Хлумов В.
  Пьесы

  ДЕТИ ЗВЕЗД
  НОЧНОЙ ДОЗОР
  СТАРАЯ ПЕСНЯ
  Мезозойская История

  Хлумов В.
  Повести

  Старая дева Мария
  Театр одного зрителя
  Восьмое дело Максимова


  Хлумов В.
  ДЕТИ ЗВЕЗД

   Действующие лица

   Николай Константинович Богданов - инженер, около пятидесяти лет.
   Елена Разгледяева - молодая красивая женщина.
   Анатолий Ермолаев - молодой ученый.
   Доктор - друг Богданова, доктор.
   Гоголь-Моголь - друг Богданова, машинист метрополитена.
   Марк Васильевич Разгледяев - муж Елены, философ.
   Михаил Федорович Мозговой - сотрудник профессора Суровягина.
   Виталий Витальевич Калябин -  нестареющий  кандидат  наук,  сотрудник
профессора Суровягина.
   Катерина Ивановна - вахтер, в прошлом боевая медсестра  отечественной
войны.
   Лейтенант Чернопятов - следователь милиции.
   Мужчина с воздушным шариком.
   Прохожие с детскими колясками.

Картина первая
   Одна тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. Март. Научный институт,
занимающийся космическими проблемами. Отдел профессора Суровягина.  Вок-
руг терпимый творческий беспорядок. Столы, стулья, в  окнах  заснеженные
кусты сирени. На стене большая  фотография  планеты  Сатурн.  В  комнате
двое: Ермолаев и Калябин, работают, наклонившись над своими столами. Ка-
лябин чертит тушью график. Входит Михаил Федорович Мозговой.
   Мозговой ( подходит к своему столу, берет большой  охристый  конверт,
зачем-то  обнюхивает  его,  вздыхает).  Творчество  масс  -  графомания.
(Брезгливо вынимает из конверта рукопись, громко, с  наигранным  пафосом
читает). Эн эс Богданов. Гм. К единой теории физических полей.  (Коллеги
не реагируют.) Коллеги, гляньте, интересная штучка.
   Коллеги не обращают внимания и продолжают работать. Мозговому  ничего
не остается, как читать самому. Но уже после первой страницы лицо Мозго-
вого озаряется радостью.
   Мозговой (сочувственно обращаетя к Калябину). Виталий Витальевич, тут
и конкретно для вас есть кое-что.(Зачитывает место из рукописи) "На  ос-
новании построенной универсальной теории  предсказывается  существование
десятого спутника Сатурна."
   Анатолий (не выдерживает и проявляет любопытство, встает, подходит  к
Мозговому). Ну, что тут у вас?  (Читает.)  Виталий  Витальевич,  а  ведь
действительно здесь по вашей части.
   Калябин. Ну, Толя, от вас я не ожидал. (Говорит с таким видом,  будто
в комнате нет никого, кроме них с Анатолием.) Ладно, этот  хмырь  Мозго-
вой, он только и норовит на кого-нибудь сбросить свою работу.  Но  вы-то
чего? Эх, Толя,  я  вас  считал  интеллигентным  человеком  (закончил  с
грустью).
   Мозговой. Да-с, десятый спутник! Подкоп под теорию Суровягина-Калябя-
на, под знаменитую теорию двух девяток. Только почему П.С.  спустил  это
мне, а, Виталий Витальевич? Не означает ли сей жест желание нашего доро-
гого профессора сменить лошадку? А что? Будет теория Суровягина-Мозгово-
го. Неплохо звучит?!
   Калябин синеет от злости.
   Мозговой. Ну-ну, не волнуйтесь, дорогой коллега. Я не такой  человек,
чтоб отбирать кусок у ближнего, я не гад какой-нибудь.
   Калябин (подходит, колеблясь). Я полистаю. (Протягивает руку к  руко-
писи.)
   Мозговой (поиграв, отдает рукопись). На здоровье.
