ь, хорошо?
 
*** 
 
   К полудню небо немного посветлело, но  с  океана  все  еще  наползали
тяжелые грозовые тучи. Выкурив третью по счету  трубку,  я  выбрался  из
тяжелого, пахнущего чем-то затхлым кресла и  положил  на  стол  роскошно
иллюстрированный том хроник времен короля Рокаэля VIII  -  меня  утомили
бесконечные морские битвы и подвиги великолепных  пеллийских  рыцарей  в
сверкающих позолотой доспехах. На столешнице лежал небольшой  серебряный
колокольчик: я встряхнул его, он издал переливчатый звон, и  через  пару
минут в библиотеку вбежала хорошенькая девочка  в  довольно  откровенном
розовом платье. Несколько секунд я смотрел на ее стройные длинные ножки,
потом принялся шарить в кармане камзола.
   - Мне нужен плащ, - сказал я, вытаскивая небольшой кошелек, в котором
лежал десяток золотых червонцев, - и шляпа, такая, по  морской  моде,  с
широкими полями и пряжкой вот здесь, на тулье.
   - Я поняла,  мой  господин,  -  склонилась  девочка,  и  ее  лапка  с
накрашенными ногтями цепко схватила мой кошель.
   - Часа хватит?
   - Меньше... как будет угодно моему господину.
   - Сдачу принесешь.
   Она пискнула в ответ и испарилась.  Я  поставил  хроники  Рокаэля  на
место и выдернул с одной из нижних полок толстый фолиант  под  названием
"Поиск в южных морях". С титульного листа на меня сурово глянул  похожий
на сыча дядька с трубкой в зубах, до самых глаз заросший бородой.  Автор
оказался королевским адмиралом, который несколько лет исследовал далекие
южные моря, бродил по диким джунглям  в  поисках  золота  и  в  конечном
итоге, изрядно разбогатев на  камешках,  решил  написать  сей  увесистый
труд. Читать, правда, было трудновато  -  адмирал  отличался  непомерной
набожностью, и приблизительно треть текста занимали его  воспоминания  о
том, как он молился - и там и  сям...  складывалось  ощущение,  что  его
"поиск" являлся обычным паломничеством спятившего святоши - без  молитвы
этот храбрец и на горшок не садился.
   Где-то с полчаса я  бездумно  листал  книгу,  разглядывая  гравюры  и
иногда пробегая глазами по тексту. В дверь неожиданно  поскреблись.  Моя
правая рука привычно скользнула к висевшей на поясе  кобуре,  но  ничего
похожего на опасность я не дождался - в библиотеку тихо проскользнула та
самая розовая девочка. В руках она держала круглую картонную  коробку  и
сверток.
   - Заказ моего господина...
   Я положил в ее  ладошку  заранее  приготовленную  монету,  спрятал  в
карман отощавший кошелек  и  разорвал  ленту  на  картонке.  Шляпа  была
хороша, мне давно хотелось иметь именно такую, но все как-то не доходили
руки. Плащ - с капюшоном и полудюжиной широких воротников - оказался мне
точно по росту, вот только рукава были чуть коротки, но в  принципе  это
не должно было бросаться в глаза. Я накинул  его  на  плечи,  отыскал  в
кармане камзола тонкие летние перчатки, нахлобучил шляпу и  вышел.  Ключ
мягко щелкнул в хорошо смазанном замке.
   В холле мне встретилась все та же девица: вероятно, сегодня она  была
на вахте.
   - Передашь госпоже, что я отправился на прогулку, -  бросил  я  через
плечо.
   - И пусть к четырем часам мне зажарят цыпленка с пряностями.
   Наверное, я выглядел чрезвычайно сурово. Слуга распахнул передо  мной
калитку, и я, поглубже натянув свою широкополую шляпу,  шагнул  в  узкий
тихий переулок. Вскоре я оказался возле  небольшого  аккуратного  храма,
посвященного одному из сонмища пеллийских богов.  Я  постоял  среди  его
узких витых колонн, раскурил трубку и  двинулся  дальше.  Нос  почему-то
упрямо тащил меня к морю.
   Городишко кончился совершенно внезапно -  только  что  еще  я  слышал
приглушенное   кудахтанье   кур,   тарахтенье   тележек   торговцев    и
ремесленников, и вот - последний квартал остался за моей спиной. Я стоял
на ровной, хорошо раскатанной грунтовой дороге, которая вела к недалеким
холмам, поросшим густым кустарником. Море было где-то там, я уже  слышал
тихий плеск волны. Взобравшись на холм, я вдруг замер от неожиданности.
