полицией, их бросили на землю. Кое-кто из мужчин-зевак поспешил на помощь стражам порядка, началась повсеместная драка. Шарлотта закричала, когда кучка мужчин в канотье врезалась в толпу, отпихивая и колотя женщин. Но тут их контратаковала группа суфражисток с булавами, и канотье драчунов полетели в воздух. Шарлотте захотелось убежать, но буча уже кипела повсюду. Жестокость происходящего напоминала средневековые картины с изображением Чистилища и невыносимых мучений. Только на этот раз все было до ужаса реальным, и Шарлотта посреди этого безумства. Ее толкнули, она упала на мостовую, обдирая руки и колени. Кто-то наступил ей на руку. Она попыталась было встать, но ее снова сбили с ног. Она поняла, что ее может затоптать лошадь и она погибнет. С отчаянием ухватилась она за юбку какой-то женщины и с трудом поднялась. Драка становилась все отвратительнее. Шарлотта увидела женщину, лежащую на земле, из носа ее струилась кровь. Она захотела помочь женщине, но не могла ступить и шага - лишь с трудом удерживалась на ногах. К чувству страха прибавилось возмущение. Мужчины, и полицейские и прочие, с одинаковым удовольствием колотили женщин. "Почему они так усмехаются?" - в истерике подумала Шарлотта. К своему ужасу она вдруг почувствовала, как чья-то огромная лапища схватила ее за грудь. Она обернулась, неловко пытаясь сбросить эту руку. На нее напал какой-то молодчик двадцати с небольшим лет, хорошо одетый, в костюме из твида. Он обеими руками вцепился ей в груди, впиваясь в них ногтями. Никто никогда не смел к ней так прикасаться. Она начала сопротивляться, а на лице юнца видела безумную смесь ненависти и желания. Он завопил:
     - Вот что тебе нужно, верно?
     С этими словами он саданул ее кулаком в живот. Шок был ужасен, но боль была сильнее, однако самым страшным было то, что она не могла дышать. Она стояла наклонившись вперед, рот широко открыт. Хотелось набрать воздуха, хотелось закричать, но ничего не получалось. Она подумала, что вот-вот умрет. Тут ей смутно почудилось, что какой-то очень высокий человек пробирается к ней, раздвигая толпу словно колосья в поле. Высокий человек схватил того, в твидовом костюме, за лацканы и изо всех сил ударил в подбородок. От удара юнец потерял равновесие и чуть ли не взлетел в воздух. Выражение полнейшего удивления на его лице было даже комичным. Наконец Шарлотта снова обрела дыхание и с жадностью глотнула воздух. Высокий человек, крепко обняв ее за плечи, проговорил ей в ухо:
     - Пошли туда.
     Она поняла, что к ней пришло спасение, и от ощущения, что рядом с ней сильный и надежный защитник, чуть не потеряла сознание.
     Высокий человек начал выводить ее из толпы. Полицейский сержант замахнулся на нее дубинкой. Чтобы оградить ее от удара, спаситель Шарлотты поднял руку, а затем, когда деревянное орудие ударило его по предплечью, издал крик боли. Отпустил Шарлотту. Последовал короткий обмен ударами, и вот уже окровавленный сержант повержен на землю, а высокий снова уводил Шарлотту с поля битвы.
     И вот внезапно оно осталось позади. Поняв, что теперь она в безопасности, Шарлотта разрыдалась, слезы так и текли по ее щекам. Незнакомец не давал ей останавливаться.
     - Надо уходить отсюда, - сказал он. Говорил он с иностранным акцентом. Собственная воля покинула Шарлотту. Она шла, куда ее вели.
     Через некоторое время она немного взяла себя в руки. Сообразила, что они находятся неподалеку от вокзала Виктории. Остановившись около Лайэнз-Корнер-Хауса, мужчина спросил:
     - Не хотите ли чашку чая?
     Она кивнула, они вошли внутрь. Подведя ее к стулу, он уселся напротив. И тут впервые она взглянула на него. На какое-то мгновенье страх вновь охватил ее. У незнакомца было удлиненное лицо с изогнутым носом. Волосы короткие, но щеки небриты. Во всем его облике было что-то хищное. Но в глазах его она не увидела ничего, кроме сочувствия.
     Набрав в легкие побольше воздуха, она спросила:
     - Как мне отблагодарить вас?
     Он проигнорировал вопрос.
     - Не хотите ли что-нибудь съесть?
     - Только чай.
     Она узнала его акцент и заговорила по-русски.
     - Откуда вы?