   Калябин, не отрывая глаз от рукописи,  возвращается  на  свое  место.
Мозговой, проводив его взглядом, подходит к окну. Задумчиво ковыряется в
стекле. Тем временем Калябин с озабоченным видом выходит. Через  некото-
рое время Мозговой поворачивается.
   Мозговой (к Анатолию). А где Калябин?
   Анатолий. Наверно, пошел к профессору посоветоваться.
   Мозговой. Да-да, конечно, дело серьезное.(Подмигнул Анатолию, и разом
переменившись, многозначительно добавил.) Очень  серьезное.  (Пауза.)  А
вы, Толя, не заметили - рукопись пахла сиренью?
   Анатолий с недоумением смотрит на Мозгового.
   Мозговой. Да, именно сиренью. Я вам открою секрет - наш профессор си-
рени не переносит. Поэтому в мае-июне он всегда старается в командировку
куда-нибудь подальше. (Мечтательно.) Эх, май, июнь! Это наша  весна.  Ну
ладно, не будем отвлекаться. Ситуация очень серьезная. Надвигается  юби-
лей Петра Семеновича, не за горами выборы в академию,  и  вдруг  -  этот
изобретатель. Тут все может быть испорчено. Так бывает, Толя: все  вроде
нормально, все катится как по накатанной дорожке, и вдруг маленькое пре-
пятствие, щепка на дороге, и пошло все под откос со свистом.
   Анатолий (в недоумении). Не понимаю.
   Мозговой. Как же вы не понимаете. Ведь  вся  теория  нашего  дорогого
профессора основана на том общеизвестном факте,  что  у  Сатурна  девять
спутников, улавливаете, не восемь, не десять, а именно девять! А тут по-
является народный умелец и предсказывает десятый.
   Анатолий. Господи, да это ж все не серьезно - графомания.
   Мозговой. Э-э-э, зря вы так легкомысленно. Я вам случай один  расска-
жу. Было это несколько лет назад. Тоже появилась рукопись,  сначала  она
ходила по институтам, ее, естественно, шпыняли туда-сюда, в конце концов
изобретателю это надоело и он подался в высшие инстанции, прямо в прези-
диум Академии наук. Ну, люди там серьезные, занятые, не выдержали  да  и
послали его ко всем чертям, в письменной форме, конечно,  интеллигентно.
Вроде все и утихло. Прошло некоторое время, появляется в президиуме  че-
ловек и спрашивает на вахте, где, мол, такой-то секретарь академии  при-
нимает. У него, естественно, спросили, вы, мол, по личному  вопросу  или
по служебному? Тот отвечает - по личному. Как раз в этот день по  личным
вопросам и принимал секретарь. Посмотрели на него, вроде  выглядит  нор-
мально, в руке скрипку держит, ну и пропустили. Посетитель очередь  спо-
койно выстоял, зашел в кабинет и спрашивает: вы, мол,  такой-то,  письмо
подписывали? Академик-секретарь (кстати, смешно как звучит, будто  птица
секретарь), да, вот, значит, эта птица, ничего не подозревая, и  призна-
ется, что мол, да - я подписывал, и приглашает гостя садиться.  А  гость
не  садится,  кладет  на  стол  ящик,  открывает  его,  достает   оттуда
двухстволку и, не обращая никакого внимания на возражения  секретаря,  в
него из двух стволов и пуляет. Заряд кабаний и, конечно,  насмерть.  Вот
какой поворотец, Толя. Вот какие люди нервные пошли.
   Анатолий. Неужели убил?
   Мозговой. Натурально. С тех пор специальное распоряжение вышло - всех
графоманов на психучет ставить. (Подмигивает Анатолию, и уже многозначи-
тельно.) Дело очень серьезное, очень, не дай бог, если что!

Картина вторая
   Прошло несколько дней. Проходная института. У входа за столиком кема-
рит вахтер, Катерина Ивановна. Позади бюсты знаменитых  русских  ученых.
