ие ее темы. Собирается ли он сделать ей предложение? О, Боже, я бы тогда смогла спокойно вздохнуть".
     В одной из гостиных, где тихо играл струнный квартет, она столкнулась со своей невесткой Клариссой. Они заговорили о своих дочерях, и Лидия испытала тайное удовлетворение оттого, что у Клариссы были поводы ужасно беспокоиться за Белинду.
     - Я не против того, что она покупает себе сверхмодные одежды и демонстрирует лодыжки, и не возражала бы против ее курения, если бы она не выставляла этого напоказ, - сказала Кларисса. - Но ведь она ходит в самые злачные заведения слушать этот негритянский джаз, а на прошлой неделе даже отправилась на боксерский матч?
     - Разве ее никто не сопровождает?
     Кларисса вздохнула.
     - Я сказала ей, что она может ходить безо всяких дуэний, если идет куда-то в обществе знакомых нам девушек. Теперь я понимаю, что допустила ошибку. А Шарлотту, вероятно, всегда кто-то сопровождает?
     - Теоретически, да, - сказала Лидия. - Но ведь она ужасно непослушна. Как-то раз даже потихоньку выскользнула из дома и отправилась на митинг суфражисток.
     Лидия вовсе не собиралась рассказывать Клариссе всю постыдную правду, а выражение "митинг суфражисток" показалось ей более приемлемым, чем "демонстрация". - Шарлотта проявляет интерес к самым неподходящим для светской леди вещам, например, к политике. Не понимаю, где она набирается таких идей? - пожаловалась Лидия.
     - И меня то же самое беспокоит, - проговорила Кларисса. - Белинду всегда воспитывали на самой лучшей музыке, самых полезных книгах, в строгости и дисциплине... просто диву даюсь, откуда в ней эта тяга к вульгарному? А хуже всего то, что я не могу убедить ее, что волнуюсь о ее счастье, а не о своем.
     - О, я так рада слышать от тебя эти слова! - воскликнула Лидия. - Я чувствую абсолютно то же самое. Шарлотте кажется, что в том, как мы стараемся оградить ее от всего дурного, есть нечто фальшивое и глупое.
     Она вздохнула.
     - Надо скорее выдать их замуж, пока они не натворили бед.
     - Совершенно верно. У Шарлотты уже есть поклонник?
     - Фредди Шалфонт.
     - О, да, я слышала об этом.
     - Он даже готов говорить с ней о политике. Но боюсь, он ее мало интересует. А как с Белиндой?
     - Проблема прямо противоположная. Ей нравятся все эти молодые люди.
     - О, Боже!
     Рассмеявшись, Лидия прошла дальше. Настроение ее немного улучшилось. Ведь Клариссе, как мачехе, было в каком-то отношении труднее, чем Лидии.
     "Наверное, я должна за многое быть благодарной Господу", - подумалось ей.
     В следующей гостиной она увидела графиню Мидлсекс. На подобных приемах обычно люди стояли, графиня же предпочитала сидеть, допуская до себя людей ее круга знакомых. Лидия подошла к ней как раз в тот момент, когда от нее удалялась леди Гей-Стивенс. - Полагаю, Шарлотта оправилась после головной боли? - задала вопрос графиня.
     - Да, вполне. Благодарю вас за участие.
     - О, не стоит благодарности, - заметила графиня. - Дело в том, что мой племянник видел ее в четыре часа в Национальной Галерее.
     В Национальной Галерее? Боже, что она там делала? Значит, дочь снова удрала. Но Лидия вовсе не собиралась давать понять графине, что Шарлотта столь непослушна.
     - Она всегда любила искусство, - сымпровизировала Лидия.
     - Она была там с мужчиной, - съехидничала графиня. - Должно быть, у Фредди появился соперник.
     "Ну, негодная девчонка!" - Лидия с трудом сдерживала ярость. Вслух же проговорила:
     - Да, именно так.
     - Кто же он?
     - Так, один из их компании, - в отчаянии выдавила из себя Лидия.
     - О, нет же, - возразила графиня с коварной усмешкой. - Это был мужчина около сорока в твидовой кепке.
     - В твидовой кепке!
     Лидия понимала, что ее сейчас унизили, но ей было все равно. Кто это был за мужчина? О чем вообще думала Шарлотта? Что станет с ее репутацией?
     - Они держались за руки, - добавила графиня с насмешкой, обнажая гнилые зубы.