     Ему, видно, пришлось по нраву, что она знает его родной язык. Он сказал:
     - Я родом из Тамбовской губернии. Вы очень хорошо говорите по-русски.
     - У меня мать русская и гувернантка тоже.
     Подошла официантка и незнакомец произнес:
     - Два чая, пожалуйста, дорогуша.
     Шарлотта подумала: "Он учится английскому у кокни, у простонародья". А вслух сказала:
     - Я даже не знаю вашего имени. Меня зовут Шарлотта Уолден.
     - Феликс Кшессинский. А вы смелая, раз решились участвовать в этом марше.
     Она покачала головой.
     - Смелость не имеет к этому никакого отношения. Я просто не представляла себе, как все обернется.
     Про себя же она неотступно размышляла: "Кто этот человек? Откуда он взялся? Внешность у него поразительная. Но держится он скрытно. Хотелось бы мне узнать о нем побольше".
     - А чего же вы ожидали? - спросил он.
     - От марша? Не знаю... Почему все те мужчины с таким удовольствием нападают на женщин?
     - Интересный вопрос.
     Он вдруг оживился, и Шарлотта увидела, что лицо его выразительно и привлекательно.
     - Видите ли, мы ставим женщину на пьедестал и делаем вид, что она чиста душой и физически беспомощна. Поэтому, по крайней мере, в порядочном обществе мужчины убеждают себя, что они никогда не испытывают к женщинам враждебности и не ощущают к ним никакой похоти. Но вот появляются женщины-суфражистки, абсолютно не отличающиеся беспомощностью, и которых вследствие этого вовсе не требуется боготворить. Да, ко всему прочему, они еще и нарушают закон. Они опровергают мифы, созданные самими мужчинами, и поэтому те считают, с такими женщинами можно обращаться самым бесстыдным образом. Мужчины чувствуют, что их обманули и дают выход все той же злобе и похоти, которую в себе подавляли. Так они сбрасывают напряжение и получают от этого удовольствие.
     Шарлотта в изумлении смотрела на него. Потрясающе - такое исчерпывающее объяснение и прямо так, экспромтом! "Мне нравится этот человек", - подумала она. Затем спросила:
     - А чем вы занимаетесь?
     Он сдержанно ответил:
     - Я безработный философ.
     Подали чай. Крепкий и очень сладкий, он немного взбодрил Шарлотту. Этот странный русский заинтриговал ее, ей захотелось заставить его раскрыться. Она проговорила:
     - Вы считаете, что положение женщин в обществе и все такое прочее так же плохо для мужчин, как и для самих женщин?
     - Я уверен в этом.
     - Почему?
     Он чуть помедлил.
     - Видите ли, мужчины и женщины счастливы, когда любят.
     На мгновенье по лицу его пробежала тень, но тут же исчезла.
     - Любовь это не то же самое, что поклонение. Можно поклоняться божеству. Но любить можно только человека. Когда мы поклоняемся женщине, мы не можем любить ее. А потом, обнаружив, что она не божество, начинаем ее ненавидеть. Это печально.
     - Я никогда об этом не думала, - произнесла Шарлотта, дивясь услышанному.
     - К тому же, в каждой религии имеются божества добрые, и божества злые. Бог и Дьявол. Вот и у нас есть добропорядочные женщины, и есть дурные. А с дурными, например, с суфражистками и проститутками, можно поступать, как угодно.
     - Кто такие проститутки?
     На лице его возникло удивление.
     - Женщины, продающие себя для...
     Тут он употребил русское слово, которого Шарлотта не знала.
     - Вы можете это перевести?
     - Совокупление, - ответил он по-английски.
     Покраснев, Шарлотта отвернулась.
     Он спросил:
     - А что, это слово неприличное? Простите, но другого я не знаю.
     Набравшись смелости, Шарлотта тихим голосом произнесла:
     - Половое сношение.
     Он вновь заговорил по-русски.
     - Мне кажется, вас как раз и поместили на пьедестал.
     - Вы не представляете себе, насколько это ужасно, - яростно произнесла она. - Быть столь невежественной! Неужели женщины и в самом деле продают себя подобным образом? - О, да. Порядочные замужние дамы должны делать вид, что сексуальные сношения им не нравятся. Иногда это мешает мужчинам, и тогда они отправляются к проституткам. Те в свою очередь притворяются, что все это им ужасно нравится, но так как они занимаются этим столь часто и со столькими разными мужчинами, то никакого удовольствия не получают. Так что притворяются все.
     "Вот как раз то, что мне необходимо знать!" - подумала Шарлотта. Ей захотелось взять его домой и приковать цепями в своей комнате, чтобы он днями и ночами объяснял ей всевозможные вещи. Она спросила:
     - А как же все началось - притворство, я имею в виду?
