Черчилль. Он уже написал Черчиллю о своей беседе с Алексом и с нетерпением ждал, когда они обсудят следующий их шаг, но не здесь же. Он отвернулся в надежде, что Черчилль поймет его намек. Но его расчет, что столь тонкий ход сработает, отнюдь не оправдался.
     Склонившись над стулом Уолдена, Черчилль спросил:
     - Не могли бы мы перемолвиться парой слов?
     Уолден взглянул на своего брата. На лице Джорджа был написан ужас. Сдержанно посмотрев на него, Уолден встал.
     - Пройдем в картинную галерею, - сказал Черчилль. Уолден проследовал за ним.
     Черчилль сказал:
     - Полагаю, вы тоже готовы обвинить либеральную партию в том, что эта суфражистка выступила с протестом.
     - Полагаю, что так оно и есть, - сказал Уолден. Но вы ведь хотите поговорить совсем о другом.
     - Вот именно.
     Оба мужчины зашагали бок о бок вдоль длинной галереи.
     - Мы не можем признать Балканы сферой российского влияния, - сказал Черчилль.
     - Я как раз боялся, что вы скажете именно это.
     - Зачем им нужны Балканы? То есть, если отвлечься от всей этой чепухи о сочувствии борьбе славян за независимость.
     - Они хотят получить проход в Средиземное море.
     - Это было бы в наших интересах, будь они нашими союзниками.
     - Совершенно верно.
     Дойдя до конца галереи, они остановились. Черчилль сказал:
     - Нет ли какой-нибудь возможности предоставить им этот проход, не перекраивая карты Балканского полуострова?
     - Я как раз думал об этом.
     Черчилль улыбнулся.
     И у вас есть контрпредложение.
     - Да.
     - Выкладывайте же его.
     Уолден сказал:
     - Сейчас мы говорим о трех водных бассейнах: Босфоре, Мраморном море и Дарданеллах. Если мы предоставим им эти водные пути, им не нужны будут Балканы. Предположим, мы объявим проливы между Черным и Средиземным морями международными водами, свободными для захода судов всех стран под совместную гарантию России и Англии.
     Черчилль вновь зашагал, медленно, вдумываясь в услышанное. Уолден шел рядом, с нетерпением ожидая ответа.
     Наконец, Черчилль произнес:
     - В любом случае этот водный путь должен стать международным. Ваш план состоит в том, чтобы мы предложили это в качестве уступки, хотя на самом деле, нам только это и надо.
     - Да.
     Черчилль посмотрел на него и усмехнулся.
     - Когда дело доходит до хитростей в духе Маккиавелли, то с английской аристократией никто не сравнится. Хорошо. Так и действуйте, предложите этот план Орлову.
     - А вы не хотите сообщить об этом Кабинету министров?
     - Нет.
     - Даже министру иностранных дел?
     - Только не на данной стадии. Русские, наверняка, захотят уточнить предложение - они, по меньшей мере, захотят узнать, каковы же будут гарантии - так что я свяжусь с Кабинетом только, когда соглашение будет полностью обговорено. - Прекрасно, - Уолдену стало интересно, насколько же вообще Кабинет министров был посвящен в их с Черчиллем план. Черчилль тоже умел быть Маккиавелли. Что за сложная интрига плелась там?
     Черчилль спросил:
     - А где сейчас Орлов?
     - Ужинает с дипломатами.
     - Пойдемте и скажем ему прямо сейчас.
     Уолден покачал головой, а про себя подумал, что правы были люди, обвинявшие Черчилля в импульсивности.
     - Нет, момент неподходящий.
     - Мы не можем ждать подходящего момента, Уолден. У нас каждый день на счету.
     Не тебе меня стращать, подумал Уолден, а вслух сказал:
     - Предоставьте судить об этом мне, Черчилль. Завтра утром я выскажу наше предложение Орлову.
     Черчиллю явно хотелось бы поспорить, но он сдержался и сказал:
     - Думаю, Германия не объявит нам вечером войну. Ну, хорошо, - он взглянул на часы. - Я ухожу. Держите меня в курсе дела.
     - Непременно. Всего хорошего.
     Черчилль пошел вниз по лестнице, а Уолден вернулся в зал для ужина. Прием заканчивался. Король с королевой удалились, гостей всех попотчевали, так что оставаться дольше было незачем. Собрав свою семью, Уолден повел их вниз. Там, в огромном зале, они встретились с Алексом.
