го роста. Жаль, он не смог жить у нас на Островах...
   Она бесцеремонно отхлебнула из моего кубка, поморщилась и закинула  в
рот горсть орехов.
   Вероятно, вино все-таки сказало свое слово, и благодаря  ему  я  смог
впервые  посмотреть  на  Уту  другими  глазами.  Раньше  я   как-то   не
осмеливался останавливать на девушке свой взгляд, считая это бестактным,
- сейчас я смотрел на нее и видел светлокожую,  сильную  и  уверенную  в
себе молодую женщину с довольно резкими чертами лица  и  посмеивающимися
черными глазами, так непохожими на холодные, прозрачные глаза  Иллари  и
Эйно. В Уте горел огонь. Без сомнения, он  присутствовал  и  в  них,  но
мужчины  тщательно  скрывали  свои  чувства,  почти   всегда   оставаясь
недоступными моему пониманию - даже тогда, когда они смеялись...
   - Как ты оказалась у Эйно? - напрямик спросил я.
   - Почти так же, как ты, - усмехнулась Ута. - Только это было довольно
давно.
   "Давно? - поразился я. - Но в таком случае... сколько же ей лет?"
   Мне казалось, что ошибаться я не мог, - девушка выглядела максимум на
пять-шесть лет старше меня. Подумав об этом,  я  вспомнил  об  актрисах,
умеющих скрывать свой истинный возраст даже в  самые  интимные  моменты.
Может быть, она также владела и этим искусством? Но нет, уж слишком юной
была ее кожа и, главное, эти глаза, задорные и в то же время  серьезные.
И, конечно, на ней не было ни капли белил, румян или пудры  -  всех  тех
средств, при помощи  которых  женщина  может  ввести  в  заблуждение  не
слишком опытного ловеласа. В  море  румяна  продержатся  недолго  и  все
тайное тут же станет явным.
   - Эйно... - она немного потянулась и снова приложилась к моему  вину,
- Эйно собирает свой клан. Он что-то такое знает,  наш  старый  как  мир
Эйно, князь Лоттвиц. Скоро, как он говорит, кое-что в Пеллии поменяется,
и тогда он выйдет на сцену во всем своем блеске.
   - Я ничего не понял, - признался я.
   - Еще бы. Видел бы ты меня, когда его старая "Черепаха" выловила меня
в море вблизи Галоттских островов. Я тоже мало что понимала...
   - Галоттские острова - это где?
   Ута неопределенно взмахнула рукой.
   - На другом краю мира. Я плыла со своим отцом на его торговом  судне,
когда на нас напали Белые Шапки. Корабль сожгли, ну а я... я почти сутки
болталась на обломке палубы, пока на горизонте не появилась  "Черепаха".
Сперва Эйно хотел высадить меня в ближайшем же порту, но потом переменил
свое мнение. Я об этом не жалею.
   - Кто такие Белые Шапки? - взмолился я. - Хоть об этом ты можешь  мне
рассказать?
   - Про них могу. Сперва, лет сто назад, это  было  просто  разбойничье
братство, болтавшееся вокруг архипелагов... Потом у них появился  вождь,
который сумел объединить под своей рукой  целый  флот,  и  они  вынудили
галоттского царя подписать документ, превращавший Галотту в их  вотчину.
С тех пор мы бесконечно воюем. Стычки то стихают  лет  на  двадцать,  то
вспыхивают с новой силой. Пеллия  предпринимала,  наверное,  уже  десять
карательных экспедиций, даже выжигала дотла  их  города,  но  в  Галотту
бегут висельники из нескольких стран сразу, и все начинается сначала.
   - Что-то вроде Шахрисара, - подытожил я. - И что же, никто  не  может
справиться с этой проблемой?
   - Шахрисар не опасен, - отмахнулась Ута. - Да, они  воинственны,  да,
они готовы драться с  кем  угодно,  но  постепенно  и  до  них  начинает
доходить, что торговать все-таки выгоднее, чем грабить, по крайней  мере
при сложившемся порядке вещей.  Сейчас  тартуша  грабят  только  слабых.
Скоро они  перестанут  грабить  совсем  и  превратятся  в  самую  мощную
торговую империю. А Белые Шапки... понимаешь, тут ведь еще  и  политика:
кое-кому в Пеллии - да и не только в Пеллии, существование Галотты в  ее
сегодняшнем виде очень даже полезно и выгодно.
   - Кажется, до меня доходит, - пробурчал я. - Должно быть, королевские
чиновники воруют даже за порогом всего сущего.
