ула. Сразу  за  глубоким  оврагом  начиналась  мощенная
камнем королевская дорога. И здесь нас нагнала стража.
   Впереди уже виднелись редкие огоньки города. Услышав за своей  спиной
приближающийся грохот копыт, я обернулся - и тотчас же потянул из кобуры
ружье.
   - Не сметь! - повелительно гаркнул кто-то,  куда  более  остроглазый,
нежели я. - Стоять, оружие на землю! Королевская стража!
   Я разглядел пятерых мужчин в одинаковых доспехах, сидевших на крепких
короткогривых конях. Их длинные пики  покачивались  в  такт  копытам.  В
считанные секунды они окружили нас, и я, ощущая вдруг налетевшую  дрожь,
разжал держащие штуцер пальцы. Он упал на камни с глухим стуком  -  один
из стражников соскочил с коня, поднял его и протянул старшему.
   - Дорогое оружие, - пробормотал тот. - Что вы здесь делаете,  молодые
люди? Заблудились? Отвечать!
   Его голос был отрывистым, он выплевывал слова, будто пули. Я услышал,
как шумно сглотнула Телла, и взял себя в руки.
   - Раз мы находимся на дороге, то, наверное, нет.
   - А что вас удивляет? -  вдруг  заговорила  моя  спутница  жеманно  и
слегка устало. - То, что муж и жена  устроили  себе  вечернюю  прогулку?
Вино мы уже выпили, ужин съели и спешим  домой  в  постель.  Это  теперь
преступление?
   Стражник пристально посмотрел на нее, потом,  приблизившись  к  моему
коню, сильным броском вернул оружие в кобуру.
   - Будьте осторожны, господа... Глядя ему в спину, я  ощутил  какое-то
смутное беспокойство. Откуда они тут  взялись,  разве  городская  стража
должна носиться по ночным дорогам, распугивая влюбленные парочки?
   - Зануды, - очень тихо сказала Телла.
   Эйно  ждал  нас  за  сервированным  столом,  глядя,  как  камердинер,
склонившись  над  его  плечом,  аккуратно  разрезает  здоровенную  утку,
зажаренную с травами и пряностями. Едва мы вошли,  он  хитро  улыбнулся,
щелкнул пальцами, и молодой слуга  развернулся  к  нам  с  подносом,  на
котором стояли два золотых бокала.
   - Прошу вас, детки мои, - взмахнул  он  рукой  и  поправил  салфетку,
прикрывавшую его теплый вечерний камзол. - Вы сыграли все как надо.
   Я не стал рассказывать ему про стражу.  Банковская  операция  утомила
меня так, словно я проскакал сотню миль. В ней,  на  первый  взгляд,  не
было никакого риска - я не сомневался в подлинности векселей, равно  как
и в ловкости подкупленного клерка, и все же напряжение покинуло  меня  в
тот лишь миг, когда наши с Теллой кони вошли в замковый парк.  Мне  даже
не хотелось есть. Заставив себя  прожевать  небольшой  кусочек  утки,  я
вопросительно поднял глаза на своего господина, но он лишь  улыбнулся  в
ответ. Тогда я встал и коротко поклонился.
   - С вашего позволения я отправлюсь в постель...
   - Доброй ночи, - заботливо ответил Эйно.
   Горячий душ не только успокоил меня,  но  и  вернул  некоторую  часть
растраченных сил. Сменив мокрое полотенце на  толстый  халат,  я  вызвал
слугу.
   - За ужином я... чувствовал себя усталым, -  объяснил  я,  удивляясь,
отчего вдруг мой голос звучит так, словно я оправдываюсь, - а теперь вот
захотелось поесть. На  кухне,  наверное,  найдутся  остатки  господского
ужина?
   - Повара в этом доме не спят никогда, - бесстрастно отозвался  юноша.
- Что будет угодно моему господину?
   Вскоре он вернулся с подносом, на котором дымилась яичница с  вареным
мясом,  какие-то  приправы,  лепешки,  что-то  еще...  Не   вдаваясь   в
подробности, я принялся за поздний ужин.  Моя  мысль  блуждала  довольно
далеко отсюда.
   У Эйно, князя Лоер, довольно странные способы добычи  денег,  а  ведь
про него говорят, что он несметно богат. Досужие сплетни? Но чего  стоит
содержание одного  только  этого  замка,  который  разорил  бы  половину
принцев крови в моей несчастной стране? Неужели он  всегда  зарабатывает
на  шантаже?..  Говорят  опять-таки,  что  он  и  вправду  имеет  патент
королевского корсара  и  может  беспрепятственно  грабить  любое  судно,
идущее под вымпелом врагов  Пеллии.  "Бринлееф"  создавался  именно  для
этого? Весьма вероятно, но что же тогда означают  его  путешествия  -  к
нам, на восток, а теперь еще и далеко на запад, к темным берегам  страны
рашеров? Что все это значит - какую, к  примеру,  ценность  представляет
для него  хрустальный  череп,  несущий  в  себе  неведомую,  но  ужасную
смерть?
