инулась так близко, что смогла даже заглянуть  внутрь  шкатулки.  Там
лежала свернутая  тряпочка,  от  которой  пахло  так  же,  как  пахнет  от
внутренностей жатки, тяжелым запахом машинного  масла.  А  еще  там  лежал
мятый коричневый конверт и сложенный пополам лист пожелтелой бумаги. Кроме
того, небольшая металлическая коробочка. Она подумала, что притронуться  к
этому куда безопаснее, чем к самому оружию.
   - Что тебе нужно, женщина? - Па захлопнул крышку шкатулки  так  быстро,
что чуть не придавил Бекке пальцы.
   - Мне только хотелось...
   - Еве тоже только хотелось, - пробурчал он старинный трюизм. - И  из-за
этого "хотелось" Адаму здорово не поздоровилось. Патроны - это не  забава.
А потом ты их рассыплешь по полу, и если я не  досчитаюсь  хоть  одного  -
только одного-единственного, - что  будет  с  нашим  секретом,  хранящимся
здесь?
   - Патроны?! - О них Бекка тоже читала.
   - Привяжи-ка свои глазки на веревочку,  а  то  они,  чего  доброго,  из
глазниц выскочат. - Пол приоткрыл крышку и  осторожно  положил  оружие  на
место. - Ты не одна на этой ферме знаешь, что это за штука такая, хоть  ты
единственная, если не считать меня, кто знает,  что  она  спрятана  именно
здесь. Меня и Елеазара. Ну а теперь беги. Разве у тебя нет других дел?
   Дел у Бекки было множество.  Все  последующие  дни  она  занималась  то
полевыми, то домашними работами,  и  на  сердце  у  нее  было  легко.  Она
напевала, когда кроила свое новое  платье  для  танца  девушек,  она  даже
помогла своей родственнице Леноре с очень замысловатой вышивкой на жакете.
В первый раз за последние недели она чувствовала себя  юной  и  свободной;
наступающий праздник теперь ощущался ею как нечто, чему можно  радоваться,
а не отшатываться с отвращением. Па защитит ее. Она имеет для него  особую
ценность, такую же, как имел для человека из Коопа ее брат Елеазар.  И  па
позаботится о ней, точно так же, как тот.
   Чувствуя над собой надежный размах крыльев па, Бекка осмелела. На одном
из полдников она подняла глаза от тарелки и так взглянула  на  Джеми,  что
Хэтти назвала бы этот взгляд просто наглым. Джеми на мгновение  встретился
с ней глазами, а затем быстро отвел свои в сторону. "Будто он девушка, а я
мужчина", - подумала она. Но затем здравый смысл  восторжествовал,  и  она
вспомнила,   что   Джеми   всегда   строго   соблюдает   приличия.   Обмен
многозначительными взглядами перед всей общиной весьма далек от того,  что
можно назвать достойным поведением.
   И все-таки ей ужасно хотелось, чтоб он разделил  с  ней  ее  радость  и
раскрепощение. Перед окончанием уборки  женщинам  полагалось  свести  свое
участие в полевых работах к минимуму и оставаться вблизи от дома и  служб.
На поля выводились драгоценные машины - Праведный Путь благодаря  выгодной
сделке, провернутой несколько лет назад, обзавелся двумя  лобогрейками,  и
теперь Полу уже не приходилось выводить на поля так много рабочих рук, как
прежде. Джеми  был  отличным  жнецом,  а  поэтому  Бекка,  подождав,  пока
домашние сплетницы не сообщат, что сегодня его очередь работать на машине,
тихонько пробралась к сараю, куда в конце рабочего дня  Джеми  должен  был
доставить жатку.
   Она услыхала лязганье и бренчанье возвращающейся домой машины и почуяла
вонь горелого мазута. Земляной пол сарая покрывала сеть  следов  одетых  в
шины колес, а его воздух  пропах  маслянистым  запахом  полевых  орудий  и
грузовичка, на котором их перевозили. У напарника Джеми был свой сарай, но
Бекка все же удостоверилась, что сюда едет именно Джеми. В Праведном  Пути
неуклонно соблюдалось правило: после  работы  все  должно  быть  тщательно
убрано на свои места  -  от  драгоценных  спиц  до  больших  машин.  Бекка
укрылась в тени и стала ждать.
   Она видела, как он ввел машину в сарай, как выключил мотор, делая это с
тем же изяществом, которое она наблюдала в каждом его движении еще  с  тех
пор, как стала достаточно взрослой, чтоб замечать такие вещи в мужчинах, и
от которого у нее сладко замирало сердце.
