дороги. И теперь вы предлагаете мне золотое  яблоко,
словно Ева Адаму. - Тут он огляделся и добавил другим тоном:
   - Кстати, прямо-таки в раю.
   - Это яблоко не отравленное, - тихо сказала Селия, - а в  этой  лодке
нет змея. Послушайте, я прошу прощения, если...
   - Вовсе вы его не просите! - грубо оборвал ее Мартин.  -  Вы  деловая
женщина,  отличные  деловые  качества,  черт  возьми,  за  это  я  готов
поручиться! Но вы из тех, что идут напролом. Вы готовы на все,  лишь  бы
добиться своего. И притом весьма безжалостны. Скажите, я не прав?
   - Я безжалостна? - Теперь настала очередь Селии удивиться.
   - Да, вы! - с жаром выпалил Мартин.
   - Отлично, - ответила Селия, а сама решила: уж если давать сдачи, так
со всей силой. - Предположим, что это так. И допустим, что все сказанное
вами - правда. Но разве вы сами  не  хотите  того  же?  Найти  ответ  на
загадку болезни Альцгеймера! Отыскать мозговой пептид! Добиться  научной
славы! Или, может быть, это я так, мозги пудрю?
   - Нет, - ответил Мартин,  -  что  ни  говори,  так  оно  и  есть.  Он
улыбнулся, как всегда, чуть криво, но на этот раз с легкой горечью.
   - Уж вам-то, Селия, они, наверное, по-настоящему хорошо платят.  Роль
нахальной американки, как вы сами себя изволили назвать,  вам  чертовски
здорово удается.
   Он встал и потянулся за шестом.
   - Пора возвращаться.
   Вниз по течению они плыли молча. Мартин  работал  шестом  с  яростью,
вовсе не так,  как  в  начале  прогулки.  Селия  сидела,  пофузившись  в
раздумье.
   "Не слишком ли далеко я зашла?" - думала она. Когда они подплывали  к
лодочной станции, Мартин  перестал  подталкивать  лодку  шестом,  и  она
заскользила, увлекаемая течением.
   С возвышения на корме он мрачно посмотрел на Селию.
   -  Каков  будет  ответ,  я  не  знаю.  Но  одно  ясно:  душу  вы  мне
разбередили, - сказал он Селии. - Но что касается ответа - не знаю.

***

   Вечерело, когда Мартин  высадил  Селию  у  вокзала  и  они  несколько
официально, даже суховато попрощались. Поезд  в  Лондон  шел  мучительно
медленно, останавливаясь почти на каждой  станции.  Наконец,  уже  после
половины двенадцатого, Селия вышла на вокзале Кингс-кросс. Там она взяла
такси и добралась до отеля "Беркли" почти в полночь.
   Все это время  Селия  продумывала  события  дня,  особенно  ту  роль,
которую довелось сыграть ей самой.  Больше  всего  ее  уязвили  обидные,
резкие слова Мартина: "А ведь вы весьма безжалостны".
   "Неужели я действительно безжалостна?" Взглянув  на  себя  как-то  со
стороны, Селия признала: вероятно, так оно и есть. Даже не "вероятно", а
"наверняка", поправила она себя.
   А впрочем, продолжала размышлять Селия,  зачастую  просто  необходимо
быть безжалостной. Особенно если  ты  женщина.  А  иначе  разве  мыслимо
сделать карьеру и добиться того, что ей удалось?
   Да никогда!
   Кроме того, напомнила себе Селия, безжалостность, причем вынужденная,
вовсе не подразумевает бесчестность. По существу, ведь это -  проявление
стремления занять  крепкие  позиции  в  бизнесе,  принимать  трудные,  а
зачастую и неприятные решения, бороться за свои интересы  и  не  слишком
тревожиться за судьбы других людей.  Более  того:  если  когда-нибудь  в
будущем ей удастся занять еще более ответственное положение, то придется
быть еще более жесткой, еще более безжалостной, чем сейчас.
   Но почему, если безжалостность есть неотъемлемая черта делового мира,
слова Мартина задели ее за живое? Наверное, потому, что он ей  нравился,
вызывал к себе уважение, и Селии хотелось, чтобы и она вызывала  у  него
соответствующие чувства. А впрочем, так ли это? И вообще, что такое  для
нее мнение Мартина? Ровным счетом ничего!
   В таком случае что же для нее важнее всего? Результат  этого  дня,  а
отнюдь не то, что Мартин думает о ней или она о Мартине. Да, именно это.
