глядите. Его величеству надевают корону!
  Какой-то человек, заметив, что Робеспьер пытается нагнуться, чтобы
подтянуть чулки, но не может этого сделать, решил помочь ему. И Робеспьер
тихо проговорил:
  - Благодарю вас, месье.
  Присутствующие заметили это странное обращение - ведь слово "месье" во
время революции вышло из употребления.
  Через 12 часов, в шесть вечера Робеспьер и еще 21 человек были
гильотинированы на Гревской площади.

  РОЗАНОВ Василий Васильевич (1856-1919) - русский философ. Жил скандально,
был в России весьма известен, а умер в нужде и забвении. Шла гражданская
война - кому теперь было дело до проблем пола и экзистенциальных прорывов
в ино-бытие! Незадолго до смерти Розанов послал отчаянное письмо
А.М.Горькому, который был тогда палочкой-выручалочкой для многих ученых и
писателей - доставал пайки, одежду, помогал с заграничными паспортами и
т.д. "Максимушка, спаси меня от последнего отчаяния, - писал Розанов. -
Квартира не топлена и дров нету; дочки смотрят на последний кусочек сахару
около холодного самовара; жена лежит полупарализованная и смотрит тускло
на меня. Испуганные детские глаза, 10, и я глупый... Максимушка, родной,
как быть? Это уже многие письма пишу я тебе, но сейчас пошлю, кажется, а
то все рвал. У меня же 20 книг, но "не идут", какая-то забастовка
книготорговцев. Максимушка, что же делать, чтобы "шли". Вот, отчего ты
меня не принял в "Знание"*? Максимушка, я хватаюсь за твои руки. Ты
знаешь, что значит хвататься за руки? Я не понимаю, ни как жить, ни как
быть. Гибну, гибну, гибну...
  Горький откликнулся, но, очевидно, не имея на руках нужной суммы,
обратился к Ф.Шаляпину. Певец деньги прислал, но передавать их было некому
- Розанов уже умер. Произошло это в Сергиевом Посаде** Московской области,
куда Розанов переехал вместе с семьей стараниями другого философа - Павла
Флоренского.
  Дочь Розанова Татьяна рассказывает о смерти отца так: "В ночь с 22-го на
23 января 1919 года старого стиля отцу стало совсем плохо... Рано утром в
четверг пришли ПА.Флоренский, Софья Владимировна Олсуфьева и С.Н.Дурылин.
Мама, Надя и я, а также все остальные стояли у папиной постели. Софья
Владимировна принесла от раки преподобного Сергия Когда-то в книге эссе
"Опавшие листья. Короб первый" Розанов писал:
  "Смерть есть то, после чего ничто не интересно". А ему было интересно
жить, он был поглощен интересом к жизни, но жизнь, увы, утратила интерес к
нему.
  * "Знание" - издательство, во главе которого стоял А.М.Горький.
  ** Сергиев Посад позднее был переименован в Загорск.

  РОЗЕНБЕРГ Альфред (1893-1946) - один из главных идеологов нацизма, министр
оккупированных восточных аудиторий. Повешен по приговору Международного
военного трибунала в Нюрнберге. См. статью "ГЕРИНГ".

  РОЗЕНБЕРГ ЮЛИУС - инженер-физик и РОЗЕНБЕРГ Этель - его жена. Супруги
Розенберг были обвинены в шпионаже в пользу иностранного государства - в
передаче СССР американских атомных секретов. Суд над ними начался 6 марта
1951 г. 28 марта присяжные признали их виновными, и после недельного
размышления над мерой наказания 5 апреля судья Ирвинг Кауфмен объявил
приговор: Юлиус и Этель Розенберги должны быть казнены на электрическом
стуле. Сроком казни он определил последнюю неделю мая.
  Пока Розенберги ждали казни в федеральной тюрьме Синг-Синг, их адвокаты,
как говорится, рыли землю, пытаясь добиться отмены приговора. Было подано
в различные судебные инстанции в общей сложности 26 апелляций и дополнений
к апелляциям. Это позволило оттянуть срок исполнения, но сам приговор
остался в силе.
  Пока шла борьба за жизнь супругов, кардиналы и президент Франции Шарль де
Голль, писатели Томас Манн, Мартен дю Гар, Франсуа Мориак и другие мировые
знаменитости обращались к Эйзенхауэру с просьбой не казнить Розенбергов.
Эйзенхауэр остался глух.
