Ой, моя сумка? Я ее бросила где-то? А в ней теперь все, что у  меня
осталось. - У нее вырвался нервный истерический смешок.  Она  попыталась
повернуться, чтобы пойти и взять сумку, но голова снова  закружилась,  и
Йосс еле устояла на ногах.
   - Да я несу ее. Пойдемте, нам уже близко.
   Да, все это время сумка висела у Абберкама на локте. И как она не за-
метила! А вторая рука, оказывается, бережно поддерживала Йосс за  талию.
Они шли к мрачному полуразвалившемуся дому  Вождя,  за  которым  полыхал
оранжево-желтый закат с тонкими розовыми прожилками облачков.  "Когда-то
мы называли эти перистые облачка волосами  солнца.  Это  было  давно,  в
детстве". Но они не остановились, чтобы полюбоваться на заходящее  солн-
це, а вошли в темноту прихожей.
   - Губу! - позвала Йосс.
   Тот не отозвался, и пришлось его искать. Наконец Йосс обнаружила кота
под кроватью и попыталась вытащить его  оттуда,  но  животное  упиралось
всеми четырьмя лапами и злобно шипело. Тогда Йосс погладила его, и  Губу
неожиданно вылез сам. Она взяла его на руки - жалкий,  перемазанный  са-
жей, кот трясся всем телом. Йосс уселась на пол и принялась гладить пят-
нистую спинку, бока, грязно-белое брюшко; она  ласкала  его,  чесала  за
ушами, но кот не переставал дрожать и, едва хозяйка сменила  позу,  выр-
вался и вновь сбежал под кровать.
   - Прости меня, прости меня, прости меня. Губу, - как заклинание, про-
изнесла Йосс.
   Услышав ее голос, Вождь, чем-то занимавшийся на кухне, вошел в комна-
ту, держа на весу мокрые руки.
   - Как он? В порядке? - спросил Абберкам.
   - Ему надо прийти в себя. Пожар. Теперь вот  незнакомый  дом.  Кошки?
они собственники. Им хорошо только на своей территории. Не  любят  чужих
домов.
   Йосс все еще не оправилась от потрясения, и  слова,  чтобы  составить
фразу, приходилось подбирать по одному.
   - Так, значит, это кот?
   - Да, пятнистый кот.
   - Раньше такие домашние любимцы были только у боссов. Мы  их  никогда
не держали и даже не знали, как они выглядят, - тихо сказал Абберкам, но
для Йосс эти слова прозвучали почти как обвинение.
   - Да, боссы привезли их сюда с Уэрела. Как и нас. - Только сейчас  до
нее дошло, что Вождь, может, вовсе не собирался ни в чем ее обвинять,  а
наоборот - пытался объяснить свое невежество.
   Он стоял в дверях, по-прежнему держа руки навесу.
   - Извините, но, похоже, мне нужно наложить повязку.
   Йосс наконец пригляделась к его рукам.
   - Да они же у вас обгорели!
   -Да, чуть-чуть. Сам не знаю, как это случилось.
   - Давайте посмотрю. - Йосс поднялась, подошла к Абберкаму и разверну-
ла огромные лапищи Вождя ладонями кверху. На одной руке  между  пальцами
блестел лопнувший глянцевито-алый волдырь,  а  на  второй,  у  основания
большого пальца, красовалась довольно глубокая кровоточащая ссадина.
   - Я не заметил их, пока не начал мыть руки. Мне совсем не больно.
   - А теперь покажите голову! - приказала Йосс, вспомнив рассказ Вождя.
Тот опустился на колени, и на самой макушке она увидела ярко-красную ра-
ну в обрамлении седых, покрытых сажей волос. - О мой Господин!
   Внезапно огромное лицо со спутанной челкой оказалось совсем близко.
   - Так на меня же крыша упала.
   На Йосс вдруг напал приступ хохота.
   - А вы едва заметили, верно? - давясь от смеха, еле выговорила она. -
Нужно что-то посерьезнее, чтобы вы хоть внимание обратили! У  вас  есть?
какие-нибудь чистые тряпки? Ах да, я же сама? оставляла в  буфете  поло-
тенца? А что-нибудь дезинфицирующее?? - Справившись наконец  со  смехом,
Йосс принялась обрабатывать раны. - Я в ожогах не разбираюсь, знаю лишь,
что надо промыть их и оставить подсыхать. Придется снова звать врача  из
Вео. Завтра я могу сходить в деревню.
   - А я думал, что вы раньше были врачом или медсестрой.
   - Я была обычным школьным администратором. Сидела в управе.