     Лидия больше не могла делать вид, что все в порядке.
     - О, Боже! Что еще натворила моя дочь! - воскликнула она.
     - В мое время традиция дуэний как раз и помогала предотвращать подобное, - заявила графиня.
     Внезапно Лидия почувствовала злость из-за того, что старуха так радовалась произошедшей катастрофе.
     - Это было сто лет тому назад, - резко бросила она графине и ушла.
     Мужчина в твидовой кепке! Держались за руки! Сорокалетний! Все это было слишком ужасным. Кепка означала, что он из рабочего сословия, возраст выдавал в нем распутника, а то, что они держались за руки, говорило о том, что дело зашло далеко, может быть, слишком далеко.
     "Что я могу поделать", - горестно думала она, - "если ребенок уходит из дома без спроса? О, Шарлотта, Шарлотта, ты даже не представляешь, что ты с собой творишь!"
     - Так на что же похож матч по боксу? - спросила Шарлотта Белинду.
     - Ужасно захватывающее, но и страшное зрелище, - ответила Белинда. - Двое здоровенных мужчин, одетые только в трусы, стоят там и пытаются избить друг друга до смерти.
     Шарлотта не могла представить себе, что это может быть захватывающим.
     - По-моему, это отвратительно.
     - Я так разволновалась, - тут Белинда понизила голос, - что почти позволила Питеру Зайти Слишком Далеко.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну, ты понимаешь. После матча, в машине, по пути домой. Я позволила ему поцеловать меня и все такое прочее.
     - Что значит: все такое прочее?
     - Он поцеловал мне грудь, - прошептала Белинда.
     - О, - Шарлотта недоуменно нахмурилась. - И это было приятно?
     - Божественно!
     - Ну, ну.
     Тут Шарлотта попыталась представить себе, как Фредди целует ей грудь, и ей стало ясно, что ничего божественного она бы при этом не испытала. Мимо прошла маман со словами:
     - Мы уезжаем, Шарлотта.
     - У нее сердитый вид, - заметила Белинда. Шарлотта пожала плечами.
     - В этом нет ничего необычного.
     - Вечером мы отправляемся послушать музыку черных. Поедем с нами, хочешь?
     - Что за музыка черных?
     - Джаз. Это потрясающе.
     - Мама мне не позволит.
     - Твоя мама слишком старомодна.
     - Я и сама это знаю! Но мне уже пора.
     - Ну, пока.
     Шарлотта спустилась по лестнице и взяла в гардеробе свою накидку. Ей казалось, что внутри нее жило два существа, подобно доктору Джекиллу и мистеру Хайду. Одно существо вежливо улыбалось и болтало с Белиндой о девичьих секретах, а другое - задумывалось о похищении и предательстве, и с невинным видом задавало провокационные вопросы.
     Не дожидаясь родителей, она вышла из особняка и отдала распоряжение лакею:
     - Машину графу Уолдену.
     Через пару минут ко входу подъехал "Ланчестер" и Причард опустил верх. Потом вышел из авто и открыл Шарлотте дверь.
     - Причард, где князь Орлов?
     - Это должно держаться в тайне, миледи.
     - Но мне вы можете сказать.
     - Вам лучше спросить об этом у вашего отца, миледи. Ничего не получалось. Слуги, знавшие ее с детства, просто не слушались ее.
     Сдавшись, она проговорила:
     - Тогда пойдите в холл и скажите, что я жду их в машине.
     - Хорошо, миледи.
     Шарлотта откинулась на кожаную спинку сиденья. Она уже троим задавала вопрос об Алексе, и ни один из них ей не ответил. Они не верили, что она сохранит этот секрет, и, что самое ужасное, все они были правы. Тем не менее, она еще не решила, станет ли помогать Феликсу или нет. Теперь же, если ей не удастся добыть нужную информацию, ей не придется принимать столь мучительного решения. Каким это было бы облегчением.
     Она договорилась встретиться с Феликсом послезавтра на том же месте и в то же время. Что он скажет, когда она сообщит, что ничего не узнала? Станет ли презирать ее? Нет, он не таков. Но разочаруется страшно. Возможно, он найдет какой-то другой способ разузнать, где находится Алекс. Ей не терпелось вновь его увидеть. С ним было так интересно, она столько узнала от него, что вся остальная жизнь казалась ей теперь скучной и пресной. Даже этот пугающий выбор, перед которым он поставил ее, был предпочтительнее нудной дилеммы, какое же надеть платье для очередного пустопорожнего светского приема.
