мрачно и твердо - в какой-то момент мне показалось,  что
сейчас он развернется и уйдет, не произнеся ни слова.
   - Дело, которому все мы служим, - негромко проговорил он, - настолько
серьезно, что каждый, оказавшийся всего лишь причастным, остается  среди
нас навсегда. Это слишком старые тайны, мой князь. Завтра...  -  Накасус
помедлил, очевидно, что-то подсчитывая в уме, -  завтра  в  десять  утра
отправляйтесь на поле Драконов, оттуда свернете на  Бамбуковую  улицу  и
спросите театральную школу Святого Уллы. Я буду ждать вас. Надеюсь,  мне
хватит времени кое-что разузнать.
   Завтра я смогу дать вам более дельный совет, а пока же  -  затаитесь.
Это место, как я понимаю, достаточно надежно?
   - Вполне. Я доверяю Дерицу. У меня... ну, в общем, у  меня  есть  все
основания для такого доверия.
   - Прекрасно. Старайтесь поменьше показываться в столице. У  вас  есть
крытый экипаж? Если нет, я пришлю за вами своих людей.
   - Вам не о чем беспокоиться, здесь есть кареты.
   Я проводил Накасуса до ворот: на прощание он крепко пожал  мне  руку,
широко улыбнулся и скрылся в чреве своего  экипажа.  В  его  рукопожатии
было что-то отцовское... Я вернулся на веранду и с облегчением  подумал,
что дела принялись наконец вертеться. Теперь меня не бросят,  в  этом  я
был уверен. Но, о небо, скорее бы вернулся посланный в Альдоваар гонец!
   Бамбуковая улица оказалась чистенькой, но чрезвычайно  узкой  норкой,
застроенной  древними  трехэтажными  зданиями,  первые   этажи   которых
занимали самые разнообразные, подчас  странноватые  магазинчики  -  как,
например, понравится вам лавка, торгующая исключительно чучелами?  Школа
Святого Уллы обнаружилась неподалеку от набережной.  Я  приказал  кучеру
развернуться и ждать меня на  углу,  а  сам,  поглубже  нахлобучив  свою
широкополую шляпу, нырнул в темную подворотню  -  вход,  как  уведомляла
привинченная к стене табличка, находился во дворе.
   Какой-либо охраной тут и не пахло. Я спокойно вошел в широкие двери и
остановился в немного затхлом холле, размышляя, что  же  делать  дальше.
Стены были выкрашены облупившейся  зеленой  краской,  под  ногами  лежал
давно протершийся ковер... сверху, со  второго  этажа,  ударил  сильный,
хорошо поставленный голос:
   - Лишь тот, кто ждет огня сквозь пелену дождя, способен  верить  так,
как я...
   - Нет же! - раздраженно ответил ему Накасус. - Проход по  сцене...  с
левой ноги, и еще: ты же ранен, ты хромаешь! А это... жди, когда  ударят
колотушки, и тогда  пошел!..  Я  взбежал  по  лестнице  и  сразу  увидел
раскрытую дверь. За ней находилось большое, ярко освещенное двумя окнами
помещение, до середины уставленное какими-то ящиками и кожаными  ларями.
В углу нервно мялся высокий молодой человек со свитком  в  руке,  а  меж
окон верхом на стуле сидел мастер -  немного  бледный,  прищуренный,  он
показался мне уставшим, словно после долгой дороги. Я кашлянул и сдернул
с головы шляпу.
   Накасус резко обернулся и тотчас же сорвался со стула. Я увидел,  как
подрагивает край его рта.
   - Занятие окончено! - крикнул он, не оборачиваясь на своего  ученика,
и выпихнул меня на лестничную площадку.
   - Простите, что я прервал ваш урок, - залепетал я, но  актер  не  дал
мне произнести и слова.
   - За мной! - прошипел он, бросаясь вверх по лестнице.
