раз
поднимались на Гондор -- и всякий раз с уроном откатывались. Великий  Король
сам  приходил в их края, опустошая их земли,-- и все же они не покорились. У
них отличная конница, быстрая и неуловимая, но есть  и  пехота,  вооруженная
большими топорами, подобно почтенным гномам, а Олмер видел у них и настоящих
конных  латников, облаченных в полную броню. Они крепко считаются с родством
и даже для боя строятся семейными  кланами.  У  них  нет  государства,  есть
отдельные  вожди в той или иной местности, как правило, главы больших семей,
иногда насчитывающих тысячи человек. Если юноша из одного клана  женится  на
девушке  из  другого,  то семьи объединяются. Так постепенно складываются их
отдельные племена, которые, однако, крепко держат данную когда-то уцелевшими
после похода Великого Короля клятву -- никогда  не  вести  междоусобиц.  Они
опасны!
     -- Значит,  те,  кто напал на них с юга, могут быть нашими друзьями? --
тотчас спросил Фолко.
     -- Да, это наше счастье, что между восточными народами  еще  вспыхивают
войны,  но  подумай  сам,  что  было  бы,  если бы они договорились и вместе
двинулись на Запад? Война была бы долгой и кровавой... Нет, на Востоке у нас
нет друзей -- могут быть  лишь  временные  союзники,--  ответил  Теофраст.--
Сейчас  истерлинги  ослаблены,  и это хорошо, но последние несколько зим там
были мягкими, лета -- в меру дождливыми, степи полны сочной зеленой травы --
и численность их вскоре возрастет.
     Торин спросил и о Мордоре. Фолко с тревогой  ожидал,  как  отзовется  в
этих стенах это зловещее имя, однако ничего не произошло.
     -- Мордор  пуст  и  безлюден,--  отвечал Теофраст.-- Кто там будет жить
после всего происшедшего! Минас-Моргул был разрушен,  а  в  Клыках  и  башне
Кирит  Унгол  стоит  мощная  стража.  Цепь  постов на Востоке охраняет покой
мертвой земли, и пусть так останется до скончания веков.
     -- А южнее  него,  в  Хараде?  --  спросил  Торин.--  Ты  говорил,  лет
пятьдесят назад там была большая война.
     -- Да, Харад было сильно обезлюдел после битвы на Пелленорских Полях,--
кивнул  хронист.--  Но  на  загадочных южных землях народы быстро залечивают
раны. Никто не знает, что происходит в дальнем Хараде.  Кое-какие  сведения,
касающиеся  дел  Ближнего Харада и Кханда, приходят из Умбара, нашего южного
форпоста, отбитого у корсаров  еще  при  Великом  Короле.  Там  образовалось
несколько  племенных союзов -- один в Кханде, что протянулся вдоль Сумрачных
Гор, другой -- в Ближнем Хараде, третий -- в землях к востоку от Умбара. Как
и истерлинги, харадримы хороши и в конном, и в пешем строю, но  если  первые
предпочитают  коня,  то  вторые  --  свои  собственные ноги. Их пехота очень
сильна! Когда она стоит в  сомкнутом  строю,  прикрывшись  тяжелыми  щитами,
справиться с ней очень трудно. У них много самородного золота, и Гондор даже
ведет  с  ними  торговлю.  Они  всячески  выказывают нам свою покорность, но
что-то не очень я в нее верю.
     -- А чем они сражаются?  --  спросил  всегда  интересовавшийся  оружием
Торин.
     -- Их  пехота  вооружена,  как  я  уже говорил, большими шестиугольными
вытянутыми щитами  и  мечами,  короткими  и  толстыми,  которыми  они  умеют
пробивать  любые  кольчуги, кроме гномьих, конечно. Есть у них и специальные
отряды копейщиков и лучников, без защитных доспехов, которые атакуют врага в
начале сражения и расстраивают его ряды тучей  стрел  и  метательных  копий,
есть  пращники,  осыпающие  противника  градом  увесистых ядер из обожженной
глины. Не забывают они и боевых  олифанов,  вызывавших  такое  восхищение  у
почтенного  Сэмуайза  Гэмги.  Они сильный противник! Последняя победа стоила
нам недешево.
     -- А что такое Черная Скала, которую упоминал Олмер? -- спросил Фолко.