     Папа и мама уселись в машину, а Причард нажал на газ.
     - В чем дело, Лидия? У тебя расстроенный вид, - сказал папа.
     Маман взглянула на Шарлотту.
     - Что ты делала сегодня в Национальной Галерее?
     У Шарлотты екнуло сердце. Значит, ее кто-то видел и наябедничал. Теперь быть беде. Руки ее задрожали. Ей пришлось крепко их сжать.
     - Смотрела картины.
     - Ты была там с мужчиной.
     - О, нет. Шарлотта, объясни же, в чем дело, - взмолился папа.
     - Это один мой знакомый, - проговорила Шарлотта. - Вам бы он не понравился.
     - Конечно нет! - воскликнула маман. - Человек в твидовой кепке!
     - В твидовой кепке? Черт побери, да кто он такой? - потребовал объяснения отец.
     - Он ужасно интересный человек, все понимает...
     - И держит тебя за руку! - перебила мать. Папа не сдержался.
     - Как это вульгарно, Шарлотта! В Национальной Галерее!
     - Никакого романа здесь и в помине нет. Вам нечего беспокоиться, - сказала Шарлотта.
     - Нечего беспокоиться? - с нервным смешком сказала маман. - Эта старая злюка графиня все знает и всем расскажет.
     - Как ты могла так поступить по отношению к своей матери? - грустно произнес папа.
     Шарлотта не могла вымолвить ни слова. В голове у нее пронеслось: "Я же не сделала ничего дурного. Прост разговаривала с умным человеком! Почему они гак грубы со мной? Ненавижу их!"
     Папа продолжил:
     - Лучше скажи нам, кто он такой. Думаю, ему можно дать отступного.
     - Полагаю, он один из тех немногих, кто не польстится на деньги! - закричала Шарлотта.
     - Наверное, какой-нибудь радикал, - промолвила маман. - Скорее всего, именно он и забивал тебе голову всякими глупостями вроде суфражизма. Наверное, носит сандалии и ест картошку в мундире.
     Тут она уж совсем вышла из себя.
     - Вероятно верит в свободную любовь! Если только ты...
     - Нет, об этом не волнуйся, - оборвала ее Шарлотта. - Я же сказала тебе, здесь нет никакого романа. Я вообще не из тех, кто склонен к романам.
     По щеке ее скатилась слеза.
     - Не верю ни одному твоему слову, - с отвращением проговорил отец. - И никто не поверит. Не знаю, понимаешь ты или нет, но этот случай для всех нас означает катастрофу в глазах света.
     - Лучше запереть ее в монастырь! - истерически закричала мама и расплакалась.
     - Я уверен, это не понадобится, - промолвил папа. Маман затрясла головой.
     - Я не то хотела сказать. Прости мою резкость, но я ужасно волнуюсь...
     - Тем не менее, после того, что произошло, ей нельзя оставаться в Лондоне.
     - Безусловно.
     Машина въехала во двор их дома. Мама вытерла глаза, чтобы слуги не заметили неладного.
     "Теперь они не дадут мне возможности видеться с Феликсом, ушлют из города и запрут. Напрасно я сразу же не сказала ему, что постараюсь помочь, а вместо этого мямлила, что еще подумаю. По крайней мере, тогда бы он точно знал, что я на его стороне. Все равно им не одолеть меня. Я не стану жить той жизнью, которую они расписали для меня - не выйду замуж за Фредди, не превращусь в леди Шалфонт и не буду растить толстых, покорных детишек. Они не смогут вечно держать меня взаперти. Как только мне исполнится двадцать один, я пойду работать к миссис Пэнкхерст, буду читать книжки об анархизме и организую приют для незамужних матерей. А если у меня самой когда-нибудь будут дети, я никогда, ни за что не стану лгать им", - размышляла Шарлотта. Они вошли в дом.
     - Пройдемте в гостиную, - сказал папа. Причард последовал за ними.
     - Приготовить вам сэндвичи, милорд? - спросил он.
     - Не сейчас. Пожалуйста, оставьте нас одних, Причард.
     Причард вышел.
     Папа налил себе бренди с содовой и отпил.