   До линии прибоя оставалось где-то с четверть мили - а по правую руку,
чуть ниже, находилось  довольно  большое  кладбище,  за  которым,  среди
деревьев,  виднелась  одинокая  башенка  какого-то  храма.  Это  зрелище
настолько поразило меня, что какое-то время я  просто  стоял,  попыхивая
трубкой,  и  разглядывал  сотни  хаотично   разбросанных   среди   травы
надгробий: то совсем покосившихся, то, наоборот, потемневших от близости
океана, но все же гордо сопротивляющихся времени.  Мне  показалось,  что
неподалеку  от  храма  я  вижу  чью-то  фигуру.  Мои  глаза  уже  успели
привыкнуть к расстояниям моря, но тем не менее из-за деревьев я  не  мог
различить, мужчина это или женщина: мне потребовалась бы оптика, которой
у меня с собой не было.
   К кладбищу вела  узкая  тропка.  Поругивая  свои  морские  сапоги  на
высоком каблуке, я спустился по скользкой тропе вниз и зашагал к  храму.
Теперь он стал казаться чуть побольше, чем виделось  издалека.  К  башне
был пристроен придел, возможно, служивший жилищем  для  жрецов,  за  ним
виднелись еще какие-то небольшие постройки. Я неторопливо пробирался меж
старых могил и пытался прикинуть, какому божеству  может  быть  посвящен
этот кладбищенский храм. Богине смерти Коор-Алли? Вряд ли, пеллийцы идут
к ней в совершенно других случаях.  В  принципе  тут  может  быть  любое
божество, кроме, конечно, сугубо бытовых,  типа  божка,  отвечающего  за
плодородие скота и урожай пшеницы.
   Тоненькая фигурка в сером плаще неожиданно вынырнула из-за  деревьев,
и я с удивлением разглядел молодую девушку. Из-под  капюшона,  кокетливо
оттененные прядью вьющихся черных волос, блеснули большие темные  глаза.
Она ждала, когда я подойду, и я не без  труда  подавил  в  себе  невесть
откуда взявшееся чувство неловкости.
   - Что будет угодно  моему  господину?  Господин  желает  воскурить  в
память ушедших?
   Голос был чист и полон звенящего,  чарующего  своеобразия  -  в  нем,
казалось, жили своей жизнью какие-то неведомые  мне  струны,  напевающие
нежные и в то же время задорные мелодии. Я остановился  и  посмотрел  на
девушку внимательнее.  У  нее  были  чудесные  полные  губы,  длинный  с
горбинкой  нос  и  нетипично  высокие  скулы.  В   глазах   посверкивала
настороженность; я снял шляпу и поклонился.
   - Сказать по совести, я даже не знаю, какому из богов служат  в  этом
храме.
   - О... - она, кажется, растерялась. - Но ведь это храм Ни-Эшер!
   Ни-Эшер? Проклятие, кто же это? Ах вот,  вспомнил...  как  странно  -
"молодая" богиня, являющаяся одним из воплощений неразделенной любви - и
здесь, на кладбище? Воистину у этих пеллийцев странные  представления  о
религии.
   Собственно, все это вообще непонятно - как богиня может  представлять
собой неразделенную любовь? Но память услужливо выбросила мне именно эти
сведения, вычитанные когда-то в одной  из  религиозно-философских  книг.
Святые и грешники, нужно было читать ее глазами, а не задницей!..
   - Видите ли, я прибыл издалека и не  слишком  хорошо  ориентируюсь  в
местных э-э... храмах.
   - Вот как? - Она, кажется, была  рада  неожиданному  гостю.  -  Тогда
позвольте мне пригласить вас... я  угощу  вас  подогретым  вином,  и  вы
осмотрите наши маленькие алтари.
   Где-то над океаном раскатисто громыхнуло, и я понял, что с минуты  на
минуту может начаться дождь.
   -  Меня  зовут  Маттер,  -  поклонился  я,  -  князь  Лоттвиц-Лоер  и
Гасарпаар.
   - Айрис, - представилась девушка, - я служу в этом храме. Идемте.
   Она разговаривала со  мной  просто,  без  нелепого  в  данном  случае
почтения и без. намека на какую-либо неловкость. "Наверное, - подумал я,
шагая  по  высокой  траве,  -  этот  храм  не  очень-то  жалуют  местные
молельщики, и молодая жрица просто пухнет от тоски.  Интересно,  на  что
она существует?"
