-
лом мне. Да, да, растоптан вашим великим предсказанием.
   Елена (зло). Что тебе надо?
   Богданов. Ну что ты, Елена, зачем так? Человек сам  пришел.  Присажи-
вайтесь, здесь есть что выпить.
   Разгледяев (берет бокал, подставляет под шампанское, но не  садится).
Да, официально заявляю, заблуждался. Конечно, я мог бы  себя  оправдать,
хоть отчасти. Большое, как говорится, видится апостериори. Да и  вообще,
что я? Разве специалист? Смешно сказать, гуманитарий, мог ли предвидеть,
если сами профессионалы маху дали. Нет, ей-богу, сами  судите,  приходит
совершенно неизвестный научному миру человек, абсолютно аматор, и предс-
казывает десятый спутник Сатурна. Да как я могу судить,  если  абсолютно
профан? Ну, положим, что звезда такая, Сатурн, есть - я  слышал,  и  то,
кстати, не обязан, а так, в силу общей культуры. Да,  что  такая  комета
есть, положим, я знаю, но отчего я должен знать, что у нее  должны  быть
какие-то там спутники? Вы говорите - десятый. Да по мне -  хоть  двадца-
тый. Я, извиняюсь, специалист в другом роде. Конечно,  не  скрою,  Нико-
лай... извиняюсь...
   Богданов. Степанович.
   Разгледяев. Дорогой Николай Степанович, конечно, была у меня  опреде-
ленная антипатия. Ну, тут меня понять можно, все-таки личные мотивы нуж-
но тоже учитывать. Теперь-то я понимаю, что низок был, нелеп.  Примитив-
ный эгоизм проявлял. Со своей несчастной любовишкой вознамерился  сопро-
тивляться, извиняюсь, даже соперничать с таким человеческим светочем,  с
возвышенной духовной связью между вами, Николай Степанович, и моей  суп-
ругой...
   Елена. Коля, прогони его! Он какую-то гадость задумал.
   Разгледяев. Конечно, теперь меня как собачонку  прогнать  можно.  Что
же, гоните, хотя я - из лучших  побуждений,  только  засвидетельствовать
свою полную низость. Но, ей-богу, искренне каюсь, вот даже обнять  могу,
если позволите. Совершенно ведь зла не таю. Зло -  оно  откуда  берется?
Зло от невежества, а теперь я прозрел. Не сам,  конечно,  под  действием
обстоятельств, посредством, так сказать,  всесоюзного  радио.  (Выпивает
шампанское и приготовился обнять инженера.) Позвольте,  в  знак  полного
примирения...
   Елена (кричит). Коля, не смей!
   Разгледяев. Да что здесь такого?
   Богданов (нерешительно к Елене). Действительно, Елена.
   Гоголь-Моголь и Доктор в полной растерянности наблюдают за всей  этой
каруселью. Разгледяев обнимает инженера. Елену передергивает.
   Разгледяев. И ничего страшного. Теперь и мне легче на душе.  В  такой
день и меня удостоили. А ты, Елена, говоришь, я гадость задумал. А  чего
теперь вам бояться? Вам теперь все трын-трава. Вы победители. Вон  какая
у вас славная компания. Вы теперь кого угодно раздавите.  Конечно,  я  в
переносном смысле. Что же ты сердишься, Елена? Каково мне  стоять  здесь
перед вами и признаваться в своей глупости? Ты же хотела меня  осрамить,
вот я и исполняю свой долг и торжественно заявляю в соответствии с нашим
уговором.
   Богданов. Каким уговором (оглядывается)?
   Разгледяев. Право, Николай Степанович, совершенно  маленький  вопрос.
Даже не знаю, стоит ли, такая мелочь. Да и Елена вот уже совершенно  за-
была.
   Богданов. Нет, объясните, пожалуйста.
   Разгледяев.  Раз  вы  настаиваете,  -  но,  право,  такая  мелочь,  я
единственно, чтобы объяснился мой приход и все эти признания. Тут,  пра-
во, один лишь долг чести и не более  того.  Правда,  разве  этого  мало?