     - Подумай хорошенько, Шарлотта. Может быть, ты вс„-таки скажешь, кто этот человек? - спросил он.
     Ей хотелось прокричать:
     - Он анархист, который пытается предотвратить задуманную вами войну!
     Но она лишь отрицательно покачала головой.
     - В таком случае ты должна понять, - почти мягко произнес отец, - что мы никак не можем доверять тебе.
     "Раньше вы могли бы, - с горечью подумала она, - но теперь уже поздно".
     Отец заговорил с маман.
     - На месяц ей придется уехать в деревню, только так можно удержать ее от неприятностей. А потом после королевской регаты она сможет отправиться в Шотландию на время охотничьего сезона.
     Он вздохнул.
     - Может быть, на следующий год она будет вести себя более соответствующе.
     - Значит отправим ее в поместье Уолденов, - сказала маман.
     "Они говорят обо мне, как о чем-то неодушевленном", - пронеслось в голове у Шарлотты.
     - Завтра утром я еду в Норфолк повидаться с Алексом. Она поедет со мной, - объявил отец.
     Шарлотта не поверила своим ушам.
     АЛЕКС НАХОДИЛСЯ В ПОМЕСТЬЕ УОЛДЕНОВ.
     Мне это и в голову не приходило!
     Теперь я все знаю!
     - Ей следует пойти собрать вещи, - проговорила маман.
     Шарлотта поднялась и вышла из гостиной с низко опущенной головой. Она не хотела, чтобы родители заметили радостный блеск ее глаз.

Глава 12

     Без четверти три Феликс стоял в вестибюле Национальной Галереи. Шарлотта, наверняка, опоздает, как и в прошлый раз, но больше идти ему было некуда.
     Он был весь как на иголках, нервный, беспокойный. Он устал ждать и устал прятаться. Последние две ночи он опять провел на улице: один раз в Гайд-Парке, а потом под арками у Черинг-Кросс. Днем же скрывался в маленьких улочках, железнодорожных тупиках и на пустырях, вылезая оттуда только, чтобы раздобыть пищу. Все это напомнило ему сибирскую эпопею, а воспоминание было не из приятных. Даже сейчас он не стоял на месте, переходя из вестибюля в залы с картинами и снова в вестибюль, упорно высматривая ее. Он взглянул на настенные часы. В половине четвертого ее еще не было. Наверное, ей опять пришлось пойти на какой-то несноснейший прием.
     Она непременно узнает, где скрывается Орлов. Он уверен: она находчивая девушка. Даже если ее отец не ответит ей прямо, она найдет способ выведать секрет. Другое дело, захочет ли она поделиться с ним этим секретом. Ведь силы воли ей не занимать.
     Как бы ему хотелось...
     Ему хотелось многого. Прежде всего, не оказаться перед необходимостью обманывать ее. Суметь найти Орлова без ее помощи. Хотелось, чтобы мир был устроен так, чтобы в нем не было ни принцев, ни графов, ни царей или кайзеров. Хотелось быть женатым на Лидии и воспитывать маленькую Шарлотту. Но больше всего ему хотелось, чтобы она сейчас пришла: пробило уже четыре.
     Большинство картин в зале ничего не говорили ему все эти сентиментальные религиозные сцены, портреты самодовольных голландских купцов в безжизненных интерьерах. Ему понравилась "Аллегория" Бронзино, да и то только потому, что в ней была чувственность. Искусство, вообще, было чуждой ему областью. Может быть, когда-нибудь Шарлотта введет его в этот лес и научит распознавать цветы. В это, однако, не верилось. Прежде всего, потому что ему надо будет как-то прожить эти несколько дней, а потом скрываться после убийства Орлова. Даже в этом он не был уверен. Далее ему предстоит сохранить привязанность Шарлотты несмотря на то, что он обманет ее доверие и убьет ее кузена. Это выглядело совсем уж неосуществимым, но даже, если ему и удастся добиться этого, ему понадобится вся ловкость и сообразительность, чтобы продолжать видеться с нею и не попасть при этом в лапы полиции. Нет, совершенно маловероятно, чтобы он смог встречаться с ней после убийства.
     "Надо максимально воспользоваться этой встречей", - подумал он.
     Было уже половина пятого.