   В приделе жарко горела небольшая печка. Я послушно сел  на  указанный
мне стул и принялся осматриваться. Да уж, столичной роскошью  тут  и  не
пахло. Но в то же время откровенной нищеты, вполне  ожидаемой  в  этаком
захолустье,  я  тоже  не  заметил.  Отбросив  на  спину  капюшон,  жрица
захлопотала над печью, ставя греться кувшинчик с вином, - я с удивлением
увидел курчавую шапку непослушных черных волос, совершенно нехарактерную
для пеллиицев; она выглядела довольно чужеродно, но  я,  разумеется,  не
решился  бы  тревожить  духовную  особу  бестактными  вопросами   о   ее
происхождении.
   Девушка выложила на чисто выскобленный стол  свежие  сладкие  сыры  и
тарелочку пшеничных лепешек.
   - Я угощу вас чудным белым  флего,  -  сказала  она,  снимая  с  огня
кувшин, - его на днях доставили из столицы. Вам нравится флего, князь?
   - M-м, да, - отозвался я, разглядывая украшавший  стену  гобелен,  на
котором белокурый юноша в  расстегнутом  панцире  втыкал  в  свою  грудь
здоровенный кинжал, а у его ног, полуобняв закованные в  металл  колени,
умирала залитая кровью девушка. - Странная у вас тематика...
   - Что же тут странного? - Айрис разлила вино  по  высоким  бокалам  и
села напротив меня. - Ведь на моем кладбище хоронят людей, покончивших с
собой под влиянием страсти.
   - О, - только и смог выдавить я.
   Вот тебе и Ни-Эшер. Все сразу встало на  свои  места.  Здесь  хоронят
столичных хлыщей и их подружек, свихнувшихся  от  обилия  чувств!  Милый
повод для самоубийства. А родня покойных, конечно, жертвует и  на  храм.
Странно  только,  что  тут  так  мало  свежих  могил  -  наверное,  мода
поменялась...
   Желтоватое  вино  сильно  отдавало  пряностями,  но  я  не   мог   не
согласиться с выбором сыров, - после моих скитаний я вдруг с  изумлением
почувствовал себя уютно и спокойно, так, словно ветер вернул меня домой.
Губы юной жрицы тронула  мягкая  улыбка.  Она  подлила  в  мой  бокал  и
произнесла своим чарующим голосом:
   - Вам не стоит стесняться, князь. Буря начнется не раньше  чем  через
час.
   - Да, - отозвался я, словно очнувшись от дремы. - Впрочем, мне еще не
приходилось видеть кладбища, освященные именем Ни-Эшер.  У  нас  на  юге
это, кажется, не в ходу.
   Айрис усмехнулась и отвела глаза в сторону.
   - Множество столичных родов, - сказала она, -  враждовало  в  течение
столетий...
   - Я понимаю, - хмыкнул в ответ я. - Но вражда  не  отменяла  любви  -
так?
   - Увы.
   "К счастью, - вдруг подумал я, -  мой  род  не  относится  к  разряду
пеллийских придворных. Хотя не исключено, что и это не  спасет  меня  от
крови. Будь она проклята!"
   Сильный порыв ветра зашуршал деревьями,  и  я  заметил,  как  девушка
зябко передернула худыми плечами.
   - Наверное, вам бывает здесь одиноко? - спросил я.
   - Нет, что вы! Я... давно привыкла...
   - Трудновато привыкнуть к обществу покойников.
   - Тогда, когда они не являются частью ваших обетов...
   Я одним глотком допил флего и поднялся, запахивая на себе плащ.
   - Простите меня, но... я должен идти. Если вы не будете возражать,  я
хотел бы посетить ваш храм в другой раз. Может быть, в  тот  день  будет
светить яркое солнце?
   Она встала, провожая меня: слабая улыбка тронула полные губы, но юная
жрица тотчас же спрятала глаза и ответила мне ровным любезным голосом:
   - Я всегда буду рада вашему обществу, князь. "Не  одиноко  тебе,  как
же, - с непонятным раздражением думал я, идя по тропинке к городу, -  да
вот только..."
   В чем заключается это "только", я еще не  знал,  но  огромные  темные
глаза, блеснувшие из-под капюшона, не отпускали меня ни  на  секунду.  Я
брел, вслушиваясь в завывания ветра, и гнал от себя странное наваждение.
Молодая жрица на кладбище... ну и бред! На кладбище чужой любви - святые
и грешники, чего только не увидишь в этом огромном мире.  Мой  хронометр
показывал  половину  четвертого:  я  представил  себе   запеченного,   с
ароматной корочкой цыпленка и облизнулся.
 
Глава 3 
 
   Энгард приехал незадолго до полудня: снизу,  из  холла,  донесся  его
резкий голос, отдающий приказания женщинам, и я не без волнения отбросил
в сторону кожаный фолиант, который держал в руках.