(Смотрит на Елену, потом на инженера. ) Не надо волноваться, вы еще,  не
дай бог, подумаете, что здесь заговор или, хуже того, спор.  Просто  это
мы с Леночкой договорились послать вашу рукопись в институт...
   Елена. Нет, этого не было!
   Разгледяев. Ну как же, вспомни, ты еще сказала: "Если Колю  признают,
ты за свои слова перед ним извинишься".
   Богданов (к Елене). Правда?
   Елена. Все было не так. Слышишь, никакого уговора не было! Он лжет.
   Разгледяев. Я - лгу? Тогда ответь сейчас при всех: от кого ты  узнала
об институте?
   Елена. Какая разница.
   Разгледяев. И правда, какая в конце концов разница. Такой торжествен-
ный день, а мы грыземся по мелочам. Вокруг-то, оглянитесь, весна.  Прав-
да, погода мерзкая, а все же чувствуется брожение молодых соков. Вот-вот
из слякоти и грязи прорастет новая неведомая жизнь. В такую пору не  хо-
чется умирать. (Делает паузу.) Нет, весной умирать обидно. Именно  обид-
но, что все только начинается, а тебе говорят - хватит, все это  не  для
тебя, дружок. И пока ты мертвый там лежишь в неудобной позе,  над  тобой
земля расцветает, птички с песнями размножаются, человеки клейкими  лис-
точками любуются. Несправедливо.
   Гоголь-Моголь. Ох, ваша правда, очень несправедливо. Вот у нас сегод-
ня, понимаешь...
   Богданов (к Разгледяеву). Постойте, что это вы о смерти?
   Разгледяев. Я бы и рад не говорить о таких скучных вещах, но что  де-
лать, так и лезет на язык, будто кто-то специально подталкивает. И вроде
не хочешь огорчать окружающих, но так и подмывает...
   Доктор. Выражайтесь яснее.
   Разгледяев. Нет больше вашего злейшего оппонента, профессора  Суровя-
гина!
   Богданов. Вы шутите?
   Разгледяев. Погиб. В метро под поезд свалился.
   Гоголь-Моголь задрожал от нетерпения и принялся оглядываться по  сто-
ронам. Доктор закуривает, а Елена опускает голову, закрывает лицо  рука-
ми.
   Богданов. Как же так?
   Разгледяев. Но самое неприятное не в  этом.  Существует  мнение,  что
профессор вовсе не свалился, а его как бы подтолкнули под поезд.  Компе-
тентные органы уже начали расследование. (Упирается взглядом прямо в ин-
женера.)
   Богданов. Что вы так на меня смотрите?
   Разгледяев. Я просто думаю - придет  к  вам  следователь  и  спросит:
"Гражданин Богданов, а где это вы были тогда-то и тогда-то?"
   Богданов. Не понимаю - почему ко мне придет  следователь?  (Отступает
назад.)
   Разгледяев. Ну, это так, игра воображения; вы просто представьте, что
вас спросили: где вы были сегодня около часу дня. Ваш ответ?
   Богданов. Я, я... я спал, а впрочем, кажется, нет... Да, точно, я гу-
лял, по городу... Знаете ли, такая погода, солнце, и люди с колясками...
Расслабился немножко.
   Разгледяев. Ну, что это за алиби? Вы спали или гуляли?
   Елена. Все-таки с гадостью пришел. Коля, да он решил тебя оклеветать.
Ах, какая гадость, какая гадость! Но ты просчитался...
   Раздается грохот. Это инженер, свалил бутылку шампанского.
   Разгледяев (продолжает напирать). Так с кем вы гуляли, где, в метро?
   Инженер нагибается, пытается голыми руками собрать  осколки.  К  нему
бросается Доктор, помогает выпрямиться, но инженер вырывается.