   Хотя погода уже посвежела настолько, что Бекке пришлось  надеть  туфли,
рубаха Джеми была испещрена пятнами пота. Она  видела,  как  он  роется  в
карманах, ищет платок, чтобы отереть мокрый  лоб,  как  он  бормочет,  что
платок, должно быть, выпал, когда...
   - Может, возьмешь мой? - спросила она, выходя из укрытия.
   - Бекка!
   Почему она не услышала  радости  в  голосе,  произнесшем  ее  имя?  Она
отступила на шаг, внезапно, без всякой на то причины, ощутив острый  стыд.
На лице Джеми отражался тот же страх, который прозвучал  в  его  возгласе.
Нет, и не в неожиданности ее появления было тут дело. Боль пронзила сердце
Бекки. Да, конечно, она явилась незваной, но она даже представить себе  не
могла, что Джеми отнесется к ней как к непрошеной гостье.  Затем,  так  же
быстро, это страшное выражение исчезло с  его  лица,  сменившись  ласковым
мягким взглядом, который она так любила.
   - Бекка, как тебе это удалось?
   Он тут же оказался в ее объятиях, кружа  ей  голову  острым  и  горячим
запахом своего тела.
   Вокруг не было никого. И вообще вероятности, что  их  обнаружат,  почти
нет.
   - Поцелуй меня, Джеми.
   Ей было необходимо нечто прочное, к чему можно было бы прильнуть, нечто
даже более прочное в ее глазах, чем обещанная ей защита па. Джеми  дал  ей
то, что она просила, но он был нежен, а она ждала.  Поцелуй  был  какой-то
пресный. Бекка стремилась к большему.
   Но...
   - Нет, дорогая. - Он снял с себя ее ищущие руки. - Мы слишком  рискуем.
- В его глазах таилась усталость, а  лицо  казалось  истерзанным  каким-то
непонятным напряжением.
   - Не думаю, - шепнула она и тут же выложила ему все, что узнала  от  па
насчет того, как высоко он ее ставит в  своем  мнении.  -  Даже  если  нас
поймают, он нас пощадит.
   - Тебя - может  быть.  -  Пальцы  Джеми  пригладили  золотистые  пряди,
выбившиеся из ее тугой косы. - А меня - только в том случае,  если  я  уже
достигну возраста, дающего право попросить у  любой  женщины  Поцелуя  или
Жеста.
   - Лучше бы тебе  не  просить  этого  у  любой  женщины,  когда  станешь
постарше, - поддразнила его Бекка. - Попробуй  только,  и  ты  никогда  не
дождешься от меня милостей.
   Джеми даже не улыбнулся.
   - Когда я стану достаточно взрослым,  чтоб  получить  такое  благо,  ты
будешь у меня единственным ключом к Раю, который мне нужен. Па сказал, что
не подпустит к тебе Адонайю, но ведь там будут и другие мужчины...
   Это Бекка хорошо знала. Она помнила об этом все время, но старалась  не
думать, не давать волю чувствам. Она сказала па, что вынесет это,  но  все
равно чувствовала себя как бы запятнанной. То, что ждало ее  на  празднике
Окончания Жатвы, было совсем не то, что она выбрала бы, будь у нее выбор.
   "Выбор - он не для женщин, - шепнул ей Червь. - Вот чему они учат  нас,
приводя в пример дурацкий выбор Евы как доказательство своей правоты.  Они
приписывают все несчастья  мира  женскому  выбору,  будто  их  решения  не
приводили никогда ни к чему плохому".
   - Я сделаю только то, что должна по обычаю, -  ответила  Бекка.  И  тут
весь ее страх и вся ее тоска хлынули из потаенных глубин души и слились  в
едином диком выкрике горя: -  Джеми,  давай  убежим  отсюда  до  праздника
Окончания Жатвы! У меня  в  городе  живет  брат!  Мы  его  отыщем.  Вполне
возможно, что в их общине требуется приток свежей крови. Тогда они  примут
нас. Па говорит, что в городах живут так же, как мы, но ведь этого быть не
может! Он же там никогда не был, а потому и знать не может. Возможно,  нам
с тобой удастся...
   Он заставил  ее  замолчать  поцелуем,  но  тот  оказался  на  удивление
водянистым. Она ничего не почувствовала, за прикосновением его губ  ничего
не стояло. Ее сердце не принимало этого.  Она  готова  была  отдать  Джеми
гораздо больше того, что тот предлагал ей, а ее потребность в любви просто
одевала эти скромные дары в пышные праздничные одежды.