   - Отвратительная погода! - рявкнул Дериц, ворвавшись в библиотеку.  -
Два дождливых дня подряд - для меня это, пожалуй, слишком.
   Он швырнул на кресло свою шляпу и прошелся по комнате, нервно  срывая
с рук тонкие кожаные перчатки. В  библиотеке  появилась  очередная  юная
особа с подносом, уставленным винами. Дождавшись, когда она опустит свою
драгоценную ношу на стол, Энгард отослал девушку коротким взмахом ладони
и тотчас же потянулся к одному из кувшинчиков.
   - Скоро я превращусь в портового пьяницу, - мрачно сообщил он мне.
   Я поглядел, как искрящаяся вишневая струйка бежит в объятия  золотого
бокала, и хмыкнул:
   - Ты, кажется, чем-то встревожен?
   - А ты, кажется, ждешь от меня  новостей?  Новостей  пока  никаких...
ровным счетом никаких.  Но  сегодня  вечером  мне  потребуются  от  тебя
кое-какие услуги.
   - Ты всегда можешь располагать мною, как пожелаешь,  -  улыбнулся  я,
скрывая облегченный вздох: мне отчего-то почудилось, что Дериц принес  с
собой неприятные сюрпризы. Отсутствие новостей показалось мне  не  самым
худшим вариантом - по крайней мере, сегодня,  когда  за  окнами  усадьбы
нудно шелестит  мелкий  серый  дождь  и  солнце  кажется  чем-то  ужасно
далеким.
   - Я, кажется, чуть не вляпался в одну довольно  забавную  историю,  -
произнес Энгард, сделав небольшой глоток. - Впрочем, все еще  впереди...
слушай, ты умеешь играть в ло?
   - Совсем чуть-чуть. Я вообще не очень-то азартен к  игре.  Ты  хочешь
бросить фишки?
   - Фишки будешь бросать ты.  Сегодня  вечером  мы  отправимся  в  один
хитрый бордель, где тебе,  чтобы  не  упражняться  с  девками,  придется
сыграть парочку партий. Проиграешь полсотни и уйдешь... главное - что ты
там услышишь.
   - А ты? - прищурился я, ощущая, как привычно холодеет спина.
   - А я буду ждать тебя неподалеку.  Мне,  видишь  ли,  появляться  там
нельзя ни в коем случае. Ты хорошо фехтуешь после выпивки?
   - Я вообще фехтую  весьма  средне.  По  крайней  мере,  не  настолько
хорошо, чтобы меня можно было воспринимать как серьезного противника - к
тому же у меня совсем не пеллийская манера фехтования... Со стрельбой  у
меня отношения более теплые. А что, мне придется еще и драться?
   - Не исключено: потасовки у них там каждый вечер, так что  держи  нос
по ветру. Если начнется драка -  выхватывай  свой  палаш  и  беги  сломя
голову.
   Получить стулом по башке у них не сложнее, чем заказать себе пива.
   - Интересный бордель. А Стража куда смотрит?
   - А Стража, - скривился Энгард, - смотрит в задницу. Не переживай,  в
столице тоже хватает мест, где эта сволочь имеет бесплатный стол...
   ...С наступлением сумерек дождь  почти  прекратился.  Карета,  плавно
покачиваясь, мчалась в сторону столицы, а я в последний раз  прокручивал
в голове полученные от своего приятеля инструкции.  Мы  молчали.  Энгард
полулежал на широком кожаном диване, прикрыв  глаза,  и  не  подавал  ни
малейших  признаков  жизни.  По  его  распоряжению  для  меня  подобрали
крикливо-роскошный,  но  изрядно  поношенный  плащ  и  камзол   мерзкого
ящеричного цвета, с которым весьма  гармонировали  широченные  бархатные
штаны, заправленные в короткие сапожки для верховой езды. Глядя на  них,
я всякий раз испытывал острый приступ морской болезни, но деваться  было
некуда: по  словам  моего  многоопытного  друга,  именно  так  следовало
выглядеть юному провинциальному повесе, прибывшему в столицу  на  поиски
жирного куска.
   - Вообще, старайся  выглядеть  повульгарнее,  -  произнес  неожиданно
Дериц, не открывая глаз. - Ты у нас невыносимо сдержанный да мудрый,  ну
так попытайся стать полной противоположностью себе самому.  Мой  славный
внутренний голос говорит мне, что ты справишься.
   - У меня уже есть кое-какой опыт, - хихикнул я, вспоминая, как  мы  с
Теллой получали в банке мешки с золотишком...
   - Я буду ждать сразу за углом, - перебил Энгард, не  обратив  на  мои
слова  ни  малейшего  внимания.  -  Хоть  до  утра:  главное,  чтобы  ты
услышал...