   Недоумевая и тревожась, я бросился следом. По спине у  меня  поползли
мурашки. Прежде чем войти в разрисованную цветами  дверь,  я  машинально
ощупал пистолет под плащом-.
   Впрочем, это  было  лишним:  Накасус  привел  меня  в  некое  подобие
гримерной.
   Плюхнувшись в старое  деревянное  кресло,  он  сунул  руку  под  свой
камзол, выдернул небольшую кожаную флягу и жадно забулькал.  Я  стоял  у
дверей, не решаясь садиться.
   - Сегодня ночью убили Монфора, -  выдохнул  Накасус,  утолив  наконец
свою жажду.
   Кажется, я широко распахнул глаза.
   Несколько секунд я так и стоял, опершись о  дверной  косяк,  а  потом
опустился на рыжий от старости кожаный ларь. Кажется, под моей  задницей
что-то скрипнуло, но для меня это не имело никакого значения - в  голове
вертелся вихрь пустоты и отрешенности. Что теперь?
   Теперь я становился единственным на всю Пеллию...
   - И дело Это довольно странное, - услышал я голос Накасуса - для меня
он прозвучал словно из пустоты.
   - Что? - переспросил я. - Странное?.. Простите, мастер, я как бы... я
слишком поражен услышанным. Что вы говорите?
   - Выпейте! - Накасус протянул мне свою флягу и потянулся за  трубкой.
- Дело это, говорю, странное. Его убили  в  собственном  замке  -  а  вы
знаете, как его охраняли? Хо-хо, мудрец Рэ имел слишком  много  заклятых
друзей, всегда готовых перерезать ему  при  случае  глотку.  Но!  Кто-то
сумел пробиться через полдесятка караульных со  скорострельным  оружием,
застрелить самого Рэ в постели, махнуть по горлу его дворецкого Гэкко  и
перерыть весь дом от подвалов до  крыши.  Стража  выясняет,  что  именно
могло пропасть, но Гэкко еще долго будет лежать в госпитале.
   - Дворецкий выжил? - Я подался  вперед,  ловя  каждое  слово  старого
актера. - Кажется, они были довольно близки?
   - Они знали друг друга тысячу лет, - грустно хмыкнул Накасус. - А сам
Гэкко знает слишком много, но им он, конечно, ничего не расскажет. Плохо
другое... сегодня я видел там, в доме, одного  забавного  человечка.  Из
Тайной канцелярии. Что бы ему там делать, вы не знаете?
   - Вы были у Монфора?
   - У меня своя система оповещения... а Стража знает, что мы дружили  -
поэтому мое появление никого не удивило. С этой стороны никаких неурядиц
не будет, вы можете не опасаться...  Меня  волнует  другое.  По  законам
нашего братства, имущество Монфора - я имею в виду не земли и деньги,  а
бумаги и архивы - должно перейти в ваши руки. Но он так  и  не  собрался
оформить наследство. Надеюсь, нам удастся выкупить все это на аукционе.
   - Хвала небесам, - резко возразил я, и Накасус Удивленно моргнул.
   - Это отчего же?
   - Подумайте сами - только что умер князь Эйно, и наследником стал  я.
За ним умирает Монфор... любой, самый занюханный  дознаватель  прикинет:
нетерпеливый мальчишка... захотел всего и сразу...
   Накасус крякнул:
   - Я понимаю, почему несчастный Эйно выбрал именно вас... Да, это  мне
и в голову не приходило. Смерть Эйно, я надеюсь, не  повлечет  за  собой
судебных проблем, тем более что в Альдовааре  они  разрешаются  довольно
простым способом.
   - Я в курсе. Деньги у меня есть - пока. Но не знаю, хватит  ли  их  в
дальнейшем. Содержание корабля  и  моих  людей  обходится  в  гигантские
суммы.
   - Коммерческие дела князя...