   - Да формально они и не воруют, - возразила с усмешкой девушка, - они
только берут у воров взятки. Поэтому Галотта для них - просто клад... о,
в Пеллии все так запутано!
   - Типичный разговор лавеллера, - услышал  я  голос  Эйно,  неожиданно
вышедшего во двор. - Не слушай  ее,  парень:  у  них  на  Островах  есть
национальная идея: лавеллер спит и  видит,  как  он  поражает  железного
пеллийца с тазиком для бритья на голове...
   Я недоуменно пожал  плечами  и  вернулся  к  своему  вину.  Эйно  тем
временем вытащил  из  кармана  пистолет  весьма  необычной  конструкции,
положил его  перед  собой  на  стол  и  полез  в  другой  карман.  Таких
пистолетов я еще не видел: сперва я решил,  что  это  какая-то  странная
двухствольная конструкция, но потом понял, что трубка, которую я  сперва
принял за нижний ствол, на самом деле предназначена не для  стрельбы.  К
тому же я не заметил ничего  похожего  на  замки,  только  литой  крючок
сверху причудливо изогнутой рукояти, а еще - скобу с каким-то  колечком,
закрывавшую собой курок. Не  глядя  на  меня,  Эйно  извлек  из  кармана
пригоршню латунных цилиндриков с торчавшими из них коническими пулями, в
которых я безошибочно узнал пеллийские патроны центрального боя, и, взяв
в руки пистолет, принялся ловко запихивать  их  в  трубку  через  темную
выемку на казеннике. Как же они попадут в  ствол?  Засунув  в  трубку  с
десяток патронов, Эйно  положил  пистолет  на  левую  ладонь  и  вставил
средний палец правой руки в колечко на скобе. Раз! - скоба разомкнулась,
проскочила вдоль оси оружия и вернулась на место.  Тогда  Эйно  взял  со
стола еще один патрон и деловито всунул его в выемку, оснащенную, как  я
успел заметить, защелкой, предохранявшей от пыли и влаги.
   - Вот это да, - восхищенно произнес я. - Это что такое?
   - "Вулкан" называется, - буднично ответил Эйно. - Их  недавно  начали
делать. Дорогая, в общем-то, штука, но с твоими не сравнишь.
   - Я думаю! Одиннадцать раз подряд! А подержать можно?
   Пока я разглядывал удивительную пеллийскую машинку, Эйно  хлебнул  из
кувшина и сгреб лишние патроны обратно в карман.
   - Давай, - сказал он, протягивая руку. - Вернемся  в  Пеллию,  купишь
себе такой же... хоть десять.
   В этот момент снова заскрипели ворота, и во двор ворвались  Каррик  и
его золоченый раб. У обоих был взмыленный и озабоченный вид.
   - Корабль, - прошипел Каррик, едва спрыгнул с лошади, - в  порту  был
корабль, и он ушел - почти сразу же.
   - Не дождался?.. - недоуменно вздернул брови Эйно.
   - Нет... купцы девичьих рядов рассказали мне, что там  был  еще  один
тип, четвертый - одетый по-гайтански, но они сразу  поняли,  что  в  нем
что-то не так: он умчался, едва сдохли те трое.
   - Вы не могли их не убивать? - скрипнул зубами Эйно, обращаясь к  нам
с Утой.
   - Увы, - она помотала головой. - Я была уверена, что их там не  трое,
а Маттер - разве он мог не стрелять?
   - Н-наверное, мог, - не совсем трезвым голосом возразил  я,  но  Эйно
гневно махнул рукой:
   - Хватит! У нас все равно нет времени  отслеживать  все  их  ходы.  Я
должен доложить обо всем Монфору, - теперь Эйно говорил уже с  Карриком,
- и чем скорее это произойдет, тем лучше. Принимать решение будет он!
   Каррик заметно  побледнел,  и  мне  показалось,  что  приютивший  нас
торговец рыбой испытывает жгучее желание склониться в поклоне.
   - Я всегда к услугам его милости, - негромко произнес он.

Часть вторая
ПЕЛЛИЯ

Глава 1

   Переход через Великий Океан, длившийся почти два с половиной  месяца,
я пробел в постоянных трудах. Боцман гонял меня по вантам, Перт  и  Тило
обучали основам навигации и сложной науке управления кораблем, а  Ута  и
реже Иллари занимались со мной пеллийским языком - в  скором  времени  я
научился  сносно  читать  и  погрузился  в  немалую   библиотеку   моего
предшественника, умершего корабельного доктора.
