вас  -  как
_взять_ их крепость!
   - Мы сказали, что могли, - осторожно, но твердо сказал Торин.
   - Хорошо! А если вы двое стучитесь к ним в ворота, называете себя,  вам
открывают - и тут-то вы рубите стражу, а  весь  отряд  из  засады  атакует
вслед?
   - Никто не знает, по силам ли будет нам  перебить  охрану,  -  возразил
Малыш.
   Отон вновь усмехнулся - и усмешка его не предвещала ничего доброго.  На
скулах взбухли желваки.
   - Дело Вождя означает повиновение приказу, - проговорил он. - Если надо
взять крепость, то я должен испробовать все способы, не так ли?  И  что  в
таком случае значат сомнения в том, сумеете ли вы  справиться  с  охраной?
Ваша задача - лишь ввязаться в драку, не дать  им  захлопнуть  створки!  А
дальше вас поддержат.
   - Мы повинуемся приказу, -  гася  нервные  искорки  в  глазах,  ответил
Торин, - но просим лишь об одном - когда мы будем у цели, обдумать все еще
раз.
   - Я не премину воспользоваться вашим советом, - надменно  бросил  Отон,
отворачиваясь от них и давая понять, что разговор окончен.
   Переглянувшись, друзья двинулись к выходу, однако их внезапно остановил
властный голос Отона, приказывающего хоббиту задержаться. Замешкались было
и гномы, однако откуда ни возьмись появившиеся орки довольно  бесцеремонно
выпроводили их наружу.
   - Похоже, ты знаешь о Талисмане Вождя куда больше, чем хочешь показать,
- без обиняков, не сводя с хоббита тяжелого взгляда, заговорил Отон. - И я
должен узнать, во-первых, откуда тебе ведомо все это, и, во-вторых, почему
ты скрыл это от меня?
   - Мой капитан, я ничего не скрывал и сказал все, что знаю,  -  принялся
отпираться хоббит. - Я читал много наших старинных летописей, повествующих
о днях Войны за Кольцо - там немало сказано о природе Колец Власти. Я лишь
догадался, вновь увидя сходные с прочитанным признаки.
   - Сходные с чем?
   Взгляд Отона, казалось, сейчас пробуравит  Фолко  насквозь;  на  лбу  у
хоббита выступила испарина, он с усилием отвел  глаза  -  и  заметил  край
тускло-желтого ободка  на  пальце  Отона,  сейчас  полускрытого  складками
плаща, очевидно, предводитель отряда  не  хотел,  чтобы  его  кольцо  было
замечено, но отвлекся на миг, и ткань сползла.
   - Ну... с тем, что я чувствовал, с тем, как оно действовало...
   - А как действовали те. Великие Кольца Прошлого?
   Фолко замешкался. Взгляд Отона не смягчился, голос был  сух  и  жесток;
однако выкладывать все, что он знал, этому человеку  Фолко  все  равно  не
стал. Где  умалчивая,  где  привирая,  он  рассказал  о  свойствах  Кольца
Всевластия, Девяти Мертвецких, Семи Гномьих и Трех Эльфийских  так,  чтобы
все как можно  больше  походило  на  проявления  нового  Талисмана,  хотя,
говоря, сам еще яснее понял,  что  данное  Отону  Кольцо  несколько  иного
свойства. Оно  действовало  грубо,  впрямую,  так,  что  все  ощущали  его
непосредственное присутствие; похоже было, мелькнула у хоббита неожиданная
догадка, что Талисман - это лишь опознавательный знак,  скованный  Олмером
для того, чтобы  легче  и  быстрее  собрать  под  свои  штандарты  остатки
служивших Саурону.
   По мере того как  хоббит  говорил,  лицо  Отона  все  больше  бледнело,
бисеринки пота высыпали на висках и лбу,  хотя  в  шатре  было  совсем  не
жарко; руки тревожно мяли край накинутого на плечи плаща; он словно  стоял
на пороге чего-то необычайно важного для себя, но никак  не  мог  решиться
переступить этот порог - потому что возврата оттуда уже не будет. Не жалея
красок, Фолко расписал  ужасную  гибель  Девятерых  -  и  не  без  тайного
удовлетворения заметил, как пальцы Отона поспешно и  со  страхом  сдернули
Талисман с его правой руки. Сразу стало легче дышать и мыслить,  в  голове
прояснилось.