   - Позвольте, мастер... коммерция князя неописуемо сложна, к тому же у
меня не было  времени  ознакомиться  с  его  записями  и  бухгалтерскими
книгами. Конечно, у меня есть  Иллари,  но  я  должен  знать  все  -  до
последнего медяка. Далее:
   Монфор, не являясь посредником в полном смысле этого слова, имел  тем
не менее свои средства связи. Вы понимаете, о чем  я  говорю.  Они  тоже
должны перейти в мою собственность.
   - Знаете, - сказал актер после недолгого  размышления,  -  способ,  в
сущности,  есть.  По  закону,  суд   полгода   будет   ждать   появления
официального  наследника.  В  течение   этого   времени   распорядителем
имущества будет Гэкко, он имеет  соответствующее  распоряжение  хозяина,
оформленное по всем правилам. Его главная задача -  вернуть  все  долги,
если таковые обнаружатся. Мы - точнее, я - можем заявить свои  претензии
на некоторую часть имущества убиенного.  Так  как  речь  не  идет  ни  о
деньгах, ни о землях или ценностях, устного заявления будет  достаточно.
А Гэкко, разумеется, все подтвердит. Это займет некоторое  время,  но  я
уверен, что все удастся.
   - Как можно скорее, дорогой  мастер!  Мне  кажется...  нет,  я  почти
уверен, что смерти Монфора и Лоттвица связаны самым серьезным образом. И
еще: что бы вы ни говорили, я буду мстить. Нет-нет, не смотрите на  меня
так...
   Я  достал  трубку  и  принялся  вырубать  огонь.  Мои  пальцы   мелко
подрагивали.
   Пустив к потолку тугую синюю струю, я поднял  глаза  и  посмотрел  на
немного удивленного Накасуса:
   - Не считайте меня мальчишкой, это - совсем другое.
   Мастер тяжело покачал головой, но ничего не ответил.
 
Глава 5 
 
   Копыта коней  застучали  по  старому  горбатому  мостику.  Я  сильнее
стиснул  зубами  мундштук  давно  погасшей  трубки   и   изменил   позу,
облокотившись о раму правой дверцы -  стекла  были  опущены,  по  карете
гулял приятный сквознячок, - и задумчиво уставился на открывшиеся передо
мной крыши старинного Воэна.
   Неожиданно я заметил одинокую темную фигурку, неторопливо  шествующую
по обочине дороги. До  нее  было  еще  далеко,  но  она  показалась  мне
знакомой. Я недоуменно прищурился и вдруг понял - да это же моя знакомая
Айрис, та самая юная жрица из жутковатого храмика у  моря.  Я  привстал,
распахнул окошко в стенке кареты и приказал кучеру:
   - Встанешь возле нее.
   - Как прикажете, сударь, - он пожал плечами и потянул вожжи.
   Карета замерла в  трех  локтях  от  девушки.  Я  распахнул  дверцу  и
приветственно поклонился. На ее лице промелькнула удивленная улыбка.
   - Как вы неожиданны, мой господин.
   - Садитесь же, сударыня: зачем сбивать ноги? Вы идете пешком из самой
столицы?
   - Ну что вы!  -  засмеялась  она.  -  Я  доехала  до  перекрестка  на
дилижансе... вам не стоит беспокоиться, здесь ведь уже рядом.
   - Я могу настаивать?
   Ее губы снова расплылись в очаровательной, немного смущенной  улыбке.
Жрица подобрала подол своего длинного одеяния и уселась напротив меня.
   - На кладбище, к храму Ни-Эшер, - бросил я кучеру.
   Парень недоуменно обернулся, но  все  же  кивнул  и  щелкнул  кнутом.
Девушка сбросила с головы капюшон, и я увидел, что  ее  макушку  венчает
крохотная черная диадема.
   - Я была в доме одного из прихожан,  -  объяснила  она,  заметив  мой
взгляд. - Он умирает и поэтому просил меня  провести  особый  обряд  над
могилой его сына...
   - Как жаль. Я так рад, что встретил вас! Но если вы будете  погружены
в отправление обряда...
