, - сказала Селия. - Для нас сейчас  важно  все,  что
хоть как-то может поддержать настроение.
   Несмотря на уныние, вызванное свертыванием гексина, сам по себе  этот
процесс проходил гладко. Селия заранее распорядилась о подготовке к этой
операции, не дожидаясь мер со стороны ФДА. И когда предписание агентства
поступило в компанию, заранее  подготовленные  письма,  начинавшиеся  со
слов "Уважаемый доктор",  были  немедленно  разосланы  по  адресам  всех
врачей. Рекомендовалось воздержаться от дальнейшего прописывания больным
этого препарата.
   В течение двух недель гексин исчез с прилавков аптек. Селия  пыталась
представить это как добровольный шаг компании, но в ФДА не  согласились,
решив воспользоваться данными управлению полномочиями.  Учитывая  крайне
серьезный характер недавних сообщений, адвокаты Селии  рекомендовали  не
вступать в пререкания с ФДА.
   Мгновенной реакции прессы не было, однако спустя несколько  недель  в
"Розовом листке" - еженедельном фармацевтическом обозрении  -  появилось
сообщение:
   "К делу о  компании  "Фелдинг-Рот"  и  препарате  гексин  ФДА  решило
привлечь министерство юстиции. Однако, насколько известно, при  этом  не
было высказано рекомендаций о созыве Большого жюри".
   - По полученным мной сведениям конфиденциального характера, - сообщил
Селии Чайлдерс Куэнтин во время переговоров по  телефону,  в  них  также
принимали участие Билл Ингрэм и штатный юрист компании, -  вы  оказались
между двумя противоборствующими группировками в самом ФДА.
   По просьбе Селии Куэнтин начал собирать более  подробную  информацию.
Время от времени он звонил из Вашингтона и сообщал сведения, которые ему
удалось раздобыть. Его последний звонок был связан с заметкой в "Розовом
листке".
   - В одну из этих группировок входят сам уполномоченный и  ряд  других
ответственных чиновников ФДА. Они  не  склонны  к  поспешным  действиям,
поскольку  знают,  что  обвинительное  заключение  Большого  жюри  может
обернуться  против  самих  сотрудников  ФДА,  если  выяснится,  что  они
проявили  в  этом  деле  небрежность.  Кроме  того,  на  уполномоченного
произвела большое впечатление ваша честность. Ведь вы, Селия, откровенно
ему рассказали об этих отчетах, которые к ним вовремя не поступили.
   Тут Куэнтин сделал паузу.
   - Однако в ФДА существует и другая фракция. Ее  возглавляет  помощник
уполномоченного. Это человек влиятельный, профессиональный  бюрократ,  и
на своем месте он надолго пересидит своего начальника.  Он  находится  в
одном углу ринга с доктором Гидеоном Мейсом, а последний вопит  во  весь
голос о необходимости принять самые решительные меры. Вы, вероятно,  его
помните. Он был вместе с нами во время слушаний на Капитолийском холме.
   - Конечно же, помню, - ответила Селия. - Судя по всему,  доктор  Мейс
имеет зуб против компании "Фелдинг-Рот". Непонятно, за что.
   - Есть у нас хоть какие-то шансы повлиять на то, что  происходит  или
может произойти в министерстве юстиции? - спросил Куэнтина Билл Ингрэм.
   - Нужно сидеть, ждать и надеяться на лучшее,  -  ответил  Куэнтин.  -
Иной раз в Вашингтоне удается вмешаться в ход событий и выйти  сухим  из
воды. Но когда речь идет о заседаниях Большого жюри, тут надеяться не на
что.
   На этом они распрощались. Оставалось одно - мучиться ожиданием.
   Еще более мучительным  явилось  появление  в  штаб-квартире  компании
"Фелдинг-Рот" федеральных судебных  исполнителей  с  ордером  на  обыск,
выданным федеральным судом на "розыск и изъятие любых записей, переписки
и прочих документов, касающихся фармацевтического препарата,  известного
как гексин".
   Обыск в компании  явился  ударом  для  Селии  и  других  сотрудников.
Присутствие судебных исполнителей действовало угнетающе. Несколько  дней
подряд они рылись в документах и наконец увезли целый фургон, погрузив в
него не меньше десятка ящиков  с  бумагами.  Туда  попало  и  содержимое
картотек научно-исследовательского  отдела,  в  том  числе  из  кабинета
Лорда.
   Лорд пытался протестовать против вторжения  в  его  кабинет,  но  ему
предъявили ордер, попросили отойти в сторону и не мешать.