А результат, тут Селия вздохнула, оптимизма не внушал. По правде говоря,
выражаясь  словами  Сэма,  она  сама  "все  поломала  из-за  собственной
настырности".
   Чем больше она об этом думала, перебирая в памяти только что минувшие
события, тем сильнее кляла свое поведение, все глубже впадая в уныние.
   До гостиницы она добралась с настроением хуже некуда.
   - Добрый вечер, миссис Джордан. Хороший был денек? - приветствовал ее
привратник в холле гостиницы.
   - Да, спасибо, - ответила Селия, а про себя добавила: "Хороший...  Да
не весь".
   Повернувшись за ключом,  портье  захватил  и  несколько  конвертов  с
деловыми письмами.
   "Прочитаю их потом, в номере", - решила Селия.
   Она уже собралась было подняться к себе, но  тут  ее  вновь  окликнул
портье:
   - Да, тут есть кое-что еще, миссис Джордан. Какой-то господин  звонил
всего несколько минут назад.  Просил  оставить  вам  записку.  По-моему,
какая-то бессмыслица, но он сказал, что вы все поймете.
   Устало и без всякого  интереса  Селия  взглянула  на  клочок  бумаги.
Зрачки ее глаз внезапно расширились, когда она прочла:
   ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ. В  ТОМ  ЧИСЛЕ  И  АМЕРИКАНСКИМ  НАХАЛАМ-ДАРОНОСЦАМ.
СПАСИБО. Я СОГЛАСЕН. МАРТИН.
   К явному неудовольствию чопорного  портье,  солидный  холл  гостиницы
"Беркли" огласился громким (ковбойским) криком ликования.

***

   ...Наконец  в  феврале  1973  года  состоялось  официальное  открытие
научно-исследовательского   института,   название   которого    гласило:
"Фелдинг-Рот    лимитед.    Соединенное    Королевство".    Одновременно
научно-исследовательская программа доктора Пит-Смита была перенесена  из
Кембриджа в Харлоу.
   Руководство компании приняло  решение,  что  первоначально  программа
исследования в Англии  будет  сосредоточена  исключительно  на  проблеме
старения головного мозга. В качестве обоснования такого направления, как
сообщил Сэм, выступая перед советом  директоров  в  Нью-Джерси,  служило
соображение, что  эта  профамма  исключительно  своевременна,  чертовски
заманчива и, кроме того, сулит большой коммерческий успех. Значит, нужно
на ней сосредоточиться.
   Открытие центра в Харлоу прошло скромно, без шумихи.
   - Фанфары грянут, когда нам будет чем похвалиться. Это время  еще  не
наступило, - заявил Сэм, прилетевший специально на церемонию открытия.
   Но когда, когда же оно наступит?
   - Дайте мне два года, - сказал Мартин Сэму и Сепии, когда они  смогли
остаться наедине. - К этому времени мы обязательно добьемся результатов,
о которых можно будет говорить.
   Тем  временем  Селия   продолжала   свою   работу   в   штаб-квартире
"Фелдинг-Рот" в Нью-Джерси в качестве  помощника  президента  по  особым
поручениям, выполняя задания Сэма, связанные с другими проектами.
   Как раз в этот период Америку потряс "Уотергейтский скандал":  словно
гигантский нарыв неожиданно лопнул. Как и миллионы людей, Селия и  Эндрю
каждый  вечер  наблюдали   за   развитием   драматических   событий   по
телевидению.
   В конце апреля, когда напряжение достигло предела,  президент  Никсон
бросил на съедение волкам двух напыщенных чиновников,  своих  помощников
Халдемана и Эрлихмана. В довершение к невзгодам, обрушившимся на  страну
и на ее президента, в октябре вице-президент Агню был отстранен  от  дел
по обвинению в коррупции. Наконец, десять месяцев  спустя,  Никсон  стал
первым президентом в истории США, вынужденным уйти со своего поста.
   - Что бы о нем ни говорили, во всяком случае,  он  войдет  в  историю
благодаря Книге рекордов Гиннесса, - заметил по этому поводу Эндрю.
   Все это время, вплоть до 1975 года, дела компании  "Фелдинг-Рот"  шли
довольно успешно, хотя и не отличались особенно  высокими  результатами.
Такому  положению  способствовали   два   препарата,   разработанные   в
лабораториях  компании:  противовоспалительное  средство   для   лечения
ревматического  артрита  и  стейдпейс   -   лекарство   для   уменьшения
сердцебиения и понижения кровяного давления. Первый препарат пользовался
весьма скромным успехом, зато  стейдпейс  зарекомендовал  себя  отличным
эффективным средством и сразу завоевал широкую популярность.