На проходной появляется инженер Богданов. У него небритое лицо,  лихора-
дочные глаза.
   Богданов (пытается пройти, но Катерина Ивановна преграждает путь).  Я
к профессору Суровягину.
   Катерина Ивановна. Петра Семеновича нет в институте, но я могу позво-
нить в отдел, может, кто-нибудь из сотрудников спустится на вахту.
   Богданов. Черт побери, что за порядки!? Я пришел по очень важному де-
лу. Да, да, по очень важному, именно для профессора. Сообщите профессору
сейчас же или я сам... (пытается пройти).
   Катерина Ивановна (всем своим видом показывает, что будет стоять нас-
мерть). Я вызову милицию, если не прекратите.
   Богданов. Ах, так!?
   Богданов попытался протиснуться между стойкой и  вахтершей.  Он  сжал
кулаки, и, кажется, вот-вот произойдет хулиганская сцена, но  вдруг  все
меняется. Ноги у него подкашиваются, голова запрокидывается назад, и  он
валится в объятия Катерины Ивановны. Та его ловко подхватывает и, прота-
щив буквально два шага, осторожно усаживает на стул. Она профессионально
похлопывает незнакомца по щекам, поднимает веко и определяет легкий  об-
морок.
   Катерина Ивановна. Что ж с тобой делать, болезный?
   Вахтерша дает попить Богданову воды из графина и звонит в отдел Сыро-
вягина. Вскоре появляется Анатолий.
   Ермолаев (чуть наклонившись к Богданову). Вы к профессору?
   Богданов (испуганно). Нет, нет. У вас не найдется два рубля?
   Ермолаев. Собственно... (Анатолий запнулся) у  меня,  конечно,  есть,
но...
   Богданов (встает). Вы не могли бы помочь мне, у меня, кажется, темпе-
ратура. Отвезите меня домой на такси. Деньги я верну.
   Анатолий. Но я на работе. (Богданов бледнеет и снова падает. Анатолий
подхватывает незнакомца.) Ладно, я вас отвезу. (Уводит Богданова.)

Картина третья
   Квартира Богданова. Стеллажи книг. Появляются Анатолий и Богданов.
   Анатолий. Так вы и есть Богданов?
   Богданов. Да, Николай Степанович. Проходите в комнату, я сейчас  чаек
поставлю, надеюсь, не откажетесь? Да и деньги, деньги...
   Богданов уходит, а Анатолий осматривает стеллажи.
   Богданов. Интересуетесь?
   Анатолий вздрагивает от неожиданности.
   Богданов. У меня такой беспорядок, все некогда... Вас как зовут?
   Анатолий. Толя.
   Богданов. Анатолий - а по отчеству?
   Анатолий. Можно просто Толя. Богданов. Как хотите, Анатолий. Вот  два
рубля, и давайте чай пить.
   Богданов разгребает бумаги, ставит чайник. Внезапно дверь между стел-
лажами медленно, со скрипом приоткрывается, и Толя успевает увидеть  со-
вершенно пустую комнату и на одной из стен гигантский рисунок -  изобра-
жение мальчика.
   Богданов (резко бросается к двери, закрывает,  вырастая  перед  лицом
Ермолаева). Ах, сейчас она придет. Вы уж, Анатолий, не говорите,  что  я
там в институте... в общем, что со мной плохо было. Вы скажите, что про-
фессора не было, в командировке он. Да, или нет, скажите -  заболел,  а,
черт, нет - заболел не то, пусть лучше в командировке. А  вы  специально
приехали со мной поподробнее, так сказать, обсудить... Пойдемте, пойдем-
те, будто мы разговариваем. (Проходят к столу. Богданов усаживает Анато-
лия за стол, сует ему в руки пустую чашку.) Кладите сахар, мешайте,  ме-
шайте (нервно).
   Появляется Елена.
   Елена (не обращая внимания на Анатолия, проходит к Богданову). Ты был
в институте?
