Развернув тряпье, Феликс обнаружил там револьвер и маленькую коробку. Вынув оружие, стал внимательно разглядывать его.
     - Не поднимай высоко, незачем показывать его всему чертову свету, - сказал Гарфилд.
     Револьвер был чист и хорошо смазан, механизм исправен. Феликс произнес:
     - Если я не рассмотрю его, откуда мне знать, что он в порядке?
     - Ах ты Ирод, где, ты думаешь, ты находишься?
     Открыв коробку с патронами, Феликс быстрыми, умелыми движениями зарядил револьвер.
     - Убери эту чертову штуку, - прошипел карлик. - Выкладывай побыстрей монеты и проваливай отсюда. Ты совсем сдурел, черт возьми.
     Внутри Феликса так и поднималось раздражение, он с трудом сглотнул. Сделал шаг назад и наставил револьвер на коротышку.
     - О, Иисус, Мария и Иосиф, - только и вымолвил Гарфилд.
     - Так мне проверить револьвер? - спросил Феликс.
     Двое телохранителей разошлись в разные стороны, так чтобы Феликс не смог держать их обоих на мушке. У Феликса упало сердце: он никак не ожидал от них такой сообразительности. Теперь они бросятся на него. Весь паб замер. Феликс понял, что ему не добраться до двери, пока один из охранников не прыгнет на него. Почувствовав напряжение, завыла огромная собака.
     Феликс улыбнулся и выстрелил в пса.
     Шум выстрела в небольшом зальчике был оглушителен. Все замерли. Истекая кровью, пес распластался на полу. Охранники карлика словно застыли, где стояли.
     Сделав еще один шаг назад, Феликс нащупал рукой дверь. Открыл ее, продолжая целиться в Гарфилда, и вышел.
     Захлопнув дверь, сунул револьвер в карман пальто и вскочил на велосипед.
     Он слышал, как за ним открылась дверь паба. Оттолкнувшись, начал вертеть педалями. Кто-то схватил его за рукав. Сильнее крутанув педали, он вырвался от преследователя. Услышав выстрел, инстинктивно уклонился. Кто-то закричал. Он пролетел мимо мороженщика и свернул за угол. Вдали раздался свисток полицейского. Он оглянулся. Никакой погони.
     Еще полминуты и он уже затерялся в муравейнике Уайтчепела.
     Осталось шесть пуль, подумал он.

Глава 3

     Шарлотта была готова. Платье, вызывавшее так много переживаний, получилось превосходным. Корсаж его был украшен одной единственной красной розой, в руке букетик их таких же роз, укутанный в шифон. Алмазная тиара и белый плюмаж, прочно укрепленные в волосах, венчали высокую прическу. Все было безукоризненно.
     Страх переполнял ее.
     - Когда я войду в тронный зал, - сказала она Марье, - шлейф моего платья оторвется, тиара налезет на глаза, плюмаж свалится, а я сама наступлю себе на подол и плюхнусь на пол. Все гости разразятся хохотом, и Ее королевское Величество будет смеяться громче всех. Я выбегу из дворца в парк и брошусь в озеро.
     - Вам не следует так говорить, - сказала Марья. Затем, смягчившись, добавила, - Вы будете там самой хорошенькой.
     В спальню вошла мать Шарлотты. Слегка отстранив Шарлотту, она придирчиво оглядела ее.
     - Дорогая моя, ты прелестна, - сказала она и поцеловала дочь.
     Обвив руками шею матери, Шарлотта щекой прижалась к ее лицу, как делала это в детстве, восхищенная бархатистостью ее кожи. Когда она разняла руки, то с удивлением увидала в глазах матери слезы.
     - Мама, ты тоже прелестна, - сказала она.
     На Лидии было платье из мягкого шелка цвета слоновой кости со шлейфом из желтоватой парчи на подкладке из фиолетового шифона. В волосах, как у замужней дамы, в отличие от Шарлотты, три пера. Букет ее был составлен из цветов сладкого горошка и лиловых роз.
     - Ты готова? - спросила она.
     - Я давно готова, - ответила Шарлотта.
     Подними свой шлейф.
     Шарлотта подняла шлейф так, как ее научила мать. Та одобрительно кивнула. - Нам пора.
     Марья открыла дверь. Шарлотта пропустила было мать вперед, но мать сказала:
     - Нет, дорогая, сегодня твой вечер.