     -- Никто  из  моих  гондорских  знакомых,   ходивших   с   войсками   и
посольствами  на юг, не видел ее, только слышал о ней. Это, насколько я смог
понять, нечто вроде  святыни  этого  сумрачного  народа.  Там  горит  кольцо
неугасимых  костров... Нет, действительно неугасимых, ибо, по словам Олмера,
их питает сама земля. Не спрашивайте меня, что они  такое,  я  сам  не  смог
вызнать  это  у  Олмера.  По  поверью,  именно  там их предки дали клятву на
верность Черному Властелину, заложившему в скалу некий талисман, призванный,
дескать, в решающий для их народа день подняться на поверхность  и  дать  им
власть над всеми прилегающими землями.
     -- Погоди,  почтенный  Теофраст,  ты  сказал  --  Умбар  сейчас в ваших
руках,-- вновь задал вопрос гном.-- Корсаров вы изгнали, так  почему  же  не
выставить  другие  посты еще дальше на юг, чтобы следить за всем Харадом? И,
кстати, что там, еще южнее?
     -- На твой второй вопрос не может ответить никто  в  Средиземье,  кроме
опять-таки Кэрдана,-- с улыбкой ответил хронист.-- Никто не пробивался на юг
дальше   его   кораблей.   А   с  корсарами  произошла  интересная  история.
Истребленные отрядом Павших под водительством самого Великого  Короля,  они,
казалось,  сгинули  навечно.  Но  это оказалось не так. Не все они предались
злу, иные были просто противниками Гондора. Но в решающий час  не  выступили
на  стороне  Саурона  в  открытую. После прихода к Умбару флота Гондора наши
военачальники нашли ворота этой сильнейшей крепости распахнутыми, сам  город
-- покинутым,  в  цитадели  их  ждало  послание,  оставленное корсарами. Оно
гласило примерно следующее: "Мы уходим  на  юг.  Бессмысленно  противостоять
вам".  Великий  Король  был  милостив  и  решил не преследовать изгнанников.
Однако после его смерти все обернулось по-иному. Корсары действительно  ушли
на юг и не пытались вернуть себе Умбарскую твердыню, однако их число выросло
-- и  от  рождавшихся  у  них  детей,  и  от  примыкавших к ним народов. Они
принимают всех -- и харадримов, и гондорцев, по каким-то причинам покинувших
нашу землю. Они закрыли для нас южные моря,  и  идти  туда  означает  начать
крупную  войну.  Некоторые  их  корабли  появляются и в наших водах, изредка
нападая на береговые поселения, но в основном грабя суда на  пути  из  устья
Андуина в Серые Гавани. Это самый простой и быстрый путь из Арнора в Гондор,
по  нему перевозится немало товаров, чем корсары и пользуются. Как и Кэрдан,
они плавают и на север, и на юг. Я слышал, что они пытаются  разузнать,  что
же  на  западе.  Они  постепенно  превратились  в Морской Народ, из которого
грабежами и разбоем занимаются  далеко  не  все.  Они  искусные  и  пытливые
мореходы,  так  что даже Кэрдану пришлось бы повозиться. Их корабли быстры и
могут идти как под парусом, так и на веслах.
     -- Постой, ты говоришь, на веслах? -- внезапно  насторожился  Торин,  а
затем  вдруг хлопнул себя по лбу.-- Так вот откуда у твоего знакомца, Фолко,
такие странные мозоли! А я-то, дурень, не сообразил! Конечно, такие бугры --
от долгой работы веслами!
     -- О чем это ты, почтенный Торин?! -- удивленно поднял брови Теофраст.
     Гном быстро пересказал ему историю с монетой Тервина.  Хронист  покачал
головой и сделал Сатти знак записать.
     -- То,  что твой подарок другу оказался в руках Морского Народа, еще ни
о чем не говорит,-- заметил он.-- Серебро меняет десятки и сотни владельцев,
и то, что монету так легко  отдали,  говорит  о  том,  что  ею  особенно  не
дорожили.  Ее  последний  хозяин,  судя  по  всему,  ничего  не знал ни о ее
происхождении, ни о истинной стоимости.
     -- А что будет, если кто-нибудь из Морского Народа возьмет  и  поплывет
на Запад? -- задал наивный вопрос хоббит.
     Теофраст ответил ему, загадочно улыбнувшись:
     -- Они  не  уйдут  далеко.  Благословенная Земля после падения Нуменора
отодвинулась из кругов нашего мира,  и  Море  оказалось  разделенным  тайной
завесой. Только эльф может преодолеть ее, прочих -- ждет...
     -- Гибель?  --  докончил за него Торин, но хронист отрицательно покачал
головой.