   - А если я не услышу вообще ничего?
   Он махнул рукой и вытащил из кармана трубку.
   - Услышишь...
   Дверь под большим красным фонарем я увидел сразу  же,  едва  повернул
налево от грязноватой  круглой  площади.  Карета  Дерица  осталась  там,
сзади, полускрытая небольшим двориком с давно высохшим фонтаном. Мутные,
наполовину зашторенные окна первого этажа маслянисто светились желтым. Я
постоял, раскуривая свою трубку и глядя  на  давно  облупившийся  черный
лак, покрывавший в древности резную дубовую дверь, и  решительно  взялся
за медную ручку.
   На меня пахнуло теплом и уютной смесью из  дыма  множества  трубок  и
ароматов жаркого. Сбив свою шляпу на затылок, я вразвалку приблизился  к
солидной стойке, занимавшей  почти  половину  противоположной  от  входа
стены. На высоких табуретах,  попыхивая  трубками,  сидели  двое:  седой
дядька, очень похожий на солидного моряка, и вертлявый  хлыщ  в  зеленой
шляпе и длинном неряшливом  плаще.  Еще  несколько  человек  тискали  за
столиками хихикающих красавиц. Судя по виду прелестниц,  заведение  было
не из худших;  впрочем,  это  наблюдение  не  имело  для  меня  никакого
значения - тех, кто был мне нужен, в зале пока не наблюдалось.
   Я уселся неподалеку от моряка  и  поднял  глаза  на  виночерпия.  Его
великолепно отполированная  лысина  сверкала  в  ярком  свете  множества
газовых рожков, вделанных в стену.
   - Рому! - потребовал  я,  утрируя  южный  выговор.  -  И  чего-нибудь
пожрать, э?
   -  Рекомендую  вареный  окорок,  -  хозяин  стойки   многозначительно
приподнял указательный палец, - если, конечно,  молодой  господин  знает
толк в столичных окороках.
   - Еще чего! -  фыркнул  я.  -  Давайте  сюда  ваш  окорок,  милейший.
Увидите, я разделаюсь с ним не хуже, чем акула.
   Моряк едва заметно улыбнулся.
   - Сегодня будет сыроватая ночь, - сказал он человеку в зеленой шляпе.
   Тот кивнул, и я увидел его глаза - хитрые, прищуренные  серые  глаза,
стремительно ощупавшие меня до  самых  костей  и  вспыхнувшие  короткими
огоньками удовлетворения.
   Виночерпий поставил передо мной бокал и брякнул на  стойку  большущую
тарелку с горячей свининой, утопавшей в разнообразной  зелени.  Что  мне
всегда нравилось в традиционной пеллийской кухне - так  это  внимание  к
травкам и соусам. Даже абсолютно  постный  кусок  говядины,  поданный  в
пеллийской традиции, покажется вам  настоящим  фейерверком  ароматов.  О
вкусе и послевкусиях и говорить не хочется... я всегда считал,  что  мир
потерял во мне великого гурмана. Что толку быть обжорой,  если  боги  не
одарили меня талантом написать об этом книгу!
   - Молодой господин прибыл  с  визитом?  -  участливо  поинтересовался
виночерпий, глядя, как я орудую вилкой.
   - А? Да нет... ну, то есть я пока не  знаю,  -  хохотнул  я.  -  Если
найдется тут порядочная скромная девушка за разумные деньги... вообще, я
просто хочу провести немного времени, э?
   - Как вам ром? - виночерпий подмигнул обладателю зеленой шляпы,  и  я
моментально сообразил, что будет дальше.
   - Ром? - я рыгнул и вытер губы носовым платком, торчавшим из манжеты.
- Ром... ничего, не столь уж и плох.
   - Возможно, молодому господину будет угодно испытать судьбу в игре? -
вкрадчиво зашевелился человек в зеленой шляпе.  -  У  нас  есть  э-ээ...
фишки.
   "Спешишь,  -  злорадно  подумал  я,   прикладываясь   к   бокалу,   -
переигрываешь.
   Потому и сидишь здесь, в вонючей дыре, а мог бы... а впрочем, что  бы
ты мог?
   Поглядим..."
   - Что ж, - я с важным видом отставил пустую тарелку и засунул руку  в
карман, чтобы позвенеть монетами, - можно и поставить.
   - У нас играют по серебряному "птенчику", - оживился игрок, - а то  и
интерес не тот.
   - Отлично, - кивнул я, - ставка благородная.
   Я  бросил  на  стол  пару  золотых  орлов,  подразумевая,  что  готов
поставить на четыре