ий, обхватив голову ладонями.
   - Судя по карте Радагаста, это такое же место, как  и  то,  которое  мы
видели в Арноре вместе с Рогволдом, - заметил Фолко.
   - Он сделал Кольцо там потому,  что  его  нельзя  было  сделать  больше
нигде, потому, что так просто сложились обстоятельства,  или  потому,  что
верил в то, что ковать его  нужно  именно  здесь,  а  на  самом  деле  это
безразлично? - помешал угли в костре Малыш.
   - Вопросы мы все мастера задавать, - буркнул Торин.
   - Вы подумали, что делать, когда у крепости окажемся? - переменил  тему
Фолко; крутить круг без точила,  по  излюбленному  выражению  Малыша,  все
равно не стоило, а послезавтра накатывалось неумолимо.
   - Подумали, - кивнул Торин. - Ты помнишь те  слова-пропуска,  что  тебе
сказал Саруман? Пустим в ход их, если больше ничего не  останется.  Внутрь
пойдем - а вот никакая засада за нами не прорвется,  я  уверен.  Расскажем
там все... Потом вернемся.
   -  Главное,  не  забывать  нам  с  тобой  звенеть  мечами,  пока  Фолко
рассказывать будет, - добавил Малыш.
   - Но почему ты так уверен, что никто не сможет ворваться вслед за нами?
- удивился хоббит.
   - Если эта крепость действительно крепость Черных Гномов, о которых мы,
поверь, достаточно наслышаны, - ответил Торин, - то Слово у  тебя  спросят
задолго до самих Ворот. А засада... под ними либо земля  провалится,  либо
жидкий огонь на них потечет, либо еще какая неприятность приключится, -  с
усмешкой закончил он.
   Минула  ночь;  весь  следующий  день  отряд,  не  мешкая,  двигался  на
северо-восток узкими горными дорогами, почти что тропами.  Колонны  хеггов
растянулись на несколько лиг. Отон, спокойный, немногословный, покачивался
в седле где-то в середине своих десятков. Хоббит  старался  не  попадаться
ему на глаза - и ему это удалось.
   К  вечеру  горы  вздыбились  вокруг  них  неприступными,  уходящими   в
поднебесье кручами; пики обрели остроту копий, гребни казались крепостными
стенами, усеянными многочисленными зубцами. Дорога неожиданно расширилась,
копыта зацокали по каменным плитам. Хегги мало-помалу замедляли шаг, отряд
Отона постепенно  обгонял  одну  их  сотню  за  другой;  и,  когда  взорам
дружинников Вождя открылась сама Крепость, между ними и ее бастионами  уже
не было ни одного хегга.
   Кто-то изумленно присвистнул, кто-то, сплюнув,  выругался;  большинство
же молча стояло, в немом ужасе  глядя  на  взметнувшиеся  ввысь  на  сотни
локтей гладкие, словно отполированные, стены; на узкие бойницы  выдвинутых
вперед башен, черных, словно сама ночь; на провал  широкого  рва  -  и  на
голую, вымощенную камнем равнину перед твердыней. Крепость была высечена в
теле исполинского утеса, острого, как  клык  волка;  его  вершина  умелыми
мастерами была превращена в изящную наблюдательную башенку. За выведенными
вперед (но, похоже, тоже высеченными) стенами и башнями находились ворота;
сейчас их закрывало, кроме створок, еще и  поднятое  полотнище  подъемного
моста. Перед стенами - ни травинки, ни  кустика,  ни  холмика  -  открытое
пространство,  которое  так  легко  представить  себе   покрытым   телами,
пронзенными стрелами.
   Над бастионами в серое осеннее небо медленно поднимались тонкие струйки
голубоватого дыма; что-то поблескивало в промежутках между зубцами - то ли
закованная в отполированную броню стража прохаживалась по парапету, то  ли
стояли там, на стене, какие-нибудь хитрые метательные машины...
   Отон остановил своих,  и  тут  хоббиту  уже  не  удалось  отсидеться  в
стороне. Предводитель отряда вновь потребовал его и гномов к себе.
   Они стояли перед ним в тени  беспорядочной  груды  островерхих  камней,
отгораживавшей их от крепости. Спокойствие не изменило Отону; он задумчиво
взирал на гладкие  контрфорсы  башен,  рука  в  черной  перчатке  теребила
висевший на длинной тонкой цепочке возле пояса тускло-золотистый Талисман,
сейчас словно бы уснувший, скрывший от всех свою силу. Кольцо как будто не
желало выдавать своего присутствия здесь.
   - Вы отправитесь к крепости как парламентеры, - спокойно приказал Отон.