   Богданов. Да, я был один, совершенно один среди огромного  количества
организмов и растений. Таких, знаете ли, необычных, как будто из плотной
бумаги (хватает вилку со стола, гнет), я их  только  слегка  надламывал,
но, кажется, никого не толкал. Слышите, я его не убивал! Слышишь, Елена,
я не убивал!
   Гоголь-Моголь. Да это я его убил! (Разгледяев с неодобрением  смотрит
на утописта.) Да, сегодня, но черт его дери, я же не знал, что  он  про-
фессор! Вы что, не верите? (Смотрит на Елену.) Елена, подтверди. (К Бог-
данову.) Мы же с ней тогда и встретились. (К Елене.)  Скажи  им,  Елена,
что под мой поезд свалился профессор. При чем же здесь Коля? Он никак не
мог, да и убийства там никакого не было. Ну, что ты молчишь,  Елена?  Ты
еще сказала: "Пойди к Коле, успокой его".
   Наступает пауза.
   Разгледяев. Ты? Ты там была? Елена (горько улыбаясь). Все  правильно.
Видишь, Разгледяев, ошибся ты малость.
   Богданов (подкрался к Разгледяеву и, как  слепой,  ощупывает  гостя).
Здесь должна быть специальная защелка, "собачка" такая металлическая.
   Разгледяев. Э-э, бросьте ваши штучки. Шут гороховый!
   Доктор (обнимает инженера). Коля, не беспокойся, мы сами все сделаем,
мы обязательно эту защелку на место поставим. А вы, уходите сейчас же (к
Разгледяеву).
   Богданов. Нет, пусть он останется. Нужно проверить наконец: существу-
ет или ангажировано!
   Разгледяев подходит к Елене, потом резко поворачивается и  уходит.  С
Богдановым совсем плохо. Доктор с Гоголем-Моголем укладывают его на  ди-
ван. Вызывают скорую. Гаснет свет.

Картина десятая
   Зажигается свет. Квартира инженера. Появляется Анатолий.  Оглядывает-
ся, замечает полуоткрытую дверь в пустую  комнату.  Открывает  дверь  со
скрипом настежь. На полу сидит Елена, вокруг разбросаны листки рукописи.
Анатолий заходит, садится на пол рядом. Берет в руки листки, читает.
   Скрипит несмазанный с допотопных времен навес. Шуршат разбросанные по
полу аккуратно отпечатанные листки из частей, параграфов и  глав.  Елена
похожа на куколку, брошенную уставшим от игры исполином. Она  тихо  пла-
чет. Комната освещается через большое  окно  дармовыми  квантами  улицы.
Проступают на стене две полосы - желтая и зеленая.  Потянулась  неровная
линия вверх, закругляя овал мальчика. Но она нарисована не одним  махом,
как это делают профессионалы, а многими тщательными усилиями, состоящими
из недлинных неуверенных штришков. Будто рисовавший очень  хотел,  чтобы
получилось похоже, и все боялся, что не успеет запечатлеть, и  от  этого
постоянно ошибался, потом поправлялся, делая очередной неверный шаг, от-
чаянно понимая свое бессилие, но не отступая от поставленной задачи. Са-
модельный уголек, краешек обгоревшей щепки, потрескивая и осыпаясь, ожи-
вал на стене щемящей проекцией неустанно терзавшего душу автора видения.
Глаза мальчика, образованные двумя  опрокинутыми  навстречу  друг  другу
сегментами и от этого казавшиеся подведенными как у актера немого  кино,
источают последнюю горькую мысль еще живого существа.  Уже  накинута  на
шею кривая черная полоса, уходящая под потолок. Наверное, чтобы ее нари-
совать, пришлось тащить с кухни стол, а потом еще  и  приподниматься  на
цыпочки, опираясь левой рукой на стену. Теперь там виден отпечаток ладо-
ни инженера. Неужели не побороть вездесущее земное тяготение? Неужели не
побороть, не остановить природное взаимное влечение тяготеющих масс? Не-
ужели никто не зашевелится, не встанет с  места,  не  приподнимется  над
своим страхом и не заорет дурным хриплым голосом, так, чтоб лопнули глу-
хие перепонки очерствевшей души? Неужели сотрется еще одно имя, еще одна
человеческая веточка, еще один  волшебный  узелок,  связующий  невидимую
нить, протянутую в будущее людское братство?