   Богданов (виновато). Видишь ли...
   Елена. Вижу. Не решился, значит.
   Богданов. Да нет, Лена, я был, но профессор... профессора...  (трясет
головой и разводит руками). Да вот, познакомься  (показывает  на  Анато-
лия).
   Елена (пренебрежительно). Это профессор?
   Богданов. Нет, это не профессор, это Анатолий, познакомься.
   Елена (равнодушно). Очень приятно. Ну, так где же профессор?
   Богданов. Лена, Анатолий - научный сотрудник, ученый из интститута.
   Елена. Ах, вот как. Значит, они тебе подсунули вот этого  молокососа,
а профессор не соизволил даже выслушать.
   Богданов. Нет, вовсе не так, профессор  в  командировке.  Правда.  (С
мольбой смотрит на Анатолия.) Спроси у Анатолия.
   Анатолий. Да, в командировке.
   Елена. В командиро-овке (растягивая "о"). А может, заболел, а? (През-
рительно смотрит на Анатолия.)
   Анатолий (вращая ложкой в пустой чашке, фальшиво). В командировке,  в
местной.
   Елена (глядя на Анатолия). Ну и фрукт, где ты его  нашел?  Да  перес-
таньте вы скоблить чашку! Так, с этим говорить бесполезно.  (Поворачива-
ется к инженеру, ждет правды. Инженер молчит.)
   Анатолий (ему надоело врать). Я, пожалуй, пойду.
   Богданов. Да нет, постойте, попьем чайку. (К Анатолию.) Вы  обиделись
зря. Лена просто очень взволнована, но это  совершенно  сейчас  пройдет.
(Поворачивается к Елене, берет за руку.)  Лена,  Анатолий  действительно
научный сотрудник, да он просто-таки работает в отделе Суровягина.
   Елена. Так может быть, это он...
   Богданов (нервно). Что ты, молчи, молчи. Садись же, выпьем, ей-богу.
   Усаживает Елену напротив Анатолия, наливает чай.
   Елена (испытующе смотрит на Анатолия). Так вы прочли рукопись?
   Анатолий. Можно сказать, что нет. Я  только  прочел  насчет  десятого
спутника и больше не видал рукописи. Понимаете, это все далеко  от  моих
научных интересов. Рукописью занимается Калябин.
   Елена и Богданов многозначительно переглянулись.
   Елена. А вас все это не волнует? У вас, наверно, серьезная работа,  а
не чепуха какая-нибудь. Подумаешь, спутник, у вас,  поди,  интереснейшие
расчеты поправок к сто двадцать первому  члену?  Подумаешь,  там  кто-то
почти целую планету вычислил...
   Анатолий (краснея). Нет, десятый спутник - это  очень  интересно,  но
Калябин куда-то пропал с рукописью.
   Елена. Ага, рукопись уже пропала! Вы что, собираетесь ее  уничтожить,
сжечь? Бесполезно, я в трех экземплярах печатала. Так и передайте вашему
начальству.
   Анатолий (теряя равновесие). Никуда не пропала ваша рукопись. Извини-
те, я, пожалуй, действительно пойду. (встает).
   Елена. Держать не станем (тоже встает).
   Богданов (встает между Анатолием и Еленой). Что  же,  мне  вас  водой
разливать? Что вы, право.
   Анатолий. Я не обижаюсь. Мне действительно пора.
   Елена. Коля, не держи его, пусть идет. Пусть только рукопись найдут.
   Богданов. Ну как же так, Анатолий, мы же с вами  должны  были  многое
обсудить. Ну, побудьте хоть четверть часика.
   Елена. Ладно, обсуждайте, только без меня. Мне все это вранье  надое-
ло. Я ухожу. (Уходит, оставив в комнате тонкий запах сирени.)
   Богданов. Не обижайтесь на нее (глубоко вздыхает). Ей сейчас  трудно.