- Расскажете им о Вожде - но это не самое главное. Пока двое из вас  будут
говорить, двое других должны понять,  как  опускается  мост;  а  когда  мы
поймем это, нужно будет перебить охрану.
   - А кто четвертый? - удивился Торин. - Кто еще с нами на смерть?
   - Я. Ты удовлетворен?
   Отон в упор глянул на гнома. Торин в изумлении сделал сложное  движение
бровями и щекой, смущенно хмыкнул и замолчал.
   Они вышли ближе к вечеру, когда солнце уже  село;  на  вершинах  пылали
багровые факелы заката, а долину уже заливал  сумрак.  Отон  сам  проверил
доспехи гномов и хоббита и одобрительно крякнул. Сам он  надел  испытанную
длинную кольчугу, взял свой всегдашний двуручный меч - лишь поменял  шлем;
новый был явно работы тангаров, низкий, глухой,  с  закрывающим  все  лицо
забралом.
   -  Пошли,  -  донесся  чуть  приглушенный   стальной   решеткой   голос
предводителя.
   И они пошли  напрямик,  через  пустое,  замощенное  поле,  и  шаги  их,
казалось, были слышны за много лиг.
   Фолко не боялся. За себя он не опасался - надеялся на  Слово;  а  Отона
гномы, посовещавшись, решили в самом худшем случае  оглушить,  после  чего
сдаться свои родичам и искать у них совета; потом можно было  бы  вытащить
бесчувственного предводителя, объяснив ему происшедшее невиданной милостью
хозяев, оказанной ему лишь по их, Торина, Малыша и Фолко, слезной просьбе.
   Бастионы приближались; каждый миг темные  провалы  между  зубцов  могли
ощетиниться колючим роем арбалетных стрел;  неужто  Отон  настолько  верит
своей броне?
   Край  бездонного  рва  -  точно  памятный  друзьям   Морийский;   стены
безмолвствуют, мост поднят.  Фолко  ощутил  на  себе  внимательный  взгляд
дозорного, притаившегося сейчас где-то  среди  изгибов  и  изломов  стены;
однако во взгляде этом он не почувствовал  ни  опаски,  ни  злобы  -  лишь
некоторый  интерес  и  еще  какое-то  незнакомое  ощущение;  что-то  вроде
узнавания...
   Они остановились прямо напротив ворот. Гномы и хоббит не  без  интереса
воззрились на предводителя - что он станет делать теперь? Однако  Отон  не
смутился. Отстегнув от пояса небольшой рог, он поднес его к губам, и скалы
вздрогнули, заслышав старинный, давным-давно  не  звучавший  в  Средиземье
зов. Фолко с недоумением отметил, что  Малыш  и  Торин  встрепенулись  при
первых же его созвучиях - он был знаком им, этот старый сигнал  Подземного
Народа, использовавшийся в давно минувшую  пору  их  кровавых  междоусобиц
из-за богатых  рудных  жил  и  означавший  мирные  намерения  и  вызов  на
переговоры.
   Некоторое время  за  стенами  все  оставалось  тихо,  а  затем  громада
подъемного моста внезапно дрогнула и бесшумно поплыла вниз, точно  облако;
не скрипели цепи, не скрежетал барабан - мост опускался беззвучно,  словно
во сне.
   Их  взорам  открылись  огромные  ворота.   Изготовленные   из   цельной
исполинской  глыбы,  они  казались  не  загораживающим  путь  камнем,  но,
напротив, таинственным провалом в неведомую ночь; поверхность была  словно
гладь темного озера, в которую можно нырнуть с разбега.
   Гигантские каменные створки так же неправдоподобно тихо отворились.  Во
тьме терялся широкий и пустой проход. Приглашение было  недвусмысленно,  и
они вступили на мост.
   Где-то там, позади, в вечернем сумраке, за ними крался  отряд  орков  и
ангмарцев. Отон отобрал три десятка добровольцев; хазги получили приказ  в
случае чего поддержать их стрелами, истерлинги составили  общий  резерв...
Но хоббит, идя по узкому мосту  над  пропастью,  яснее  ясного  чувствовал
внимательные взгляды, следящие за каждым движением там, на равнине, зоркие
взгляды, от которых не может скрыться ничто. Сейчас, сейчас, еще несколько
десятков шагов - и Крепость  ответит  посягнувшим  на  ее  покой,  и  ночь
обратится в день; но пока ее бастионы были тихи и безмолвны, ворота широко
открыты; их ждали.
