там  в
Ханонго такой  замечательный  хитрец,  обладатель  неиссякаемых  золотых
рудников и бриллиантовых копей? И зачем,  собственно,  ему  понадобилось
финансовое проникновение в королевство Пеллийское? А? Что вы мне на  это
скажете, дорогой Каан, - вам приходилось уже слышать о подобных  штуках?
Это не похоже на ярмарочный фокус, это кое-что похуже!
   - Вы хотите предложить, чтобы я занялся еще и биржами?  -  прищурился
Каан, в упор разглядывая усталое лицо старого судьи.
   - Границы королевства давно  уже  представляют  собой  одну  сплошную
дырку, - туманно отозвался Лоалла, - даже если речь идет  о  границе  по
суше. А уж про морские мне и  говорить  тошно.  Да,  придется  мне  пока
остаться в столице.
   Альдоваар без меня не утонет, а отказаться от участия в таком веселом
деле я просто не могу: слишком мало в моей жизни осталось радостей.
   Каан невесело покачал головой и приложился к  своему  благословенному
рому.
   - Вы пока здесь, князь? - спросил он.
   - До тех пор, пока не отомщу.
   - Что ж, тогда за работу, господа. Если вдруг вам  не  удастся  найти
меня  в  этом  заведении,  вы   всегда   сможете   оставить   для   меня
корреспонденцию.
 
Глава 11 
 
   Подъезжая к нашему убежищу, я принял решение рассказать Энгарду  все,
что узнал от Каана и судьи.  Во-первых,  я  чувствовал,  что  не  вправе
скрывать это, во-вторых, мне и самому требовались кое-какие  комментарии
от человека, хорошо знающего пеллийскую жизнь: слишком многое оставалось
для меня совершенно непонятным.
   Дерица я застал за беседой с Дайниз, здесь  же,  покусывая  трубочку,
сидел и Бэрд, на столе перед ним валялась какая-то газета.
   - Быстро ты обернулся, - приветствовал меня Энгард. - Успешно?
   - Более чем, - отозвался я, придвигая  к  столу  плетеное  кресло.  -
Неожиданные встречи, знаешь ли...
   Бэрд вопросительно поднял бровь и  вытащил  из  пасти  свою  погасшую
трубку.
   - Я встретил судью Лоалла, - объяснил я ему. - И где  -  прямо  перед
закусочной, в которой обитает Каан. Можно считать, что у  нас  появились
сразу два союзника.
   - Ты уверен? - встревожился Дериц. - С  нашими  делами  непроверенные
союзники могут быть не просто опасны...
   - Нет-нет, - перебил его я. - У  нас  совпадают  интересы.  Лоалла  -
филин, причем один из самых  высокопоставленных  в  их  южной  иерархии.
Здесь соответственно он тоже желанный гость. К тому  же  он  был  другом
моего господина - я же рассказывал тебе, что  вопрос  расследования  его
смерти замялся как бы сам собой, верно? Ладно... теперь слушайте меня.
   Выслушав историю с храмом и сокровищами  из  Ханонго,  Энгард  нервно
заерзал на стуле;
   - И ты, конечно, хочешь, чтобы я скрыл эти новости от своего дорогого
наставника? - спросил он, кривясь как от горького.
   - Пока да. До тех пор, по крайней мере, пока нам не станут  ясны  его
мотивы. И еще: пусть Каан и судья ведут свое собственное  расследование.
Я думаю, что у них это получится не хуже, чем у  нас  с  тобой.  Но  мне
сейчас важно вот что: я хочу наконец  уяснить,  каким  образом  все  это
вообще могло произойти?..
   - Да, -  понял  меня  Дериц,  -  человеку  постороннему  это  постичь
действительно сложно. Ну что ж, я расскажу тебе все,  что  знаю  сам,  а
Дайниз меня поправит, если я ошибусь. Суть тут вот в  чем:  наш  дорогой
государь, да не упомянется имя  его  всуе,  в  последнее  времй  изрядно
повредился головой. С виду он  вполне  нормален,  пышен  и  лопается  от
монаршего величия, но вот распоряжения у него случаются такие,  что  мне
самому дурно делается. Ты хочешь спросить меня, как же  так  получается,
что принцы крови, наследники трона и все  прочее  занимаются  подлогами,
хищениями и всякими  махинациями,  вовлекая  в  них  высших  королевских
чиновников. Я отвечу... а что  ж  им,  бедным,  делать?  Его  величество
папаша ограничил их содержание  суммами,  достаточными  лишь  для  того,
чтобы не околеть с голоду, запретил им - особым указом, между прочим,  -
занимать какие-либо государственные посты и уж тем более проявлять  себя
в какой-либо общественно полезной  деятельности.  Они  должны  сидеть  в
дворцовом Граде, гонять от  тоски  балду  и  лишь  изредка  выезжать  на
благотворительный бал. Любит у нас государь такие балы - хлебом  его  не
корми. Нет, перемещаться по стране он им формально не  запрещает  -  это
уже вызвало бы пересуды и слухи, но что толку  путешествовать  с  пустым
карманом? А  они,  между  прочим,  молодые  мужики,  неглупые  и  хорошо
образованные.