Вы садитесь, я у вас много времени не отниму. Понимаете, все так наложи-
лось - и суд, и работа, и тут еще я со своим  изобретением,  вот  она  и
нервничает. А ведь какая она удивительная, скажите же, ведь она вам пон-
равилась? (Толя смущен.) Понравилась, я знаю. Она нравится  молодым.  Но
ведь, что вы могли понять  почувствовать?  (Принюхивается.  )  Духи  си-
рень ?! Это же она с виду такая красивая и холодная, это  же,  так  ска-
зать, кожа человеческая, одежда души. Вы бы знали, до чего она умна.  Не
в смысле обычном, но по доброте своей умна... Я путаюсь, не могу сформу-
лировать, потому что я сам перед ней виноват. Ах, как виноват, от  этого
очень муторно мне. Я все время сомневаюсь теперь, что же  я  делаю,  но,
видно, такая судьба... (Последние слова говорит куда-то в пространство.)
Вы знаете, меня любить глупо и невозможно. Я неудачник,  у  меня  ничего
нет и все кувырком. Вот квартира, правда, есть, да и то  не  моя  заслу-
га... Если бы не мама... А я ведь инженер, Анатолий,  не  улыбайтесь.  Я
хороший инженер, у меня десятки авторских свидетельств. Но дело даже  не
в этом, все это в прошлом. Теперь у меня другое, теперь она для  меня  -
все. Мне бы только свою работу довести, без нее я бы не смог. Я уже дав-
но, лет двадцать задумал это, но сделать, довести - вот в чем  проблема.
Ведь отчего мы страдаем - то за одно, то за другое хватаемся, а  довести
до ума никак терпения не достает. Здесь уж нужно  от  всего  отказаться,
жить только одним и понимать только одно. Только трудно все это,  потому
что все спешат вокруг, толкаются и суетятся, и стоишь как  на  проспекте
белой вороной в час пик. Того и гляди, столкнут или наступят, потому что
никто не понимает, зачем надо останавливаться. А она понимает, она  одна
и поняла.
   Анатолий. А кто она вам?
   Богданов. Я же говорю, она все для меня.
   Анатолий. Нет, я конкретно имею в виду.
   Богданов. Да она соседка моя. Живет напротив. Вы, Анатолий, еще очень
молоды и вам кажется, что жизнь так же велика, как окружающий мир, в ко-
тором она будет развиваться. Нет, я не в тривиальном смысле  говорю.  Вы
это поймете, я знаю - потом. Жизнь коротка не потому, что мы мало живем,
а потому, что мы многое можем. Однажды вы поймете, что  в  голове  вашей
столько вызревает всего, и все это вполне реально и в принципе  воплоти-
мо, но только времени для всего нет. Это  очень  неприятно  осознать,  и
первое, что хочется - все бросить, плюнуть на все... А  Елена,  что  же,
если бы не она, может быть, так и сделал. Опять пошел бы в КБ.  Ну,  те-
перь уж нет, теперь я доведу. Лишь бы мне  одно  преодолеть  (становится
особенно печальным). Очень это важно. И сегодня в институте  все  потому
так глупо получилось, оттого, что я опять поверил... но сейчас  не  надо
об этом. Я знаю, Елена мне здесь поможет, только ей ничего не надо гово-
рить. Анатолий, я ее уже пять лет знаю. С тех пор, как они с мужем посе-
лились в нашем доме, да, пожалуй, пять лет и  будет.  Как  они  подходят
друг другу, то есть, теперь уже надо говорить - подходили.  Ей-богу,  он
красавец, высокий, вот почти как вы, Анатолий, да, только в плечах  чуть
пошире. Честно говоря, я раньше внимания на них не обращал, как-то не до
этого было. Но и то я их приметил и даже, знаете, зависть просто  взяла,
до чего люди ладно живут... (виновато улыбается). Теперь вот  разводятся