   Предводитель  отряда  молча  сидел,  погруженный  в  какие-то   мрачные
раздумья, не замечая  закончившего  свою  отнюдь  не  до  конца  правдивую
повесть Фолко. Наконец Отон поднял глаза; в его взгляде, смятенном, слегка
растерянном, Фолко прочел жгучее желание задать  еще  какие-то  вопросы  и
страх того, что, задав их, он в какой-то мере окажется  зависим  от  этого
подозрительного половинчика, которого он обязан  был  целым  и  невредимым
доставить Вождю для допроса, и уж ни при каких обстоятельствах не вступать
с подозреваемым  во  всяческие  подобные  разговоры!  Но  ему  неудержимо,
смертельно хотелось узнать еще, и это желание в конце концов победило.
   - И ты думаешь... что Талисман Вождя - это нечто вроде тех  колец,  что
носили Призраки?
   - Что я могу думать? Я лишь высказал свои догадки, - скромно  потупился
хоббит.
   - Но кто же тогда Вождь?! - тут Фолко  смог  наконец  мысленно  утереть
честный трудовой пот, ибо в голосе Отона был страх,  страх  и  недоумение,
переходящее в почти неприкрытое отчаяние.
   - О! - поднял палец Фолко. - Он тот, перед которым мы. Смертные, должны
лишь пасть ниц и служить его орудием, ибо не дано и не может быть дано нам
прозреть его пути и цели. Великая сила вернулась, капитан. Мы  служим  ей.
Отчего же ты так побледнел?..
   - Он дал мне это Кольцо...  сказал:  надень,  если  будет  трудно...  -
бормотал  Отон,  не  отвечая  на  вопрос  хоббита,  заданный  в  нарушение
субординации. - Да, оно дает власть... Я чувствовал себя всесильным,  а  я
стоял один против Ночной Хозяйки. Я чувствовал, что  этот  знак  дает  мне
право повелевать ей...
   - А как искусно Вождь создал этот Талисман!  -  как  бы  с  восхищением
произнес хоббит, мечтательно воздевая взор, и его расчет оправдался.
   - Да, Вождь ковал его долго, несколько дней, в Черной Яме, как называют
это место басканы. Мрачное оно, жутковатое, - говорят, там в старину  упал
Небесный Огонь...
   - Да, это было на северных склонах Серых Гор, - кивнул хоббит, но  Отон
неожиданно возразил:
   - Нет, это между лесами дорвагов и  опустелой  Грядой...  Вождь  сделал
небольшой крюк перед уходом на юг, к хазгам. Он  произнес  тогда  странные
слова на непонятном языке, и всех словно мороз по коже  продрал.  Не  знаю
уж, откуда этот язык стал ему ведом...
   - Мудрость Вождя безгранична, - осторожно вставил хоббит.
   - Да, но твой рассказ наполнил меня смутной тревогой, - хмуро признался
Отон. - И все же... все же ты прав - и не прав. Я  давно  с  Вождем,  и  я
говорю тебе - это человек! Он наш! Кому, как не мне, знать это,  если  мы,
бывало, укрывались от непогоды одним плащом и  делили  последний  хлеб  на
троих - Вождь,  я  и  Горбун?!  Если  мерзли  с  ним  и  мокли,  горели  и
отступали... - Отон неожиданно махнул рукой. - Я немало воевал, ходил  под
разными знаменами - но только эти по-настоящему мои. Я иду за Вождем не из
страха, запомни, половинчик! Ты, кстати,  тоже.  Мне  трудно  понять,  что
движет тобой - но только не страх. Что-то тут  не  сходится...  Ну  да  не
нашего ума это дело.
   Неожиданно он вскочил на ноги, во взоре  билась  темная  ярость.  Одним
движением он  резко  надел  Талисман  себе  на  палец,  и  Фолко  невольно
попятился,  такая  несдерживаемая  властность  появилась  во  всем  облике
капитана. Хоббит понял - тот сделал выбор.
   - Нам нет другой дороги, - сурово  сказал  Отон,  выпрямляясь.  -  Нам,
Смертным, иначе не вырваться из рабства.  Я  благодарю  тебя  за  рассказ,
половинчик, теперь я пойду не только с открытой душой, но  и  с  открытыми
глазами и помощницей-памятью. Иди к своему костру!  Послезавтра  мы  будем
уже под стенами гномьей крепости. Там посмотрим, может, нам и не  придется
драться...
   - Что он тебе сказал, что он тебе сказал? - бросились с  расспросами  к
хоббиту друзья, стоило тому появиться возле их бивачного места.
   Стараясь не  упустить  ни  малейшей  детали,  он  передал  гномам  весь
происшедший без них  разговор  с  Отоном.  После  этого  наступило  долгое
молчание.
   - Какая же связь между Небесным Огнем и этим колечком Олмера?  -  ни  к
кому не обращаясь, пробормотал Торин, сидевший, обхватив голову ладонями.