   - А что будет, когда государь наконец свалится с копыт? - перебил  я.
- Я совершенно не  разбираюсь  в  ваших  законах  престолонаследия.  Кто
станет преемником - старший? И что будет с остальными?
   - Преемником станет Слэм, - неожиданно подал голос Бэрд. - Как  самый
безобидный  из  всей  компании.  А  остальные   образуют   нечто   вроде
регентского совета и будут править  Пеллией  в  реальности.  Рвать  друг
друга им совершенно не с руки - Сенат любого прихлопнет, как муху.
   - И начнется эпоха больших перемен, - вздохнул Энгард. - Но для того,
чтобы подкупить сенаторов, нужны деньги. Под обещания  эти  люди  ничего
делать не станут. И заметь, подкупить нужно как минимум пятьдесят одного
человека.  А  они  что,  милостыню  просят?  Не-ет,  это   представители
древнейших и богатейших фамилий. Вот поэтому-то кто-то из них - я  лично
думаю, что все-таки Ренфро, - и придумал всю эту игру.
   - Но в нее вмешался кто-то с севера, - хмыкнул я. - И теперь они  уже
и сами не знают, чем все это закончится. Да-а, о таком я и в романах  не
читывал.
   А вот интересно, сами-то они знают, с кем пришлось играть?
   - Может быть, и нет, - снова заговорил  Бэрд.  -  Хотя  уж  мы-то,  к
сожалению, не можем пока даже и догадываться об этом.
   - А ни принцев, ни жрецов Вилларо на  крючок  не  подвесит,  -  кисло
резюмировал Дериц. - Поэтому ему нужен я. Ну что, понятно изложено?
   - Вполне. Да, оч-чень забавно, прям мороз по коже...
   Мы еще долго беседовали о пеллийской  политике  и  ее  укладе,  часто
непонятном и странном для меня, выросшего в государстве,  в  котором,  с
одной стороны, королевская власть не была ограничена ничем, а с другой -
король, по  сути,  и  шагу  не  мог  ступить,  чтобы  не  напороться  на
противоречивые желания и устремления тех  или  иных  дворянских  партий.
Здесь все было иначе - король властвовал, а Сенат пристально  следил  за
соблюдением невероятного количества древних правил и  традиций,  которые
миллионом нитей пронизывали всю жизнь морского королевства.
   Здесь не  изобретали  новых  богов,  но  так  же  не  исчезали  и  не
забывались старые, даже, может быть, утерявшие былую силу и богатство. С
развитием торговли и науки пришлось писать новые законы,  но  каждый  из
них тщательно приводился в соответствие с тысячами  древних  кодексов  и
уложений: в результате Пеллия  породила  целую  касту  профессиональных,
блестяще     образованных     законников,     занятых      исключительно
представительством  своих  нанимателей  в  судах   и   особых   торговых
коллегиях, настолько сложны и запутаны были пеллийские законы. У меня на
родине, мне не приходилось видеть ничего подобного; но, по чести говоря,
и торговых империй я там не встречал. Очень  богатым  считался  купчина,
владеющий двумя-тремя кораблями и, может быть,  небольшой  полукустарной
мануфактурой или угольной шахтой. У нас не было ни громадных  портов,  в
которые ежедневно  заходят  сотни  океанских  судов,  ни  вечно  чадящих
заводов, ни гигантских, никогда не засыпающих верфей. Ничего похожего на
"Бринлееф" в моем полушарии построить просто не могли... когда-то я  был
потрясен, увидев в Альдовааре городской водопровод, на  котором  день  и
ночь трудились четыре паровые машины, непрестанно качающие пресную  воду
в дома зажиточных горожан.