     Так они и прошествовали по коридору к лестнице, с Марьей, замыкающей процессию. Оказавшись на верхней ступени огромной лестницы, Шарлотта услышала взрыв аплодисментов.
     Там внизу, вся челядь была в сборе: экономка, повариха, лакеи, горничные, конюхи, рассыльные. На нее, с гордостью и восхищением, смотрело целое море лиц. Их чувства тронули Шарлотту до слез: она поняла, что и для них это был знаменательный вечер.
     В центре всей этой толпы стоял ее папочка. Он выглядел просто великолепно в своем черном бархатном фраке, бриджах до колен и шелковых чулках, со шпагой у бедра и треуголкой в руке.
     Медленным шагом Шарлотта спустилась вниз.
     Отец поцеловал ее со словами "моя маленькая девочка".
     Повариха, знавшая ее достаточно давно, чтобы позволить себе некоторую вольность в обращении, дернула ее за рукав и прошептала:
     - Вы выглядите восхитительно, миледи.
     Пожав ее руку, Шарлотта сказала:
     - Благодарю вас, миссис Хардинг.
     Алекс отвесил ей поклон. Вид его в морской форме российского адмирала был великолепен. Как он красив, подумала про себя Шарлотта, в него непременно кто-нибудь сегодня вечером влюбится.
     Два лакея распахнули входную дверь. Взяв Шарлотту под локоть, отец мягко повел ее вперед. За ними маман, поддерживаемая под руку Алексом. В голове у Шарлотты была лишь одна мысль - если бы мне удалось весь вечер ни о чем не думать и механически идти, куда меня ведут, все бы обошлось.
     Карета уже ждала их. Кучер Уильям и лакей Чарльз в ливреях с гербом Уолденов стояли по обе стороны двери. Крупный, седеющий Уильям держался спокойно, но Чарльз был явно взволнован. Отец помог Шарлотте войти в карету, и она с изяществом уселась там. Пока еще я не споткнулась, подумала Шарлотта.
     Остальные трое также сели в карету.
     Перед тем, как закрыть дверцы экипажа, Причард принес корзину с провизией и поставил ее там на пол.
     Карета тронулась.
     Шарлотта взглянула в корзину.
     - Пикник? - спросила она. - Но ведь мы проедем не более полмили.
     - Вот погоди, увидишь очередь, - сказал отец. - Нам придется прождать около часа, чтобы проехать внутрь.
     Тут Шарлотте пришло в голову, что этим вечером ей, скорее, будет скучно, чем тревожно.
     Так оно и вышло, карета их остановилась у Адмиралтейства, в полумиле от Букингемского дворца. Открыв корзину, папочка вынул из нее бутылку шампанского. Еще в ней были бутерброды с курицей, персики из оранжереи и пирог.
     Шарлотта отпила немного шампанского, но есть ничего не могла. Она выглянула в окно. На тротуарах толпились зеваки, разглядывающие процессию из сильных мира сего. Среди них она увидела высокого мужчину, с худым красивым лицом, опирающегося на велосипед и пристально глядящего на их карету. Что-то в его внешности вызвало в ней дрожь и она отвернулась.
     После столь торжественного выхода из собственного дома, сидение и ожидание в карете как-то успокоило ее. К тому времени, когда их экипаж въехал в ворота дворца и оказался перед парадным входом, она уже чувствовала себя почти такой же, как обычно - полный скептицизма, непочтительности и нетерпения.
     Тут карета остановилась, и дверцы ее раскрылись. Левой рукой собрав шлейф, а правой приподняв юбки, Шарлотта вышла из экипажа и вошла во дворец.
     Огромный, с красным ковром, зал блистал от света и красок. При виде множества женщин в белых платьях и мужчин в блестящих мундирах она, несмотря на весь свой скептицизм, почувствовала прилив волнения. Сверкали бриллианты, звенели шпаги, раскачивались плюмажи. По обе стороны дверей стояли лейб-гвардейцы.
     Шарлотта с маман оставили свои накидки в гардеробе, а затем, в сопровождении отца и Алекса, медленно двинулись через зал к великолепной лестнице и поднялись по ней между шпалерами дворцовых стражников с их алебардами и красными и белыми розами. Оттуда они прошли в картинную галерею, а через нее в одну из трех парадных гостиных с гигантскими люстрами и зеркальным паркетным полом. Здесь процессия остановилась, и люди разбились на группки, принявшись болтать и восхищаться нарядами друг друга. Шарлотта увидела свою кузину Белинду с дядюшкой Джорджем и тетушкой Клариссой. Семьи обменялись приветствиями.