   Они  миновали  мост  и  оказались  на  просторной  площадке.   Створки,
раздвинувшиеся в стороны, исчезли в потайных нишах  стены;  темный  проход
впереди загибался вправо. И по-прежнему в нем не было ни одной живой души.
   Фолко  бросил  быстрый  взгляд   на   Отона.   Казалось,   предводитель
заколебался, но  лишь  на  краткий  миг.  Он  спокойно  развязал  тесемки,
связывавшие его плащ у горла, бросил серую ткань возле  стены  и  спокойно
уселся, не выказывая больше ни удивления, ни  сомнений.  Он  давал  понять
хозяевам, что идти в глубь их твердыни не собирается.
   А тридцать воинов Отона все ближе и ближе подбирались  к  так  беспечно
распахнутым воротам; но разве могут они справиться со всей той силой,  что
может скрываться за этими  стенами,  подумал  хоббит.  Да,  многие  тысячи
хеггского войска скрывались там, в долине, позади их лагеря, также готовые
к атаке, но... зная хирд гномов, можно было предположить, что на  всю  эту
хеггскую армию без Отоновой сотни хватило бы семи-восьми  десятков  хозяев
Подземелья, ну а если с Отоном - сотен двух, самое большее - трех.
   В глубине тоннеля  послышались  шаги.  Отряд  тяжеловооруженных  воинов
быстро шел навстречу незваным гостям,  и  Фолко  видел,  как  напружинился
Отон,  едва  заслышав  слитный  стук  подкованных  железом  сапог  и  чуть
различимое бряцание хорошо пригнанных  доспехов.  Трепетный  свет  факелов
упал на отполированные до блеска черные стены, и из-за поворота  появились
десятка два фигур, закованных в сталь с головы до пят.
   Они были заметно выше гномов - спутников Фолко, хотя и сильно уступали,
конечно же, в росте Отону. Зато шириной плеч, глубиной груди и  скрытой  в
налитых мышцах рук и ног силой они оставляли далеко  позади  все  виденные
хоббитом расы, исключая один лишь народ Древоборода. Глухие шлемы с узкими
прорезями для глаз скрывали их лица; обычные для Детей Ауле боевые  топоры
они, однако, держали не наготове, а за поясами. Наступило молчание.
   Фолко с некоторой растерянностью  смотрел  на  Отона.  Предводитель  их
отряда встал, однако стоял молча и не двигался.
   Раздалось   топанье,   неразборчивые   восклицания,   тяжелое   дыхание
запыхавшихся от недолгого, но быстрого бега бойцов Отоновской дружины. Три
десятка, без помех  преодолев  открытое  пространство,  сгрудились  вокруг
своего капитана, подняв луки и копья.
   - Мы пришли с миром, - медленно,  с  расстановкой  сказал  предводитель
отряда. - Мы пришли, чтобы разрешить ваш спор с обитателями окрестных гор,
что живут здесь издревле и держат некие обиды на вас. Но  кровь  не  нужна
никому, поэтому давайте поговорим, нам есть что сказать друг  другу.  Быть
может, мы сможем и торговать, наши земли, откуда пришли  мы,  нуждаются  в
ваших изделиях.
   В ответ они не услыхали ни звука. Строй закованных в  броню  воинов  не
шелохнулся; они словно ждали чего-то. Неожиданно один из  хозяев  крепости
неторопливо и все так же молча поднял руку, указывая на хоббита;  и  Фолко
понял, что от него ждут Слова.
   "Они все провидели, - пронеслись в мозгу стремительные мысли. - Им  нет
дела до Отона, им дело только до нас троих -  потому  что  гномы,  как  ни
крути, им все же родня, а я... уж не из-за клинка ли Отрины?
   Подталкиваемый в спину незримой, но властной  рукой,  хоббит  шагнул  к
молчаливой шеренге, услыхав, как сдавленно захрипел за его плечами Отон  -
от удивления, наверное, - и негромко, быстро,  так,  чтобы  поняли  только
свои, произнес Первое Слово.
   И в ту же  секунду  привратный  чертог  огласил  чей-то  мощный  голос,
глубокий и низкий бас; он произнес, обращаясь к Отону:
   - Передай тем воям из верхних племен,  что  прячутся  сейчас  за  твоей
силой и храбростью, что нам нечего делить с ними, мы не станем трогать  их
обиталищных мест. Эта крепость останется единственной. А сейчас  -  уходи!
Думаешь, мы не чувствуем Талисман Тьмы рядом с твоим телом?  Разве  мы  не
помним ту силу, что родственна ему? Поэтому нам не о чем говорить. Ты смел
и вступаешься за тех, кто просил тебя о помощи - поэтому уходи с миром. Но
бойся вставать на пути нашего народа! Уходи же! Нам  нет  дела  до  вашего
Мира. Мы ни с кем не враждуем и никому не помогаем, уходи!