     Когда дамы прошли в гардероб, Уолден попросил одного из служителей вызвать его карету.
     В общем и целом, думал он, поджидая ее, вечер прошел весьма успешно.

***

     Аллея Молл напомнила Феликсу улицы старой Москвы неподалеку от Манежа. Широкая, прямая, она тянулась от Трафальгарской площади до Бугингемского дворца. На одной стороне располагались величественные здания, включая и дворец Сент-Джеймс. На другой - парк Сент-Джеймс. Почти половина Молла была занята каретами и автомобилями сильных мира сего, кучера и шоферы которых, позевывая, дожидались, когда же их подзовут ко дворцу забрать хозяев.
     Экипаж Уолдена дожидался его со стороны парка. Кучер, в розово-голубой ливрее рода Уолденов, стоял позади лошадей, читая газету при свете фонарика от кареты. В темноте парка, в нескольких ярдах от него за ним наблюдал Феликс.
     Он был в отчаянии. План его рушился.
     Он не понял разницы между английскими словами "кучер" и "лакей" и из-за этого ошибочно воспринял смысл объявления в "Таймс" о вызове экипажей. Он решил, что кучер будет дожидаться своего хозяина у ворот дворца, а когда тот появится, помчится за экипажем. Вот в этот момент Феликс и думал напасть на кучера, отобрать у него ливрею и самому подъехать с каретой ко дворцу.
     Получилось же, что кучер все время оставался около экипажа, а у ворот дворца стоял лакей. Когда понадобится экипаж, лакей побежит за ним, а затем оба они вместе с кучером приедут за своими хозяевами. Таким образом, Феликсу предстояло справиться с двумя мужчинами, а не с одним, и трудность состояла в том, что сделать это надо было потихоньку, чтобы никто из сотен других слуг, ждущих на Молле, не заметил бы ничего подозрительного.
     Он понял свою ошибку пару часов назад и с тех пор беспокойство не покидало его. Он пристально следил за кучером, то болтающим со своими приятелями, то рассматривающим стоящий рядом "Роллс-Ройс", то затеявшим какую-то игру в монеты, то протирающим окна кареты. Возможно, было бы разумнее вообще отказаться от задуманного плана и совершить покушение на Орлова в другой день. Но Феликс не мог смириться с этой мыслью. Во-первых, не было никакой уверенности, что представится другой, столь же удачный, случай. Во-вторых, Феликс хотел убить его именно теперь. Он уже предвкушал, как раздастся звук выстрела, и как упадет Орлов; он уже сочинил в уме зашифрованную телеграмму, которую отправит Ульриху в Женеву; он уже представил себе возбуждение, царящее в маленькой типографии и огромные заголовки крупнейших газет, а вслед за этим победную волну революции, захлестывающую Россию. Больше откладывать невозможно, подумал он, я хочу сделать это сейчас.
     Пока он наблюдал, к кучеру подошел молодой парень в зеленой ливрее и крикнул:
     - Эй, Уильям.
     Значит, кучера зовут Уильям, понял Джон. Феликс этого не понял.
     - Что-нибудь интересное в газетах? - спросил Джон.
     - Ага, революция. Король сообщает, что в следующем году все кучера смогут отправиться поужинать во дворец, а господа будут ждать их на Молле.
     - Похоже на то.
     - Вот именно. Джон отошел.
     От Уильяма я смогу избавиться, подумал Феликс, но что делать с лакеем?
     Он мысленно проиграл возможный ход событий. Уолден и Орлов подойдут к дворцовым дверям. Привратник оповестит лакея Уолдена, который в свою очередь помчится от дворца туда, где стоит экипаж - расстояние примерно в четверть мили. Там лакей увидит Феликса, одетого в кучерский наряд, и поднимет тревогу.
     А что если лакей, подойдя к стоянке, обнаружит, что кареты на месте нет?
     Вот находка!
     Тогда лакей подумает, что перепутал место стоянки. Начнет бегать взад и вперед в поисках экипажа. В конце концов, признав, что потерпел здесь неудачу, вернется во дворец и сообщит хозяину, что ничего не нашел. К тому времени Феликс уже будет направлять карету с сидящим в ней владельцем через парк.
     Итак, все еще оставался шанс!
     Риска было больше, но шанс все-таки оставался!