   - Но вы помогли мне встать на ноги.
   - Просто мне хорошо знакома эта болезнь, и я знаю, как  ее  лечат.  А
вот об ожогах мне ничего не известно. Так что придется идти  в  деревню.
Но только не сегодня.
   - Да, сегодня не надо, - поспешно согласился  Абберкам  и,  пошевелив
пальцами, поморщился. - Ну вот, а я собирался приготовить поесть.  Поня-
тия не имел, что поранился. Сам не знаю, когда это случилось.
   - Когда вы спасали Губу, - слабо улыбнулась дрожащими губами  Йосс  и
заплакала. - Покажите, что у вас есть из продуктов, я сама займусь  обе-
дом.
   А слезы все текли.
   - Жалко, что вещи сгорели, - сказал Вождь.
   - А, там почти ничего и не было моего: вся одежда на мне, - всхлипну-
ла она. - Да, ничего там не было. Даже еды. Только "Аркамье". И еще кни-
га о других мирах. - Перед глазами встали корчащиеся в пламени, рассыпа-
ющиеся черным пеплом страницы. - Мне ее прислала подруга из города,  ко-
торая никогда не одобряла моего отшельничества и считала все эти  молча-
ние и питье одной воды сплошным ханжеством. Как же она была  права!  Мне
нужно вернуться. Мне вообще не  стоило  приезжать  сюда!  Какой  я  была
лгуньей и дурой! Я воровала доски! Воровала, чтобы любоваться настоящим,
красивым пламенем! Чтобы согреться и хоть чуть-чуть разогнать уныние!  И
вот получила - дом сгорел, и не мой дом, а Кеби? и бедный мой  котик,  и
бедные ваши руки! Я одна во всем виновата! Я забыла, что от поленьев мо-
гут полететь искры. Я забыла. Я про все на свете забыла, моя память пре-
дала меня, она лгала мне, потому что я сама давно изолгалась  вконец.  Я
врала даже Владыке, притворяясь, что обратилась к нему, а сама не  могу,
не могу, не могу уйти от мира, отринуть его. Вот я и сожгла все! Меч из-
ранил ваши руки. - Она взяла Абберкама за руки и спрятала лицо в его ла-
донях. - Слезы тоже дезинфицируют, - пролепетала  она.  -  О,  простите,
простите меня!
   Но Вождь не убрал рук. Своих больших, обгорелых ладоней. А наклонился
и, поцеловав Йосс в голову, прижался щекой к ее волосам.
   - Теперь я буду вам рассказывать "Аркамье". Ну, успокойтесь  же.  Вам
надо чего-нибудь съесть. И согреться - вы вся дрожите. У вас просто шок,
но это пройдет. Сядьте, посидите. Уж поставить на огонь котелок я смогу.
   Йосс послушно села в кресло. Да, он прав, нужно согреться. Она  прид-
винулась к огню и тихонько позвала:
   - Губу! Все хорошо, малыш. Ну иди сюда, ко мне. Иди, не бойся.
   Но под кроватью было по-прежнему тихо.
   Абберкам протянул ей стакан с красным вином.
   - Откуда у вас вино? - ошарашено спросила Йосс.
   - Чаще всего я пью воду и молчу, - ответил Вождь. - Но иногда пью ви-
но и тогда говорю без удержу. Выпейте.
   - Да все в порядке. Я уже пришла в себя, - слабо попыталась возразить
Йосс, но стакан взяла.
   - Ну да, конечно, разве городскую женщину может что-нибудь  напугать!
- криво усмехнулся он. - А теперь помогите мне открыть банку.
   - А как же вы открыли вино? - поинтересовалась Йосс, вскрывая банку с
рыбным филе.
   - Оно уже было открыто, - невозмутимо ответил Абберкам.
   Они рядышком уселись у огня и налили каждый  себе  из  котелка.  Нес-
колько ломтиков рыбы Йосс положила рядом с кроватью на пол и снова  поз-
вала Губу, но тот так и не вышел.
   - Ну, проголодаешься, выйдешь, - успокоила сама себя  Йосс.  Она  уже
устала от собственного нытья, от дрожи в голосе, от комка  в  горле.  От
чувства стыда. - Спасибо за обед. Теперь мне действительно лучше.
   Йосс встала и пошла мыть посуду, настрого приказав Абберкаму  не  мо-
чить рук. Да тот и не предлагал помощи, а молча сидел  у  огня,  застыв,
словно огромный каменный идол.
   - Я пойду спать наверх, - сказала она, когда все  закончила.  -  Если
мне удастся выманить Губу, я возьму его с собой. Только дайте  мне  пару
одеял.