   - Судя по карте Радагаста, это такое же место, как  и  то,  которое  мы
видели в Арноре вместе с Рогволдом, - заметил Фолко.
   - Он сделал Кольцо там потому,  что  его  нельзя  было  сделать  больше
нигде, потому, что так просто сложились обстоятельства,  или  потому,  что
верил в то, что ковать его  нужно  именно  здесь,  а  на  самом  деле  это
безразлично? - помешал угли в костре Малыш.
   - Вопросы мы все мастера задавать, - буркнул Торин.
   - Вы подумали, что делать, когда у крепости окажемся? - переменил  тему
Фолко; крутить круг без точила,  по  излюбленному  выражению  Малыша,  все
равно не стоило, а послезавтра накатывалось неумолимо.
   - Подумали, - кивнул Торин. - Ты помнишь те  слова-пропуска,  что  тебе
сказал Саруман? Пустим в ход их, если больше ничего не  останется.  Внутрь
пойдем - а вот никакая засада за нами не прорвется,  я  уверен.  Расскажем
там все... Потом вернемся.
   -  Главное,  не  забывать  нам  с  тобой  звенеть  мечами,  пока  Фолко
рассказывать будет, - добавил Малыш.
   - Но почему ты так уверен, что никто не сможет ворваться вслед за нами?
- удивился хоббит.
   - Если эта крепость действительно крепость Черных Гномов, о которых мы,
поверь, достаточно наслышаны, - ответил Торин, - то Слово у  тебя  спросят
задолго до самих Ворот. А засада... под ними либо земля  провалится,  либо
жидкий огонь на них потечет, либо еще какая неприятность приключится, -  с
усмешкой закончил он.
   Минула  ночь;  весь  следующий  день  отряд,  не  мешкая,  двигался  на
северо-восток узкими горными дорогами, почти что тропами.  Колонны  хеггов
растянулись на несколько лиг. Отон, спокойный, немногословный, покачивался
в седле где-то в середине своих десятков. Хоббит  старался  не  попадаться
ему на глаза - и ему это удалось.
   К  вечеру  горы  вздыбились  вокруг  них  неприступными,  уходящими   в
поднебесье кручами; пики обрели остроту копий, гребни казались крепостными
стенами, усеянными многочисленными зубцами. Дорога неожиданно расширилась,
копыта зацокали по каменным плитам. Хегги мало-помалу замедляли шаг, отряд
Отона постепенно  обгонял  одну  их  сотню  за  другой;  и,  когда  взорам
дружинников Вождя открылась сама Крепость, между ними и ее бастионами  уже
не было ни одного хегга.
   Кто-то изумленно присвистнул, кто-то, сплюнув,  выругался;  большинство
же молча стояло, в немом ужасе  глядя  на  взметнувшиеся  ввысь  на  сотни
локтей гладкие, словно отполированные, стены; на узкие бойницы  выдвинутых
вперед башен, черных, словно сама ночь; на провал  широкого  рва  -  и  на
голую, вымощенную камнем равнину перед твердыней. Крепость была высечена в
теле исполинского утеса, острого, как  клык  волка;  его  вершина  умелыми
мастерами была превращена в изящную наблюдательную башенку. За выведенными
вперед (но, похоже, тоже высеченными) стенами и башнями находились ворота;
сейчас их закрывало, кроме створок, еще и  поднятое  полотнище  подъемного
моста. Перед стенами - ни травинки, ни  кустика,  ни  холмика  -  открытое
пространство,  которое  так  легко  представить  себе   покрытым   телами,
пронзенными стрелами.
   Над бастионами в серое осеннее небо медленно поднимались тонкие струйки
голубоватого дыма; что-то поблескивало в промежутках между зубцами - то ли
закованная в отполированную броню стража прохаживалась по парапету, то  ли
стояли там, на стене, какие-нибудь хитрые метательные машины...
   Отон остановил своих,  и  тут  хоббиту  уже  не  удалось  отсидеться  в
стороне. Предводитель отряда вновь потребовал его и гномов к себе.
   Они стояли перед ним в тени  беспорядочной  груды  островерхих  камней,
отгораживавшей их от крепости. Спокойствие не изменило Отону; он задумчиво
взирал на гладкие  контрфорсы  башен,  рука  в  черной  перчатке  теребила
висевший на длинной тонкой цепочке возле пояса тускло-золотистый Талисман,
сейчас словно бы уснувший, скрывший от всех свою силу. Кольцо как будто не
желало выдавать своего присутствия здесь.