   Потом Джеми сказал:
   - Ты же сама понимаешь, что все это глупости, Бекка. Наше место  здесь,
а не в городах Коопа. Подожди. Перенесем все. Ты же  знаешь,  я  не  стану
любить тебя меньше из-за того, что ты будешь делать на празднике Окончания
Жатвы то, что должна. И я знаю, что ты... отнеслась бы ко мне так же, если
б я даже... - Его горло издало странный  звук.  -  Не  всегда  же  я  буду
мальчишкой!  Все  переменится.  Но  нам  придется  терпеть,  пока  это  не
произойдет.
   - Для меня все может перемениться куда скорее, если я буду востребована
еще на празднике. - Против воли ее голос прозвучал несколько сварливо.
   - Но ты же сказала, что па...
   - Я сказала, что он будет защищать меня от Адонайи. Но  ведь  тот  тоже
любимый сын своего па. Ты-то не видел, как он  расхаживает  по  Миролюбию,
разодетый, как какой-нибудь король. А если с нами случится  что-то  и  наш
хутор окажется в долгу у Заха...
   - Господь не допустит этого, - торопливо возразил Джеми.
   - Будем на это надеяться, - согласилась Бекка, - но если такое сбудется
и я окажусь ценой, которую придется уплатить за помощь нам, то как  бы  он
ко мне ни относился, па меня продаст. Ты помнишь, что говорится в  Писании
про Иакова и Рахиль?
   Джеми помнил.
   - Иаков пришел на ферму Лавана, чтоб взять там жену. Он хотел  получить
красивую дочь Лавана Рахиль, но Лаван отдал ему Лию.
   Потом пришла беда и унесла большую часть стад  Лавана.  И  тогда  Иаков
предложил Лавану,  что  пригонит  ему  стада  другого  альфа  в  обмен  на
красавицу Рахиль. И Лаван сделал то, что должен был сделать,  чтоб  спасти
свой хутор от голода. - Странная горечь появилась в глазах Джеми, когда он
подходил к концу истории. - Так уж устроена жизнь - мы все делаем то,  что
должны...
   Бекка крепко прижала его к себе, она отдала бы что  угодно  за  женскую
магию, которая заставила бы его тело войти в нее и остаться там  навсегда.
Для нее сейчас не существовало ничего важнее, чем убрать из его  глаз  эту
горькую тоску.
   - Ничего, мой любимый, мой Джеми, - шептала она ему на ухо, -  праздник
Окончания Жатвы придет и уйдет, и я сделаю все, что могу, чтобы  заставить
па оставить меня тут еще на год. А на следующий год у тебя уже будет право
на меня, а может, даже право на рождение ребенка, если ты будешь  работать
изо всех сил. Кто знает? А через год или  около  того...  -  Нет,  она  ни
словом не намекнула на вызов. Сам должен понять.
   - Еще год, - повторил он, и на этот раз вся его тоска и все его надежды
слились в последнем поцелуе, подаренном ей на прощание.
   После этого у Бекки не было случая повидаться с  Джеми  наедине.  Жатва
была в разгаре, и женщины  получили  распоряжение  держаться  подальше  от
полей "Что-то такое, что имеет отношение к мужскому Знанию",  -  объяснила
Хэтти маленькой Сьюзен, которая подросла как раз настолько, чтобы ощутить,
как в крови, текущей в ее артериях, закипает огонь фатального  любопытства
Евы.
   Все женщины - молодые и старые - собрались в большой гостевой  комнате.
Мужчины взяли с собой всех мальчиков, кроме тех, кого  еще  не  отняли  от
груди, да тех, что учились ходить, держась за юбки своих матерей.
   Последние недели перед праздником Окончания  Жатвы  были  чем-то  вроде
отдыха, особенно для тех женщин, которые работали в поле; это, однако,  не
означало, что все работы  вообще  прекратились.  Работы  на  ферме  всегда
хватает, особенно если ферма хорошо организована. Лень  -  угода  дьяволу.
Надо, чтобы люди трудились непрерывно - руками, спиной, головой. Учение  -
такая же важная вещь, как прополка рядов кормовой капусты или моркови.  Ну
а когда никакой другой работы вообще нет, достойные женщины  либо  учатся,
либо учат других.
   Именно этим и занималась Хэтти с малышкой Сьюзен  и  ее  однолетками  -
сестрами и родичами, обучая их азам  обычного  права  и  законодательства.