   - Все уже там, - кивнул Вождь, - и огонь я разжег.
   Йосс не очень-то поняла, что он имеет в виду, но спрашивать не стала.
Нужно было лезть за котом, и она заранее представляла себе это  потешное
зрелище: старуха стоит на четвереньках, выставив  из-под  кровати  тощий
зад, и шепчет: "Губу! Губу!" Но под кровать ползти  не  пришлось  -  кот
сразу откликнулся и пошел к хозяйке. Йосс взяла его на руки, и  он  утк-
нулся сухим носом ей в ухо. Она села на пол и, сияя, промурлыкала:
   - Вот он, мой хороший.
   Йосс кряхтя поднялась на ноги и, пожелав Абберкаму доброй ночи, вышла
из комнаты.
   Держа кота обеими руками, она на ощупь поднялась по скрипучей лестни-
це, толкнула дверь да так и застыла с открытым  ртом.  Абберкам  починил
камин и сегодня весь день топил его. По террасе плясали теплые  золотис-
тые блики, а за окнами стояла черная ночь,  и  Йосс  почувствовала  себя
здесь необычайно уютно. Вождь перенес сюда и одну из кроватей, стоящих в
заброшенных комнатах, и почистил ее как смог. На ней лежали матрас, оде-
яло и чистое белое шерстяное покрывало. На полке стояли чашка и кувшин с
водой. А старый драный ковер, на котором Йосс сидела раньше, переместил-
ся к камину, был выбит, вычищен и тщательно заштопан.
   Губу стал вырываться. Йосс спустила кота на пол, и он тут же спрятал-
ся под кровать. Здесь ему будет хорошо. Йосс плеснула  в  чашку  воды  и
поставила ее на пол на тот случай, если Губу захочется пить. А на другой
случай имеется ящик с пеплом. "Ну вот, у нас есть все, что нужно", - по-
думала она, глядя на отблески пламени, пляшущие на  стенах  и  окнах.  И
вдруг почему-то ощутила легкую грусть.
   Она вышла, плотно прикрыла за собой дверь и спустилась вниз. Абберкам
по-прежнему сидел у огня. Когда Йосс вошла, он обернулся,  и  глаза  его
сверкнули. Она молча стояла в дверях, сама не зная, зачем пришла.
   - Вам понравилась комната, - полуутвердительно-полувопросительно про-
изнес он.
   Йосс кивнула.
   - Вы как-то сказали, что, возможно, когда-то она была приютом  счаст-
ливых любовников. Я подумал, а почему бы ей не стать таковым снова.
   Йосс проглотила комок, застрявший в горле, и прошептала:
   - Почему бы и нет?
   - Но не сегодня, - проговорил Вождь с каким-то странным  сухим  смеш-
ком. Ну вот, его улыбку она уже видела, теперь слышит его смех.
   - Нет, не сегодня, - тупо повторила она.
   - Мне нужны здоровые руки. Я должен быть совсем здоров для этого. Для
тебя.
   Она молча смотрела на него.
   - Йосс, присядь, пожалуйста
   Она послушно присела напротив.
   -Во время болезни я думал вот о чем, - заговорил Абберкам,  и  в  его
голосе вновь стали проскальзывать ораторские нотки. - Я предал свое  де-
ло, я лгал и воровал во имя его, но только  потому,  что  не  смел  себе
признаться, что утратил в него веру. Я боялся чужаков, потому что  стра-
шился их богов. Слишком много у них богов! Я  боялся,  что  они  умалят,
принизят моего Владыку! Как это допустить? - Он замолчал, опустив голову
и взволнованно дыша, и Йосс услышала, как в легких у него все еще клоко-
чет. - Я предавал мать моего сына несчетное количество  раз.  Я  изменял
ей, другим женщинам, самому себе. Я не держался  ни  истины,  ни  благо-
родства. - Он развернул руки ладонями вверх и посмотрел на  ожоги.  -  А
ты, кажется, сумела удержаться.
   Йосс помолчала, глядя в огонь, и, собравшись с духом, ответила:
   - С отцом Сафнан я прожила лишь пару лет. Потом у  меня  были  другие
мужчины. И что, теперь это хоть сколько-нибудь важно?
   - О, это-то не важно, я вообще не об этом. Я  хотел  сказать,  что  в
главном ты не изменяла ни своим мужчинам, ни ребенку, ни самой себе.  Да
ну его, прошлое. Ты спрашиваешь, важно ли это - да ничуть! Но можешь  ли
ты дать мне один-единственный шанс, прекрасный, дивный шанс,  удержаться
за тебя. Я буду держать тебя крепко-крепко.