   - Нет, вы не поняли, - улыбнулась Айрис. -Обряд будет отправлен после
смерти прихожанина... Обряд  встречи...  у  нас  так  принято.  Если  вы
хотите, мы можем побеседовать и сегодня.
   Вскоре карета замерла неподалеку  от  холма,  за  которым  начиналось
кладбище, и возница постучался в окошко.
   - Дальше ехать нельзя, сударь, - сообщил  он,  -  никак  нельзя,  оси
побьем.
   - Возвращайся домой, - сказал я, выпрыгивая из кареты.
   Айрис недоуменно воззрилась на мою руку, протянутую ей. - Простите, -
смутился я. - Я знаю, вы уже поняли, что на самом деле я не пеллиец.
   Она звонко рассмеялась и сняла с головы свою маленькую корону.
   - Мой господин слишком хорошо  воспитан,  -  и,  улыбаясь,  пошла  по
ведущей на холм тропке.
   На его вершине я остановился. Айрис  тоже  замерла,  ожидая  меня;  я
стоял, щурясь от прохладного морского бриза, и не мог двинуться с места,
всем своим существом ощущая близость живого, дышащего волнами моря.
   - У вас лицо настоящего моряка, - тихонько произнесла жрица.
   Я кивнул. В эту секунду мне вдруг отчаянно захотелось  обнять  ее,  и
еще: в душе поднималась какая-то тревожная грусть, похожая  на  ту,  что
одолевает, когда где-то далеко слышишь крики чаек. Я вздохнул  и  шагнул
вниз, к кладбищу.
   "Каждый из них, - вдруг подумал я, глядя на ряды надгробий, -  сделал
свой выбор. Сам!.. Что привело сюда - их? Что  ведет  меня?  Что  вообще
ведет меня - всего лишь месть?"
   Я шел, вслушиваясь в тихий шелест шагов за спиной,  и  дивился  этому
невыносимому чувству: ощущению одиночества перед всем миром,  сдавившему
грудь.
   Это  не  было  одиночеством  мальчишки,  брошенного  судьбой  посреди
необъятной тьмы, нет - потом, много лет спустя,  я  стал  понимать,  что
тогда я впервые, сам об этом не догадываясь,  познал  ужас  тщеты  своих
страстей: ужас, который станет моим проклятием - о,  скоро,  уже  скоро.
Ужас и боль, страх предзнаменований, надежда на невозможное...  да,  все
это будет  потом,  а  пока  я  просто  приближался  к  одинокой  башенке
печального храма и сжимал в кармане плаща прихваченную из кареты флягу с
дорогим сладким вином.
   Айрис отперла свое жилище и молча принялась хлопотать над печуркой.
   Покуривая трубку, я наблюдал за ее тонкими  руками  и  вслушивался  в
недалекий шелест прибоя. Во мне стояла тоска, глухая и  непознаваемая  -
мне не хотелось  ничего  говорить,  а  только  сидеть  вот  так  вот  на
грубоватом  табурете,  вдыхая  ароматный  дым  зелья,  смешивающийся   с
запахами подброшенных  в  очаг  трав.  Когда  я  спрятал  трубку,  жрица
поставила передо мной тарелку с  горячими  лепешками  и  плошку  свежего
масла. Я вытащил из кармана флягу.
   - Сегодня моя очередь угощать вас. Надеюсь,  капля  доброго  вина  не
помешает будущему обряду?
   Айрис немного смутилась, по щекам девушки  пробежала  волна  румянца.
Она  осторожно  присела  напротив  меня  и  сама   наполнила   небольшие
серебряные стаканчики, стоявшие до того на подоконнике.
   - Расскажите мне о себе, - вдруг попросила она.