     На дяде Джордже был такой же костюм, что и на папочке, но так как он был слишком толст и краснолиц, то выглядел в нем ужасно. Шарлотта подивилась, как же могла чувствовать себя Кларисса, такая молодая и хорошенькая, будучи замужем за таким вот увальнем.
     Папа оглядывал зал, будто ища кого-то.
     - Ты не видел Черчилля? - спросил он дядю Джорджа.
     - Бог мой, зачем он тебе понадобился?
     Папа вынул часы.
     - Мы должны занять наши места в Тронном зале - с вашего позволения мы поручаем вам Шарлотту. - Он, маман и Алекс удалились.
     - Твое платье просто великолепно, - сказала Белинда Шарлотте.
     - Оно ужасно неудобное.
     - Я так и знала, что ты скажешь это.
     - Ты, как всегда, прелестна.
     - Благодарю. - Белинда понизила голос. - Послушай, а князь Орлов такой бравый.
     - Он очень мил.
     - Мне кажется, он более, чем мил.
     - Что у тебя за странное выражение лица?
     Белинда почти перешла на шепот.
     - Нам с тобой вскоре надо будет как следует поговорить.
     - О чем же?
     - Помнишь, о чем мы говорили там, в тайнике? Когда взяли те книги из библиотеки?
     Шарлотта посмотрела на дядю и тетку, но они были заняты разговором с каким-то темнокожим мужчиной в розовом шелковом тюрбане.
     - Конечно, помню.
     - Вот об этом.
     Внезапно воцарилась тишина. Гости сгрудились по стенам, образуя в середине зала проход. Оглянувшись, Шарлотта увидела, как в зал вошли король и королева, сопровождаемые пажами, несколькими членами королевского семейства и телохранителем - индийцем.
     Все гостьи-женщины присели в реверансе, шурша своими шелковыми платьями.
     В это время в Тронном зале оркестр, скрытый в Галерее министрелей, заиграл "Боже, храни Короля". Лидия посмотрела на огромные двери, охраняемые блещущими золотом гигантами. Спиной к присутствующим прошли два служителя с золотым и серебряным жезлами. Торжественным шагом, чуть улыбаясь, прошествовали король и королева. Взойдя на помост, они встали перед двойным троном. Остальные придворные расположились вблизи них, продолжая стоять.
     На королеве Марии было одеяние из золотой парчи и корона из изумрудов. Красавицей ее назвать нельзя, подумалось Лидии, но говорят, король ее обожает. Когда-то она была помолвлена со старшим братом теперешнего короля, вскоре умершего от пневмонии, и в те времена ее брак с новым престолонаследником казался лишь холодным политическим расчетом. Однако, теперь все сходились на том, что из нее вышла хорошая королева и хорошая супруга. Лидии захотелось узнать ее поближе.
     Началось представление гостей. Одна за другой подходили жены послов, приседая в реверансе сначала перед королем, затем перед королевой и отходили. За ними следовали послы, наряженные в разнообразные пышные мундиры в стиле комической оперы, все, за исключением посла Соединенных штатов, одетого в обычный черный вечерний костюм, словно для того, чтобы напомнить окружающим, что американцы не воспринимали всерьез эту чепуху.
     Пока церемония шла своим чередом, Лидия оглядывала зал, его стены, затянутые малиновым шелком фриз под потолком с изображением героев, огромнейшие люстры и бесчисленное множество цветов. Она любила пышность и ритуал, красивые наряды и изысканные церемонии, они одновременно и волновали, и успокаивали ее Она поймала взгляд графини Девонширской, распорядительницы королевского гардероба, и они незаметно улыбнулись друг другу. Она разглядела и Джона Бернса, социалиста, президента Торгового совета, и ее позабавил его роскошно вышитый золотом придворный мундир. Представление дипломатического корпуса закончилось, и королевская чета села. То же самое сделали и другие члены королевской семьи, дипломаты и самые высшие аристократы. Лидия и Уолден, подобно стальным не столь знатным гостям, продолжали стоять, как предписывалось правилом.
