и поэтому к вечеру уже не в состоянии трудиться. "Простой люд слишком избаловался", - продолжала она, а в это время три лакея и две служанки убирали со стола, готовясь принести десерт. "Правительство не должно заботиться о медицинской помощи и пенсиях для неимущих. В низших классах бедность воспитывает бережливость, а это уже само по себе добродетель", - заключила она под конец обеда, которого семье рабочего из десяти человек хватило бы на пару недель. "Люди должны рассчитывать только на самих себя", - проговорила она, когда Батлер помог ей встать из-за стола и пройти в гостиную.
     Шарлотта вся кипела от едва сдерживаемой ярости. Разве можно осуждать революционеров за то, что они станут стрелять в таких, как графиня?
     Фредди подал ей чашку кофе.
     - Потрясающая старая боевая лошадь, эта графиня, не правда ли?
     - Она самая отвратительная старуха, которую мне когда-либо приходилось видеть, - ответила Шарлотта.
     Круглое лицо Фредди вспыхнуло от смущения.
     - Тсс! - сказал он.
     "По крайней мере, - подумала Шарлотта, - никто не скажет, что я флиртую с ним".
     Часы на камине пробили три. Шарлотте казалось, что ее заключили в темницу. В эти минуты Феликс ждал ее на ступенях Национальной Галереи. Ей надо было во что бы то ни стало выбраться из дома графини. "Что я делаю здесь, когда могла бы быть с человеком, который говорит умные вещи, а не болтает всякие глупости?" - спрашивала себя Шарлотта.
     - Мне пора в парламент, - произнес депутат-консерватор.
     Его жена поднялась, чтобы уйти вместе с ним. Шарлотта решила воспользоваться этой возможностью ускользнуть.
     Подойдя к супруге депутата, она тихим голосом обратилась к ней:
     - У меня немного разболелась голова. Не могла бы я поехать с вами? Вы ведь непременно проедете мимо моего дома по пути в Вестминстер.
     - Конечно, леди Шарлотта.
     В этот момент маман разговаривала с графиней. Перебив их, Шарлотта повторила свою выдумку по поводу головной боли.
     - Я знаю, что маме хотелось бы еще побыть здесь, поэтому я уеду с миссис Шекспир. Благодарю за чудесный обед, ваша светлость.
     Графиня царственно кивнула головой. "А я неплохо справилась с этим", - думала про себя Шарлотта, выходя из зала и спускаясь по лестнице.
     Она дала свой адрес кучеру четы Шекспир со словами:
     - Во двор въезжать не нужно - просто остановитесь у входа.
     По дороге миссис Шекспир посоветовала ей принять от головной боли ложечку лауданума. Кучер сделал так, как ему велели, и уже в три часа двадцать минут Шарлотта стояла на тротуаре около своего дома, наблюдая, как отъезжал привезший ее экипаж. В дом она не пошла, а вместо этого направилась к Трафальгарской площади.
     Она добралась туда чуть позже половины четвертого и бегом поднялась по лестнице Национальной Галереи. Феликса видно не было. "Он ушел, - подумала она, - все напрасно". И тут вдруг он возник из-за массивных колонн, будто только и ждал ее появления. От радости она готова была расцеловать его.
     - Простите, что заставила вас ждать, - сказала она, пожимая его руку. - Меня заставили пойти на отвратительный званый обед.
     - Раз вы здесь, все остальное неважно.
     Он улыбался, но улыбка его показалась Шарлотте вымученной - так улыбаются дантисту перед тем, как вам собираются удалить зуб.
     Они вошли в галерею. Шарлотта любила прохладу и тишину музея, его стеклянные купола и мраморные колонны, и картины с их многоцветьем, красотой и страстью.
     - По крайней мере, родители научили меня понимать живопись, - проговорила она.
     Он взглянул на нее своими темными грустными глазами.
     - Будет война, - молвил он.
     Из всех людей, обсуждавших сегодня эту тему, казалось, только папа и Феликс приняли ее близко к сердцу.
     - Папа сказал то же самое. Но я не понимаю, почему.
     - Франция и Германия считают, что от этой войны много выиграют. А Россия, Австрия и Англия могут оказаться втянутыми в нее.
     Они пошли дальше по залу. Картины, видимо, не очень интересовали Феликса.