   С того самого дня, когда Селия обнаружила в  его  кабинете  незаконно
задержанные     отрицательные     сводки     на     гексин,     директор
научно-исследовательского отдела старался по возможности  не  попадаться
на глаза руководителям компании, в первую очередь Селии. Всем, кто  знал
подоплеку этого дела, было  ясно:  дни  Лорда  в  компании  сочтены.  Не
вызывало сомнения и то, что,  пока  дело  о  гексине  не  будет  решено,
руководству компании (а  в  него  входил  и  Лорд)  не  остается  ничего
другого, как выступать единым  фронтом.  После  ареста,  наложенного  на
бумаги компании, это стало очевидным - скрепя сердце приходилось идти на
временное перемирие с Лордом.
   После того как ноябрьский переполох утих, до конца года все более или
менее успокоились. Накануне Рождества поступило сообщение  от  Чайлдерса
Куэнтина.
   По официальным данным, расследование в министерстве продолжается,  но
им одновременно приходится решать массу других  вопросов,  и  гексин  не
значится среди проблем первостепенной важности.
   Билл Ингрэм - он слушал этот разговор  по  параллельному  телефону  -
заметил:
   - По-моему, чем сильнее они затянут это дело, тем больше у нас шансов
избежать крупных неприятностей.
   - Это старая истина, - ответил  Куэнтин.  -  И  все-таки  не  следует
чересчур на нее уповать.
   Первый день нового года  принес  добрую  весть.  Слухи  о  посвящении
Мартина Пит-Смита в рыцарский сан подтвердились.  Его  имя  появилось  в
наградном списке, утвержденном королевой. Лондонская  "Тайме"  сообщила,
что награда ученому присуждается за "выдающиеся заслуги перед  наукой  и
человечеством".
   Церемония  должна  была  состояться  в  первую   неделю   февраля   в
Букингемском дворце. Узнав об этом из телефонного разговора  с  Мартином
(она звонила, чтобы поздравить его), Селия сказала:
   - Мы с Эндрю прилетим в Англию за неделю до этого и после  приема  во
дворце устроим вечеринку для вас с Ивонной.
   Итак, в конце января Селия и Эндрю были  в  Лондоне.  Вместе  с  ними
поехала Лилиан Хауторн. Ее уговорила Селия. За  семь  с  половиной  лет,
прошедших  после  смерти   Сэма,   Лилиан   свыклась   с   одиночеством,
путешествовала редко. Но Селия убедила ее, что в данном  случае  поездка
имеет особое отношение к памяти Сэма: ведь  идея  создания  института  в
Харлоу,  точно  так  же  как   и   назначение   Мартина   руководителем,
принадлежала Сэму.
   Селия с Эндрю и Лилиан остановились в  "Мейфере",  на  47-й  Парковой
улице. В последнее время это место стало излюбленным  для  состоятельных
путешественников. Удобства гостиницы сочетались здесь с уютом  роскошной
квартиры.
   Лилиан -  а  ей  скоро  должно  было  исполниться  шестьдесят  лет  -
по-прежнему была женщиной  удивительно  красивой,  и  когда  они  втроем
посетили институт в Харлоу, она явно произвела  большое  впечатление  на
Рао Шастри, хотя разница возраста между ними составляла добрых  двадцать
лет. Шастри устроил специально  для  Лилиан  экскурсию  по  лабораториям
института,  после  чего  они  вдвоем  отправились  позавтракать.   Селия
обрадовалась, когда узнала, что они договорились провести вместе вечер в
Лондоне на следующей неделе - пойти в театр и поужинать.
   В понедельник, за два дня до  церемонии  награждения  Мартина,  Селии
позвонил из Штатов Билл Ингрэм.
   - Не хочется огорчать вас плохими известиями, - начал  исполнительный
вице-президент, - но только  что  звонил  Чайлдерс  Куэнтин.  Похоже,  в
Вашингтоне  ад  кромешный.  Участники  -  ФДА,   доктор   Гидеон   Мейс,
министерство юстиции, сенатор Донэхью и  гексин.  Как  считает  Куэнтин,
Мейсу надоело мириться с позицией министерства юстиции. Он считает,  что
там бездействуют. Так вот он по собственной инициативе  в  неофициальном
порядке передал всю документацию по гексину на Капитолийский холм одному
из помощников сенатора Донэхью. Тот показал их сенатору, который схватил
их с такой  жадностью,  словно  это  рождественский  подарок.  Будто  бы
сенатор при этом сказал: "Я только этого и ждал".