Вернее сказать, обучала их в то время, которое оставалось  от  ответов  на
бесконечные вопросы Сьюзен, все время ее перебивавшей. Эта  девчонка  была
первенцем Тали, имела такие же каштановые волосы, что и ее мать, и  глаза,
в которых карий цвет глаз Тали смешивался с яркой зеленью глаз Пола.  Зато
у девчонки  не  было  ни  капли  от  сдержанности  Тали.  "Почему  так?  -
спрашивала она снова и снова. - Почему мы не можем  помочь  им  с  уборкой
урожая?"
   - Мы им там не нужны, - отвечала ей Хэтти. - Если б  в  нас  нуждались,
они бы послали за нами.
   - Это неправильно! - Бекка подняла глаза от книжки, которую  читала,  и
услышала тонкий голосишко родственницы, выражавший решительное  несогласие
с тем, что говорила Хэтти. - В другое время нам  приходится  им  помогать,
даже когда мужчин вполне хватает  для  работы!  Это  чтоб  вы  не  боялись
тяжелой работы, говорили они нам весной. А чем весна отличается от  осени?
А зачем они сейчас забрали с собой всех мальчиков-подростков,  хотя  летом
для их же блага им было ведено оставаться дома? Почему?
   Хэтти закатила глаза к потолку. Ее живот был уже  велик,  и  мисс  Линн
говорила, что срок очень скоро.
   - Тали, милочка...
   И прежде чем Сьюзен успела спустить с языка очередное "почему", ее мать
схватила ее за шиворот и вытащила  из  гостиной.  И  вскоре  все  услышали
звуки, говорившие о результатах совсем  другой  системы  обучения  хорошим
манерам.
   Баба Фила закудахтала. Она занимала лучшее место - кресло возле  самого
камина. Для нее время отдыха тоже имело немалое значение - один из  редких
случаев, когда она спускалась из своей мансарды под крышей большого  дома.
Безымянная прислужница,  ухаживавшая  за  хуторской  вещуньей,  сидела  на
скамеечке у ног старухи, готовая отыскивать, приносить и подтыкать  пледы,
которые превращали долгожительницу в подобие капустного кочана. Те  редкие
фразы, которые произносила Баба из  вежливости,  звучали  резко  и  грубо.
Вообще же она больше помалкивала.
   Когда Сьюзен и Тали вернулись, Сьюзен  тихонько  заняла  свое  место  в
группе девочек, окружавших кресло Хэтти, и уже ни  разу  не  задала  своих
"почему". Хэтти же продолжила лекцию.
   - Бекка, тебе бы лучше присоединиться к нам, - позвала  Селена,  жестом
указывая на свой  кружок  молодых  женщин  -  "невостребованных"  девушек,
прошедших Перемену, но никогда еще  не  бывавших  на  празднике  Окончания
Жатвы.
   Бекка неохотно отдала  свою  книгу  Кэйти.  Учительница  принесла  сюда
солидную стопку своих драгоценностей, чтоб скоротать часы, пока не  придет
время готовить ужин и мужчины не вернутся домой. Эта книга  была  особенно
хороша, с чудесными картинками и  с  рассказами  столь  невероятными,  что
можно было не опасаться, что кто-то примет их всерьез. И все же  они  были
увлекательны, эти забавные побасенки.
   Бекке особенно нравилась картинка,  изображавшая  закованного  в  сталь
мужчину, убивавшего страшенное чудище вроде дракона. В  рассказе  это  был
богобоязненный странник, убивший  Сатану,  принявшего  образ  дракона,  но
Бекке казалось, что рыцарь похож  на  ее  отца.  А  чудовище,  которое  он
убивал, иногда приобретало образ Адонайи. Бывало и так, что  другая  книга
как бы  наслаивалась  на  первую,  и  тогда  написанные  от  руки  строчки
закрывали и рыцаря  и  дракона.  Бекка  вздрагивала,  моргала  глазами,  и
призрак исчезал.
   - Так вот, мне известно, что многие из вас, девушки, воображают,  будто
знают все, - говорила Селена, пока Бекка занимала свое место  на  потертом
коврике из плетеного дубового луба.  -  Вы  разок-другой  обслужили  своих
родичей и думаете, что можете заставить  все  мужское  население  есть  из
ваших рук...
   - Особенно после того, как они побывали  в  руках  Леноры,  -  хихикая,
шепнула Марион.
   - Очень нам нужно их кормить, - фыркнула Дел.