     - Почему вы так беспокоитесь? Вас возьмут в армию? - спросила она. - Я слишком стар для этого. Но я думаю о всех тех миллионах крестьянских сыновей, которых убьют или искалечат на войне, смысла которой они не понимают и не хотят понимать.
     До сих пор Шарлотта считала, что на войне одни мужчины убивают других, но теперь Феликс объяснил ей, что война сама является убийцей. Он вновь показал ей мир в новом, непривычном свете.
     - Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения.
     - То же самое относится и к графу Уолдену. Поэтому-то он и допустит, чтобы война началась.
     - Я уверена, что папа все бы сделал, чтобы не допустить войны.
     - Вы ошибаетесь, - перебил ее Феликс. - Он-то как раз и способствует ее возникновению.
     Шарлотта недоуменно нахмурилась.
     - Что вы такое говорите?
     - Из-за этого князь Орлов и прибыл сюда. Ее недоумение лишь усилилось.
     - Откуда вы знаете об Алексе?
     - Я знаю об этом больше, чем вы. У полиции есть агенты среди анархистов, но и у анархистов есть свои люди в полиции. Нам удалось узнать, что Уолден и Орлов ведут переговоры о соглашении, в результате которого Россия может оказаться втянутой в войну на стороне Британии.
     Шарлотта собралась было возразить, что папа на такое не пойдет, но потом поняла, что Феликс прав. Теперь становились понятными реплики, которыми папа и Алекс обменивались, когда Алекс гостил у них, как и то, что папа, вызывая возмущение друзей, начал общаться с либералами вроде Черчилля.
     - Зачем ему заниматься этим? - спросила Шарлотта.
     - Боюсь, ему плевать на то, сколько русских крестьян погибнет, лишь бы Англия по-прежнему доминировала в Европе.
     "Да, несомненно, папа бы рассматривал ситуацию именно в таком свете", - подумала она. Вслух же сказала:
     - Это просто ужасно. Почему же вы не объясняете ничего людям? Об этом надо кричать криком.
     - Кто меня услышит?
     - Разве в России не захотят услышать?
     - Возможно, но для этого нужно сделать что-то особенное, чтобы привлечь внимание людей.
     - Что, например?
     Феликс внимательно посмотрел на нее.
     - Например, похитить князя Орлова.
     Не поверив своим ушам, она сначала расхохоталась, затем резко остановилась. Ей пришло в голову, что, возможно, он просто шутит, желая сильнее выразить свою мысль; но, взглянув на него, поняла, что он говорит совершенно серьезно. Тут впервые она задумалась, а в своем ли он уме.
     - Вы не можете на самом деле так думать, - произнесла она, потрясенная.
     Он криво улыбнулся.
     - Вы считаете меня сумасшедшим?
     Она понимала, что это не так. Покачала головой.
     - Вы самый разумный человек, которого я когда-либо встречала.
     - Тогда присядьте, и я все вам объясню.
     Она позволила ему усадить себя в кресло.
     - Царь уже не доверяет англичанам из-за того, что они впускают в Англию политэмигрантов вроде меня. Если бы кто-то из нас похитил его любимого племянника, разразился бы настоящий скандал, и ни о каком военном сотрудничестве не могло бы уже быть и речи. А когда русские люди узнали бы, что замышлял Орлов, их гнев был бы столь силен, что царю ни за что не удалось бы погнать их на войну. Понимаете? Пока он говорил, Шарлотта внимательно изучала его лицо. Он вел себя спокойно, рассудительно, лишь чуть-чуть напряжено. Никакого фанатического блеска в глазах. Во всем, что он говорил, была логика, но логика сказки, а не того мира, в котором она в действительности жила.
     - Я понимаю, - промолвила она, - но нельзя похищать Алекса, ведь он такой милый человек.
     - Этот милый человек, если ему позволить, пошлет на смерть миллион других милых людей. Вот где реальность, Шарлотта, а не на этих картинах с битвами богов. Уолден и Орлов обсуждают войну, на которой гибнут люди, в крови и грязи. Безо всякой помощи. Половина зла в мире совершается милыми молодыми людьми вроде Орлова, считающими, что они имеют право затевать войны между народами.
     Ужасающая мысль вдруг пронзила ее.
     - Однажды вы уже пытались похитить его.
     Он согласно кивнул.