   - О себе?.. - Я отхлебнул вина и потер подбородок. - Ну, как  вы  уже
догадались, я родился очень далеко, за восточным  океаном.  В  небольшой
стране, жители которой имеют о Пеллии самое смутное  представление.  Моя
страна горела в огне...  и  меня  подобрал  некий  пеллийский  вельможа,
приплывший к нашим берегам с тайной миссией. А потом, когда он  умер,  я
стал его наследником. Вот, собственно, и все.
   - Все? - Она недоуменно захлопала ресницами, и я вдруг  подумал,  что
они похожи на крылья мохнатой черной бабочки... Эта мысль заставила меня
нахмуриться, я поспешил сделать очередной глоток и потянулся за трубкой.
   - В сущности, да, - кивнул я, прячась за облаком дыма. - Моя  история
не очень типична, но я уже имел возможность убедиться в том, что в нашем
мире случаются очень странные вещи. А вы? Что привело вас в этот храм?
   Айрис наклонила голову и принялась  накручивать  на  палец  блестящий
черный локон.
   - Я была рождена жрицей, - тихо проговорила она.
   - Кажется, я уже слышал нечто подобное, - кивнул я. - Ваши жрицы дают
некий обет... так?
   Она молча кивнула.
   - Но почему Ни-Эшер? Или это... как-то передается в таких случаях  по
наследству?
   - Мне необязательно было идти  в  храм...  Мой  отец,  он  был  очень
влиятельным человеком, он беспокоился о моей судьбе. Но потом  я  пришла
сюда сама.
   - Сама? - Я чуть не поперхнулся дымом.
   - У меня был выбор, - просто сказала девушка.
   - Выбор? О небо... - зашипел я, сообразив, о чем она  говорит.  -  До
чего же это жестоко! Вы хотите сказать, что  здесь...  здесь  лежит  ваш
сводный брат? А там, в столице, - умирает ваш отец?
   Она кивнула и закрыла глаза.
   - Простите мне мою бестактность, - выдавил я, отворачиваясь к окну. О
боги, как я неуклюж...
   - Все в прошлом, - едва слышно прошептала жрица.
   Не раздумывая над тем, что я делаю, я рывком повернулся  и  осторожно
положил свои пальцы на ее ладонь. Девушка подняла на меня глаза - в  них
стояло изумление. Несколько секунд мы сидели, словно две статуи, не дыша
и не сводя друг с друга глаз, потом она мотнула головой и встала.
   - Налейте мне еще вина, - услышал я ее голос.
   Я поднял голову - неподвижная, она стояла посреди комнаты,  глядя  на
знакомый мне гобелен, и в ее огромных  глазах  замерла  бездонная  ночь.
Понимая, что любые слова утешения будут  еще  большей  бестактностью,  я
потянулся к полупустой уже фляге,  но  налить  не  успел  -  со  стороны
кладбища раздался топот,  и  почти  тотчас  же  чьи-то  кулаки  неистово
заколотили в дверь.
   Прежде чем  Айрис  успела  обернуться,  в  моих  руках  уже  щелкнули
взводимыми курками оба пистолета.
   - В сторону, - одними губами прошептал я.
   Она недоуменно распахнула глаза,  но  все  же  подчинилась,  тихонько
отошла в дальний  угол  и  села  на  узкую,  обитую  бархатом  тахту.  Я
осторожно выглянул в окно и  не  удержался  от  ругани  -  перед  дверью
бесновались двое хорошо знакомых мне молодцов, служивших в доме Дайниз.
   - Сейчас, олухи! - рявкнул я  и,  виновато  кивнув  Айрис,  вышел  на
воздух.
   - Нас послал господин Энгард, - возбужденно затараторил один из слуг.
- Он только что прибыл  в  усадьбу  и  тотчас  же  осведомился  о  вашей
милости. Кучер сообщил ему, что вы...
   - Ясно, ясно! Сейчас едем...
   Я вернулся в придел и коротко поклонился Айрис.
   - Мне очень жаль, князь, - ее губы печально  улыбнулись  в  ответ.  -
Надеюсь, мы сможем продолжить начавшуюся беседу...