   И,  конечно  же,  я  был  поражен  тем  едва  ли  не   расточительным
богатством, которое отличало  пеллийскую  художественную  традицию:  мне
казалось, что здесь украшали буквально все: от резных  храмовых  колонн,
инкрустированных полупрозрачным  морским  камнем,  до  обычных  сельских
усадеб. Буквально всюду на глаза мне попадались то  старые  позеленевшие
рельефы, изображавшие сцены религиозного  содержания,  то  удивительные,
кажущиеся сплетенными из мрамора фонтаны, то вдруг  в  глубине  чьего-то
парка мелькала за кованым забором странная статуя, в  грубоватых  линиях
которой ощущалась олицетворенная фантазией мастера  мощь.  Наверное,  во
всех  этих  творениях  сам  пеллийский   дух   -   немного   заносчивый,
самоуверенный и в то же время бесконечно пытливы и деятельный.
   За время моего пребывания в столице я позволил  себе  лишь  несколько
пеших прогулок, но даже их было достаточно для  того,  чтобы  с  головой
окунуться в этот причудливый мир, в котором вековые традиции  неожиданно
сплетались с современностью. От  порта  можно  было  подняться  на  холм
Э-Ре-Бьеф, где короновался когда-то легендарный король Тийен,  принявший
Свод Свобод и Дозволений - основу пеллийского законодательства, - и там,
двигаясь по утопающим в цветущих деревьях  улочкам,  глядеть  на  всегда
коптящие трубы верфей, которые строят многомачтовые  океанские  гиганты,
не боящиеся бурь. А на глаза мне то и дело попадались то древний бассейн
на крохотной, мощенной темным камнем  площади,  то  культовые  ворота  с
маленькими   бронзовыми   жертвенниками,   то   старенький   храмик,   в
облупившихся колоннах которого притаилась загадочная пыльная тень... Мое
прошлое, такое вроде бы недавнее, уже стало  казаться  каким-то  темным,
беспокойным   сном,   прерванным,   перерезанным    сверкающей    гладью
бессмертного океана. Да и то: ведь я стал неотделим от  моря,  в  Пеллии
море было повсюду, его свежее дыхание свободно неслось над этими жаркими
островами, врастая в человеческую плоть и, пожалуй, в самую душу.
   Следующие  два  дня,  прошедшие  после  знакомства  с  нотариусом,  я
безвылазно просидел на  вилле  за  книгами.  С  моря  временами  налетал
короткий, но злой  дождь,  штормовой  ветер  нес  по  небу  нескончаемую
.вереницу туч, и мне не хотелось никуда выходить. Я  сидел  в  кабинете,
бесцельно перебирая пыльные  тома  старой  библиотеки  и  гнал  от  себя
отчаяние, то и дело возвращавшееся вместе с памятью об Айрис.
   Энгард несколько раз куда-то исчезал, время от времени  нас  навещали
люди Дайниз, но, судя по лицу Энни и пустопорожним разговорам за ужином,
новостей пока не было. А утром третьего дня, когда  я,  приказав  подать
завтрак в кабинет, уселся в привычное уже кресло и окинул взглядом полки
с книгами, из приоткрытого окна раздался негромкий скрип калитки.  Я  не
обратил на него ни малейшего внимания - калитка у нас скрипела по  многу
раз на день, но  через  несколько  минут  в  дверь  кабинета  настойчиво
поскреблись.
   - Вам письмо, мой господин, - высокая черноволосая девушка держала  в
руке запечатанный пакет.
   Я тревожно вскинулся из  кресла,  вырвал  у  нее  послание  и  сломал
сургучную печать. Почерк,  крупитчато-экономный  и  не  лишенный  стиля,
выдавал образованного человека. С первых же слов я понял, что это Каан.
   "Сегодня же, в два часа пополудни, жду вас и вашего молодого друга  в
таверне "Черный шмель", что подле Морской биржи. Дела  отлагательств  не
терпят, но все же, если вы не сможете прибыть, прошу вас навестить  меня
завтра на обычном месте. Преданный вам, В. К.".
   - Где господин граф? - выкрикнул я, складывая тонкий листок.
   На одной из площадей, через которые проезжала наша карета,  до  моего
слуха неожиданно донесся долгий  то  ли  вой,  то  ли  плач,  издаваемый
какими-то духовыми  инструментами.  Я  содрогнулся  от  неожиданности  и
повернулся к Энгарду.
   - Опять храмовый праздник?
   - Похоронная процессия, - мрачно отозвался граф.
   Я высунулся из окна и увидел четверку белых коней, обильно украшенных
какими-то диковинными перьями: кони волокли тяжеленный  экипаж,  похожий
на  застекленный  со  всех  сторон  шкаф.  В  глубине  этой   стеклянной
конструкции виднелся массивный  гроб,  весь  облепленный  разнообразными
флажками и розетками.