   Я прекрасно понимал, что судьба занесла меня в  самый  центр  торнадо
странных, непостижимых тайн  и  связанных  с  ними  интриг.  Иногда  мне
начинало казаться, что интриги эти древнее, чем сам наш мир, и что  Эйно
- лишь очередной в длинной цепи  таких  же  посвященных.  Вот  только  -
посвященных во что?

Глава 5

   Неделей позже мы были уже в столице. Цель поездки я представлял  себе
слабо - по  словам  Иллари,  она  была  связана  с  возникшими  у  князя
финансовыми проблемами. Впрочем, финансы меня волновали  мало  -  я  был
захвачен  желанием  посмотреть  древний  город,  резиденцию   пеллийских
королей, с которой я был уже знаком благодаря множеству гравюр и картин.
Ута осталась в замке вместе с ожидавшей отца Теллой.  От  расставания  с
молодой актрисой в моей душе остался нехороший осадок, ощущение какой-то
недосказанности, что ли. Сидя в небольшой каюте пассажирского  судна,  я
не раз вспоминал ее глаза, смотревшие на меня с немым упреком. Я  должен
был что-то сделать... но что? Я не ощущал себя влюбленным,  более  того,
мне казалось, что для нее я всего лишь новая игрушка. Врать и играть мне
не хотелось. Возможно, я был не прав?
   Три дня пути пролетели незаметно.  Несомый  южным  ветром,  наш  бриг
мчался, едва не догоняя скользящих над водой птиц, - осторожный капитан,
помня о  том,  что  везет  пассажиров,  старался  держаться  в  разумной
близости берега. Я в основном шлялся  по  палубе,  изредка  спускаясь  в
каюту, чтобы поваляться в гамаке с книгой, а  Эйно  и  Иллари  проводили
время в салоне шкипера, изводя его и старшего помощника при помощи  игры
в ло. Те были на редкость азартны; незадолго до тогог как корабль бросил
якорь в одной из столичных гаваней, подвыпивший  Иллари  признался  мне,
что ему удалось порядком облегчить их карманы.
   Я стоял на палубе. Впереди, в легкой вечерней дымке, виднелись сотни,
тысячи разновеликих  шпилей,  украшавших  столичные  дворцы.  Город  был
огромен. Я  видел  одетые  камнем  набережные,  вдоль  которых  сплошным
потоком  скользили  экипажи:  в  подзорную  трубу  я   хорошо   различал
массивные, украшенные  гербами  и  вымпелами  кареты,  грузовые  фуры  и
фигурки отдельных верховых. Правее, в торговом  порту,  закатное  солнце
терялось среди множества мачт.
   Гравюры не обманули меня - столица и впрямь оказалась каменным чудом.
Наемный экипаж долго вез нас по широким,  обсаженным  деревьями  аллеям,
потом  свернул  в  старые,  пропахшие  дымами  кварталы,  где  серые  от
древности, но не потерявшие своего величия здания тесно прижимались одно
к другому, образуя узкие неровные улочки. Каждый камень,  каждое  дерево
здесь дышали  очарованием  благородной  седины.  Я  вертел  по  сторонам
головой, радостно улыбаясь всякий раз, когда видел что-то, знакомое  мне
из книг и альбомов.
   - Вот поле Ноора, - возбужденно шептал я. - Здесь Hoop, принц  крови,
вызвал на бой своего дядю, обвинившего его в измене... а это... о  боги,
это же северная резиденция князя Бельмона!
   - Теперь отель, один из лучших в столице, здесь любят останавливаться
нувориши-лавеллеры, - флегматично добавил Эйно. - Но  мы  будем  жить  в
более скромном месте.
   Более скромное  место  оказалось  четырехэтажным  зданием  с  острой,
поросшей мхом черепичной крышей. Над  подъездом  висели  два  решетчатых
фонаря и вывеска в виде гротескно-пузатого сапога. Отель так и назывался
- "Старый башмак", и почти весь его первый этаж  занимал  ресторан.  Мне
выделили небольшую угловую комнатку под самой крышей, два  окна  которой
выходили на улицу и в соседний переулок - темный,  загадочный  чулок,  в
котором уже зажигали на ночь фонари. Эйно предупредил меня, что  я  могу
быть свободен до самого утра,  но  все  же  не  рекомендовал  мне  долго
гулять:  по  его  словам,   столичная   стража   отличалась   повышенной
бдительностью, а мой акцент до сих пор выдавал во мне приезжего.