   Доходы компании "Фелдинг-Рот" благодаря этому  лекарству  могли  быть
еще выше, если бы не задержка с разрешением, на производство  и  продажу
стейдпейса в США по вине ФДА -  Управления  по  контролю  за  продуктами
питания и лекарствами. Причем задержка совершенно недопустимая: на целых
два года больше, чем того требовали соответствующие правила.
   Как    с    горечью    заметил    по    этому     поводу     директор
научно-исследовательского   отдела   Винсент   Лорд,   в   вашингтонской
штаб-квартире ФДА "царит паралич  воли:  полнейшее  нежелание  принимать
какие бы то ни было решения". Такого же мнения придерживались и в других
фармацевтических    компаниях.    Поговаривали,    будто     один     из
высокопоставленных  чиновников  ФДА  выставил  на  своем  рабочем  столе
табличку с известным изречением:
   "Они не пройдут!" Казалось, что эти слова действительно выражают суть
подхода руководства управления к любой  заявке  на  новый  лекарственный
препарат.
   Примерно в это время родилось выражение  "лекарственный  дефицит".  В
стране создалась  реальная  ситуация,  когда  стало  невозможно  достать
жизненно необходимые лекарства, доступные за пределами США.
   Сэм Хауторн в открытую выступил против подобной позиции на  очередном
съезде представителей фармацевтической промышленности.
   - Жесткие нормы безопасности, - заявил Сэм, - необходимы в  интересах
общества,  и  еще  недавно  их  можно  было  сосчитать  по  пальцам.  Но
нерешительность нынешних бюрократов выходит за все  пределы.  Тем  самым
стране наносится ущерб. Что же до критиков нашей отрасли, которые  то  и
дело вспоминают о талидомиде, я им отвечу следующее: на сегодняшний день
количество детей, искалеченных талидомидом, куда меньше  количества  тех
американцев, кто страдает и гибнет,  не  имея  возможности  своевременно
воспользоваться   эффективными   лекарствами    из-за    бюрократических
проволочек.
   Эти жесткие слова ознаменовали начало яростных дебатов, которым  было
суждено продлиться многие годы.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1975-1977

   Помимо проблем надуманных перед доктором Винсентом  Лордом  стояли  и
другие - вполне реальные. Одна из них касалась ФДА.
   Эта организация со штаб-квартирой неподалеку от Вашингтона  в  округе
Колумбия  представляла   собой   сложнейший   барьер   на   пути   любой
фармацевтической  компании,  вознамерившейся  получить   аттестацию   на
использование в промышленных масштабах нового лекарства. Далеко не  всем
удавалось благополучно дойти до финиша и получить заветное разрешение. А
поскольку  создателями  новых  препаратов  почти  всегда  были   крупные
фармацевтические компании, они,  как  правило,  находились  в  состоянии
активной вражды с ФДА.  Все  зависело  от  остроты  момента:  стычки  на
поприще  научных  разногласий  могли  смениться  тотальной  войной.  Для
Винсента Лорда это была настоящая война.  В  его  служебные  обязанности
входили  контакты  между  "Фелдинг-Рот"  и  ФДА   и   контроль   за   их
осуществлением. Он терпеть не мог это занятие. Ему  не  нравились  люди,
которые там работали,  а  иных  он  попросту  презирал.  Но  чтобы  хоть
чего-нибудь добиться от ФДА, ему приходилось либо стараться побороть эти
чувства, либо тщательно их скрывать. Для него это было мукой  адовой,  а
иной раз он так и не мог себя пересилить. Конечно же, позиция Лорда была
предвзятой. Впрочем, с не меньшим предубеждением относились к  ФДА  и  в
других фармацевтических компаниях.
   В  ряде  случаев  такое  отношение  было  оправданным.  Временами   -
несправедливым.
   Как стражу общественного здоровья, ФДА приходилось ограждать невинных
граждан  от  чрезмерной  алчности,  некомпетентности,  безразличия   или
халатности - в общем, от всех  прегрешений,  присущих  порой  жадным  до
прибыли фармацевтическим компаниям. ФДА выступало в роли доброго ангела,
добивалось от тех же фармацевтических  компаний  производства  в  сжатые
сроки и выпуска новейших чудо-лекарств,  способных  продлевать  жизнь  и
облегчать страдания.