   - Могу себе представить! - заметила Селия.
   - Затем, - продолжал Ингрэм, - сенатор  вызвал  к  себе  генерального
прокурора и потребовал решительных действий. После этого, опять-таки  по
словам Куэнтина,  сенатор  продолжает  теребить  генерального  прокурора
буквально ежечасно.
   -  Слишком  много  плохих  известий  сразу,  -  вздохнула  Селия.   -
Что-нибудь еще слышно?
   - К сожалению, да. Эти новости тоже не лучшего  свойства.  Во-первых,
теперь  совершенно  очевидно,  что  будет  созвано  Большое   жюри   для
рассмотрения вопроса о задержке с передачей информации о гексине.  Но  и
это  не  все.  Генеральный  прокурор  уверен,   что   удастся   добиться
предъявления обвинительных актов.
   - Против кого?
   - Естественно, против Винсента Лорда. Но также, вы уж извините  меня,
Селия,  и  против  вас.   Они   намерены   доказать,   что   вы   несете
ответственность за все случившееся.  На  такой  формулировке  настаивает
Донэхью. По словам Куэнтина, сенатор жаждет вашего скальпа.
   Для Селии все стало  ясно.  Она  вспомнила,  о  чем  предупреждал  ее
Куэнтин после слушаний в сенате: "Вы выставили его круглым дураком...  И
если в будущем ему представится хоть малейшая возможность причинить вред
компании  "Фелдинг-Рот"  или  вам  лично,  он  это  сделает,  причем   с
наслаждением".
   Тут она вспомнила, о чем говорил Билл чуть раньше.
   - Билл, вы сказали: "И это не все". Что вы имели в виду?  -  спросила
его Селия.
   На этот раз Ингрэм вздохнул:
   - Дело довольно путаное, но я постараюсь изложить его покороче. Когда
вместе со стандартной заявкой на новый препарат мы передали в  Вашингтон
результаты клинических испытаний, туда же вошла и сводка отчетов врачей,
в том числе от некоего доктора Яминера из  Финикса.  Теперь  выяснилось,
что результаты своих  исследований  он  подтасовал.  В  списке  значатся
пациенты, которых в  действительности  не  существует.  В  общем,  явное
мошенничество.
   - Мне неприятно это слышать, - сказала Селия, -  но  такое  время  от
времени случается. Другим компаниям  также  приходилось  сталкиваться  с
подобными проблемами. Но когда вы  наверняка  убедитесь,  что  данные  в
отчете подтасованы, вы сообщите об этом в ФДА - пусть они сами  займутся
этим врачом.
   - Все верно,  -  согласился  Ингрэм,  -  Однако,  как  вы  понимаете,
подобные сведения нельзя включать  в  заявку  на  новый  препарат,  если
известно, что они фальшивые.
   - Ну, разумеется.
   - А ведь Винс завизировал отчет Яминера и отправил его по инстанциям.
   - Но откуда вы знаете, что Винсу было известно... - спросила Селия.
   - Я как раз к этому подхожу.
   - Давайте выкладывайте, - устало сказала Селия.
   - Когда эти федеральные судебные исполнители рылись у нас в  связи  с
гексином, они реквизировали папки досье из отдела Винса. Среди прочего к
ним попала и папка на доктора  Яминера.  В  ней  находились  и  заметки,
написанные почерком Лорда. Из них следует, что Лорду удалось  обнаружить
мошенничество Яминера еще до того, как отчет был отправлен в ФДА. Теперь
в руках министерства юстиции находятся и отчет врача, и заметки Винса.
   Селия молчала. Да и что, собственно, она могла сказать? Поистине  нет
предела человеческой низости, думала она.
   - Ну, кажется, все, - сказал Ингрэм. - Разве только что...
   - Что еще?
   - Да так.., это касается  доктора  Мейса  и  его  неприязни  к  нашей
компании. Помнится, вы как-то заметили, что не понимаете, какие  у  него
на то основания.
   - По-прежнему не понимаю.
   - Думаю, Винс знает, в чем тут дело, - сказал Ингрэм. - У меня  такое
предчувствие. Кроме того, я наблюдал за Винсом. Его  прямо-таки  корежит
при одном упоминании имени Мейса.
   Селия задумалась. И внезапно слова Билла вызвали в  памяти  разговор,
который состоялся у нее с Лордом во время слушаний в сенате.  Тогда  еще
она обвинила его в даче ложных свидетельских показаний и...