  До сих пор идут споры, насколько правомерным было признание Розенбергов
виновными. Много изъянов, а то и фальсификаций есть в показаниях
свидетелей обвинения; ряд физиков подвергли сомнению и даже осмеянию
"чертежи" принципиальных схем взрывного ядерного устройства, которые
Розенберг якобы получил от Дэвида Грингласа, бывшего служащего
исследовательского центра в Лос-Аламосе по проекту "Манхэттен"'. Филипп
Моррисон, один из разработчиков производства атомной бомбы, сказал, что
чертежи Грингласа - это "грубая карикатура..., полная ошибок и лишенная
необходимых для ее понимания и воспроизведения деталейl. Многие годы
отвергали причастность СССР к делу Розенбергов и советские руководители.
Правда, в 1990 г. на Западе были опубликованы новые расшифровки пленок
воспоминаний, наговоренных Никитой Хрущевым. Среди прочего есть и пассаж о
том, что Сталин как-то в присутствии Хрущева сказал, что Советскому Союзу
очень помогли Розенберги, эти мужественные люди. Слова Сталина можно
объяснить двояко.
  1. Розенберги и вправду пытались добыть для СССР секрет атомной бомбы
(хотя физики и высмеяли добытые ими чертежи).
  2. Дело Розенбергов использовали руководители советской разведки, чтобы
имитировать перед Сталиным свою "крупнейшую удачу". В таком случае было
уже не столь важно, действительно ли Розенберги были шпионами и имели ли
их чертежи серьезную ценность. После того, как Розенберги были арестованы,
советская разведка могла преподнести Сталину ложь о том, что это -
действительно ее агенты. Сын Розенбергов категорически опроверг
появившееся сейчас давнее высказывание Н.С.Хрущева.
  Во время прохождения апелляций многие политики, деятели науки и культуры,
в том числе Альберт Эйнштейн, обращались к президенту Гарри Трумэну с
ходатайствами о помиловании Розенбергов. Однако тот сослался на то, что
срок его полномочий вот-вот истечет и уклонился от решения. Дуайт
Эйзенхауэр, заступивший на пост президента следом, также не принял во
внимание ничьи ходатайства, заявив:
  "Преступление, в котором Розенберги были признаны виновными, намного
страшнее убийства другого гражданина... Это злостное предательство целой
нации, которое вполне могло повлечь смерть многих и многих невинных
граждан.
  А Юлиус и Этель Розенберги тем временем писали друг другу письма.
  Юлиус:
  "Моя дорогая Этель, слезы навертываются мне на глаза, когда я пытаюсь
излить свои чувства на бумаге. Я могу лишь сказать, что жизнь имела смысл,
потому что подле меня была ты. Я твердо верю, что мы сами стали лучше,
выстояв перед лицом изнурительного процесса и жестокого приговора... Вся
грязь, нагромождение лжи и клеветы этой гротескной политической
инсценировки не только не сломили нас, но, напротив, вселили в нас
решимость твердо держаться, пока мы не будем полностью оправданы... Я
знаю, что постепенно все больше и больше людей встанут на нашу защиту и
помогут вырвать нас из этого ада. Нежно тебя обнимаю и люблю..."
Этель:
  "Дорогой Юли! После нашего свидания ты, конечно, испытываешь такие же
муки, как и я. И все же какое чудесное вознаграждение просто быть вместе!
Знаешь ли ты, как безумно я влюблена в тебя? И какие мысли владели мной,
когда я вглядывалась сквозь двойной барьер экрана и решетки в твое сияющее
лицо? Мой милый, все, что мне оставалось, - лишь послать тебе воздушный
поцелуй!.."
Юлиус (узнав о решении Эйзенхауэра отказать им в помиловании):
  "...Так же как и тебе, любимая, мне трудно даже помыслить о том, чем
обернется это решение для наших бесценных сыновей. Боль слишком велика,
ведь мы ничего не можем сделать, чтобы оградить их от ужасных последствий
нашей жизни..."
Окончательный срок казни супругов был установлен на 23 часа 18 июня 1953
г. Но судьба подарила Розенбергам еще одну короткую отсрочку. За их дело
взялся известный американский юрист Файк Фармер. Он указал на то, что по
Закону об атомной энергии 1946 г. смертный приговор может быть вынесен
судьей, только если на это специально укажут присяжные в своем
обвинительном вердикте. Такого же указания в деле Розенбергов не было.