   Случалось ФДА выступать и в роли "мальчика для битья", когда очень уж
активизировались критики, обвинявшие его - в зависимости  от  лагеря,  к
которому принадлежали, -  то  в  излишней  твердости,  то  в  чрезмерной
податливости. Для многих своекорыстных  политиканов  -  конгрессменов  и
сенаторов - ФДА оказывалось удобным трамплином для попадания на страницы
газет и экраны телевизоров.
   В действительности ФДА являло собой настоящий  бюрократический  улей:
не хватало рабочих помещений из-за раздутых штатов,  и  одновременно  на
наиболее сложных участках ощущался дефицит кадров. Медицинским и научным
экспертам  то  и  дело  приходилось  работать  сверхурочно,  а  зарплата
оставалась невысокой. Но вот  что  удивительно:  невзирая  на  все  свое
несовершенство и различные помехи, ФДА  в  целом  справлялось  со  своей
работой вполне сносно.
   Безусловно, в работе управления не все было гладко. К числу  основных
недостатков относился и так называемый фармацевтический разрыв, то  есть
время от момента изобретения лекарства до его поступления в продажу.
   Насколько был велик этот разрыв, зависело от точки зрения, что вообще
было  типично,  когда  дело  касалось  ФДА.  И,  однако,   этот   разрыв
существовал.
   Вот и пришлось Винсенту Лорду  хлебнуть  горя,  когда  "Фел-динг-Рот"
предприняла попытку получить разрешение на массовое производство  в  США
стейдпейса - препарата для снижения сердцебиения и  кровяного  давления,
уже широко продававшегося в Англии, Франции, Западной Германии, да  и  в
других странах.
   Инспектором ФДА по стейдпейсу  оказался  доктор  медицины  Гидеон  Р.
Мейс, пришедший на работу в агентство год назад.
   Работал Мейс со скоростью улитки и считался  тихоходом  даже  в  ФДА.
Кроме того, он донимал мелкими и безосновательными придирками,  какой-то
беспричинной озлобленностью. Гидеон Мейс принадлежал к  тем  сотрудникам
ФДА, которых Винсент Лорд презирал.
   Лорд лично следил за подготовкой  документации  на  стейдпейс  и  был
полностью уверен в ее исчерпывающем характере. Но шел месяц за  месяцем,
а никакого решения не принималось.
   Но вот наконец Мейс подал голос; речь шла о каких-то  третьестепенных
мелочах, да и то,  как  выразился  один  из  ассистентов  Лорда,  "Мейс,
казалось, хотел вывернуть  наизнанку  каждую  чертову  запятую;  залезал
туда, где наукой и не пахнет".
   Несколько  раз  Мейс  с  важным  видом  требовал   предоставить   ему
дополнительные  данные,  а  потом   выяснялось,   что   они   входят   в
первоначальный комплект документации. Взбеситься можно  было.  Когда  же
Мейсу указали на эти факты, он проволынил еще несколько недель.
   Нахлебавшись  всего  этого  вдоволь,  Винсент   Лорд   отстранил   от
стейдпейса своих подчиненных и сам стал делать то, что больше  всего  на
свете не любил, - обивать пороги ФДА.
   Добираться до главного управления агентства было крайне неудобно. Оно
располагалось в невзрачном кирпичном здании из тех, что строились в 60-е
годы, - попроще да подешевле.
   В служебных помещениях, где работали семь тысяч  человек,  было,  как
правило, тесно и многолюдно. В заставленных  казенной  мебелью  комнатах
теснилось такое количество сотрудников, что трудно было повернуться. Все
кругом  заполняли  бумаги.  Горы,  тонны  бумаг.   Каждый   день   здесь
встречались две бумажные реки  -  входящая,  как  правило,  была  мощнее
исходящей. По коридорам  носились  посыльные  с  тележками  на  колесах,
нагруженными папками.
   Доктор Гидеон Мейс работал на десятом этаже,  в  комнатке  не  больше
стенного шкафа.  Это  был  человек  лет  под  шестьдесят,  длинношеий  и
долговязый. На багровой физиономии выделялся склеротическими  прожилками
нос. Он носил очки без оправы и имел обыкновение  щуриться  сквозь  них;
видимо,  пора  было  сменить  стекла.  Обычный  туалет  Мейса  составлял
затасканный, давно не глаженный серый костюм и линялый галстук.
   Когда Винсент Лорд вошел к нему  в  кабинет,  Мейсу  пришлось  убрать
бумаги  со  стула,   чтобы   руководитель   научного   отдела   компании
"Фелдинг-Рот" мог сесть.