   - Тебе и твоим все равно не взять нас здесь, - прибавил другой голос. -
Оглянись!
   Все невольно повернули головы. И - о чудо! - на равнине  стало  светло,
как днем; в темном до этого мига небе с шипением горели  десятки  взмывших
над бастионами огненных шаров, пылавших ярким белым огнем. Как  на  ладони
стали  видны  изготовившиеся  к  атаке  ряды  хеггского   войска,   а   из
разверзшихся исполинских каверн, мерно и тяжело ступая по пологим  скатам,
поднималось войско - не десятки, не сотни - тысячи;  тысячи  копейщиков  и
мечников, лучников и щитоносцев,  пращников  и  еще  каких-то  непонятных,
несущих здоровенные темные предметы, напоминавшие большие  горшки;  и  вся
эта громада в зловещем молчании разворачивалась, готовая  встретить  любой
удар - как неколебимый утес, о который впустую разобьются  самые  яростные
усилия любого шторма.
   - Я пришел не для того, чтобы грозить вам, - нимало не растерявшись,  с
достоинством ответил Отон. - И ваших угроз я не боюсь также. Но почему  бы
нам не жить в мире, вам - и моим  племенам?  Вы  не  вмешиваетесь  в  дела
верхнего мира - прекрасно, так не все ли  равно  вам,  кто  я  и  на  чьей
стороне? Вы стремитесь к миру в окрестных областях - вы  его  получите.  И
разве не хотели бы вы  обменять  ваши  несравненные  изделия,  скажем,  на
доброе пиво, тонкую муку, прозрачное и ароматное масло? Не  предлагаю  вам
золота, знаю, его у вас в сотни раз больше, чем  у  всех  королей  земных,
вместе взятых. Но золото не положишь на тарелку! Почему бы нам не обсудить
это?
   - От чьего имени ты  говоришь?  -  последовал  вопрос,  заданный  вновь
низким басом. - Ты король? Властитель? У тебя собственный народ?
   - Нет, - ответил Отон. - Но я говорю от имени  Свободной  Области,  что
между Лесами Ча и Опустелой Грядой, на западе от этих мест. Путь неблизок,
зато все земли, что разделяют  нас  -  союзник  моего  повелителя.  Торная
дорога лежит между воротами моего города и вашей великой крепости.  Почему
бы нам не устроить так, чтобы в обе  стороны  двигались  по  ней  торговые
обозы, принося пользу и вам, и нам? Мир придет  в  окрестные  горы,  народ
хеггов забудет свои обиды на вас... Разве не к этому стремились вы?
   - Не дано тебе знать, человече, к чему стремимся  мы,  -  громыхнуло  в
ответ. - Но мы обдумаем твои слова.  Мы  не  любим  торопиться,  а  потому
приходи за ответом через две луны к этому месту и протруби в рог! Тогда ты
узнаешь наш ответ! А теперь иди! Трое этих  гномов  присоединятся  к  тебе
поутру. Иди же!
   - Я никуда не уйду без моих спутников! - резко схватился за меч Отон.
   - Мы не причиним им вреда, - с усмешкой отозвался невидимый собеседник.
- И запомни, гордый: ты жив только потому, что один из  них  произнес  то,
что должно.
   Отон с лязгом вогнал меч обратно в ножны.
   - Иди, иди же! - вновь раздалось в чертоге. - С этими  тремя  мы  будем
говорить дольше. Они сродни нам. И вновь повторяю: если бы не слова одного
из них, ты бы уже простился с жизнью, надменный.
   Фолко быстро обернулся к Отону.
   - Неужто, половинчик?.. - проговорил предводитель негромко. - Воистину,
Вождю необходим такой проводник, как ты... Я буду ждать вас три дня.  Если
вы не вернетесь - буду штурмовать!
   Отон резко повернулся и скрылся за спинами поспешивших вслед ему  орков
и ангмарцев. Уходя, воины изумленно косились на хоббита.
   А  потом,  когда  разошлись  в  свои  подземные  убежища  полки  хозяев
Подземелья, погасли вспыхнувшие над вымощенным  полем  огни  и  скрылся  в
сумраке Отон со своими воинами, все  произошло  так,  как  и  предсказывал
Саруман. Хоббиту были заданы  обязательные  вопросы  -  и  он  дал  нужные
ответы.