Фармера поддержал один из членов Верховного суда США Уильям Дуглас,
приостановивший исполнение приговора. Однако председатель Верховного суда
Фредерик Уинсон по настоянию министра юстиции Герберта Браунелла созвал
специальное внеочередное заседание Верховного . суда США, на котором
шестью голосами против двух отменил решение У.Дугласа. Голосование
состоялась в 13 часов 40 минут 19 июня 1953 г. А поскольку казнь была
назначена на 18 июня, с этой минуты приговор должен быть приведен в
исполнение немедленно. Адвокаты Розенбергов поспешили в Белый дом, чтобы
использовать самый последний шанс - передать президенту прошение о
помиловании от приговоренных к смерти. Обычно такие дела быстро не
решаются, а пока на поданное ходатайство не было решения президента,
Розенбергов не могли казнить. Но в этот раз канцелярия Эйзенхауэра
сработала, как часы, - ровно за час все было доложено президенту, получена
резолюция (отрицательная) и решение сообщено адвокатам.
  Вот выдержки из предсмертных посланий супругов. Этель писала сыновьям:
  "Еще этим утром казалось, что мы снова сможем быть вместе. Теперь, когда
это стало неосуществимо, мне хотелось бы, чтобы вы узнали все, что узнала
я... Сначала, конечно, вы будете горько скорбеть о нас, но вы будете
скорбеть не в одиночестве... Всегда помните, что мы были невинны и не
могли пойти против своей совести".
  А Юлиус в послании адвокату Эммануэлю Блоку писал: "...Наши дети - наше
счастье, наша гордость и самое большое достояние. Люби их всем сердцем и
защити их, чтобы они выросли нормальными здоровыми людьми... Я не люблю
прощаться, верю, что добрые дела переживут людей, но одно я хочу сказать:
я никогда так не любил жизнь... Во имя мира, хлеба и роз мы достойно
встретим палача..."
Тюремные власти проявили "гуманность" - последние минуты перед казнью
Юлиус и Этель провели вместе. В комнату для свиданий, где они ждали
смерти, принесли телефонный аппарат, напрямую связанный с министерством
юстиции. Это был молчаливый намек на возможность спасти жизнь - признанием.
  Юлиус Розенберг презрительно посмотрел на аппарат и сказал:
  - Человеческое достоинство не продается. - Он повернулся к телефону спиной.
  Его увели первым. 19 июня 1953 г. В 20 часов б минут оператор подал ток и
1900 вольт убили Юлиуса.
  В 20 часов 12 минут то же самое произошло с Этель.

  РОМЕРО Оскар Арнульфо - архиепископ, глава католической церкви Сальвадора.
В 1980 г. в Сальвадоре было убито, по разным оценкам, от 13 до 15 тысяч
человек. Для сравнения укажу, что эта цифра примерно равнялась количеству
убитых в такой стране,как США, хотя численность населения Сальвадора в
десятки раз меньше.
  Одним из тех, кто пополнил печальную статистику 1980 года, оказался прелат
Оскар Арнульфо Ромеро. Его называли главой "мятежной церкви", "больной
совестью Сальвадора", поскольку многие стороны его деятельности были
связаны с моральным противостоянием военно-гражданской хунте, захватившей
власть в стране в результате очередного переворота.
  "Земля, политая кровью, не приносит плодов", - говорил он власть имущим.
  Архиепископ понимал, что у него есть основания беспокоиться за свою жизнь.
В интервью колумбийской радиостанции "Радио кадена насьональ" незадолго до
смерти он сказал: "Мне сообщили, что я значусь в списке подлежащих
физическому уничтожению... Меня могут убить, но пусть знают, что голос
справедливости уже никто не в силах заставить умолкнуть".
  Он перебрался из своих больших, но пустынных архиепископских покоев в
квартиру при онкологическом госпитале - из соображений безопасности.
Госпиталь - место многолюдное, и совершить покушение здесь намного
сложнее. Однако это не помогло, ибо профессиональные убийцы работают в
любой обстановке.
  24 марта 1980 г. архиепископ служил мессу в госпитальной часовне Святого
провидения. Часовня небольшая, выглядящая вполне современно: под сводчатым
потолком - простая люстра, рядами вытянулись деревянные скамьи, вдоль стен
вазы с цветами, никаких статуй святых, лишь распятие над скромным алтарем.