   - Похоже, мы споткнулись на стейдпейсе, - начал Лорд  по  возможности
дружелюбно. - В чем причина?
   - Ваша заявка составлена неумело и рыхло,  -  сказал  Мейс.  -  Кроме
того, она недостаточно детализирована.
   - В чем именно "недостаточно"? - спросил Лорд и добавил:
   - Каких деталей вам не хватает?
   Первый вопрос Мейс и вовсе проигнорировал, а на второй ответил:
   - Я еще не  пришел  к  окончательным  выводам.  Но  ваши  люди  будут
извещены.
   - Когда?
   - Когда я буду знать, что вам ответить.
   - Наверное, чтобы не тратить время зря, было бы  нелишне  постараться
объяснить, в чем суть нашей проблемы, - сказал Лорд, едва скрывая гнев.
   - У меня проблем нет, -  ответил  Мейс.  -  Они  есть  у  вас.  Я  же
сомневаюсь  в  безвредности  вашего  препарата;   он   может   оказаться
канцерогенным. Что же до сроков  -  меня  это  не  касается.  Торопиться
некуда. У нас времени хватает.
   - У вас-то хватает, - парировал Лорд. -  А  как  насчет  сердечников,
ждущих стейдпейс? Многим из них  это  лекарство  требуется  уже  сейчас.
Благодаря ему спасена не одна жизнь в Европе. Кстати, оттуда мы получили
"добро" на этот препарат уже давным-давно. Хотелось бы, чтобы  и  у  нас
стейдпейс сумел проявить себя.
   - А заодно принес кучу денег  компании  "Фелдинг-Рот",  -  с  ехидной
улыбкой добавил Мейс.
   - Эта сторона вопроса меня не касается, - отрезал Лорд.
   -  Допустим,  -  скептически  заметил  Мейс.  -  Хотя,  по-моему,  вы
смахиваете куда больше на торговца, чем  на  ученого.  Но  Винсент  Лорд
сумел сдержаться.
   - По закону,  -  напомнил  Лорд,  -  в  вашем  распоряжении  максимум
полгода...
   - Не учите меня законам, - раздраженно ответил  Мейс.  -  Законы  мне
известны.  Но  если  я  задержу  продвижение  вашей  заявки  и  потребую
предоставить более детальную информацию, отсчет времени  возвращается  к
нулю.
   Подобная тактика процедурных затяжек  широко  использовалась  в  ФДА.
Иногда для этого были веские основания, в других же  случаях  цель  была
одна - оттянуть принятие решения.
   Встреча  не  привела  ни  к  каким  результатам  -   лишь   распалила
негодование Лорда.  Это  и  побудило  его  принять  решение:  отныне  он
постарается разузнать как можно больше о докторе  Гидеоне  Мейсе.  Такая
информация может оказаться полезной.
   В течение последующих месяцев Лорд находил предлоги, чтобы съездить в
Вашингтон и посетить при этом ФДА. И каждый  раз  как  бы  невзначай  он
задавал коллегам Мейса вопросы и наводил справки за пределами агентства.
Ему удалось собрать удивительно подробные сведения.
   Тем  временем  Мейс  забраковал  одну  из  апробационных   разработок
компании - серию испытаний стейдпейса на сердечных больных в стандартных
больничных  условиях.  Явно  превышая  свои   полномочия,   Мейс   вынес
постановление о проведении всей этой программы заново, на что должен был
уйти еще целый год и  немало  денег.  Лорд  мог  бы  сразу  выступить  с
возражениями. Но он понимал,  что  подобный  шаг  опасен:  заявку  могли
заморозить на неопределенный срок или вообще "зарубить".  Поэтому  он  с
неохотой распорядился о повторном проведении испытаний.
   Вскоре Лорд проинформировал о своем решении Сэма Хауторна.  Он  также
рассказал, что удалось разузнать о Гидеоне Мейсе.  Разговор  проходил  в
кабинете Сэма.
   - Мейс - несостоявшийся  врач,  -  сказал  Лорд.  -  Кроме  того,  он
алкоголик, у него денежные затруднения, в частности из-за того,  что  он
платит алименты двум бывшим женам. Он вынужден  работать  по  вечерам  и
выходным дням в одной из частных клиник в качестве ассистента.
   - Что вы имеете в виду под словами "несостоявшийся врач"?  -  спросил
Сэм после некоторого раздумья. Директор по науке заглянул в свои запис