   Очевидно, он  был  человеком  образованным  и  разносторонним.  Среди
десятков его книг я обнаружил множество романов,  хроники  с  описаниями
различных битв и путешествий  и  даже  пару  научных  трудов:  один  был
посвящен  астрономии,  а  второй,  что  удивило  меня  больше  всего,  -
традициям пеллийского театра. Его  я  раскрыл,  полистал  и...  не  стал
читать, уж больно непонятными показались мне  описания  странных  правил
сценического искусства, принятых в далекой и пока незнакомой мне стране.
Позже, конечно, я познакомился с этой книгой поближе...
   Тило, знавший карту ветров как свою ладонь, маневрировал столь умело,
что за весь переход  нам  ни  разу  не  пришлось  разводить  пары:  барк
уверенно  шел  под  парусами  и  тратить  драгоценный  уголь   не   было
необходимости. В целом переход прошел вполне безмятежно. В  Саскии  Тило
удалось  закупить  достаточное  количество  продовольствия,  и   мрачным
предсказаниям Эйно о сухарях с гнилой солониной не суждено было сбыться.
И вот одним поздним вечером, когда я привычно сидел в  своей  каюте  над
книгой, меня  вызвали  на  мостик.  Задув  масляную  лампу,  я  поспешно
набросил на плечи куртку и покинул каюту.
   Наверху, в ярком свете нескольких больших фонарей, стояли Эйно, Ута и
Тило. В руках они держали бокалы - рядом с ними я заметил пару корзин  с
вином и снедью.
   - Маяк! - блестя глазами, возвестил Эйно и  протянул  мне  серебряный
бокал. - Впередсмотрящие увидели маяк! Это остров Лаэ... Тило и на  этот
раз вывел нас домой точно, как по нитке.
   Я сразу вспомнил карту, которую изучал в штурманской рубке у  старика
Тило. Лаэ был большим островом,  первым  в  цепи  островов,  с  которых,
собственно, и начиналась Пеллия. Значит, мы наконец  прибыли!  Дрожа  от
нахлынувшего возбуждения, я залпом выпил вино. В этот момент барк  начал
поворот, и через несколько мгновений все мы увидели, как по левому борту
загорелись две далекие белые звездочки  -  низко,  едва  возвышаясь  над
темнеющим  горизонтом.  Я  знал:  теперь  мы  пройдем  проливами,  чтобы
пристать к материку. Наверное, уже завтра я смогу сойти на берег.
   Четверть часа спустя, когда барк приблизился к  острову,  обходя  его
справа, мы увидели далекие россыпи огней портового города. Всех охватило
ликование. Мои спутники много месяцев не были  дома,  и  зрелище  родных
берегов вызвало у них приступ буйного веселья. За борт то и дело  летели
пустые бутылки. Разошлись мы, наверное, за полночь. Лаэ  остался  далеко
за кормой, рулевые вели судно к материку.
   ...И после завтрака, поднявшись на мостик,  я  смог  наконец  увидеть
Пеллию.
   "Бринлееф"  приближался  к  берегу.  Сперва  на  горизонте  появились
далекие еще горы, густо поросшие темно-зеленым лесом. Прихлебывая  вино,
я не отрывал глаз от мощного морского бинокля - и вскоре  увидел  темные
башни огромного города, привольно  раскинувшегося  на  берегах  широкой,
усеянной мачтами бухты. Ветер был хорош. Наш барк  стал  терять  паруса,
снижая скорость, рулевой покатил его нос вправо. Я переместился на левый
борт.
   Я никогда не видел таких судов - стремительные силуэты  многомачтовых
кораблей, заполонившие бухту, подминали собой немногочисленные, как  мне
казалось, шхуны и  рыбачьи  баркасы.  Их,  этих  удлиненных,  казавшихся
приземистыми, парусных гигантов здесь было не менее сотни.  Барк  шел  к
левой оконечности бухты, где  возле  высоких  каменных  причалов  стояли
несколько явно военных кораблей, несущих  вдоль  бортов  десятки  темных
пушечных портов.  По  мере  приближения  к  суше  мое  внимание  целиком
переключилось на открывающийся передо мной город.
   Он буквально тонул в  зелени.  Среди  пышных  садов  и  искусственных
парков возвышались необычные ступенчатые дворцы и  здания  поскромнее  -
тяжеловесные и в то  же  время  преисполненные  своеобразного  зловещего
изящества, словно дракон, вставший на дыбы. У  некоторых  самых  высоких
строений я насчитал до  десятка  этажей!  Прямоугольные,  узкие,  словно
воздетый к небесам палец, башни удивительным образом перетекали в легкие
многоэтажные конструкции с острыми, часто сверкающими на солнце крышами,
которые,  в  свою  очередь,  увенчивались  миниатюрными  "беседками"  со
шпилями поверху.