   Хлумов В.
   НОЧНОЙ ДОЗОР

   Пьеса по книге Гледис Шмитт "Рембрант"

   Действующие лица
   Рембрандт ван Рейн в молодости -
   Рембрандт ван Рейн в преклонном возрасте -
   Нелтье ван Рейн - мать Рембрандта
   Хармен ван Рейн - отец Рембрандта.
   Титус - сын Рембрандта, тот же актер, что и в роли молодого Рембранд-
та.
   Саския - жена Рембрандта.
   Хендрикье - подруга Рембрандта.
   Лисбет - сестра Рембрандта.
   Маргарета - подруга Лисбет.
   Гертье - служанка Рембрандта.
   Абигайль де Барриос - последняя любовь Рембрандта.
   Господин Мигель де Барриос - поэт, муж Абигайль.
   Геррит - старший брат Рембрандта, калека.
   Ян Ливенс - сотоварищ-художник.
   Доу - Геррит Доу, ученик Рембрандта.
   Доктор Тюльп - глава гильдии врачей Амстердама, друг Рембрандта.
   ван Сваненбюрх - первый учитель Рембрандта.
   Фьеретта Сваненбюрх - супруга Сваненбюрха.
   Хендрик - кузен Саскии, владелец художественной лавки.
   Константен Хейгенс - секретарь принца Оранского.
   Капитан Баннинг Кок - предводитель Стрелковой гильдии.
   Иост ван ден Фондель - поэт, член городского совета Амстердама.
   фон Зандрарт - худохник, член городского совета Амстердама.
   ван Флит - ученик Рембрандта.
   Клемент де Йонге - агент Рембрандта, продавец картин
   Исак - нищий старик

Картина первая

   Амстердам, 1666-1669гг. Последние годы Рембрандта. Еврейский  квартал
Амстердама. Жаркий день. Рембрандт, утомленный и больной, долго бродил в
поисках натуры для Иисуса и вот присел на крыльцо у богатого дома,  наб-
людая за нищим стариком. Нищий обходит двери домов, собирая  пожертвова-
ния. Рембрандт делает набросок.
   Исак (подходя к закрытым дверям). Подайте бедному Исааку на  пропита-
ние души и тела.
   Если дверь открывается, то Исак подобострастно виляет задом  и  ловко
ловит монеты. От запертых дверей уходит с гордо поднятой головой.  Нако-
нец, упирается в Рембрандта.
   Исак (как хозяин территории, впрочем, вполне  мирно).  В  такую  жару
двум птичкам не напиться из одной лужи.
   Рембрандт молча доделывает набросок.
   Исак (подходит) . Жара ужасная.
   Рембрандт Да, душно.
   Исак. Интересно, который сейчас час?
   Рембрандт Не знаю.
   Исак. . А год?
   Рембрандт Не помню.
   Исак. . Эй любезный, что-то я не видел тебя раньше в еврейском  квар-
тале, не пойму, ты нищий или прощалыга? Если нищий, ступай в другое мес-
то, эта лужа уже высохла, а если прощалыга, подай на пропитание  души  и
тела.
   Рембрандт. Вот тебе монета за работу, старик.
   Исак (меняясь) . Ты добрый человек, да ведь я еще не старик, и  разве
просить деньги - работа?
   Рембрандт (отрываясь от рисунка). Я имел ввиду другое.
   Исак. Да ведь это моя жизнь, ведь я  не  денег  прошу,  а  милостыни.
(Исак рассматривает монету. ) Не густо. Ты, я вижу, тоже  живешь,  а  не
трудишься.
   Вдали скрипнула дверь и старик опять принял соответствующий вид.
   Исак. Извини друг, лишняя росинка в клюве - не помеха, пойду, облегчу
еще одну душу.