     -- Их просто завернет назад, и  они  сами  не  заметят,  что  плывут  в
обратном  направлении.  Я  узнал это, побывав много лет назад, еще в молодые
годы, в Серых Гаванях и побеседовав с тамошними  эльфами.  Они  удивительный
народ,   скажу   я   вам!   --  Голос  Теофраста  обрел  ту  же  мягкость  и
мечтательность, что слышались в нем, когда он рассказывал гостям  легенду  о
Великой  Лестнице.--  Самого  Кэрдана я не видел, но разговаривал со многими
его приближенными. Не скажу, чтобы они так уж  охотно  вступали  со  мной  в
беседу,  но,  когда  говорили,  мне казалось, что я слышу не слова, а вечную
чарующую музыку. Они-то и рассказали мне о  Завесе  и  о  многом  другом  из
истории  эльфов  Средиземья,  и  лишь когда я пытался выяснить, что же такое
Благословенная Земля, или начинал подробно расспрашивать их о  Валарах,  они
вежливо  уходили  от  прямых  ответов, говоря лишь то, что я и так знал. Уже
тогда я задумал написать полную Историю Предначальной  и  Второй  Эпох.  Эта
работа  продолжается  по  сей  день, она уже сильно продвинулась, но слишком
многое еще мешает и отвлекает...  Срочные  королевские  заказы,  например,--
Теофраст  досадливо  покачал головой.-- Не так давно его нарочный привез мне
крупную сумму золотом и срочное поручение -- изучить все древние  хроники  и
представить список всех древних средств и снадобий, продлевающих жизнь! Само
по  себе  дело  интересное,  но  требует  слишком  много  времени.  Это  все
задерживает работу...
     Много поведал им за эти стремительно пронесшиеся дни старый хронист.  И
лишь  в  последнюю  их встречу -- выступление отряда было намечено на раннее
утро следующего дня -- он вернулся к тому, о чем обещал поговорить с ними --
о судьбе орков.
     -- Тысячи и тысячи их  погибли  после  уничтожения  Великого  Кольца  и
падения  Саурона,--  неспешно  говорил Теофраст.-- Я внимательно изучил все,
что говорит о них Красная Книга. Это хорошо  согласуется  с  многочисленными
свидетельствами  очевидцев,  записанными  хронистами  Великого Короля. Орков
охватило ужасное безумие -- исчезла воля, которая направляла и  поддерживала
в  них  жизнь.  Они бросались со скал, вступали в безумные и потому особенно
страшные схватки между собой. Тысячи, я  говорю,  тысячи  тысяч  их  сложили
головы. Однако они погибли не все. Некоторые, особенно орки Туманных и Серых
Гор,   сумели   частью  затаиться  и  отсидеться.  Выжили  самые  сильные  и
хитроумные,  давшие  начало  новым  родам.   Однако   вся   их   изначальная
ограниченность  осталась  при  них -- это порождения Великой Тьмы, созданные
Злом для своих черных дел, от них трудно ожидать исправления. Несмотря на их
отчаянное положение, когда, казалось бы,  им  необходимо  единство,  они  не
прекращают ссоры и раздоры.
     -- Откуда это известно? -- заинтересовался Торин.
     -- От  карликов,--  коротко  ответил  Теофраст.--  Они пролезут в любую
дыру, все разнюхают, все разузнают. Иногда они приносят  поистине  бесценные
сведения. Но сейчас меня занимают не мордорские орки -- с ними все более или
менее  ясно.  Они сидят, как я уже сказал, кое-где в Туманных и Серых Горах,
есть их колонии и в  Горах  Мордора.  Вы  помните,  я  упомянул  неизвестных
существ,  появившихся  в  окрестностях  Исенгарда?  Вот  они  мне очень были
интересны, не скрою. Дело в том, что и роханские хроники, и летописи Гондора
говорят о том, что на стороне Сарумана сражались какие-то  особые  орки,  не
боящиеся  солнца.  Меня  заинтересовало  это, и вскоре в роханском хранилище
древних рукописей я набрел  на  сообщение  о  таинственных  пропажах  детей,
мальчиков  и  девочек,  начиная примерно с пятидесятого года до нашей Эпохи.