   Я заказал себе  ужин,  разжег  камин  и  лег  на  застеленную  пледом
кровать. Бродить  по  вечернему  городу  мне  почему-то  не  хотелось  -
наверное, я слишком устал. В темнеющем небе чудилась отцовская  усадьба,
тот последний бой, в котором он нашел свою судьбу, и дерево в саду,  под
которым я опустил его в неглубокую, наспех вырытую яму.  Моя  несчастная
мать, если она еще жива, вряд ли узнает, какая судьба постигла ее  сына.
Впрочем, что я  мог  сделать?  Остаться  на  родине  -  и  скорее  всего
погибнуть, как скотина под ножом мясника? Вместо этого я оказался здесь,
на другой стороне планеты, и вокруг  меня  негромко  шумел  громадный  и
прекрасный город, так непохожий на  те  города,  которые  мне  случалось
видеть в детстве.
   Слуга принес мне жидкую сладковатую кашу, в которой  плавали  кусочки
тушеной курятины, зелень и целый кувшин вина, а также  пирожные.  Бросив
на свой ужин беглый взгляд, я подумал, что князь, пожалуй, был не  далек
от истины, когда убеждал меня, что кухня в  "Башмаке"  самая  наилучшая.
Пахло все это превосходно.
   Быстро покончив с кашей, я налил себе  вина  и  неожиданно  навострил
уши: на площадке, что вела к двери моей  комнатки,  что-то  происходило.
Сперва я услышал мужской голос - пьяный и  раздраженный;  правда,  через
дверь мне не удалось разобрать ни слова. Ему  ответила  женщина:  мягко,
просяще, потом - визгливо. Я услышал глухой удар, вскрик  и  удаляющиеся
шаги. Бесшумно выбравшись из своего деревянного кресла,  я  подхватил  с
кровати валявшийся там пояс и достал из  кобуры  свой  "вулкан".  Я  был
уверен, что осторожный Эйно не станет  выбирать  в  качестве  пристанища
отель с дурной репутацией, но в жизни, как мне было известно,  случается
всякое. Я положил пистолет рядом с собой на стол и вновь навострил  уши,
но все было тихо, лишь снизу,  из  ресторана,  доносился  невнятный  гул
множества посетителей.
   Продолжая размышлять о своей потерянной семье, я куснул пирожное -  и
в этот момент дверь моей комнаты почти беззвучно приоткрылась; я услышал
лишь легкий щелчок язычка замка и тотчас же  повернулся,  держа  в  руке
взведенный пистолет.
   На меня  смотрели  настороженные  глаза  молодой  женщины.  Помещение
освещалось лишь камином да тускловатой лампой на моем столе,  и  там,  в
полумраке, эти глаза казались  огромными,  как  два  черных  колодца,  в
которых посверкивали внимательные золотые искорки. Я опустил пистолет.
   - Что вам нужно, госпожа?
   В ответ она закрыла пальцами губы и скользнула ко мне. В руке  у  нее
был высокогорлый серебряный кувшин, в таких продавали изысканное дорогое
вино.
   - Мне нужно спрятаться, - у нее  был  низкий,  почти  хриплый  голос,
странным  образом  гармонирующий  с  каскадом  черных  волос  и  немного
смугловатым лицом, на  котором  горели  действительно  большие,  черные,
влажные глаза. - Мой господин поможет мне?
   - Смотря по обстоятельствам, - я все еще не решался выпустить из  рук
свой пистолет. - Смотря по тому, к каким неприятностям это приведет.
   - Неприятностей у вас не будет, - она придвинула  к  столу  свободный
стул и села спиной к окну.
   Завитки ее волос прорисовались на фоне неба, уже  насыщенного  светом
вечерней луны.
   - И сколько это будет стоить? - поинтересовался я, прищуриваясь.
   - Это стоило бы пять золотых. Но если мой господин  окажет  мне  свое
покровительство, то о цене мы говорить не будем. Я исчезну на  рассвете,
- в голосе появились умоляющие нотки, - и постараюсь сделать так,  чтобы
молодой господин не пожалел о своем великодушии.
   Вместо ответа я встал и достал из своего саквояжа  запасной  дорожный
бокал - из простого, с грубой насечкой серебра. "Интересно, - подумал я,
- а как поступил бы на моем месте Эйно? Прогнал бы ее? А если у нее и  в
самом деле беда, а звать стражу не с руки? Кто знает?"