   - Вы отправитесь к крепости как парламентеры, - спокойно приказал Отон.
- Расскажете им о Вожде - но это не самое главное. Пока двое из вас  будут
говорить, двое других должны понять,  как  опускается  мост;  а  когда  мы
поймем это, нужно будет перебить охрану.
   - А кто четвертый? - удивился Торин. - Кто еще с нами на смерть?
   - Я. Ты удовлетворен?
   Отон в упор глянул на гнома. Торин в изумлении сделал сложное  движение
бровями и щекой, смущенно хмыкнул и замолчал.
   Они вышли ближе к вечеру, когда солнце уже  село;  на  вершинах  пылали
багровые факелы заката, а долину уже заливал  сумрак.  Отон  сам  проверил
доспехи гномов и хоббита и одобрительно крякнул. Сам он  надел  испытанную
длинную кольчугу, взял свой всегдашний двуручный меч - лишь поменял  шлем;
новый был явно работы тангаров, низкий, глухой,  с  закрывающим  все  лицо
забралом.
   -  Пошли,  -  донесся  чуть  приглушенный   стальной   решеткой   голос
предводителя.
   И они пошли  напрямик,  через  пустое,  замощенное  поле,  и  шаги  их,
казалось, были слышны за много лиг.
   Фолко не боялся. За себя он не опасался - надеялся на  Слово;  а  Отона
гномы, посовещавшись, решили в самом худшем случае  оглушить,  после  чего
сдаться свои родичам и искать у них совета; потом можно было  бы  вытащить
бесчувственного предводителя, объяснив ему происшедшее невиданной милостью
хозяев, оказанной ему лишь по их, Торина, Малыша и Фолко, слезной просьбе.
   Бастионы приближались; каждый миг темные  провалы  между  зубцов  могли
ощетиниться колючим роем арбалетных стрел;  неужто  Отон  настолько  верит
своей броне?
   Край  бездонного  рва  -  точно  памятный  друзьям   Морийский;   стены
безмолвствуют, мост поднят.  Фолко  ощутил  на  себе  внимательный  взгляд
дозорного, притаившегося сейчас где-то  среди  изгибов  и  изломов  стены;
однако во взгляде этом он не почувствовал  ни  опаски,  ни  злобы  -  лишь
некоторый  интерес  и  еще  какое-то  незнакомое  ощущение;  что-то  вроде
узнавания...
   Они остановились прямо напротив ворот. Гномы и хоббит не  без  интереса
воззрились на предводителя - что он станет делать теперь? Однако  Отон  не
смутился. Отстегнув от пояса небольшой рог, он поднес его к губам, и скалы
вздрогнули, заслышав старинный, давным-давно  не  звучавший  в  Средиземье
зов. Фолко с недоумением отметил, что  Малыш  и  Торин  встрепенулись  при
первых же его созвучиях - он был знаком им, этот старый сигнал  Подземного
Народа, использовавшийся в давно минувшую  пору  их  кровавых  междоусобиц
из-за богатых  рудных  жил  и  означавший  мирные  намерения  и  вызов  на
переговоры.
   Некоторое время  за  стенами  все  оставалось  тихо,  а  затем  громада
подъемного моста внезапно дрогнула и бесшумно поплыла вниз, точно  облако;
не скрипели цепи, не скрежетал барабан - мост опускался беззвучно,  словно
во сне.
   Их  взорам  открылись  огромные  ворота.   Изготовленные   из   цельной
исполинской  глыбы,  они  казались  не  загораживающим  путь  камнем,  но,
напротив, таинственным провалом в неведомую ночь; поверхность была  словно
гладь темного озера, в которую можно нырнуть с разбега.
   Гигантские каменные створки так же неправдоподобно тихо отворились.  Во
тьме терялся широкий и пустой проход. Приглашение было  недвусмысленно,  и
они вступили на мост.
   Где-то там, позади, в вечернем сумраке, за ними крался  отряд  орков  и
ангмарцев. Отон отобрал три десятка добровольцев; хазги получили приказ  в
случае чего поддержать их стрелами, истерлинги составили  общий  резерв...
Но хоббит, идя по узкому мосту  над  пропастью,  яснее  ясного  чувствовал
внимательные взгляды, следящие за каждым движением там, на равнине, зоркие
взгляды, от которых не может скрыться ничто. Сейчас, сейчас, еще несколько
десятков шагов - и Крепость  ответит  посягнувшим  на  ее  покой,  и  ночь
обратится в день; но пока ее бастионы были тихи и безмолвны, ворота широко
открыты; их ждали.