   Это  была  Пеллия,  которую  мне  предстояло  узнать  и  очень  скоро
полюбить...
   На корабле началась суета. Матросы поволокли на палубу какие-то  тюки
и ящики, я услышал резкий голос Иллари, приказывавшего быть поаккуратнее
с сундуками командира. Вскоре с высоты мостика я увидел Эйно, с  трубкой
в зубах и в  шляпе,  который  подошел  к  правому  борту  и  в  глубокой
задумчивости уселся на вытащенный из трюма сундук с толстыми серебряными
оковами. К нему приблизился Иллари; я не услышал их короткого разговора,
но сумел уловить тревожные нотки в голосе князя. Иллари вскоре спустился
вниз. Эйно продолжал сидеть, наблюдая за приближающимся  берегом.  Перт,
мастерски маневрируя,  подвел  барк  почти  к  самому  причалу  -  между
кораблем и серым влажным камнем  оставалась  лишь  узкая  полоска  воды.
Загрохотали заранее приготовленные якоря. Нас  протащило  еще  несколько
сот локтей, и "Бринлееф" наконец плавно остановился.
   Не зная, что мне делать, я спустился на палубу  и  обратился  с  этим
вопросом к Эйно.
   - Собираться, - устало произнес он, не поднимая на меня  глаз.  -  Мы
прибыли.
   Меня удивило его состояние - князь выглядел  не  столько  задумчивым,
сколько измученным, словно некий червь точил его изнутри. Пожав плечами,
я поспешил к себе в каюту и принялся  укладывать  свой  нехитрый  скарб.
Когда я, неся в руках лекарский ящик и  тючок  с  одеждой,  поднялся  на
палубу, с корабля уже были  переброшены  сходни,  а  на  пристани  стоял
большой, похожий на чемодан черный экипаж, запряженный четверкой  рослых
флегматичных коней. Матросы с  "Бринлеефа",  покрикивая  на  суетившихся
рядом портовых грузчиков, переносили к нему множество окованных  железом
сундуков и ящиков. Первым меня заметил Иллари.
   - Сейчас подойдет карета, - сказал он, - поедешь вместе с  Утой,  она
знает дорогу.
   - Поеду - куда? - немного растерянно поинтересовался я.
   - В замок, разумеется, - махнул рукой Иллари. -  Это  там,  почти  на
горе...
   Я окинул долгим взглядом палубу "Бринлеефа".  Чисто  вымытый  металл,
кое-где,  в  особенности  ближе  к   полубаку,   обшитый   полированными
красноватыми досками, радостно сверкал на солнце.  В  окошках  надстроек
поигрывали веселые золотые блики. На секунду мне стало  грустно.  Улучив
момент,  когда  сходни  оказались  пусты,  я  перебрался  на   берег   и
остановился возле экипажа, в который грузчики запихивали пожитки Эйно.
   Вскоре к кораблю  подъехала  наемная  карета,  и  возница,  одетый  в
нарядный  коричневый  костюм  и  широкополую  шляпу  с  пером,   вежливо
поинтересовался у меня, кого он должен везти.
   - Меня, по-видимому, - ответил я, - и еще молодую даму.
   - Давайте ваш багаж, господин, - кучер спрыгнул с козел и  помог  мне
погрузить ящик и тюк в специальное отделение меж осей экипажа. -  Далеко
вам ехать?
   - Я, признаться, не в курсе...
   Но по сходням уже  спешила  Ута,  два  матроса  несли  вслед  за  ней
ковровые чемоданы и короткий  футляр  на  пару  карабинов.  Когда  кучер
закончил размещать наш багаж, она  протянула  ему  серебряную  монету  и
скомандовала:
   - Наверх, в Альдоваар!
   Изнутри карета была  обита  хорошей  светлой  кожей.  Устроившись  на
широком диване,  я  приготовился  насладиться  зрелищем  неведомого  мне
города, но Ута вдруг задернула темные шторы на окнах.
   - Потом, - непонятно сказала она.
   Лошадки резво взяли с  места,  и  мы  помчались  по  лабиринту  улиц.
Четверть часа  спустя  я  почувствовал,  что  дорога  идет  вверх.  Ута,
сидевшая спиной к вознице, раскрыла какой-то лючок и громко приказала:
   - К замку Лоер, любезный!