   - Ты не пеллиец и не лавеллер, - вдруг произнесла женщина, пристально
глядя на меня.
   - Да, - утвердительно кивнул я и налил ей вина, - я издалека.
   - И ты не простолюдин. У тебя тонкая кость, но руки будут сильными  -
очень скоро.
   - Удивительно меткое наблюдение. А ты промышляешь в отелях?
   - Нет, - она мотнула головой, и от  этого,  вероятно,  привычного  ей
движения черная волна  волос  рассыпалась  по  плечам,  скрытым  зеленым
бархатом платья. - Я дорого стою. Здесь...  в  общем,  я  оказалась  тут
случайно. А ты? Ты не похож на коммерсанта.
   - Я тоже, может быть, случайно... может быть.
   Я достал трубку - в последнее время, отчасти из  подражания  Эйно,  я
стал дымить ароматным зельем,  находя  в  этом  успокоение.  К  тому  же
благодаря трубке на меня  сильнее  действовало  вино.  Сейчас,  все  еще
стесняясь неожиданного присутствия этой красавицы, я хотел захмелеть как
следует,  так,  чтобы  почувствовать  себя   взрослым,   самостоятельным
мужчиной.
   - Не волнуйся, - вдруг произнесла она, и я вздрогнул, ощутив, как  ее
ладонь накрыла мои пальцы, - меня никто не  станет  искать  -  здесь  не
бывает скандалов. Брат хозяина "Башмака" -  офицер  королевской  стражи.
Это старая семья, и все знают,  что  любой  конфликт  может  закончиться
очень печально. Мне нужно только спрятаться - до рассвета.
   - Я и не волнуюсь, - я залпом выпил целый бокал вина и  взял  в  руку
пистолет. - Я на своей территории. А внизу остановились мои друзья, и  к
полуночи они обязательно вернутся.
   - Провинциальный аристократ и его друг, моряк? - спросила женщина.  -
Я видела их. Что ж, они  не  похожи  на  толстых  крыс,  которые  боятся
собственного хвоста.
   - Это точно, можешь мне поверить...
   - У аристократа лицо опытного убийцы, - как бы в раздумье проговорила
шлюха. - Я видела таких. Но он не на службе, так?
   - Забудь о нем. Это не тот человек, о котором стоит говорить.
   - Хорошо, не буду. А ты? Оруженосец, наперсник?..
   - Все сразу. Еще судовой лекарь.
   Погасив трубку, я запер дверь и принялся раздеваться. Вино я поставил
на обязательный в Пеллии прикроватный столик,  покрытый  старым  красным
лаком. Кровать была достаточно велика для двоих,  но  подушка  оказалась
только одна... скользнув под  одеяло,  я  устало  вытянулся  и  принялся
смотреть,  как  будет  раздеваться  моя  случайная  подруга.   К   моему
удивлению, это не заняло у нее много времени - плотное платье скользнуло
вниз, и я увидел ее длинное, немного смуглое тело с небольшими  грудями.
Она была узковата в бедрах, но ноги, как ни странно, оказались крепкими,
с плавно-неторопливой прорисовкой икр и широкими  лодыжками.  Молча,  не
глядя на меня, женщина повесила платье на спинку кровати,  выбралась  из
туфель и легла рядом со мной. Я ощутил ее запах, чуть горьковатый, в нем
смешивался аромат духов и собственный запах ее тела, сразу взволновавший
меня. Я обнял женщину правой рукой, зарываясь носом в волосах,  и  вдруг
ощутил желание поцеловать ее. В моих краях шлюхи  никогда  не  позволяли
прикасаться к своим губам, но тут я отчего-то  рискнул  -  и  тотчас  же
получил то, чего хотел: словно обмякнув, она послушно  ответила  на  мой
поцелуй, поворачиваясь ко мне и обхватывая меня  рукой.  Ее  губы  пахли
вином.
   Я прошелся губами по ее шее, не без удивления ощущая, как напрягается
ее грудь, ее руки  сдвинули  меня,  приподняли,  я  оказался  на  ней  и
почувствовал,  как  умелые  пальцы  ласкают  меня  внизу,  а  потом  она
раскрылась, и я нетерпеливо вошел в нее, горячую и влажную...
   - Ты мне нравишься, - прошептала она, накручивая на палец мои локоны.
- Честно... правда.