Глава сальвадорской церкви был в белой сутане. За стеклами очков в простой
оправе - добрые глаза. Лицо выразительное, с чуть выпирающим вперед
энергичным подбородком.
  Месса была посвящена памяти одной общественной деятельницы, и это дало
прелату повод коснуться в своей проповеди вопроса о борьбе за лучшее,
более справедливое общество. Говоря о необходимости "дать народу
справедливость и мир", Оскар Арнульфо Ромеро поднял вверх дароносицу,
молящиеся, как это полагается в такой момент, опустили глаза, и тут
убийца, стоявший в дверях часовни, _ неожиданным и метким выстрелом сразил
прогрессивного священнослужителя. На улице преступника ожидала машина.
  Пуля прошла рядом с сердцем, застряла в левом легком. Архиепископ упал. В
сторону отлетели очки. Крик ужаса пронесся в толпе вскочивших с мест
прихожан.
  Люди бросились к раненому. Подняли его. Понесли к выходу.
  Кто-то остановил проезжавший мимо часовни пикап. Вызывать машину "скорой
помощи" некогда. Дорога была каждая минута. Прелат потерял сознание, но
еще дышал.
  Откинули заднюю дверцу пикапа и положили монсеньера Ромеро прямо на
железное днище. По дороге в больницу он скончался' ?
  C.I69]

  РОССИНИ ДЖОАККИНО АНТОНИО (1792-186S) - итальянский композитор. С 1855
года Россини поселился в Париже, где его дом стал одним из авторитетнейших
музыкальных салонов. Но традиция музыкальных вечеров перекочевала и на
виллу композитора в Пасси. 26 сентября 1868 года 76-летний маэстро
исполняет там гостям недавно сочиненную элегию "Прощание с жизнью".
Предчувствие не обмануло композитора - ему оставалось жить всего полтора
месяца.
  "Зима обрушивается неожиданно, словно выскочив из западни. Внезапно резко
похоладало. Дожди, туманы, дни стали короткие, хмурые, воздух подернут
мутной пеленой.
  Надо скорее уезжать в город, выбираться из Пасси, возвращаться в Париж.
Однако маэстро не может уехать сразу же. Зима застала его врасплох. Он
простудился, опять начался бронхит, появились и признаки невроза,
беспокоившего в последние годы: жмет сердце, одышка, бессоница. Он
вынужден лечь в постель.
  - Это серьезно? Я поправлюсь? - с тревогой спрашивает он врачей.
  - Конечно, поправитесь, маэстро. Надо немного поберечься и немного
полечиться.
  Однако в ходе лечения врачи обнаруживают, что болезнь осложнена
неожиданным открытием - фистула в кишечнике. Необходима операция, но
больной сильно ослаблен, и ее нельзя делать сразу.
  Ждут, пытаются укрепить организм. По настороженности, с какой
разговаривают с ним жена, врачи, друзья, Россини догадывается, что
положение серьезное. Он героически принуждает себя к полной неподвижности.
Лежит, почти не открывая глаз и не разговаривая. О чем он думает? Он
погружен в себя, как в тот веч,ер, когда играл "Прощание с жизнью". Ох,
как же печальна, как грустна эта мелодия, которая, казалось, звучала
сквозь слезы!
  Если же он открывает глаза, то для того лишь, чтобы слабо улыбнуться, а
если произносит что-то, то пытается утешить - он! -других. Лишь(при визите
врачей он, похоже, оживляется. Он хотел бы угадать, хотел бы знать. Врачи
советуют ему не тревожиться. Это обычная зимняя простуда, он много таких
перенес.
  - Но мне уже семьдесят шесть лет!
  - Тем более необходимо поправиться, - улыбается доктор Вио Бонато, который
лечит его вместе со своими коллегами - Д'Анкона, Нелатоном и Бартом. - У
вас немалый опыт, а у хвори никакого. Вы победите ее.
  Но болезнь быстро прогрессирует. Решено сделать операцию. 3 ноября маэстро
незаметно дают наркоз и оперируют. Очнувшись от наркоза, он думает, что
просто дремал.
  Но хирурги обнаружили, что фистула гораздо больше, чем предполагали.
Заражение постепенно распространяется на весь организм. Операция принесла
некоторое облегчение, но ненадолго. Через два дня возникла необходимость
сделать вторую операцию, и поначалу кажется, что она дает надежду на
выздоровление.