   Решение родилось мгновенно.
   - Мне нужно с ним увидеться. Сейчас. Здесь.
   - С кем? С Винсом?
   - Да. Передайте ему - это приказ. Пусть вылетает первым же  рейсом  в
Лондон и немедленно явится ко мне.

***

   Селия и Винсент Лорд стояли друг против друга. Наконец-то эта встреча
состоялась.
   Они находились в гостиной апартаментов Джорданов в "Мейфере".
   Лорд выглядел усталым, старше  своих  шестидесяти  с  небольшим  лет.
Чувствовалось, что нервы его на пределе. Он похудев, и  черты  его  лица
еще больше заострились. Судороги, и  раньше  передергивавшие  его  лицо,
теперь участились.
   Селия  вспомнила  давний  случай:  она  тогда  работала  заместителем
директора курсов повышения квалификации и довольно  часто  обращалась  к
Лорду за советом. Чтобы как-то наладить с ним отношения, она  предложила
Лорду  обращаться  друг  к  другу  по  имени,  на   что   он   с   явным
неудовольствием ответил: "Для нас обоих,  миссис  Джордан,  будет  лучше
никогда не забывать о разнице в нашем положении".
   Ну что же, подумала Селия, теперь, пожалуй, можно воспользоваться его
советом.
   - Я не намерена обсуждать отвратительный случай с Яминером, - холодно
сказала Селия. - Единственное, что я хочу сказать вам, доктор  Лорд:  вы
предоставили нашей компании право не иметь с вами ничего общего. Так что
придется вам защищаться самому - и за собственный счет.
   В глазах Лорда сверкнул победный огонек.
   - Вам это не удастся. Против вас также будет выдвинуто  обвинение,  -
ответил он Селии.
   - Если я так решила, значит, так  оно  и  будет.  А  уж  как  я  буду
защищаться, это мое дело, а не ваше. Лорд был явно обескуражен.
   - Ну, если вы предпочитаете...
   - С вами я не пойду ни на какие сделки. Запомните  это.  Но  если  вы
ждете помощи от компании, я настоятельно требую сообщить мне все, что вы
утаили.
   - Абсолютно все?
   - Дело касается прошлого, - сказала Селия. - И вы знаете то,  чего  я
не знаю. Насколько я понимаю, тут замешан доктор Мейс.
   Во время этого разговора они стояли. Взглянув на стул, Лорд спросил:
   - Можно?
   - Садитесь, - сказала Селия и сама села напротив.
   - Отлично. - сказал Лорд, - тут есть о чем поговорить. Только вам это
не понравится. И потом вы сами пожалеете, что захотели об этом узнать.
   - Я жду. Начинайте.
   Лорд рассказал ей все.  Рассказал  без  утайки.  Он  начал  с  самого
начала, с первых осложнений с ФДА, возникших по  вине  Мейса  из-за  его
мелочных  придирок,  оскорблений,  неоправданной  волокиты   с   выдачей
разрешения  на  стейдпейс.  А  ведь  этот  препарат  оказался   отличным
средством - он многим сохранил жизнь... Затем он  перешел  к  тому,  как
пытался раздобыть хоть какие-то компрометирующие  Мейса  сведения.  Лорд
поведал Селии о встрече с сотрудником ФДА Тони Рэдмондом в  Джорджтауне,
в баре, где собирались гомосексуалисты... О том, как он купил у Рэдмонда
документы, порочащие Мейса; обошлось это в две тысячи долларов, но  ведь
сделка была санкционирована Сэмом, который сам согласился сохранить  все
в тайне, став соучастником в этом преступлении...
   ...Затем о том, как два  года  спустя,  когда  Мейс  начал  тормозить
выдачу разрешительного удостоверения на  монтейн,  они  с  Сэмом  решили
шантажировать Мейса... О том, как благодаря этому  им  удалось  добиться
разрешения  на  монтейн;  а  ведь  Мейс  был  встревожен  сообщением  из
Австралии. Он искренне сомневался в безвредности этого препарата...
   Наконец  Лорд  закончил.  Теперь  Селия  знала  всю  правду.  Как   и
предсказывал Лорд, она пожалела об этом. Но она должна была  ее  узнать,
поскольку от этого зависели решения, которые ей как президенту  компании
"Фелдинг-Рот" предстояло принимать в будущем.