     - Чтобы понять, нужно посвятить изучению этого всю жизнь. Не меньше. Однако, я абсолютно уверен, что это связано с проблемой власти. Мужчины властвуют над женщинами, а богатые мужчины - над своими бедными собратьями. И чтобы узаконить эту систему требуется множество мифов - мифов о монархии, капитализме, о способах воспитания и сексе. Эти мифы делают нас несчастными, но без них кое-кто лишился бы власти. А мужчины никогда не откажутся от власти, даже если она приносит им горести.
     - Так что же делать?
     - Знаменитый вопрос. Нужно забрать власть у тех, кто не желает с ней расстаться. Переход власти от одной группы людей к другой внутри одного и того же класса называется переворотом и ничего не меняет. Переход власти от одного класса к другому называется революцией, и вот тогда действительно наступают перемены.
     Помедлив, он добавил:
     - Хотя эти перемены не всегда таковы, на которые рассчитывали революционеры. Революции происходят, когда массы людей поднимаются против своих угнетателей, как это со всей очевидностью делают суфражистки.
     Революции всегда сопровождаются насилием, так как, чтобы удержать власть, люди готовы на убийства. Другие же ради свободы готовы жертвовать своими жизнями, и поэтому революции неизбежны.
     - Вы революционер?
     Он произнес по-английски:
     - Даю вам на отгадку три попытки.
     Шарлотта рассмеялась.
     Смех все и расставил по своим местам.
     Пока он говорил, какая-то часть мозга Феликса пристально изучала лицо девушки, наблюдала за ее реакциями. Он почувствовал к ней расположение, и в этом ощущении тепла было что-то знакомое. Он подумал: "Это я должен околдовать ее, но пока что она околдовывает меня".
     Тут она рассмеялась.
     Улыбка ее была широкой, в уголках карих глаз появились морщинки, голова запрокинулась. Она выставила вперед руки, словно обороняясь, и залилась сочным, грудным смехом.
     Этот смех перенес Феликса на двадцать пять лет назад. Он увидел перед собой маленькую избенку рядом с деревянной церквушкой. В избе мальчик и девушка за грубым столом из досок. На печи в горшке варятся щи. На дворе темень, скоро должен вернуться отец. Пятнадцатилетний Феликс только что рассказал своей восемнадцатилетней сестре Наташе басню о путнике и крестьянской дочке. Откинув голову, та хохотала вовсю.
     Феликс неотрывно смотрел на Шарлотту. Она была как две капли воды похожа на Наташу. Он спросил:
     - Сколько вам лет?
     - Восемнадцать.
     Тут Феликса осенила мысль, столь поразительная и ошеломляющая, что у него и впрямь перестало биться сердце. Сдерживая волнение, он задал еще один вопрос:
     - Когда день вашего рождения?
     - Второго января.
     Он поперхнулся. Значит, она родилась ровно через семь месяцев после свадьбы Лидии и Уолдена, через девять месяцев после последнего свидания Лидии и Феликса.
     А Шарлотта была точной копией Наташи, сестры Феликса.
     Теперь Феликсу открылась вся правда.
     Шарлотта была его дочерью.

Глава 9

     - Что случилось? - спросила Шарлотта.
     - А в чем дело?
     - У вас такой вид, словно вы увидели призрак.
     - Просто вы мне напомнили одного человека. Расскажите-ка мне все-все о себе.
     Она нахмурилась. Ей показалось, что у него охрип голос.
     - Вы, кажется, простудились, - проговорила она.
     - Я никогда не простужаюсь. Ну так, какие же ваши самые первые воспоминания?
     На секунду она задумалась.
     - Я выросла в загородном фамильном доме Уолденов, в Норфолке. Это великолепное здание из серого камня с чудесным садом. Летом мы обычно пили там чай, сидя под каштаном. Должно быть, мне было года четыре, когда мне впервые позволили пить чай с мамой и папой. Это было очень скучно. На лужайке перед домом не было ничего интересного. А меня всегда тянуло пойти за дом, к конюшням. Однажды для меня оседлали ослика и разрешили покататься верхом. Я видела, как это делают другие, и решила, что сумею справиться. Мне велели сидеть смирно, а не то я упаду, но я им не поверила. Сначала кто-то из взрослых взял поводья и водил ослика вперед-назад. Затем мне разрешили самой взяться за поводья. Все казалось очень простым, и я пришпорила ослика, так как часто видела, как пришпоривают лошадей, но в следующую же секунду я была уже на траве, вся в слезах. Мне даже не верилось, что я на самом деле упала! - Воспоминание вызвало у нее новый взрыв смеха.