   Тем временем на пороге за спиной Рембрандта появляется  хозяин  дома,
Мигель де Барриос. Заглядывает через плечо.
   Господин де Барриос. Отличный набросок! Позвольте  (Протягивает  руку
за рисунком)? Да это же воплощенное ничтожество, а не наш вечный  попро-
шайка Исак!
   Рембрандт пытается приподняться.
   Господин де Барриос . У вас верная рука, только выражение лица...
   Рембрандт. Что-то не так?
   Господин де Барриос .  Простите,  я  вмешиваюсь,  но  откуда  столько
собственного достоинства, будто не ему, а он сам подает милостыню? Впро-
чем... вы профессионал, это видно сразу. Эти живые линии,  словно  линии
на руке, по ним угадывается многое, я редко видел такое. Могу ли  я  уз-
нать ваше имя?
   Рембрандт. Рембрандт ван Рейн, сын мельника из Лейдена (пытается сде-
лать поклон и теряет равновесие).
   Господин де Барриос (подхватывает Рембрандта).  Мой  Бог,  сам  Ремб-
рандт!
   Рембрант пытается обретсти равновесие.
   де Барриос. Вам , плохо?
   Рембрандт. Нет, ничего, просто жарко (высвобождается ).
   де Барриос. Позвольте представиться , Мигель де Барриос, поэт.  Впро-
чем, вы вряд ли слыхали обо мне, я пишу для сефардов на их  языке.  Поз-
вольте вас пригласить в наш дом? (Поворачивается к двери, зовет ).  Аби-
гайль! Посмотри, кого я привел!
   Рембрандт ( нерешительно). Право, неудобно.
   де Барриос. Пожалуйста, вы окажете нам честь. Ведь мы  с  женой  нес-
колько лет тому назад хотели заказать вам семейный портрет. Мы даже  хо-
дили к вашему дому на Бреестрат, но нам сказали, что вы съехали  и  даже
перестали заниматься живописью.
   Рембрандт ( грустно ). Я вышел из моды.
   де Барриос. Проходите же, моя жена будет счастлива  с  вами  познако-
миться. Быть может, вы еще напишите ее портрет.
   Рембрандт. Боюсь, не смогу. Я не пишу больше на заказ.
   де Барриос. Ну все равно, проходите, здесь прохладнее.
   Рембрандт и хозяин оказываются в роскошной  гостиной,  украшенной  на
восточный манер.
   де Барриос (зовет). Абигайль! Спускайся быстрее, у нас гость!
   Рембрандт ( нерешительно ). Я, пожалуй, пойду.
   В этот момент на верху лестницы появляется Абигайль. Рембрандт,  чуть
склонившись на бок (как на автопортрете около 1663 г. (Кельн)),  припод-
нимает глаза и замирает. Живая, дышащая молодостью фигура приковывает  к
себе его взгляд. Абигайль медленно спускается, а Рембрандт вдруг прикры-
вает глаза рукой, словно от яркого света, и чуть-чуть пятится.
   де Барриос . Это Абигайль.
   Когда Абигайль спускается к нижним ступенькам, де Барриос подходит  к
ней, берет за руку и подводит к Рембрандту.
   де Барриос . Господин ван Рейн, Рембрандт, в нашем доме.
   Абигайль протягивает руку. Рембрандт, как бы с опаской, пожимет в от-
вет. Наступает неловкая пауза.
   де Барриос . Господин ван Рейн делал наброски со  старого  Исака,  ты
посмотришь потом, удивительный рисунок. Быть может, он уступит  нам  его
за 50 флоринов?
   Рембрандт (не отрывая взгляда от хозяйки). Что вы, мои рисунки  стоят
значительно дешевле, да, по правде говоря, они вообще ничего не стоят, я
их делаю для себя.
   Абигайль.Сегодня так жарко.
   Рембрандт. Да очень.
   Абигайль. Не хотите холодного красного вина?
   Рембрандт( вдруг меняется). С удовольствием, если это не  очень  хло-
потно.