   Вокруг катафалка медленно ехали верхом десятка два солидных мужчин  в
почти одинаковых бордовых плащах.
   - Кого же это хоронят? - поинтересовался я.
   - Какого-то чинушу,  причем  не  из  последних,  -  объяснил  Энгард,
присмотревшись к гробу. - Стража - его  бывшие  коллеги.  Наверное,  они
тащат его на  корабль,  чтобы  отправить  куда-нибудь  в  провинцию,  на
семейное кладбище.
   Святые и грешники! Теперь нам придется стоять, пока они не  освободят
переулок.
   Он достал из кармана трубку и нервно засунул  ее  в  расшитый  мелким
бисером кисет, который недавно подарила ему Дайниз.
   - Время у нас еще есть, - примирительно  отозвался  я.  -  До  биржи,
кажется, уже недалеко.
   - Дело не в этом, - буркнул Дериц.
   Я знал, в чем дело: он очень  опасался,  что  кто-нибудь  из  прежних
знакомцев может увидеть  его  в  компании  Каана  и,  не  приведи  небо,
разболтает об этом Вилларо. Сама по себе такая  встреча  не  могла  быть
предосудительной, в конце концов тот же  Висельник  лично  дозволил  нам
любые способы добычи  информации,  но  все  же  он  непременно  взял  бы
подобную связь на заметку - а  вот  этого  Энгард  боялся  уже  всерьез.
Собственно, я и сам не знал, чего ради нотариус настоял на том, чтобы  я
захватил с собой молодого графа - уж он-то должен был понимать,  к  чему
это может привести. Если я оставался человеком  совершенно  частным,  то
Энни, напротив, уже одной ногой состоял на тайной королевской службе.
   "А королевской ли?" - вдруг подумал я.
   Катафалк с почетным эскортом  неторопливо  прополз  мимо  нас,  трубы
взвыли уже у меня за спиной, и кучер щелкнул хлыстом. Дорога до  тяжелой
желтоватой  громады  Морской  биржи  заняла  немного  времени.  Возница,
прекрасно знавший  местность,  остановил  экипаж  дверь  в  дверь  возле
длинного трехэтажного дома, до самой крыши обвитого рельефом виноградной
лозы. На меня сурово глянула мрачная,  неестественно  оскаленная  личина
здоровенного угольно-черного  кролика,  подвешенная  на  карниз  второго
этажа.
   Ну и фантазия, сказал я себе, выбираясь на панель.
   Энгард поглубже нахлобучил на  голову  широкополую  морскую  шляпу  и
быстро скользнул в двери заведения. И  тут  же  навстречу  нам  выступил
молодой метрдотель в плотном кожаном жилете, наброшенном  поверх  черной
сорочки с вычурным  модным  воротом.  Несколько  секунд  он  внимательно
смотрел на меня, потом  едва  заметно  боднул  головой  и  посторонился,
пропуская нас в глубину полутемного зала.
   - Сюда, мой господин, - услышал я тихий голос: тяжелая штора  ушла  в
сторону, открылась плотно пригнанная дверь,  в  нос  мне  ударил  густой
сладковатый аромат дорогого зелья -  похоже,  нотариус  сидел  здесь  не
первый час.
   - Граф Энгард Дериц, - учтиво представил я своего друга.
   Каан смахнул в свой саквояж несколько  бумаг,  что  лежали  на  столе
перед  ним,  коротко  кивнул  и  повернулся  к  темному  резному  шкафу,
занимавшему целую стену в  небольшом,  увешанном  коврами  кабинете.  На
столе появились кувшины с винами, серебряная тарелка сладких сухариков и
пара бокалов.
   - Присаживайтесь, господа,  -  отрывисто  бросил  он,  возвращаясь  в
глубокое кресло.
   Гибкая ладонь с  испачканными  чернилами  пальцами  привычным  жестом
сорвала с кувшинов пробки.  Я  уселся  напротив  нотариуса,  предоставив
Энгарду место возле зашторенного окна, и взял в руки бокал.