     Раздумывать было некогда. Первые два-три лакея уже мчались по Моллу. Был вызван и "Роллс-Ройс", стоявший впереди экипажа Уолдена, а Уильям уже надел цилиндр.
     Выбравшись из-за кустов, Феликс приблизился к нему и окликнул:
     - Эй! Эй, Уильям!
     Кучер вопросительно посмотрел на него. Феликс требовательно поманил его.
     - Иди быстрее сюда!
     Уильям сложил газету, секунду поколебался, а затем медленно пошел в сторону Феликса.
     Нарочито паническим тоном Феликс проговорил:
     - Посмотри-ка! - и указал на кусты. - Как ты думаешь, что это такое?
     - Что? - недоуменно спросил Уильям. Наклонился и стал всматриваться туда, куда показывал Феликс.
     - Вот это, - Феликс показал ему револьвер. - Если поднимешь крик, я пристрелю тебя.
     Уильям в ужасе застыл. Глаза его расширились, и Феликс даже в темноте видел белки его глаз. Кучер был крепкого телосложения, но гораздо старше Феликса. Если вздумает сопротивляться и испортить мне все дело, я убью его, с яростью подумал Феликс.
     - Шагай вперед, - приказал он. Кучер заколебался.
     Надо убрать его подальше от света!
     - Двигайся же, мерзавец!
     Уильям пошел к кустам. Феликс следовал за ним. Когда они отошли от Молла примерно на пятьдесят ярдов, Феликс скомандовал:
     - Стой.
     Уильям остановился и обернулся. Феликс подумал про себя: если тот решил драться, то сделает эта здесь. Вслух приказал:
     - Снимай с себя одежду.
     - Что?
     - Раздевайся!
     - Да ты с ума сошел, - прошептал Уильям.
     - Ты прав - я сумасшедший! Снимай одежду!
     Уильям медлил.
     Если я выстрелю в него, прибегут ли сюда люди? Заглушат ли кусты звук выстрела? Возможно ли убить его, не продырявив униформу? Успею ли схватить его ливрею и убежать до того, как сюда кто-нибудь пожалует?
     Феликс взвел курок.
     Уильям начал раздеваться.
     Феликс слышал, как на Молле становилось оживленнее: ревели заведенные моторы, звенела сбруя, цокотали копыта, перекрикивались кучера. В любой момент мог появиться лакей Уолдена, посланный за экипажем.
     - Быстрей! - приказал Феликс.
     Уильям разделся до нижнего белья.
     - Все снимай, - велел Феликс.
     Уильям заколебался. Феликс приподнял револьвер. Сняв рубашку и трусы, Уильям остался стоять нагишом, дрожа от страха и прикрываясь руками.
     - Повернись, - сказал Феликс.
     Уильям повернулся к нему спиной.
     - А теперь ложись на землю лицом вниз. Уильям подчинился.
     Феликс опустил оружие. Торопливо снял свое пальто и шляпу и надел ливрею и цилиндр Уильяма, брошенные им на землю. Бриджи и белые чулки решил не надевать: в темноте, при свете лишь уличных фонарей, никто и не заметит, что он сидит на козлах в обычных брюках и сапогах.
     Сунул револьвер в карман собственного пальто и, свернув его, повесил на руку. Связал в узел одежду Уильяма.
     Тот попытался обернуться.
     - Не двигайся! - приказал Феликс.
     Стараясь ступать бесшумно, он удалился.
     По его расчетам, Уильям останется там еще некоторое время, а потом, раз уж оказался в костюме Адама, постарается незаметно вернуться в дом Уолденов.
     Вряд ли он сообщит в полицию о том, что у него украли одежду прежде, чем раздобудет себе другую. Для этого надо быть совсем лишенным стыдливости. Конечно, знай он о готовящемся убийстве Орлова, возможно, он бы и отбросил в сторону стыдливость, но откуда бы ему об этом знать?
     Бросив узел с одеждой Уильяма в кусты, Феликс вышел на горевший огнями Молл.
     Вот здесь его могла ждать неудача. До этого момента он был всего лишь подозрительной личностью, прячущейся в кустах. Теперь же становился мошенником и самозванцем. Стоило одному из приятелей Уильяма, Джону, например, хорошенько взглянуть ему в лицо, как песенка его спета.
     Он быстро взобрался на козлы, положил свое пальто рядом на сиденье, поправил цилиндр, убрал тормоза и дернул вожжи. Экипаж выкатился на дорогу.