   Я лежал, обхватив ее правой ногой, немного вспотевший, и думал о том,
что не знаю ее имени, и еще - нежность,  едва  ли  знакомая  мне  ранее,
заставляла  меня  прижиматься  к  ней,  прижиматься  до  боли,  тыкаться
пересохшими губами в ее шею и,  чувствуя,  как  перехватывает  от  тоски
горло, бояться, что на глазах сейчас выступят слезы. Не одну ночь провел
я в объятиях самых разных женщин - и шлюх, к которым я бегал  тайком  от
своих  воспитателей,  и  фермерских   дочек,   и   даже   мелкотравчатых
аристократок, любопытных и неутомимо похотливых. Но  никогда  еще  я  не
ощущал того, что переполняло меня сейчас, в эти  короткие  минуты  нашей
близости: восторга, счастья и боли одновременно.
   Я выбрался из постели, присел на стол и набил свою  трубку.  За  мной
следили ее глаза, улыбающиеся и ласковые. Прячась от них, я уставился  в
окно.
   На крыше соседнего здания, освещаемый лунным светом, примостился кот,
невероятно пушистый, он казался мне темным ватным комком. Вот он  лениво
повернул в мою сторону голову, и я увидел,  как  коротко  вспыхнули  его
оранжевые глазищи. Продолжая наблюдать  за  котярой,  я  разжег  трубку.
Дымок скользнул к потолку, чтобы в конце концов исчезнуть в красном зеве
догорающего камина. Над острыми крышами столицы  стояли  звезды,  яркие,
кажущиеся более близкими, чем у меня дома. Дома? Я беззвучно усмехнулся.
Теперь мой дом здесь... и вдруг, почти над самой головой ночного зверька
возникло что-то странное: по небу плыл зеленый огонек.  От  изумления  я
широко распахнул глаза. Мне приходилось слышать о падающих  звездах,  но
вряд ли они падали таким удивительным курсом.  Я  отчетливо  видел,  как
огонек набирает высоту! Вот он скрылся за трубой соседнего дома, вот  он
вынырнул из-за нее, уже не такой яркий - и вскоре, поднявшись еще  выше,
растаял в лунном полумраке.
   - Что там такое? - тревожно спросила меня женщина.
   - Н-ничего, - запнулся я, не зная, как объяснить ей увиденное. - Так,
причудилось...
   Я выколотил в камин трубку и вернулся к ней, под ее теплый и  гладкий
бок. Бокал вина освежил меня  -  ощутив  в  себе  новые  силы,  я  снова
принялся за поцелуи, вытягиваясь вдоль ее  тела,  которое  мне  отчаянно
хотелось впитать в себя...

***

   Мы завтракали  внизу,  в  пустом  ресторане.  Жуя  соленую  рыбу,  я,
растерянный и невыспавшийся, думал о пустой постели, обнаруженной утром,
о робкой  ночной  надежде  на  то,  что  незнакомка,  возможно,  все  же
останется  со  мной,  растянув  отведенные  нам   часы,   и   о   горечи
разочарования - горечи  настолько  сильной,  что  за  ней  позабылась  и
странная звезда, скользнувшая по темному небосводу. Я  так  и  не  узнал
имени этой женщины, как и она  не  узнала  моего.  Суждено  ли  нам  еще
когда-нибудь встретиться? Мне хотелось верить в  это,  но  я  знал,  что
скорее всего она навсегда останется  мимолетным  миражом,  поселившим  в
моей душе смятение и нежность, - и, наверное, это к лучшему, потому  что
меня ждет далекое путешествие, опасности... и, возможно, смерть.  И  еще
долго, глядя, как колеблются в тихой волне далекие звезды, я буду думать
о ней, о том, как здесь, в далекой роскоши королевской столицы, она... В
то утро я, еще не догадываясь об  этом,  познал  адскую  тоску,  которой
пропитано слово - "навсегда". Наверное, это должно было произойти позже,
но достаточно скоро я понял, что человек мало  властен  над  стихиями  и
расстояниями и ничтожность этой власти рождает в нем печаль, которую  он
несет с собой на протяжении всей жизни.
   Эйно тоже был неразговорчив. Иллари куда-то исчез, мы сидели с князем
за угловым столиком, с одной стороны которого  располагалась  запыленная
витрина с выставленными в ней кувшинами и бочонками, а с другой -  такое
же пыльное деревце в кадке.
   Мой  саквояж  уже  стоял  рядом:  Эйно  расплатился,  и  мы  покидали
гостиницу, перебираясь куда-то в  другое  место.  Я  оставлял  за  собой
смятую постель, о которой мне не думалось без  боли...  Расправившись  с
трапезой, князь подождал, пока я закончу десерт, и  нетерпеливо  щелкнул
пальцами.
   Карета привезла нас на большую торговую площа