   Они  миновали  мост  и  оказались  на  просторной  площадке.   Створки,
раздвинувшиеся в стороны, исчезли в потайных нишах  стены;  темный  проход
впереди загибался вправо. И по-прежнему в нем не было ни одной живой души.
   Фолко  бросил  быстрый  взгляд   на   Отона.   Казалось,   предводитель
заколебался, но  лишь  на  краткий  миг.  Он  спокойно  развязал  тесемки,
связывавшие его плащ у горла, бросил серую ткань возле  стены  и  спокойно
уселся, не выказывая больше ни удивления, ни  сомнений.  Он  давал  понять
хозяевам, что идти в глубь их твердыни не собирается.
   А тридцать воинов Отона все ближе и ближе подбирались  к  так  беспечно
распахнутым воротам; но разве могут они справиться со всей той силой,  что
может скрываться за этими  стенами,  подумал  хоббит.  Да,  многие  тысячи
хеггского войска скрывались там, в долине, позади их лагеря, также готовые
к атаке, но... зная хирд гномов, можно было предположить, что на  всю  эту
хеггскую армию без Отоновой сотни хватило бы семи-восьми  десятков  хозяев
Подземелья, ну а если с Отоном - сотен двух, самое большее - трех.
   В глубине тоннеля  послышались  шаги.  Отряд  тяжеловооруженных  воинов
быстро шел навстречу незваным гостям,  и  Фолко  видел,  как  напружинился
Отон,  едва  заслышав  слитный  стук  подкованных  железом  сапог  и  чуть
различимое бряцание хорошо пригнанных  доспехов.  Трепетный  свет  факелов
упал на отполированные до блеска черные стены, и из-за поворота  появились
десятка два фигур, закованных в сталь с головы до пят.
   Они были заметно выше гномов - спутников Фолко, хотя и сильно уступали,
конечно же, в росте Отону. Зато шириной плеч, глубиной груди и  скрытой  в
налитых мышцах рук и ног силой они оставляли далеко  позади  все  виденные
хоббитом расы, исключая один лишь народ Древоборода. Глухие шлемы с узкими
прорезями для глаз скрывали их лица; обычные для Детей Ауле боевые  топоры
они, однако, держали не наготове, а за поясами. Наступило молчание.
   Фолко с некоторой растерянностью  смотрел  на  Отона.  Предводитель  их
отряда встал, однако стоял молча и не двигался.
   Раздалось   топанье,   неразборчивые   восклицания,   тяжелое   дыхание
запыхавшихся от недолгого, но быстрого бега бойцов Отоновской дружины. Три
десятка, без помех  преодолев  открытое  пространство,  сгрудились  вокруг
своего капитана, подняв луки и копья.
   - Мы пришли с миром, - медленно,  с  расстановкой  сказал  предводитель
отряда. - Мы пришли, чтобы разрешить ваш спор с обитателями окрестных гор,
что живут здесь издревле и держат некие обиды на вас. Но  кровь  не  нужна
никому, поэтому давайте поговорим, нам есть что сказать друг  другу.  Быть
может, мы сможем и торговать, наши земли, откуда пришли  мы,  нуждаются  в
ваших изделиях.
   В ответ они не услыхали ни звука. Строй закованных в  броню  воинов  не
шелохнулся; они словно ждали чего-то. Неожиданно один из  хозяев  крепости
неторопливо и все так же молча поднял руку, указывая на хоббита;  и  Фолко
понял, что от него ждут Слова.
   "Они все провидели, - пронеслись в мозгу стремительные мысли. - Им  нет
дела до Отона, им дело только до нас троих -  потому  что  гномы,  как  ни
крути, им все же родня, а я... уж не из-за клинка ли Отрины?
   Подталкиваемый в спину незримой, но властной  рукой,  хоббит  шагнул  к
молчаливой шеренге, услыхав, как сдавленно захрипел за его плечами Отон  -
от удивления, наверное, - и негромко, быстро,  так,  чтобы  поняли  только
свои, произнес Первое Слово.
   И в ту же  секунду  привратный  чертог  огласил  чей-то  мощный  голос,
глубокий и низкий бас; он произнес, обращаясь к Отону:
   - Передай тем воям из верхних племен,  что  прячутся  сейчас  за  твоей
силой и храбростью, что нам нечего делить с ними, мы не станем трогать  их
обиталищных мест. Эта крепость останется единственной. А сейчас  -  уходи!
Думаешь, мы не чувствуем Талисман Тьмы рядом с твоим телом?  Разве  мы  не
помним ту силу, что родственна ему? Поэтому нам не о чем говорить. Ты смел
и вступаешься за тех, кто просил тебя о по