Сарумановы орки  сильно  отличались  от  прочих,  и  это  были  не  какие-то
отдельные  орочьи  племена,  обитавшие  просто на юге Туманных Гор. Нет, это
была их новая раса! Саруман создал их сам, а о  том,  как  он  создавал  их,
можно было догадываться по хорошо организованным похищениям детей в соседнем
королевстве.  После  же  прочтения  Красной  Книги  у меня вовсе не осталось
сомнений -- к такому же выводу задолго до  меня  пришел  мудрый  Старый  Энт
Древобород,  иначе  --  Фангорн.  Он еще тогда понял, что Саруман с поистине
непостижимым умением совершил, казалось бы,  невозможное  --  он  слил  расы
орков  и  людей!  И  получилось у него нечто, чья судьба, признаться, весьма
заботит меня. Саруман не всегда был злодеем, в нем еще  оставались  какие-то
следы  давнишнего  добра,  составлявшего  когда-то  его сущность, вольно или
невольно, он вложил в свои создания немало человеческого.  Результат  налицо
-- его  орки  служили  ему  так,  как  не  служили  Черному  Властелину орки
мордорские: Сарумановы орки были готовы без колебаний отдать жизнь,  вступив
в  бой при одном нелестном упоминании о своем господине. Отваге Углука и его
злосчастного отряда могли бы позавидовать иные люди. А Хелмское Ущелье!  Мне
часто  вспоминается  поэтому Последний Поход: то, как вели там себя орки, на
них никак не похоже. Чтобы эти порождения Мрака жертвовали собой ради  своих
детей?!  Очень, очень похоже на Саруманово наследство! И, сказать по правде,
это меня пугает. Эти полулюди-полуорки не до конца были втянуты  в  служение
Тьме,  они  оказались  между  двумя  мирами  --  настоящие, коренные орки их
ненавидят и презирают, считая чуть ли  не  главными  виновниками  тогдашнего
поражения  и  своей  нынешней  жалкой  участи, ну, а про людей и говорить не
приходится. Тайные горные крепости  заняты  старыми  орками,  их  давнишними
хозяевами,   вот   и   бродят  теперь  по  миру  остатки  этого  несчастного
Сарумановского племени, еще не люди, но уже и не орки, будучи не в состоянии
прибиться ни к одним, ни к другим. И мне даже страшно подумать,  что  будет,
если  найдется  кто-то,  кто склонит их к служению себе и бросит против всех
остальных. В них сейчас такая ненависть, что справиться с ними будет  стоить
большой  крови,--  что, кстати, произошло в Последнем Походе. Опасайтесь их!
Бегите от них! Вот мой вам совет. И если что-либо узнаете про них  на  своем
пути  --  не  сочтите  за  труд,  отпишите  мне  в Аннуминас, если, конечно,
найдется такая возможность...
     Они долго и тепло прощались со старым хронистом, и вдруг уже  в  дверях
Теофраст внезапно хлопнул себя по лбу и сказал:
     -- Совсем  запамятовал!  Тут  накануне Архар заходил -- знаете его? Вас
увидел, страшно удивился, ну я и не удержался --  похвастал  ему  Книгой,  а
потом  и пожалел. Темный он человек, старше, чем кажется, и живет странно --
в лавке его торговли почти никакой, а древности всякие он скупает регулярно,
откуда только деньги берутся? В общем, как-то не по себе  мне  стало.  Уж  я
ругал  себя,  старого недоумка, да что теперь толку? Вы имейте это в виду...
Ну, легкой вам дороги и да хранят вас Семь Вечных Звезд!
     Друзья  еще  раз  низко  поклонились  старому  хронисту.  Уходя,  Фолко
последний  раз  обернулся--на пороге старого дома, в скупо освещенном проеме
стояла высокая, хоть и согбенная годами фигура,  прощально  махая  им  вслед
рукой.


        Глава тринадцатая. НАЧАЛО ПУТИ
     Фолко проснулся от того, что его довольно бесцеремонно расталкивали. Он
нехотя  приоткрыл  глаза  --  они  слипались,  страшно  хотелось  спать -- и
вспомнил, что настало утро их последнего дня в Аннуминасе. Над ним стоял уже
одетый Торин; в углу были свалены  их  походные  мешки,  упакованные  только
вчерашним  вечером;  со  двора  доносились  невнятные голоса и цоканье копыт
пополам со скрипом тележных колес.
     -- Вставай, брат хоббит,--  глаза  Торина  были  темны,  голос  глух,--
пришла  пора.  Мы  выходим.  Умывайся  скорее  и  давай  в  трактир -- я уже
распорядился насчет завтрака. Наши все уже здесь.
     Поеживаясь, Фолко вылез из-под одеяла. В доме было прохладно, камин  не
разжигали.  За  окном  в  утреннем  тумане  двигались фигуры людей и гномов,
занятых последними приготовлениями. Фолко вздохнул и отправился завтракать.