     Он с облегчением вздохнул. Пока все удачно, подумалось ему, я доберусь до Орлова!
     Проезжая по Моллу, он внимательно оглядывал тротуары, надеясь заметить бегущего лакея в розово-голубой ливрее. Самым худшим вариантом будет то, что, увидев знакомые цвета униформы, лакей Уолдена тотчас вскочит на запятки кареты. Какая-то машина вдруг выехала перед Феликсом, он чертыхнулся, так как ему пришлось придержать лошадей. В тревоге осмотрелся вокруг. Лакея видно не было. Через секунду путь освободился и он двинулся дальше.
     В конце аллеи, справа от дворца и поодаль от дороги он увидел пустующее место. Рассчитал, что лакей с противоположного тротуара не заметит кареты. Подъехав к выбранному месту, затормозил.
     Слез с козел и встал за лошадьми, наблюдая за тротуаром напротив. Голову сверлила одна мысль - выберется ли он из всего этого живым.
     Первоначально он надеялся, что Уолден, скорее всего, усядется в экипаж, даже не взглянув на кучера, теперь же он непременно заметит отсутствие лакея. Открыть дверцу кареты и спустить лестницу придется дворцовому привратнику. Остановит ли это Уолдена и начнет ли он расспрашивать кучера или же отложит выяснения до возвращения домой? Если же он заговорит с Феликсом, то придется отвечать и голос его выдаст. Что тогда делать, задумался Феликс.
     Застрелю Орлова у дверей дворца и будь, что будет.
     Он увидел бежавшего по дальней стороне Молла лакея в розово-голубой ливрее.
     Запрыгнув на козлы, Феликс освободил тормоза и въехал во двор Букингемского дворца.
     Там образовалась очередь. Впереди него садились в свои автомобили и экипажи красивые женщины и откормленные мужчины. А позади, где-то по Моллу, бегал взад и вперед лакей Уолдена в поисках кареты. Сколько пройдет времени прежде, чем он вернется?
     Дворцовые служители быстро и ловко усаживали гостей по экипажам. Пока седоки садились в первый, ближний к дверям, служитель выкликал имя следующих по очереди, а другой служитель выяснял в это время имя стоящих третьими.
     Очередь таким образом постепенно продвигалась, и вот уже привратник обратился к Феликсу.
     - Граф Уолден, - сказал Феликс.
     Слуга прошел во дворец.
     Только бы они не вышли слишком скоро, молил про себя Феликс.
     Очередь продолжала двигаться, и теперь впереди него оставался лишь один автомобиль. Только бы он не застрял, снова взмолился Феликс. Шофер авто распахнул дверцу пожилой паре, и машина отъехала.
     Феликс подогнал экипаж ко входу во дворец, но так, чтобы оказаться к нему спиной и подальше от сияния дворцовых огней.
     Не осмеливаясь смотреть по сторонам, стал ждать.
     Он услышал голос молодой девушки, сказавшей по-русски:
     - Сколько же дам сегодня вечером предложили вам руку и сердце, Алекс?
     Капелька пота скатилась на глаза Феликса, и он оттер ее рукой.
     Мужчина произнес:
     - Где же, черт возьми, мой лакей?
     Сунув руку в карман лежащего рядом пальто, Феликс нащупал револьвер. Осталось шесть пуль, подумал он.
     Уголком глаза увидел, как дворцовый служитель бросился вперед, а через мгновение услышал, как открылась дверца экипажа. Кто-то вошел, и коляска слегка качнулась.
     - Послушай, Уильям, где же Чарльз?
     Феликс весь напрягся. Он словно ощущал, как взгляд Уолдена вонзился ему в спину. Затем из глубины коляски раздался девичий голос:
     - Входи же, папа.
     - Уильям становится туговат на ухо... - проговорил Уолден, залезая в экипаж, слова его прозвучали невнятно. Дверь за ним закрылась.
     - Можешь отправляться, - произнес дворцовый служитель.
     С облегчением вздохнув, Феликс тронулся в путь.
     После перенесенного напряжения он на какой-то момент почувствовал слабость. Затем, уже выехав из дворца, ощутил необычайный прилив восторга. Теперь Орлов был в его власти, запертый в карете словно зверь в западне. Теперь уже ничто не остановит Феликса.
     Он въехал в парк.
     Держа правой рукой вожжи, левую он пытался просунуть в рукав пальто. Сделав это, перебросил вожжи в левую руку и засунул в рукав правую. Встав, натянул пальто на плечи. Нащупал в кармане револьвер.