   Она поняла все. Отчаяние Сэма. Не покидавшее его  чувство  вины.  Она
яснее и глубже осознала подлинную причину его самоубийства...  Ей  стало
понятно поведение Мейса во время слушаний в сенате, его  странный  ответ
на вопрос, почему же он  выдал  разрешение  на  монтейн:  "Я  и  сам  не
знаю..." Ненависть Мейса к "Фелдинг-Рот"  и  ко  всему,  чем  занимается
компания.
   "Будь я на месте Мейса, - подумала Селия, -  я  бы  кипела  такой  же
ненавистью".
   Ну и что же ей  теперь  делать,  когда  постыдная,  печальная  правда
наконец обнаружилась? Совесть подсказывала Селии, что выход  может  быть
лишь один - сообщить обо всем властям, признаться перед общественностью.
Рассказать всю правду. И пусть все они  -  Винсент  Лорд,  Гидеон  Мейс,
компания "Фел-динг-Рот" и она сама, Селия, - ответят по справедливости.
   Но чем все это может кончиться? Что станется со всеми ими? Для  Лорда
и Мейса это, вне всяких сомнений, будет означать полный конец, но не  их
судьба беспокоила Селию. Она понимала - и эта мысль не давала ей  покоя,
- что опозоренной и обесчещенной окажется не просто репутация  компании.
Пострадают  ни  в  чем  не  виновные  люди  -  служащие,   руководители,
акционеры, ученые из научно-исследовательского отдела. Ей-то  самой  как
раз, может быть, и удастся  сохранить  свою  репутацию,  но  это  сейчас
заботило Селию меньше всего.
   Не менее правомерен был и другой вопрос:  чего,  собственно,  удастся
добиться, придав этому делу широкую огласку?
   Ответ мог быть лишь один: теперь, когда  прошло  так  много  времени,
ровным счетом ничего.
   Итак, "публичного раскаяния" не будет, решила Селия.  Она  не  станет
добиваться  гласности.  Селия  совершенно  отчетливо  понимала,  что  ей
придется молчать, а значит, стать соучастником коррупции. Иного выбора у
нее не оставалось.
   Лорд это тоже понимал. Его тонкие губы искривились в подобие улыбки.
   Как она его презирала! Такой ненависти она не испытывала ни к кому за
всю свою жизнь.
   Он разложился сам, окончательно разложил Мейса, раздавил как личность
Сэма. И теперь то же самое сделал с ней самой.
   Селия встала. Задыхаясь, едва владея собой, она выкрикнула:
   - Прочь с глаз моих! Вон отсюда! Лорд молча вышел.
   Эндрю вернулся час спустя. Он был в одной из лондонских больниц.
   - Случилось нечто чрезвычайное, - сказала ему Селия. -  Мне  придется
срочно возвращаться в Штаты, сразу же после приема  в  честь  Мартина  и
Ивонны. Значит, вылетать нужно послезавтра. Если ты  хочешь  задержаться
на несколько дней...
   - Мы полетим вместе, - ответил Эндрю. И тут же добавил:
   - Позволь мне заняться приготовлениями к отлету. Мне ясно, что у тебя
и без того забот хватает.
   Вскоре он сообщил Селии, что билеты на самолет, вылетающий в Нью-Йорк
в четверг, забронированы. Они смогут оказаться в Морристауне  во  второй
половине того же дня.

***

   Все  происходящее   казалось   Ивонне   сном   наяву.   Неужели   она
действительно в Букингемском дворце? Неужели это она, а не кто-то другой
сидит в Государственном зале для балов вместе с теми,  чьи  супруги  или
родители явились сюда для получения наград. Все присутствующие по-своему
волновались в ожидании появления королевы. А может быть, все это ей лишь
снится?
   Если так, это был прекрасный сон. И сопровождала его музыка  оркестра
Королевской гвардии "Голдстрим",  доносившаяся  с  галерей.  Играли  они
веселую, бодрящую мелодию "Однажды ранним утром".
   Но нет, это не сон. Ведь она пришла сюда, во дворец, вместе со  своим
любимым Мартином, который в эти минуты ожидал в приемной, готовый  войти
в  зал,  как  только  церемония  начнется.  Мартин  уже  успел   наскоро
отрепетировать свой выход под руководством смотрителя двора,  полковника
в парадной униформе.
   Внезапно все стихло. Оркестр замолчал, музыка оборвалась на  половине
такта.  Зал  словно  застыл.  На  галерее  с  поднятой  палочкой   замер
капельмейстер. Он ждал сигнала. И вот долгожданный миг настал. Ливрейные
лакеи распахнули настежь двустворчатые двери, и появилась королева.