***

   Замок, принадлежащий  Эйно,  князю  Лоттвицу,  мог  бы  потрясти  мое
воображение. Я говорю "мог бы" - потому что в книгах покойного  судового
доктора я видел множество превосходно  выполненных  рисунков  и  гравюр,
изображавших картины из пеллийской жизни, и  был  как-то  подготовлен  к
тому, что мне довелось увидеть. У меня на родине любой принц крови  счел
бы за честь просто погостить в таком имении; все начиналось  с  огромных
кованых ворот, за которыми шел парк.
   Это был настоящий пеллийский парк: совершенно дикие,  заросшие  лесом
участки  необыкновенным   образом   вплетались   в   удивительный   узор
вылизанных, подстриженных рощиц, прудов и  холмиков,  на  которых  росли
восхитительно ароматные хвойные деревья. Пруды соединялись  между  собой
ручьями, через них были переброшены узкие мостики из  хорошо  пригнанных
камней,  обрамленные  драгоценными  перилами  красного  дерева.  Кое-где
посреди прудов находились искусственные островки, на которых, в зарослях
пушистого кустарника, темнели изящные беседки. А в глубине  этого  парка
возвышался  причудливый,  мрачный  и  элегантный  одновременно  замок  -
ступенчатая семиэтажная громада со множеством галерей, башенок  и  узких
граненых шпилей.
   Наша карета остановилась возле одного из боковых подъездов, и  тотчас
же  по  каменному  дворику  застучали  каблуки  множества  слуг.  То  ли
"Бринлееф" был замечен ими еще до прибытия в порт, то ли кто-то послал в
замок скорохода, не знаю - но нас явно ждали.
   Молодой парень с тщательно отращиваемыми усиками принял мой  багаж  и
почтительно предложил следовать за ним. Вскоре я оказался  на  четвертом
этаже правой боковой башни, в несколько сумрачных, но все же  роскошных,
по моим понятиям, апартаментах.
   - Здесь ванная и водопровод, господин, - слуга распахнул передо  мной
тяжелую  гладкую  дверь.  -  Горячую  воду  подадут  по  первому  вашему
требованию.
   Я оглядел полукруглый бассейн,  отделанный  светлым  камнем,  длинные
носики медных кранов и v вздохнул. Нечто подобное, как  я  слышал,  было
устроено во дворце герцога Геррна, правившего моей родной провинцией.
   - Если господину будет угодно помыться с  дороги,  он  может  вызвать
горничную - шнур звонка висит в вашей гостиной,  а  также  в  спальне...
если господину будет угодно, чтобы горничная  согрела  ему  постель,  он
должен только позвонить...
   - Разберусь, - пряча смущение, отозвался я и поспешно вытолкнул слугу
в коридор.
   В моем распоряжении оказались три комнаты - гостиная с  камином,  где
на  обитых  темным  шелком  стенах  висели  портреты  суровых  мужчин  в
разнообразных,   как   правило,   вычурно-пышных   костюмах,   а   также
превосходные  батальные  сцены,   спальня   с   небольшой   печуркой   и
умиротворяющими пейзажами в светлых рамках и уютный кабинет.
   Кабинет освещался высоким окном, напротив которого  я  обнаружил  еще
один камин, поменьше, чем в гостиной, и главное - множество застекленных
шкафов с книгами. Я с любопытством пробежался взглядом по  тусклой  коже
корешков, с ходу отметил пару  томов  каких-то  хроник  и  отправился  в
ванную. Как пользоваться кранами,  я  догадывался,  ибо  читал  описание
системы,  при  которой  слуги  по  трубам  накачивают  воду  в   комнаты
господина. И действительно, стоило мне нагнуть надраенный носик,  как  в
ладонь мне брызнула струйка холодной чистой воды.
   После умывания, вытершись мохнатым полотенцем, я задумался о том, что
будет дальше. Эйно, похоже, не очень торопился прибыть к себе домой - из
окон гостиной мне была видна длинная аллея, ведущая к замку  от  главных
ворот, и за все то время, что я бродил по комнатам, до  моего  слуха  не
донеслось ничего похожего на стук копыт.
   Устав от бесцельного шатания, я привычно сунул за пояс пистолет  и  в
одной сорочке спустился вниз. По дороге мне попался слуга.
   -  Господин  прикажет  обед?  -  суетливо  осведомился  он.  -  Вина,
служанку?
   - Нет-нет, - отмахнулся я. - Я... поброжу по парку.
   Но долго бродить мне не удалось: едва я  удалился  от  замка  на  три
сотни локтей, как за моей спиной раздался  глухой  скрип  ворот,  чьи-то
голоса, приветственные выкрики -