     Снова сел и обмотал шарфом шею.
     Теперь он был готов.
     Оставалось только выбрать подходящий момент.
     В распоряжении у него было лишь несколько минут. Дом Уолдена находился на расстоянии не более мили от дворца. Накануне вечером он проехал по этой дороге на велосипеде, чтобы получше разведать местность. Ему удалось найти два подходящих местечка, где уличный фонарь осветил бы его жертву, и где поблизости росли кусты, куда бы он мог скрыться после нападения.
     Первое такое место замаячило впереди, до него оставалось не более пятидесяти ярдов. Но приблизившись, он увидел, как у фонаря остановился человек и стал зажигать сигару. Феликс проехал дальше.
     Второй выбранной точкой был поворот дороги. Если и там окажется кто-то, то Феликсу придется пойти на риск и при необходимости стрелять в лишнего свидетеля.
     Шесть пуль.
     Он увидел поворот. Дернул вожжи, чтобы лошади побежали быстрей. Из экипажа донесся смех юной девушки.
     Вот и поворот. Нервы его были натянуты как струна.
     Сейчас.
     Бросив вожжи, он нажал на тормоз. Лошади запнулись, и коляска, качнувшись, остановилась. Он услышал, как в экипаже вскрикнула женщина и взревел мужчина. Что-то в женском голосе обеспокоило его, но задумываться над этим было некогда. Спрыгнув на землю, он закрыл шарфом пол-лица, вынул из кармана револьвер и взвел курок.
     В яростном порыве рванул дверцу кареты.

Глава 4

     Женщина закричала, и время остановилось.
     Теперь Феликс узнал этот голос. Звук его словно сбил его с ног. Шок словно сковал его.
     Он должен был высмотреть Орлова, направить на него револьвер, спустить курок, выстрелить еще раз, чтобы убить наверняка, а затем повернуться и скрыться в кустах.
     Вместо же этого он стал искать ту, что закричала, и вот узрел ее лицо. Оно показалось ему пугающе знакомым, будто он видел его всего лишь вчера, а не девятнадцать лет назад. Глаза ее расширились от ужаса, маленький красный рот раскрылся.
     Лидия.
     Рот его, прикрытый шарфом, тоже широко открылся, когда он встал в дверях кареты с револьвером, направленным в никуда и с одной единственной мыслью: "Моя Лидия - здесь, в этом экипаже".
     Прикованный к ней взглядом, он не заметил, как Уолден медленным движением приблизился к нему с левой стороны. Голову Феликса сверлила лишь одна мысль: "Вот такой же, с расширившимися глазами и раскрытым ртом, я помню ее, когда, лежа обнаженная рядом со мной, она вскрикивала от восторга..."
     Тут он увидел, как Уолден вытащил свою шпагу.
     Боже всемогущий, шпагу?
     Лезвие, сверкнув под уличным фонарем, опустилось, Феликс отшатнулся, но слишком медленно и слишком поздно. Шпага вонзилась ему в правую руку, он выронил револьвер, и тот с грохотом упал на землю.
     От звука выстрела Феликс очнулся.
     Размахнувшись шпагой, Уолден направил ее прямо в сердце Феликса. Феликс уклонился. Кончик шпаги, пройдя сквозь пальто и пиджак, застрял в его плече. Он непроизвольно отскочил, и шпага вышла наружу. Струя крови залила ему рубашку.
     Он стал шарить глазами по земле в поисках револьвера, но ничего не смог различить. Подняв голову, увидел, как столкнулись Уолден и Орлов, пытавшиеся одновременно выбраться из узкой дверцы коляски. Правая рука Феликса безвольно болталась. Он понял, что остался безоружен и беспомощен. Он даже не был в состоянии задушить Орлова, так как правая рука не подчинялась ему. Он потерпел ужасный провал, и все из-за женщины из далекого прошлого.
     После всего, что было, с горечью подумал он, после всего.
     В отчаянии он повернулся и бросился прочь.
     Уолден взревел:
     - Проклятый бандит!
     Рана Феликса отдавалась болью при каждом движении. Он услышал, как позади него кто-то побежал. Для Уолдена шаги бегущего были слишком легки, это Орлов догонял его. Феликс едва сдержал истерический смех: подумать только, за мной гонится Орлов, и я убегаю от него!
     Свернув с дороги, он