   На них Селена не обратила никакого внимания.  Она  пошарила  под  своим
стулом с прямой спинкой и, вытащив оттуда деревянный ящичек, положила  его
себе на колени.
   - Вы тут все хорошие и послушные девушки, да и вообще  за  многие  годы
Праведный Путь не выдал замуж ни одной девушки,  которая  была  бы  плохой
женой и не сделала бы чести своей ферме. Это следствие хорошего  отбора  и
хорошего воспитания, которое  в  конечном  счете  зависит  от  полученного
образования. Мужчины, которые увидят вас танцующими  на  празднике,  могут
быть альфами или станут альфами в недалеком будущем. Вы обратите  на  себя
их внимание, вы  взвесите  их  положение,  и,  если  они  что-то  из  себя
представляют, это может определить все ваше дальнейшее  будущее.  Вот  это
вам следует запомнить!
   - Ручаюсь, Ленора ни о чем другом и не думала все эти месяцы, - шепнула
Дел на ухо Бекке. -  Небось  всю  краску  с  кроватного  столбика  стерла,
практикуясь.
   Эту шпильку Селена оставить без внимания не могла. Ее рука мелькнула  в
воздухе и тяжело опустилась на розовую щечку Дел.
   - Во всяком случае, Ленора знает, что к чему, молодая  женщина!  А  вот
когда ты будешь старой и никем не востребованной  каргой  и  придет  время
Чистки (чего да не  допустит  Господин  наш  Царь),  тогда,  может,  ты  и
пожалеешь, что не уделяла больше внимания своему кроватному столбику!
   Потом, уже более спокойно, она обратилась к своему кружку:
   - Все, что мы делаем для мужчин, это  достойно  и  прекрасно,  но  есть
много способов и хитростей, как это делать еще лучше. Вам обязательно надо
научиться этим способам, благодаря которым мужчина запомнит вас лучше, чем
если бы вы были в поре или оказались его первой женщиной. Вы должны  стать
для него чем-то большим, чем простая забава в темноте праздника  Окончания
Жатвы. Вы должны заставить мужчину, который вас выберет,  потерять  сон  и
тосковать до тех пор,  пока  он  не  явится  к  вашему  па  и  не  сделает
предложение.
   Крышка ящика, лежавшего на  коленях  Селены,  поднималась  на  ременных
петлях. Она вынула из него несколько художественно вырезанных предметов  и
раздала  их  девушкам  -  каждой  по  одному.   Выражение   девичьих   лиц
варьировалось от шока до смертельной скуки,  когда  они  стали  вертеть  в
руках  эти  деревянные  фаллосы.  Каждый   кровеносный   сосудик,   каждая
складочка, каждая деталь, отличающаяся от других, были тщательно выкрашены
и перенумерованы, чтобы выявить все индивидуальные особенности целого.
   - Надеюсь, она не станет рассказывать нам байку  про  девушку,  которая
думала, что и настоящая штука будет раскрашена и  перенумерована  так  же,
как эта? - пробормотала Дел.
   - Ну и как с этим работать? - спросила Ленора.
   - Этой штуковиной хорошо выбивать пыль из тряпичных кукол,  -  довольно
громко прошептала Марион, так что Бекка  ее  хорошо  услышала.  -  Размер,
конечно, не в натуральную величину, но это не так  уж  важно.  Погляди-ка,
как Ленора уставилась на свой! Ты понимаешь, о чем она сейчас думает?
   - Внимание! - прикрикнула Селена. Урок начался.



6

                                    Заходится в плаче голодном дочь -
                                    Обеим нам вышел срок.
                                    И я не могу ей ничем помочь -
                                    Истерзан сухой сосок.
                                    Я только молюсь: о сладчайший Исус,
                                    Твоя ль не щедра рука,
                                    Так дай моей дочке испробовать вкус...
                                    Глоток... моего молока.

   - А ну убирайся отсюда! - Тали уперла кулаки в бока и  закинула  голову
назад, сверкая на Пола полными ярости глазами. Бекка как раз в эту  минуту
пробегала через гостиную с корзиной чистого белья и  не  удержалась  перед
искушением замедлить шаги,  чтобы  полюбоваться  тем,  как  эта  маленькая
женщина спорит с ее па. Бекка усмехнулась, увидев, с каким  обескураженным
выражением лица взирал отец на самую молодую из  своих  жен.  Он  не  хуже
любого другого знал, что только одна вещь в  мире  может  придать  женщине
смелость разговаривать с ним в таком резком и повелит