  Однако снова разочарование, снова горестное разочарование. Заражение
теперь уже не прекратится. Долгие ужасные дни, долгие, еще более ужасные
ночи. Рядом с ним жена, врачи, друзья. Все стараются не обнаружить свою
тревогу, потому что больной в полном сознании, более того, его интеллект
еще сильнее обострен. И нужно, чтобы он не понял, ни о чем не догадался.
  Его мучения сделались невыносимыми. Он испытывает непрестанные боли. Потом
его начала изводить жажда. Но врачи запретили давать воду. Крохотный
кусочек льда он выпрашивает как милость, умоляет о нем, точно ребенок. Его
охватывает глубокое уныние.
  - Как вы себя чувствуете сегодня утром, маэстро? - спрашивает доктор Барт.
  - Откройте окно и выбросьте меня в сад. Тогда я перестану страдать!
  Никому не разрешалось входить в дом - только врачам и самым близким
друзьям...
  Однажды приехал папский нунций - монсиньор Киджи, поклонник маэстро, один
из неизменных посетителей субботних концертов. Он пришел прощаться с
другом? Выполнить свою миссию священника? Преодолев сопротивление синьоры
Олимпии, не хотевшей впускать его, он приблизился к больному и,
поздоровавшись, объявил, что принес благословение папы "in articulo
mottis" Россини с испугом посмотрел на него. Бестактность прелата сразила
его. Вот, значит, чем объясняется осторожное молчание тех, кто ухаживает
за ним, вот, наконец, ужасная правда. Теперь ни к чему больше
притворяться, не нужно говорить утешительные слова, не надо жалостливого
обхождения. Россини знает все. Врачи больше ничего не могут сделать. Нужно
обратиться к Богу.
  Священник? Можно позвать аббата Галле. Россини знаком с ним. Он тоже
почитатель, почти друг маэстро. Если маэстро пожелает...
  Хорошо, пусть придет. Маэстро, который так любит жизнь, сразу же
примиряется со смертью.
  Оставался час до полуночи 13 ноября 1868 года.
  День прошел в гнетущей обстановке безутешного молчания. Уже не осталось
никакой надежды, но никто не хотел верить, что наступит конец.
  Маэстро был почти без сознания. Измученная горем синьора Олимпия,
несравненная, заботливая сиделка, казалось, лишилась Последних сил. Друзья
тихо плакали. Мария Альбони и Аделина Патти зажимали платками рот, чтобы
приглушить рыдания. Великие исполнительницы опер Россини стояли у постели
маэстро, словно музы, принесшие прощальное приветствие от искусства,
театра, публики.
  - Сайта Мария! Сайта Анна!.. - тихо шептал Россини.
  Потом с губ его еле слышно слетело имя жены.
  Он глубоко вздохнул, его благородная голова тяжело вдавилась в подушку,
прекрасные, белее покрывала руки вытянулись, пытаясь сложиться в
молитвенном жесте.

  РУДОЛЬФ (1858-1889) - кронпринц, сын императора Франца Иосифа I, наследник
престола Австро-Венгерской империи. Кронпринц Рудольф был женат на
бельгийской принцессе Стефании, однако при этом имел любовную связь с
дочерью баронессы Вечеры, семнадцатилетней Марией.
  Накануне смерти, в 11.30 дня кронпринц получил телеграмму. По
свидетельству вручившего эту телеграмму, Рудольф быстро пробежал глазами
ее содержание, вдруг очень разволновался, бросил телеграмму на стол и как
бы про себя сказал: "Да, быть посему!"
После этого кронпринц отменил все назначенные встречи и дела, приказал
подавать карету, сказав, что вернется завтра к вечеру. Затем Рудольф уехал
в свой замок в Майерлинге.
  То, что произошло в замке, очень трудно поддается точной реконструкции. То
есть, нам известно, что утром камердинер кронпринца обнаружил своего
хозяина и его любовницу Марию Вечеру мертвыми (убитыми), но подробности
этой истории весьма запутанны. Вот как пытается пройти сквозь лабиринт
загадок современный исследователь.
  "Итак: на веру можно принять лишь то, что граф Хойос отметил в своих
записках... Согласно этим записям, последним четким следом можно считать
такой факт: после ужина Рудольф ушел лечить свою простуду... Было девять
часов вечера.
  А потом?
  Потом Рудольф вошел в спальню со сводчатым потолком, где его с поцелуями
ждала Мери, распустив волосы...
  Возможно, Рудольф лишь сказал с порога: "Мы одни", - и девушка н