     В знакомом зале за длинным столом постепенно собрались все их  товарищи
по  отряду.  Четырнадцать  гномов, двенадцать людей и один ужасно одинокий в
тот момент и растерянный хоббит. Кое-кто негромко  переговаривался,  но  все
были  сумрачны и озабочены. Никто не произносил красивых речей, даже любящий
поговорить Хорнбори на сей  раз  безмолвствовал.  Завтрак  прошел  невесело.
Фолко  не мог отделаться от томивших его мрачных мыслей, иногда накатывавших
на него волнами непонятного ужаса. Куда они идут? Что он делает, как  вообще
оказался  здесь?  С  самого  пробуждения  он  двигался бездумно-механически,
подчиняясь общей суете. Теперь, когда уже были распахнуты ворота трактира  и
гномы  стали  выгонять  на  улицу один за другим крытые повозки с припасами,
хоббиту стало совсем плохо. Чувствуя себя страшно потерянным и никчемным, он
отошел в сторонку и присел на камень возле крыльца. Из  ворот  выскочил  уже
одетый по-походному Малыш, с мечом и даго на поясе и топором за спиной.
     -- Фолко! Идем, Торин зовет, надо дом закрыть... и проститься.
     Хоббит  нехотя  поднялся  и  нога  за  ногу  поплелся вслед за спешащим
Маленьким Гномом.
     Торин стоял на крыльце их дома, уже в плаще и при оружии.  Ставни  дома
были  закрыты,  и сейчас гном держал в руках ключи от входной двери. Малыш и
Фолко подошли к нему, прочие  тангары  собрались  в  отдалении.  Людей  увел
Рогволд,  решив  не мешать товарищам. Торин заговорил, его лицо было хмуро и
непроницаемо.
     -- Вот наконец настал день, к которому мы готовились всю зиму.  Впереди
путь,  труды  и  опасности  которого  провидеть  не  может никто. Давайте же
простимся с местом, что давало нам прибежище.
     Он медленно  поклонился  дверям,  и  Малыш  с  хоббитом  повторили  его
движение.  Торин  глубоко  вздохнул,  вставил  ключ  в  замочную  скважину и
несколько раз медленно повернул его.  Замок  негромко  клацнул.  Дверь  была
заперта. Торин снял с кольца два ключа и отдал их Малышу и Фолко.
     -- Пусть  каждый  из  нас,  хозяев  этого дома, имеет при себе ключи от
него,-- медленно проговорил Торин,-- ибо кто  знает,  кому  из  нас  суждено
будет вернуться?
     Фолко  вздрогнул,  будто  от холода -- он чувствовал, что больше он уже
никогда не увидит их уютный домишко.
     Торин повернулся к ждущим его товарищам и призывно  махнул  рукой.  Все
гурьбой двинулись на улицу.
     У  трактира  уже вытянулся их небольшой обоз. Люди стояли тесной кучкой
вокруг Рогволда. Старый ловчий тоже имел не слишком бодрый  вид  --  на  его
лице  резче пролегли морщины, и синева под глазами говорила о том, что и ему
пришлось провести бессонную ночь. Он подошел к Торину.
     -- Давай команду, Торин, сын Дарта,-- негромко сказал он,-- Больше  нас
здесь ничто не задерживает.
     -- Эге-гей! Давай по седлам! -- крикнул Торин, махнув рукой.
     Минутное  движение  -- и люди уже сидели верхом, гномы расселись кто на
пони, кто на передках телег.  Верхом  ехали  Фолко,  Торин,  Малыш,  Дори  и
Хорнбори,  как-то сразу оказавшись в головах отряда. Торин тронул поводья, и
его пони затрусил вперед. Цокот его  копытцев  оказался  сразу  же  заглушен
топотом коней и скрипом тележных осей. Отряд медленно тронулся.
     Одну за другой они оставляли позади нарядные улицы Аннуминаса и наконец
подъехали  к  городским  воротам. Предупрежденные приказом Наместника стражи
почтительно приветствовали уходящих на трудное  и  опасное  дело  товарищей.
Обоз  миновал  ворота,  и  в  лицо  внезапно ударил упругий, свежий и теплый
весенний ветер, развевая полы плащей и ероша волосы. Фолко невольно  глубоко
вздохнул  и  тотчас услышал, как рядом с ним Рогволд едва слышно пробормотал
себе под нос:
     -- Что-то душно мне было в Аннуминасе... Привстав  в  стременах,  Фолко
кинул прощальный взгляд на могучие стены и башни великого города, вздохнул и
отвернулся. Теперь на долгие месяцы его взор будет прикован к югу и востоку.
     Отряд  двигался  медленно,  сберегая  силы коней для последующег