через суд. Он ни в какую не хочет, ходит  все,  уговаривает  ее,  а  она
нервничает. Кстати, вот и завтра обещал придти. Ох, плохо это  кончится,
скандал может быть. Ей сейчас нельзя нервничать. Я это знаю, так бывает,
если в тебе что-то поселилось и грызет тебя  вроде  как  нарыв.  Тут  бы
прогреть его, терапию применить, все, глядишь, и рассосется, а не то по-
теряешь контроль над собой. Ей нужно обязательно все это пережить, пере-
болеть, а не то... (Опять прерывается, кажется, воздуху набирает. Анато-
лий тоже перестает дышать.) Я знаю, это может быть смешно, и тем  более,
вы совершенно как бы ни при чем, и вы можете, конечно,  послать  меня  к
черту. Но у меня к вам одна просьба. Не отказывайтесь сразу, не подумав,
потому что это очень важно, и не для меня, за себя я бы не стал просить,
но для нее... Поверьте, не часто я так прошу, но тут уж выхода  никакого
нет. Понимаете, у них послезавтра суд, а завтра - придет уговаривать, он
очень предупредительный и обязательный, и если он сказал, что придет, то
уж, поверьте, придет. Это у него последний шанс. Он  даже  время  всегда
скажет, и точно придет. Но я боюсь, что она завтра не выдержит и что-ни-
будь сотворит. В общем, поверьте, мне больше не к кому обратиться,  зна-
комых таких нет, да знакомые здесь как раз ни к чему. Вы только побудете
там, пока они говорить будут, ну, чтобы все мирно, по-людски...
   Анатолий. Не понял, что же, вы мне предлагаете придти? Мне? Не  пони-
маю.
   Богданов. Вот я так и думал, что вы удивитесь. Но скажите, что же де-
лать? Не мне же, в самом деле, при разговоре их присутствовать. Ведь все
из-за меня. Прошу вас, согласитесь. Вы не думайте, что раз  она  с  вами
так говорила, то уж вы и не поладите. Я с ней поговорю,и она все поймет.
Вам всего-то часик побыть, и уж совершенно обязуюсь впредь вас ничем  не
беспокоить. Я вижу, вы можете все понять, вы добрый, Толя. Вот и  сейчас
терпите, потому что вы добрый... И не стесняйтесь этого.
   Анатолий (после колебаний). Хорошо, я приду. Куда и когда?
   Богданов. Завтра в шесть приходите прямо к ней. Квартира напротив.  И
поверьте, вы меня, то есть нет, не меня - ее, ее спасаете.  Да,  хоть  и
громко звучит. Всего лишь одно одолжение, я вам за него,  я,  что  хоти-
те... (оглядывается по сторонам).
   Анатолий. Нет, нет, ничего не надо. Что вы. Теперь я ухожу.
   Богданов (семенит за Анатолием, потом громко кричит вослед  уходящему
гостю). Завтра в шесть!

Картина четвертая
   Квартира Разгледяевых. Гостиная. Роскошная обстановка. Мягкая мебель,
журнальный столик. На диване сидит, подобрав под себя  ноги,  Елена.  На
ней красивый, с глубоким вырезом халат. Она  задумчиво  перебирает  оже-
рельем. Часы бьют шесть. Звонят. Елена открывает дверь - на пороге  Ана-
толий.
   Елена (удивлена). Вы! Вы пришли?! (Анатолий виновато пожимает  плеча-
ми.) Вот это фрукт! Ну, проходите же (Анатолий деревянной походкой  нап-
равляется в гостиную). Эй, постойте, может,  разденетесь  все-таки?  Ну,
какой же вы смешной! (Анатолий  возвращается,  позволяет  снять  с  себя
пальто, разувается и вовремя влезает в подставленные тапочки.)  Пойдемте
(берет за руку, усаживает в кресло).
   Анатолий (озирается по сторонам). А где...
   Елена. Мой муж? Коля все перепутал, муж мой должен придти в  семь,  а
не в шесть. Но вы-то какой? Не ожидала, честно  скажу,  не  думала,  что
приде