   Абигайль. Мы рады вам.
   Абигайль приглашает мужа и Рембрандта к столу.
   де Барриос. Мы пьем за вас, маэстро.
   Абигайль. За вас, господин ван Рейн.
   Рембрандт жадно пьет вино.
   Рембрандт (после паузы). Простите, госпожа де Барриос. Ваше лицо  мне
знакомо, но у меня плохо с памятью. Не встречались ли мы с вами у докто-
ра Тюльпа или на приеме в ратуше, а, быть может, в доме раввина Манассии
бен Израиля?
   Абигайль. Нет, господин ван Рейн, я знаю твердо, мы с вами никогда не
встречались, иначе в нашем доме давно висел бы семейный портрет.
   Рембрандт (после паузы). Странно.
   Абигайль. Ничего странного, просто многие из моих соплеменниц с рыжи-
ми волосами очень похожи.
   де Барриос . Кстати о портрете, раз счастливый случай привел вас, ма-
эстро, в наш дом, то разрешите все-таки еще попросить.. О нет,  нет,  мы
теперь друзья, и  вы  можете  отказаться.  Безо  всякой  обиды.  У  нас,
действительно, нет семейных портретов, - Абигайль не хотела  иметь  дело
ни с кем, кроме вас. Согласны ли вы написать наши портреты, за четыреста
флоринов каждый.
   Рембрандт (без промедления). Согласен, но я медленно работаю.
   Абигайль (после паузы). Мы ждали дольше.(От волнения встает  начинает
прибирать со стола.)
   Рембрандт, думая что прием окончен, встает из-за стола.
   де Барриос. Разве вы уже уходите?! Но, маэстро, мы вас так просто  не
отпустим.
   Абигайль (расстраиваясь от своей оплошности). Нет, нет, простите, это
я виновата, я так взволнована, Господи, оставайтесь, пока не спадет  жа-
ра.
   Рембрандт. Нет, спасибо, меня ждут дома.
   Абигайль. Жена?
   Рембрандт. Нет, госпожа де Барриос, моя жена умерла.
   Абигайль (дотрагиваясь до руки Рембрандта). Простите, земля ей пухом.

   Рембрандт. Я имел ввиду мою дочь, ученика и  старуху,  которая  ведет
наше хозяйство. Они все время боятся за меня.
   Абигайль. Видно они очень любят вас и потому беспокоятся.
   де Барриос. Маэстро, вы назначите нам день, что бы мы могли прийти  к
вам?
   Рембрандт. До моего дома добрый час ходьбы. Лучше, если  я  сам  буду
приходить.
   де Барриос. Но нам с Аббигайль это только полезно, ведь мы  ждем  ре-
бенка (обнимает жену).
   Рембрандт. Все таки лучше приходить мне, и если вы не против,  начнем
завтра с портрета госпожи - ведь я медленно работаю...
   де Барриос. Хорошо, маэстро, мы вас ждем завтра.

Картина вторая

   На следующий день там же. В гостиной Абигайль и Рембрандт.
   Абигайль. Господин ван Рейн, вы предпочитаете, чтобы ваша модель мол-
чала?
   Рембрандт. Это не имеет значения, госпожа де Барриос.
   Абигайль. Даже если она будет задавать вопросы о вас?
   Рембрандт. Боюсь, ей это быстро наскучит. Я слишком стар,  и  у  меня
плохо с памятью. ( Рембрант горько усмехается.) Вот сегодня я опоздал, а
знаете почему? Я, вместо того, чтобы прийти к вам, прямехонько направил-
ся на Бреестрат...
   Абигайль. Да ведь нас часто тянет на прошлые родные места, тем  более
на Бреестрат у вас был такой красивый дом. Почему вы съехали?
   Рембрандт. Вы очень любезны госпожа Барриос, но весь Амстердам знает,
что Рембрандт промотал состояние своего сына и дом его продан с молотка.
Впрочем, Бреестрат это не та тема, которой я бы хотел касаться.
   Абигайл