     - Там, в парке. Вы сидели в экипаже. Но тогда не получилось.
     - О, Боже мой!
     Отвращение и отчаяние нахлынули на нее. Он взял ее руку.
     - Но вы ведь знаете, что я прав, не так ли?
     Ей стало казаться, что он и в самом деле прав. Его мир был настоящим; это она существовала в сказочном Зазеркалье. Лишь в сказках дебютанток в белых платьях представляли Королю и Королеве, Принц отправлялся на войну, а Граф был добр со своими слугами, так любившими его, а Графиня была достойной старой дамой; лишь в сказках и речи не было о половых отношениях. А в настоящей жизни ребенок служанки Энни рождается мертвым, потому что маман прогоняет девушку без рекомендации, там люди спят на улицах, потому что у них нет дома, там существуют сиротские приюты, Графиня оказывается злобной старой ведьмой, а Шарлотту бьет в живот улыбающийся здоровяк в твидовом костюме около самого Букингемского дворца.
     - Я знаю, что вы правы, - сказала она Феликсу.
     - Это очень важно, - подхватил он. - Ведь вы главное лицо во всем этом деле.
     - Я? О, нет!
     - Мне нужна ваша помощь.
     - О, пожалуйста, не говорите так.
     - Видите ли, я не могу разыскать Орлова.
     "Это несправедливо, - подумала она. - Все происходит слишком быстро".
     Она почувствовала себя несчастной, загнанной в ловушку. Ей хотелось помочь Феликсу, она понимала, как серьезно все это, но ведь Алекс был ее кузеном и гостем их дома - как же могла она предать его?
     - Так вы поможете мне? - спросил Алекс.
     - Я не знаю, где находится Алекс, - ответила она уклончиво.
     - Но вы могли бы это узнать.
     - Да.
     - Так вы сделаете это?
     Она вздохнула.
     - Не знаю.
     - Шарлотта, но вы должны.
     - Что значит должна? - вскипела она. - Все указывают мне, что именно я должна делать - а я-то думала, вы меня достаточно уважаете.
     Он удрученно посмотрел на нее.
     - Сожалею, что мне приходится просить вас об этом. Она сжала его руку.
     - Я подумаю.
     Он открыл было рот, но она приложила к его губам палец, не давая ему возразить.
     - Пока что вам придется удовольствоваться этим.

***

     В семь тридцать Уолден, в вечернем смокинге и шелковом цилиндре, выехал в своем "Ланчестере". Теперь он все время пользовался автомобилем, средством более мобильным и быстрым, чем экипаж, возникни вдруг опасность. Впереди сидел Причард с револьвером за пазухой. Казалось, нормальной жизни пришел конец. Они подъехали к заднему входу в дом номер десять по Даунинг-стрит. Сегодня собирался кабинет министров для обсуждения соглашения, выработанного Уолденом и Алексом. Сейчас Уолдену предстояло услышать, одобрит ли его кабинет министров или нет.
     Его провели в небольшую гостиную. Там уже находились Черчилль с премьером Асквитом. Оба стояли, опираясь на боковой столик с напитками. Уолден пожал Асквиту руку.
     - Добрый день, господин премьер-министр.
     - Хорошо, что вы приехали, лорд Уолден.
     У Асквита были серебристые волосы и гладко выбритое лицо. В его глазах светился юмор, но рот был маленький, тонкогубый и упрямый, а подбородок квадратный и широкий. В голосе его Уолден отметил слабый йоркширский акцент, сохранившийся несмотря на годы, проведенные в Оксфорде. У него была необычайно крупная голова, в которой, по мнению сведущих, находился мозг, работавший с эффективностью машины. Но, подумал Уолден, людям всегда свойственно наделять премьер-министров большими умственными способностями, чем они на самом деле обладают.
     - Боюсь, что кабинет не одобрит вашего предложения, - проговорил Асквит.
     У Уолдена упало сердце. Желая скрыть смущение, он решил прибегнуть к резкой, прямой манере.
     - Почему же нет?
     - В основном, возражает Ллойд Джордж.
     Уолден недоуменно посмотрел на Черчилля. Тот кивнул.
     - Вы вероятно думали, как, впрочем, и другие, что Ллойд Джордж и я всегда голосуем одинаково. Ну, теперь вы знаете, что это не так.
     - На чем основано его возражение?