   Йосс не ответила.
   - Я пришел сюда покрытый позором, а ты протянула мне руку помощи, как
равному.
   - А почему нет? Кто я такая, чтобы осуждать тебя?
   - "Брат, я - это ты".
   Она бросила на Абберкама короткий испуганный взгляд и  снова  устави-
лась в огонь. Торф горел ровно и жарко, испуская легкий дымок, а не чад.
Йосс вдруг подумала о жаре, таящемся в огромном черном теле Вождя.
   - А мы сумеем жить в мире? - спросила она наконец.
   - Тебе нужен мир?
   Она слабо улыбнулась.
   - Да я из кожи вылезу, - пообещал Абберкам. - Поживи здесь хоть  нем-
ного и увидишь.
   Она кивнула.

   ДЕНЬ ПРОЩЕНИЯ
   Солли была космическим ребенком - дочерью посланников-мобилей,  кото-
рые жили то на одном, то на другом корабле, мотаясь по  разным  мирам  и
планетам. К десяти годам она налетала пятьсот световых лет, а к двадцати
пяти прошла через альтерранскую революцию, научилась айджи  на  Терре  и
прозорливому мышлению у старого хилфера на Роканане, закончила универси-
тет Хайна, получила ранг наблюдателя и уцелела в командировке на смерто-
носной умирающей Кеаке, проскочив при этом на  предельной  скорости  еще
полтысячи световых. Несмотря на молодость, она повидала многое.
   Конечно, Солли скучала в посольстве на Вое Део,  где  весь  персонал,
словно сговорившись, учил ее помнить и не забывать, остерегаться  одного
и стремиться к другому. Но, будучи посланницей-мобилем, она уже привыкла
к подобному отношению. Уэрел действительно имел свои причуды. Хотя у ка-
кого мира их нет? Она прилежно зубрила свои уроки и теперь знала,  когда
надо делать реверансы и не рыгать за столом, а когда поступать  наоборот
или как захочется. Вот почему она так обрадовалась, получив наконец наз-
начение в этот маленький причудливый город на  небольшом  и  причудливом
континенте. Солли стала первой и единственной посланницей Экумены в  ве-
ликом и божественном королевстве Гатаи.
   Проведя несколько дней под крохотным ярким солнцем,  изливавшим  свет
на шумные городские улицы, она влюбилась в  эти  сказочно  высокие  пики
гор, которые возносились  над  крышами  домов,  в  бирюзовое  небо,  где
большие и близкие звезды сияли весь день, а по ночам ослепительно  свер-
кали вместе с шестью лениво плывущими кусками луны.  Она  полюбила  этих
чернокожих и черноглазых людей, красивых и стройных, с узкими  головами,
тонкими руками и ногами - людей, которые стали ее народом! Она любила их
даже тогда, когда встречалась с ними слишком часто.
   В последний раз Солли оставалась наедине с собой лишь в кабине аэрос-
киммера, который перевозил ее через океан, отделявший Гатаи от Вое  Део.
У посадочной полосы посланницу встречала делегация придворных, жрецов  и
советников короля. Величавые государственные мужи в коричневых,  алых  и
голубых одеждах проводили ее во дворец, где было много реверансов и  ни-
каких отрыжек, утомительные  знакомства,  представление  его  маленькому
сморщенному и старому величеству, занудливые речи и банкет - все по эти-
кету, никаких проблем и даже без гигантского жареного цветка на  ее  та-
релке во время торжественного обеда. Однако с самых первых шагов на  по-
садочной полосе и каждую секунду после этого за спиной Солли или  рядом,
или очень-очень близко находилось двое мужчин: ее гид и телохранитель.
   Гида, которого звали Сан Убаттат, приставили к ней сами гатайцы.  Он,
конечно же, обо всем докладывал правительству, но был таким услужливым и
милым шпионом, таким прекрасным лингвистом и приятным в общении советчи-
ком, всегда готовым дать бесценный намек на ожидаемые действия или  воз-
можную ошибку, что Солли относилась к его опеке довольно спокойно. А вот
с охранником все было иначе.
   Он принадлежал к военной касте Вое Део, чей народ, будучи преобладаю-
щей силой на Уэреле, являлся в этом мире основным союзником Экумены. Уз-
нав о его назначении, Солли подняла в посольстве настоящий скандал.  Она
кричала, что ей не нужен телохранитель: у нее не было в Гатаи врагов,  а
даже если таковые и имелись, она сама могла бы позаботиться о своей  бе-
зопасности. Однако в посольстве только разводили руками. Извини, говори-
ли они. Тебе придется смириться.  Несмотря  на  экономическую  независи-
мость, гатайцы используют для охраны своего государства вооруженные силы
Вое Део. Выполняя заказ такого выгодного клиента, Вое Део заинтересовано
в защите законного правительства Гатаи от многочисленных  террористичес-
ких группировок. Твоя охрана входит в перечень услуг их договора,  и  мы
не можем оспаривать этот вопрос.