     - Похоже, у вас было счастливое детство, - произнес Феликс.
     - Вы бы так не говорили, знай вы мою гувернантку. Ее зовут Марья, и она настоящая русская баба-яга. "У маленьких девочек всегда чистые руки" - вот ее любимое выражение. Теперь она постоянно сопровождает меня повсюду.
     - Тем не менее, вас хорошо кормили, одевали, вы никогда не страдали от холода, а если болели, то тут же приходил доктор.
     - Разве все это делает человека счастливым?
     - Мне бы этого было достаточно. А какие ваши самые лучшие воспоминания?
     - Когда папа подарил мне пони, - ответила она без промедленья. - Мне ужасно хотелось пони, и вот моя мечта сбылась. Я никогда не забуду тот день.
     - А какой он?
     - Кто? Феликс смутился.
     - Лорд Уолден.
     - Папа? Ну...
     "Хороший вопрос", - подумала Шарлотта. Для незнакомца Феликс проявил к ней удивительный интерес. Но еще больший интерес она сама испытывала к нему. В его вопросах вдруг прозвучала такая грусть, которой не было еще несколько минут назад. "Возможно, это из-за того, что его собственное детство было безрадостным", - подумалось ей. Она пояснила:
     - Мне кажется, что папа ужасно хороший человек...
     - Но?
     - Но он относится ко мне, как к ребенку. Я знаю, что, вероятно, жутко наивна, но я и останусь такой, если не буду учиться. Он не станет объяснять мне все, как... ну, как это делаете вы. Ужасно смущается, когда речь заходит о... мужчинах и женщинах, ну, понимаете, а когда говорит о политике, то взгляды его кажутся немного, скажем так, старомодными.
     - Это вполне естественно. Всю жизнь он получал, что хотел, и безо всяких трудностей. Вполне понятно, что он считает мир превосходным, за исключением нескольких маленьких проблем, которые со временем решатся сами собой. Вы любите его?
     - Да, правда бывают моменты, когда я его ненавижу.
     Под пристальным взглядом Феликса она вдруг почувствовала себя неуютно. Он словно впитывал в себя ее слова и запечатлевал малейшее движение лица.
     - Папа удивительно симпатичный человек. А почему вас так это интересует?
     Он улыбнулся ей странной, загадочной улыбкой.
     - Всю свою жизнь я борюсь с сильными мира сего, но мне редко доводится разговаривать с кем-либо из них.
     Шарлотта понимала, что причина совсем не в этом, и слегка задумалась, почему же он ей лжет. Возможно, его что-то смущало. Обычно именно по этой причине люди не всегда были с ней откровенны. Она заметила:
     - Я отношусь к сильным мира сего не в большей степени, чем любая из собак моего отца.
     Он улыбнулся.
     - Расскажите мне о вашей матери.
     - У нее слабые нервы. Иногда ей приходится принимать лауданум.
     - Что такое лауданум?
     - Лекарство, содержащее опиум.
     Он удивленно вскинул брови.
     - Это может быть опасным.
     - Почему?
     - Я всегда считал, что прием опиума ведет к распаду личности.
     - Вовсе нет, если это делается в медицинских целях.
     - А, вот как.
     - Вы скептичны.
     - Я всегда такой.
     - Что вы имеете в виду?
     - Я хочу сказать, что если ваша мать нуждается в опиуме, то видимо, она скорее несчастлива, чем больна.
     - Отчего же ей быть несчастливой?
     - Вам лучше знать, она ваша мать.
     Шарлотта задумалась. Была ли маман несчастлива? Совершенно очевидно, что довольной, как, например, папа, она не была. Она слишком много нервничала, часто безо всякого повода выходила из себя.
     - Она неспокойна, - проговорила Шарлотта. - Но я не нахожу причин для ее несчастья. Возможно, на нее подействовало то, что она покинула родину.
     - Это вполне вероятно, - сказал Феликс, но голос его прозвучал не слишком уверенно.
     - А у вас есть еще братья или сестры?
     - Нет. Моя лучшая подруга кузина Белинда. Мы с ней одного возраста.
     - А другие друзья у вас есть?
     - Друзей нет, просто знакомые.
     - А другие кузены и кузины?
     - Братья-двойняшки, шести лет. Конечно, в России у меня полно двоюродных братьев и сестер, но я никогда их не видела. За исключением Алекса, который намного меня старше.
     - А чем вы собираетесь заняться в жизни?
     - Ну и вопрос!