   - Идите за нами, - приказал один из воинов, доселе молчавший; именно он
поднял руку, когда Фолко назвал Слово.
   Тоннель сделал поворот, другой - и вывел  во  двор,  широкую  расщелину
между скальными отрогами, еще больше расширенную трудом сотен умелых  рук.
Здесь было вовсе не безлюдно или, как подумалось хоббиту, "не  безгномно".
Со стен спускались облаченные в доспехи стражники, а прямо перед  друзьями
распахивали свою  бездонную  пасть  исполинские  Черные  Ворота,  истинный
провал в Ничто. Ряды молчаливых воителей втягивались в темноту; и туда, за
ними, последовали в  сопровождении  своих  молчаливых  спутников  гномы  и
Фолко.
   Однако их не повели вглубь; в небольшом, богато украшенном  резьбой  по
камню покое их уже ждали. Забрала не закрывали суровых  лиц,  и  в  первый
момент  Фолко  подумалось,  что  он  видит  перед  собой  родных   братьев
достопамятного Гаугрима.
   - Что ты ищешь у нас, назвавший Слово? - твердо  глядя  прямо  в  глаза
хоббиту, произнес один из трех встретивших их Черных Гномов.
   Его обычный для народа Ауле темно-коричневый кафтан перетягивал широкий
пояс такой непредставимой красоты, что у  хоббита  зарябило  в  глазах  от
бесчисленного множества крупных самоцветов, перевитых тончайшими  золотыми
и серебряными нитями. Камни  слагались  в  сложный  рисунок,  изображавший
обвившегося вокруг поясницы  сверкающего  дракона;  в  глазах  горели  два
крупных изумруда, алые рубины изображали извергающееся из пасти пламя.
   - Какого-знания ты жаждешь? Чего ждешь от своего Ученичества? - спросил
гном.
   - Знания, как управиться с новоявленным Копьем  Тьмы,  -  без  обиняков
заявил Фолко, и в который раз за время своего странствия  они  с  гномами,
перебивая друг друга, повели свой рассказ...
   Фолко окончил свою повесть встречей с эльфами-Авари и Ночной  Хозяйкой.
Он повинился перед хозяевами, что использовал заветное Слово не для  того,
чтобы постигать тонкости их несравненного мастерства, а  для  того,  чтобы
разузнать побольше об их племени, и Великом Орлангуре, о Доме Высокого,  о
Страже, что окружает его, о Небесном Огне и о  том,  что  намерены  делать
хозяева Глубинных Слоев в случае войны Олмера с людьми и эльфами Запада.
   - Что ж, мы слышали о вас, - медленно проговорил старший из хозяев,  на
котором красовался изумительный пояс. - Мы получили весть от Наугрима. Но,
половинчик, мы не вступим в эту войну на чьей бы то  ни  было  стороне,  и
тебе необязательно спускаться в наш Зал  Королей,  чтобы  услышать  то  же
самое из уст наших властителей. У нас иное дело и иной труд. Ты уже многое
знаешь о нашей главнейшей заботе - крепить Кости  Земли.  И  добавлю,  что
приходится частенько иметь дело со страшными творениями Вечной  Ночи,  что
властвует за гранью Последнего Слоя, там,  под  Корнями  Арды.  Их  пламя,
клыки и зубы, равных которым нет и не может быть в Верхнем Мире, постоянно
терзают тело Арды, и нам приходится противостоять им. Так что у  нас  своя
война, половинчик. В людские дела мы не лезли от века; эльфы Запада  чужды
нам, вдобавок мы не простили и не простим  никогда  им  Наугламира,  нашей
святыни. Телхар из Ногрода выковал ее с  нашей  помощью,  и  немало  наших
ходило тогда в далекий,  ныне  покрытый  водами  эльфийский  город,  чтобы
выкупить сокровище. Эльфийские предания  далеко  не  обо  всем  повествуют
искренне... К тому же никакая смута среди королей и  повелителей  западных
стран не потревожит ни Серединного Княжества, наших друзей и союзников, ни
Авари, издревле шедших с нами рука об руку, ни Великого Орлангура,  нашего
благодетеля... Разве что сам Отец Наш, вековечный  Кователь  Ауле,  явится
сюда и попросит нас помочь Закату, - закончил Черный Гном.
   - А в ученики мы возьмем вас  охотно,  -  прогудел  другой  из  хозяев,
стоявший за правым плечом умолкнувшего.  -  Особенно  вас,  родичи...  Для
колен Народа Дьюрина никогда не была закрыта наша дверь, и не  наша  вина,
что ею столь редко пользовались.
   - А мы так надеялись, так обрадовались,  увидев