   На холме нас ждали лошади. Вспрыгнув в седло, я  обернулся  и  увидел
тонкую фигурку Айрис, стоящую в дверях своего жилища. Я хотел махнуть ей
рукой, но почему-то не сделал этого - жеребец уже  нес  меня  в  сторону
Воэна.
   Энгард, попыхивая трубкой,  нервно  расхаживал  по  веранде.  Едва  я
спешился, он бросился мне навстречу:
   - Твой Монфор убит!.. И...
   - Я знаю. - Я передал слуге повод и мрачно хмыкнул:
   - Меня нашел Накасус.
   Странное получается дело, Энни. Я вижу,  у  тебя  есть  еще  какие-то
новости?
   Дериц неторопливо взобрался по ведущей на веранду лестнице, уселся  в
кресло и почесал нос.
   - Я должен встретиться с одним человеком,  -  сообщил  он.  -  И  мне
потребуется свидетель.
   - Свидетель этой встречи? И ты опять хочешь воспользоваться никому не
ведомым южным князем?
   - Мат, дело тут серьезное. Хочешь лимонаду?
   Я справился с одолевавшим меня раздражением и с  интересом  уставился
на своего друга.
   - Ты, я вижу, твердо решил втянуть меня в неприятности.
   - Нет. - Он выколотил трубку, задумчиво посмотрел куда-то в сторону и
усмехнулся:
   - Просто мне страшновато говорить с человеком из  Серебряного  покоя,
не имея за спиной свидетеля его слов. Он должен мне кое-что пообещать...
   - Серебряный покой?! Тайная канцелярия?
   - Хуже. Тайная канцелярия - это еще  не  Покой.  Нет,  официально  он
является высокопоставленным офицером Тайной канцелярии, но на  деле  все
гораздо хуже.
   Скоро ты разберешься в наших столичных хитросплетениях...
   - Энни, неужели тебе не страшно?
   - Кто тебе сказал, что мне не страшно? Не страшно  только  идиотам...
но я сам впутался в это дело, и теперь уже обратного хода нет и быть  не
может.
   - Карета господина готова! - гулко провозгласил бас старшего конюха.
   - Едем! - Энгард встал и подхватил свою шляпу. - Он ждет нас.
   К моему изумлению, кучер остановил карету  посреди  каких-то  трущоб.
Нас окружали двухэтажные Дома из почерневшего от старости кирпича, узкая
улочка полого уходила куда-то вниз, в туманную дымку гнусных испарений и
гари дешевого бурого угля. Но  Энгард,  очевидно,  ориентировался  здесь
прекрасно: он уверенно махнул рукой, и мы зашагали вверх,  чтобы  вскоре
очутиться подле облезлой серой двери  чьего-то  жилища.  Дериц  подергал
сломанную чугунную лапу, дверь распахнулась, в лицо мне пахнуло  жареным
луком.
   - Ну и говно, - не выдержал я. - Офицер  Тайной  канцелярии  живет  в
таком свинарнике?
   - Тс-с! - перебил меня Энгард. - Где он живет - не наше дело.
   Из темноты прихожей выплыла неряшливая костлявая женщина  с  кухонным
ножом в руке. Пристально посмотрев на Энни, она  молча  посторонилась  и
кивнула в сторону едва различимой в полумраке лестницы.  Взобравшись  на
второй этаж, мы прошли по мрачному темному коридору (я едва не опрокинул
медный таз, подвешенный какой-то скотиной к стене в самом узком  месте),
и Энгард наконец хмыкнул:
   - Прибыли.
   За грязной бархатной занавесью обнаружилась приоткрытая дверь.  Войдя
вслед за Энни в комнату, я едва не ослеп от  яркого  света  из  широкого
окна, выходившего во  двор.  По  комнате  гулял  вполне  свежий  воздух,
рвавший  дым  из  здоровенной,  отделанной  серебром  трубки  лысоватого
господи