   - Новости у меня важные и, главное, срочные, - заговорил Каан,  глядя
куда-то в сторону. - Появилось сильное подозрение, что  Такео  готовится
высадиться на одном из северных  островов,  известных  своими  храмовыми
комплексами. Отец-настоятель главного  тамошнего  монастыря  извивается,
как червяк, страстно желая сбыть некоторое количество золота и. камушков
из каких-то, по его  словам,  старинных  коллекций.  Когда  его  в  упор
спросили, как скоро можно будет взглянуть на товар, он  немного  увял  и
сказал, что, вероятно, недельки через три. Маклер попросил хотя бы  пару
образцов - но сейчас: тогда настоятель  совсем  скис  и  признался,  что
товар будет доставлен в его распоряжение деньков через десять...
   - Почему вы думаете, что это Такео?
   - Не спешите, князь, - поморщился нотариус. - Через  двенадцать  дней
на острове начинается большой храмовый  праздник,  туда  ринутся  тысячи
паломников, а значит, сотни кораблей. Королевские сторожевики не  станут
проверять отдельное судно, разве что случайно...  а  подвесить  к  мачте
пеллийский вымпел - дело,  как  вы  знаете,  совсем  несложное.  Сгрузив
товар, Такео со своими людьми преспокойно растворится в толпе паломников
и вернется на материк. Мы должны попытаться отследить его банду  с  тем,
чтобы здесь, в столице, вцепиться в них уже по-настоящему.
   - Почему именно в столице? - вмешался Дериц.
   - Дорогой граф, вы  знаете,  с  какой  целью  эти  ханонгеры,  рискуя
собственными шеями, прибывают в королевство Пеллийское?  Я  не  знаю,  а
знать мне очень хочется, потому что тут далеко не все  так  просто,  как
казалось прежде.
   Аферы наших принцев - это только одна  сторона  дела,  есть  какая-то
еще. Какая, граф? Это именно то, что больше всего на свете хочет  узнать
ваш наставник барон Вилларо. Заемные  письма  семьи  Брийо  были  пробой
пера. Попробовали - получилось.
   Кто, кстати,  их  надоумил,  вы  случайно  не  знаете?  Кто  с  такой
легкостью подделал пеллийские печати?!
   - А если захватить Такео еще в море, с грузом? - прищурился я.
   - Каким образом? - иронично поинтересовался Каан. - Уж не собираетесь
ли вы уведомить о его прибытии командование королевской Морской стражи?
   - Вы забываете, что я унаследовал права королевского корсара. И еще у
меня есть прекрасный корабль, который вполне успеет добраться до  любого
из северных островов в указанный вами срок. А драться с "Брином"  -  хм,
это дело пустое.
   Каан на мгновение замер, потом  потянулся  к  вину.  На  его  высоком
загорелом лбу прорисовалась вертикальная складка.
   - Слишком много вопросов, - пробурчал он, смакуя напиток.  -  Как  вы
опознаете в море корабль Такео?
   - А как мы опознаем самого Такео в толпе святош? - парировал я. - Или
вы считаете, что он не станет маскироваться? Может быть, и нет.  А  если
да?  Вы  что  же,  отправите  туда  полтысячи   людей,   которые   будут
всматриваться в каждого прохожего?
   - Я могу отправить и тысячу.  А  следить  мы  будем  за  Янвицем,  за
отцом-настоятелем.
   -  Тоже   не   аргумент,   настоятелю   совершенно   не   обязательно
собственноручно таскать мешки с золотом. Зато корабль, идущий со стороны
Ханонго или хотя бы международных вод, заметить  не  так  уж  и  сложно.
Конечно, он может подходить к острову зигзагом, петляя  в  проливах,  но
зачем - чтобы привлечь внимание сторожевиков?  Морская  стража  палит  в
любую лохань, идущую с севера.
   Каан наклонился,  раскрыл  саквояж  и  извлек  многократно  сложенную
карту.
   - Остров Стаален, - сказал он, указывая трубкой.
   Я склонился над картой. Ни ветров, ни течений на ней не было,  и  мне
трудно было рассчитать, сколько времени потребуется  "Бринлеефу",  чтобы
достичь  большого  острова,  расположенного  примерно  в  сотне  миль  к
юго-западу от Мааланского залива, за которым отделенная от берега горной
цепью начиналась враждебная территория  Ханонго.  Если  отправить  гонца
прямо сейчас, то у Иллари остается приблизительно пятеро суток,  хорошо,
если больше... что же делать?
   - Вам самому эта местность знакома? -  спросил  я,  не  отрываясь  от
карты.
   - Вполне, - ответил Каан. - Карта хороша, вы можете не сомневаться.
   - Я вижу. Смотрите, вот здесь, в проливе, есть островок,  а  на  нем,
если верить символу, - маяк. Нотариус наклонился над столом.
   - Да,