     - Это вопрос принципа, - ответил Черчилль. - Он говорит, что мы раздаем Балканы, как предлагают коробку с конфетами: пожалуйста, угощайтесь, выбирайте, что вам по вкусу - Фракия, Босния, Болгария, Сербия. "У маленьких стран есть свои права", - утверждает он. Вот что происходит, когда в кабинет министров попадает валлиец. Валлиец и адвокат, не знаю, что хуже.
     Его неуместная веселость вызвала раздражение Уолдена. "Это ведь настолько же его проект, как и мой, - подумал Уолден. - Почему же его это не огорчает так, как меня?"
     Сели обедать. Их обслуживал один лишь дворецкий. Асквит ел очень мало. А Черчилль, по мнению Уолдена, слишком много пил. Мрачный Уолден с каждым глотком проклинал про себя Ллойд Джорджа.
     В конце первой перемены Асквит проговорил:
     - Нам необходим этот договор. Рано или поздно между Францией и Германией вспыхнет война, и если русские останутся в стороне, Германия захватит Европу. Нельзя этого допускать.
     - Что же следует предпринять, чтобы Ллойд Джордж изменил свое мнение? - спросил Уолден.
     Тонкие губы Асквита изогнулись в улыбке.
     - Если бы я получал по фунту всякий раз, когда мне задают подобный вопрос, я стал бы богатым человеком.
     Дворецкий подал каждому по куропатке и налил кларета.
     - Надо предложить нечто умеренное, такое, с чем бы Ллойд Джордж согласился, - сказал Черчилль.
     Спокойный тон Черчилля буквально взбесил Уолдена.
     - Вы отлично понимаете, что это будет не так легко сделать, - резко бросил он.
     - Конечно, нет, - мягко произнес Асквит. - Все же, следует попытаться. Что-нибудь вроде того, что Фракия будет независимой страной под протекторатом России.
     - Я целый месяц потратил на то, чтобы уговорить их, - устало проговорил Уолден.
     - Тем не менее, ситуация такова, что после убийства бедняги Франца Фердинанда все изменилось, - заметил Асквит. - Теперь Австрия снова проявляет агрессивность на Балканах, а русским, как никогда, нужна эта опорная территория, которую, собственно, мы и пытаемся отдать им.
     Забыв о своем разочаровании, Уолден начал обдумывать услышанное.
     - А как насчет Константинополя? - через минуту спросил он.
     - Что вы имеете в виду?
     - Предположим, мы предложим русским Константинополь - будет ли Ллойд Джордж против этого возражать?
     - Он может сказать, что это все равно, что отдать Кардифф ирландским республиканцам, - отпарировал Черчилль.
     Игнорируя его выпад, Уолден посмотрел на Асквита. Асквит отложил в сторону приборы.
     - Что ж. После того, как он изложил свои принципы, ему может захотеться продемонстрировать разумную гибкость в случае, если ему предложат компромисс. Думаю, он может пойти на такое предложение. Но устроит ли это русских?
     В этом Уолден не был уверен, но сама идея необычайно воодушевила его.
     - Если вы сможете уговорить Ллойд Джорджа, то и я смогу убедить Орлова, - воскликнул он.
     - Превосходно! - произнес Асквит. - А что там с этим анархистом?
     Радость Уолдена несколько утихла.
     - Они делают все возможное, чтобы уберечь Алекса, и ситуация остается напряженной.
     - А я думал, что Безил Томсон хороший профессионал.
     - Отличный, - сказал Уолден. - Но боюсь, Феликс еще более искусный.
     - Не думаю, что следует позволять этому типу запугивать нас, - возразил Черчилль.
     - Но мне действительно страшно, джентльмены, - перебил его Уолден. - Трижды Феликс ускользал от нас, а в последний раз арестовывать его отправились тридцать полицейских. В данный момент я не представляю себе, как бы он смог добраться до Алекса, но это не значит, что и он не представляет себе такой возможности. А мы знаем, что произойдет в случае убийства Алекса - рушится наш союз с Россией. Сейчас Феликс самый опасный человек для Англии.
     Асквит кивнул, лицо его было серьезно.
     - Если вас не будут удовлетворять меры, принимаемые для обеспечения безопасности Орлова, связывайтесь непосредственно со мной.
     - Благодарю вас.