     Наконец началось представление ко двору и дебютанток. Каждая девушка у входа в тронный зал останавливалась, а дворцовый служитель, взяв из ее рук шлейф, расправлял его позади нее. Затем она бесконечно долго шла по красному ковру к тронам, и взоры всех присутствующих были устремлены на нее. Если уж здесь девушка сможет выглядеть изящной и нескованной, то она сможет это сделать в любом месте.
     Подойдя к тронному помосту, каждая из дебютанток подавала карточку королевскому гофмейстеру, который зачитывал ее имя. Девушка приседала перед королем, потом перед королевой. Мало кто делал это элегантно, подумала Лидия. Ей пришлось проявить настойчивость, чтобы заставить Шарлотту попрактиковаться в реверансах, но, решила она, другие матери, наверное, столкнулись с той же проблемой. После реверансов дебютантка удалялась, стараясь не оказаться спиной к тронам, пока не скроется в толпе наблюдавших.
     Девушки шли друг за другом на таком близком расстоянии, что возникала опасность наступить на шлейф шедшей впереди. Лидии показалось, что сейчас вся церемония стала менее личной и более формальной, чем когда-то. Сама она была представлена королеве Виктории в 1896 году, через год после свадьбы с Уолденом. Тогда старая королева восседала не на троне, а на высоком стуле, отчего казалось; что она стоит. Лидия подивилась маленькому росту Виктории. Тогда она должна была поцеловать королеве руку. Теперь же эту часть ритуала отменили, вероятно, чтобы ускорить его. Сейчас двор производил впечатление фабрики, выпускающей максимальное количество дебютанток за возможно короткое время. Но современные девушки не поняли бы разницы, да им, скорее всего, это было безразлично.
     Вдруг у входа появилась Шарлотта, служитель расправил позади нее шлейф, слегка подтолкнул ее, и вот она уже шла по красному ковру, с высоко поднятой головой, совершенно спокойная и уверенная. Вот миг, ради которого я жила, пронеслось в голове у Лидии.
     Шедшая впереди Шарлотты девушка присела в реверансе - и тут вдруг произошло нечто невообразимое.
     Вместо того, чтобы выпрямиться, дебютантка устремила взгляд на короля, с мольбой протянула к нему руки и громко крикнула: "Ваше величество, ради всего святого, прекратите мучить женщин!"
     Суфражистка, сообразила Лидия.
     Взгляд ее метнулся к дочери. Та так и замерла на полпути к помосту, взирая на разыгравшуюся сцену с выражением ужаса на побледневшем лице.
     Тишина в Тронном зале, вызванная шоком, длилась не более секунды. Самыми быстрыми оказались два стоящих неподалеку дворцовых служащих. Подскочив к девушке, они крепко взяли ее за руки и вывели безо всяких церемоний.
     Лицо королевы стало пунцовым. Королю же удалось сделать вид, что ничего особенного не произошло. Лидия снова взглянула на Шарлотту с мыслью, почему же именно ее дочь оказалась рядом с той нарушительницей.
     Теперь взгляды всех присутствующих были устремлены на Шарлотту. Лидии так и хотелось крикнуть ей: сделай вид, что ничего не случилось! Продолжай!
     Шарлотта застыла на месте. Щеки ее слегка порозовели. Лидия увидела, как она сделала глубокий вздох.
     И вот она уже шагнула вперед. Лидия затаила дыхание. Шарлотта протянула свою карточку гофмейстеру, громко произнесшему: "Представляется леди Шарлотта Уолден". Шарлотта встала перед королем.
     "Будь внимательней!" - молвила про себя Лидия.
     Шарлотта присела в безукоризненном реверансе.
     Затем она сделала реверанс королеве.
     Повернулась в пол-оборота и отошла.
     У Лидии вырвался глубокий вздох облегчения.
     Стоявшая рядом с Лидией дама - баронесса, которую она знала лишь в лицо, прошептала: "Она прекрасно с этим справилась".
     - Это моя дочь, - с улыбкой ответила Лидия.
     Уолдена втайне позабавило происшествие с суфражисткой. Смелая девушка, подумал он про себя. Конечно, если бы Шарлотта позволила себе такое при дворе, он пришел бы в ужас, но так как речь шла о дочери другого человека, то он воспринял это, как приятный перерыв в нескончаемой церемонии. Он заметил, как спокойно в этой ситуации повела себя Шарлотта: ничего другого он и не ожидал от нее. Она ведь была в высшей степени уверенной в себе молодой леди, и, на его взгляд, Лидия могла бы только поздравить себя с успешным воспитанием дочери вместо того, чтобы постоянно беспокоиться.