   Солли знала, что возражать начальству бесполезно, но  она  не  желала
подчиняться какому-то майору. Его воинское звание, "рега", она  заменила
архаическим словом "майор", которое запомнилось ей по  смешной  пародии,
виденной когда-то на Терре. В этом фильме майор  изображался  напыщенным
кителем, увешанным медалями и орденами. Он надувал щеки, передвигался  с
важным видом и отдавал приказы, время от времени извергаясь кусками сво-
ей начинки. Ах, если бы ее "майор" делал то же самое. Но  он  не  только
ходил с умным видом и командовал. Ко всему прочему он был  леденяще-веж-
ливым, как улыбка каменной статуи,  молчаливым,  как  дуб,  и  равнодуш-
но-жестким, как трупное окоченение.
   Солли довольно быстро отказалась от попыток разговорить его.  Что  бы
она ни сказала, он отвечал "да" или "нет, мэм" с той ужасной  демонстра-
тивной тупостью человека, который не желает вас слушать. Этот офицер, по
должности не способный к человеческим чувствам, был с ней на всех встре-
чах и мероприятиях, при разговорах с бизнесменами, придворными  и  госу-
дарственными чиновниками, на улицах и в магазинах, в городе и во дворце,
при осмотре достопримечательностей и в воздушном шаре, который  поднимал
их над горами, - день и ночь, везде и всюду, не считая, конечно,  посте-
ли.
   Впрочем, пристальное наблюдение продолжалось и в постели. Гид  и  ох-
ранник уходили вечерами по своим домам, но в гостиной у дверей ее комна-
ты "спала" служанка - подарок короля и личная собственность Солли.
   Она вспомнила свое недоумение, когда несколько лет назад впервые про-
читала текст о узаконенном рабстве. "Члены правящей касты Уэрела являют-
ся собственниками, а люди, прислуживающие им, считаются "имуществом". На
этой планете только собственников можно называть мужчинами и  женщинами;
"имущество" же причисляется к домашним животным".
   Теперь она тоже стала собственницей. Солли не могла отказаться от по-
дарка короля. Рабыню звали Реве, и скорее всего она шпионила за  послан-
ницей Экумены. Хотя в это верилось с трудом. Величавая и красивая женщи-
на выглядела лишь на несколько лет старше Солли и имела почти  такую  же
смуглую кожу: только у Солли она была немного красноватой, а  у  Реве  -
синеватой. Ее ладони восхищали нежным голубоватым цветом.  Манеры  каза-
лись божественно изысканными, а такт,  проницательность  и  безошибочное
предугадывание всех желаний своей новой госпожи вызывали восторг и удив-
ление.
   Солли обращалась с ней как с равной, с самого начала заявив,  что  ни
один человек на свете не имеет права властвовать над другими людьми. Она
сказала, что не будет отдавать Реве никаких приказов, и выразила надежду
на их дальнейшую дружбу. Рабыня восприняла ее слова без  особого  вооду-
шевления, как очередную прихоть молодой хозяйки. Вышколенная и покладис-
тая, она улыбнулась и сказала "да". Но страстные речи Солли о  равенстве
и дружбе тонули в ее бездонном всепринятии и терялись там, оставляя Реве
неизменной: заботливой и услужливой рабыней, приятной в общении, но  со-
вершенно невозмутимой. Она улыбалась, говорила "да" и пребывала за  пре-
делами каких-либо чувств и эмоций.
   После ажиотажа первых дней, проведенных в Гатаи, Солли вдруг  поняла,
насколько ей необходимы разговоры с Реве. Служанка оказалась  единствен-
ной женщиной, с которой она могла поговорить. Все гатайские аристократки
жили в своих безах - женских половинах Домов.  Им  запрещалось  выходить
оттуда и уж тем более принимать в гостях посторонних  людей.  А  рабыни,
которых Солли встречала на улицах, являлись чьим-нибудь  "имуществом"  и
боялись общаться со странной чужеземкой. За исключением Реве ее окружали
только мужчины - причем многие из них оказались евнухами.
   Это была еще одна особенность, в которую Солли поверила с трудом. Она
не понимала, как могли такие красивые и видные м