     Дворецкий предложил Уолдену сигару, но тот почувствовал, что здесь его дела завершены.
     - Жизнь должна идти своим чередом, а я должен поспешить на прием к миссис Гленвил. Там я и выкурю свою сигару, - объяснил Уолден.
     - Только не говорите им, где вы обедали, - промолвил Черчилль с улыбкой.
     - Никогда бы не осмелился - ведь в таком случае они перестанут со мной разговаривать.
     Допив вино, Уолден поднялся.
     - Когда вы выскажете Орлову ваше новое предложение? - поинтересовался Асквит.
     - Утром же отправляюсь в Норфолк.
     - Прекрасно.
     Дворецкий принес Уолдену пальто и шляпу. Он попрощался и вышел.
     У ворот сада стоял Причард, беседуя с дежурным полицейским.
     - Возвращаемся домой, - распорядился Уолден.
     "Я говорил слишком необдуманно", - размышлял он по дороге домой. - "Обещал уговорить Алекса согласиться на предложение о Константинополе, но не представляю себе, как этого добиться".
     Все это очень тревожило его. Он мысленно начал подбирать слова, которые завтра адресует Алексу.
     Не успев как следует ничего придумать, он уже оказался у ворот своего дома.
     - Через несколько минут нам снова понадобится автомобиль, - сказал он Причарду.
     - Хорошо, милорд.
     Войдя в дом, Уолден направился наверх помыть руки. На лестнице он встретил Шарлотту.
     - Мама собирается? - спросил он.
     - Да, будет готова через несколько минут. А как твоя политика?
     - Все идет очень медленно.
     - Почему вдруг ты снова всем этим занялся? Он улыбнулся.
     - Если коротко, то для того, чтобы помешать Германии завладеть Европой. Но пусть твоя хорошенькая головка не беспокоится о...
     - Я и не буду беспокоиться. Но куда ты задевал кузена Алекса?
     Он заколебался. Не будет вреда, если она узнает об этом, но, с другой стороны, зная эту тайну, она случайно может выболтать ее постороннему. Для нее же лучше оставаться в неведении.
     - Если тебя спросят, скажи, что не знаешь, - проговорил он.
     Улыбнулся и пошел наверх к себе.
     Бывали моменты, когда очарование английской жизни переставало радовать Лидию.
     Обычно она любила приемы, на которых в чьем-либо доме собирались сотни гостей для абсолютного ничегонеделания: ни танцев, ни специального угощения, ни карточной игры. Вы просто здоровались за руку с хозяйкой, выпивали бокал шампанского, а потом расхаживали по огромному особняку, болтая с друзьями и восхищаясь нарядами друг друга. Сегодня же ее поразила бессмысленность подобного времяпрепровождения. Она с тоской стала вспоминать о России. Ей начало казаться, что уж там красавицы несомненно были бы более блистательны, интеллектуалы острее, разговоры значительнее, а вечерний воздух не так сладок и усыпляющ. Но на самом-то деле она слишком нервничала - из-за Стивена, из-за Феликса и Шарлотты - чтобы получать удовольствие от общения.
     Она спустилась по широкой лестнице в сопровождении Стивена и Шарлотты. Тут миссис Гленвилл выразила восхищение ее бриллиантовым ожерельем. Они двинулись дальше. Стивен отошел от них перемолвиться несколькими словами с одним из своих приятелей из палаты Лордов. Лидия услышала, как кто-то из них произнес: "Дополнение к законопроекту". Дальнейшее ее уже не интересовало. Они пошли дальше, улыбаясь и раскланиваясь с гостями. "Что я тут делаю?" - все время думала про себя Лидия.
     - Кстати, мама, а куда подевался Алекс? - вдруг спросила Шарлотта.
     - Не знаю, дорогая, - рассеянно ответила Лидия. - Спроси у отца. Добрый вечер, Фредди.
     Но Фредди явно интересовала Шарлотта, а не Лидия.
     - Я думал над тем, что ты сказала на обеде, - проговорил он. - И пришел к выводу, что все дело в том, что мы англичане, мы другие.
     С этим Лидия и оставила их. "В мое время, - вспоминала она, - мужчин завоевывали не разговорами о политике, но, возможно, теперь все по-другому. Впечатление такое, что Фредди готов говорить с Шарлоттой на любые, интересующ