     Когда-то, много лет назад, он получал удовольствие от подобных торжеств. В молодости ему нравилось облачаться в придворное платье и производить впечатление на окружающих. Но тогда у него и ноги были соответствующие. Сейчас же он чувствовал себя глуповато в этих бриджах до колен и шелковых чулках, не говоря уже о чертовски длинной стальной шпаге. К тому же он присутствовал на столь многих придворных торжествах, что красочный ритуал более не восхищал его.
     Интересно, как король Георг воспринимает все это, подумал он. Уолдену король нравился. Конечно, по сравнению с отцом, королем Эдуардом VII, Георг был бесцветен и мягок. Толпа никогда не будет кричать ему "Добрый старый Джорджи!", как приветствовала его отца возгласом "Добрый старый Тедди!" Но в конце концов, они полюбят Георга за его обаяние и скромный образ жизни. Он умел быть и твердым, хотя до сих пор не показывал этого достаточно часто, а Уолден одобрял людей, стрелявших редко, да метко. В общем, он станет совсем неплохим королем, подумал Уолден.
     Наконец, сделав реверанс, удалилась последняя дебютантка, и королевская чета встала. Оркестр снова заиграл национальный гимн. Король поклонился, а королева присела в реверансе сначала перед послами, затем перед их женами, графинями и в конце перед министрами. Король взял королеву за руку. Пажи приподняли ее шлейф. Служители, попятившись, двинулись к выходу. Королевская чета покинула зал, за нею, согласно старшинству, двинулись члены свиты и остальные гости.
     Ужин подавался в трех разных залах: один предназначался для королевской семьи и близких друзей, другой - для дипломатического корпуса, и третий - для всех прочих. Близким другом королю Уолден не был, а потому пошел со всеми прочими. Алекс же присоединился к дипломатам.
     В зале для ужина Уолден вновь встретился со своей семьей. Лидия так и сияла.
     - Поздравляю тебя, Шарлотта, - сказал Уолден.
     - Кто та ужасная девица? - спросила Лидия.
     - Говорят, дочь архитектора, - ответил Уолден.
     - Это объясняет дело, - сказала Лидия. Ответ заинтриговал Шарлотту.
     - Как так объясняет? Уолден улыбнулся.
     - Твоя мама имеет в виду, что девушка не принадлежит к высшему свету. - Но почему она считает, что король мучает женщин?
     - Она говорила о суфражистках. Но, давай не будем обсуждать этого сегодня, ведь для всех нас это такой торжественный вечер. Приступим к ужину. Стол просто великолепен.
     Длинный, украшенный цветами, буфетный стол, был уставлен горячими и холодными закусками. Лакеи в алых с золотом королевских ливреях спешили подать гостям омаров, филе форели, куропаток, Йоркской ветчины, перепелиные яйца, разнообразнейшие пирожные и десерты. Наполнив тарелку, Уолден сел. После двухчасового стояния в Тронном зале он чувствовал голод.
     Рано или поздно Шарлотте придется услышать о суфражистках, их голодовках и принудительном кормлении, но тема эта, мягко говоря, была столь малоприятна, что чем дольше она останется в неведении, думал Уолден, тем лучше для нее. В ее возрасте в жизни должны быть только вечеринки и пикники, шляпки и наряды, невинные сплетни и флирт.
     Но все только и говорили, что об этом "инциденте" и "той девушке". Брат Уолдена, Джордж, усевшись рядом, заявил без предисловий:
     - Это некая мисс Мэри Блумфилд, дочь покойного Артура Блумфилда. В тот самый момент мать ее была в гостиной. Когда ей сказали, что натворила ее дочь, она тут же упала в обморок. - Казалось, скандал лишь радовал его.
     - Полагаю, ничего другого ей не оставалось, - ответил Уолден.
     - Какой позор семье, - продолжал Джордж. - Теперь никто из Блумфилдов в течение двух-трех поколений не появится при дворе.
     - Скучать о них мы не будем.
     - Нет, конечно.
     Тут Уолден увидел, как сквозь толпу к ним пробирается