     "Она не опаздывает, - пронеслось у него в голове, и сердце его упало. - Она просто не может прийти. Надеюсь, она не попала в беду. Надеюсь, дома ее ни в чем не заподозрили. Какое счастье, если бы она сейчас, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, поднялась бегом по ступеням. На ее хорошеньком личике читалось бы беспокойство, и она бы произнесла: "Простите, что заставила вас ждать. Мне пришлось пойти на ужаснейший званый обед..."
     Музей постепенно пустел. Феликс не знал, что делать. Он вышел на улицу, ее нигде не было видно. Вновь поднялся по ступеням ко входу, но тут его остановил швейцар.
     - Слишком поздно. Мы закрываем, - сказал он.
     Феликс пошел прочь.
     Он не мог стоять и ждать ее на ступенях музея посреди Трафальгарской площади - его бы сразу заметили. В любом случае, она уже опаздывает на целых два часа - значит не придет. Она не придет.
     "Придется с этим смириться, - подумал он. - Вероятно, она решила, и не без основания, больше не иметь со мной никаких дел. А приходить только для того, чтобы сказать мне об этом, не имело бы смысла. Она могла бы просто послать записку.
     Она могла бы послать записку.
     Адрес Бриджет у нее был. Она непременно послала бы записку".
     Феликс двинулся в северную часть города.
     Прошел по улочкам квартала театров и через тихие площади Блумсбери. Погода начала меняться. Все то время, пока он находился в Англии, погода стояла солнечная и теплая, без дождей. Но в последний день атмосфера начала сгущаться, приближалась гроза.
     Он задумался: "Интересно, каково это - жить в Блумсбери в обеспеченной буржуазной семье, где хватает денег и на еду, и на книги. Но уж после революции мы уберем эти решетки частных парков".
     У него разболелась голова, чего с ним не бывало с самого детства. Возможно, это из-за духоты, подумал он. Но, скорее всего, из-за всех этих волнений. "После революции, - решил он, - головные боли будут запрещены".
     Ждет ли его записка в доме у Бриджет? Он представил себе ее содержание: "Дорогой господин Кшессинский, к сожалению не могу сегодня встретиться с вами. С уважением, леди Шарлотта Уолден".
     Нет, только не так. По-другому. "Дорогой Феликс, князь Орлов находится в доме российского морского атташе, по адресу: Уилтон Плейс, 25 А, третий этаж налево. Ваш искренний друг Шарлотта". Да, это более похоже на правду.
     А если так: "Дорогой Феликс. Я узнала всю правду. Но мой "папочка" запер меня в комнате. Прошу тебя, приди и спаси меня. Твоя любящая дочь Шарлотта Кшессинская". "Не строй из себя идиота", - выругался он в свой адрес.
     Добравшись до Корк-стрит, он внимательно осмотрел дорогу. Полицейских около дома не было, не видно было и плотных парней в цивильной одежде, читающих газеты у входа в паб. Ничего не предвещало опасности. Он немного приободрился. "Есть что-то чудесное в том, что тебя приветливо встречает женщина, неважно, совсем ли юная девушка вроде Шарлотты или же старая толстуха наподобие Бриджет. Я слишком большую часть своей жизни провел среди мужчин или же в одиночестве", - думал он.
     Он постучал в дверь Бриджет. Дожидаясь, пока она откроет, взглянул на окна его прежней подвальной комнаты и увидел на нем новые занавески. Дверь открылась.
     При виде его Бриджет широко улыбнулась.
     - А вот и мой знаменитый на весь мир террорист, - проговорила она. - Входи же, дорогой.
     Он вошел в ее жилище.
     - Хочешь горячего чая?
     - Не откажусь. Он сел.
     - Скажите, полиция вас не беспокоила?
     - Меня допрашивал старший офицер. Ты, должно быть, важная птица.
     - Что вы ему сказали?
     В глазах ее мелькнуло презрение.
     - Он оставил свою дубинку дома - но ничего от меня не добился.
     Феликс улыбнулся.
     - Вы не получали письма...
     Но она продолжала тараторить.
     - Хочешь снова снять ту комнату? Я сдала ее другому, но я мигом выставлю его - он носит бакенбарды, а я терпеть не могу бакенбарды.
     - Нет, мне не нужна та комната...
     - Я вижу, ты спал на улице.
     - Верно.
     - Вижу, ты не сделал того, для чего приехал в Лондон.
     - Нет, не сделал.
     - Что-то произошло - ты так изменился.
     - Да.
     - Что же именно?
     Внезапно он почувствовал прилив благодарности