.
     Он должен был всучить клиенту 5 или 10 долларов и сказать:
     - Поставьте за меня, пожалуйста. Сейчас вы уже не проиграете.
     И простофиля будет чувствовать, что с ним союзник.
     Джефф стал асом в доении клиентов. Чем  меньше  становилось  открытое
пространство на доске и шансы на победу неизмеримо возрастали, тем  больше
было и возбуждение.
     - Ну  уж  теперь  вы  не  проиграете,  -  восклицал  Джефф,  и  игрок
выкладывал все больше денег. В конце концов, когда оставалось  малюсенькое
пространство, азарт достигал пика. Простофиля мог выложить все деньги,  до
цента, и  часто  несся  домой,  чтобы  принести  еще.  Клиент  никогда  не
выигрывал, потому что оператор или  его  помощник  незаметно  подталкивали
стол и стрелка указывала не на то место.
     Джефф быстро заучил все используемые  сигнальные  выражения:  "багор"
означало остановить игру так, чтобы игрок не мог выиграть.  Люди,  которые
стояли впереди, делая свои ставки, назывались  посторонними  "тявкалками",
но свои называли  их  "трепачами".  "Трепачи"  получали  свой  процент  за
организацию "советов" толпы.  "Трюк"  означало  отдать  приз,  "почтальон"
обозначал полицейского, которому тоже надо платить.
     Джефф стал крупным специалистом в "пускании пара". Когда  заплатившие
клиенты смотрели на представление со стороны, Джефф обычно начинал:
     -  Леди  и   джентльмены!   Все,   что   нарисовано,   раскрашено   и
разрекламировано снаружи, вы  сможете  увидеть  внутри  этого  шатра,  что
включено в цену входного билета. Однако непосредственно  после  того,  как
юную девушку усадят на электрический стул и пропустят через ее  несчастное
тело ток мощностью 5  тысяч  ватт,  у  нас  для  вас  есть  дополнительный
аттракцион, который не имеет ничего общего  с  шоу  и  не  разрекламирован
снаружи. За стенами балагана мы собираемся показать  нечто  особенное,  от
чего пробирает мороз и волосы становятся дыбом, что мы даже не  осмелились
поместить снаружи, потому что это может попасть на  глаза  невинным  детям
или чувствительным дамам.
     И когда зеваки платили дополнительные доллары, Джефф вводил их внутрь
поглазеть на девушку без средней части тела или  двухголового  ребенка,  и
конечно же, все это было сделано с помощью зеркал.
     Одним из наиболее прибыльных развлечений этого балагана были "мышиные
бега". Живую мышь ставили в центр, а перед ней клали шарик. По краю  стола
располагались десять лунок и в каждую  мышь  могла  загнать  шарик.  Лунки
имели номера. Тот, кто правильно выбрал лунку, куда  мышь  загнала  шарик,
получал игру.
     - Как ты проделываешь такие штуки, - спрашивал Джефф дядюшку Вилли. -
У тебя что, ученная мышь?
     Дядя Вилли закатывался смехом.
     - У кого, черт побери, есть время тренировать  мышь.  Нет,  нет.  Все
гораздо проще. Ведущий аттракциона присматривает на какой номер  никто  не
ставит, тогда он мажет палец  уксусом  и  мажет  краешек  отверстия,  куда
требуется загнать шарик. Мышь будет чувствовать  запах  уксуса  и  толкнет
мячик в нужную лунку.
     Карен, хорошенькая исполнительница танца живота,  познакомила  Джеффа
игрой в "ключ".
     - Когда ты крутишься по вечерам в  субботу,  -  учила  его  Карен,  -
отзывай по очереди в сторону нескольких клиентов, и по очереди  продай  им
ключ от моего трайлера.
     Стоимость ключа была пять долларов. Около  полуночи  дюжина  или  еще
более скучающих мужчин бродило вокруг трайлера Карен. А в это время  Карен
находилась в отеле в городе и всласть занималась любовью с Джеффом.  Когда
простофили приходили на следующее утро за  реваншем,  представление  давно
уехало.


     За четыре следующих года Джефф многому научился. Он узнал, как легко,
например,  возбудить  в  человеке  алчность  и  какими  они   могут   быть
легковерными. Они  верили  самым  невероятным  рассказам,  потому  что  их
алчность заставляла их верить. В восемнадцать лет  он  стал  действительно
красивым парнем. Даже случайные женщины непроизвольно отличали и сразу  же
одобряли его большие серые  глаза,  стройную  фигуру  и  волнистые  темные
волосы. Мужчины ценили его остроумие и легкий добрый характер.  Даже  дети
немедленно доверяли ему свои тайны. Клиенты иногда недопустимо  флиртовали
с ним, но дядюшка Вилли предостерегал его:
     - Держись подальше от этих горожанок, мой мальчик, их  папочки  часто
оказываются шерифами.


     Причиной, побудившей Джеффа  покинуть  карнавал,  стал  нож  метателя
ножей. В то время шоу  прибыло  в  Милледживиль,  Джорджия.  Шатер  только
монтировался. Был подписан новый контракт, и в  труппе  появился  метатель
ножей,  сицилиец  по  имени  Великий  Зорбини,  с  партнершей   -   женой,
хорошенькой блондинкой. В то время, как великий Зорбини  торчал  в  цирке,
устанавливая свое оборудование, жена его пригласила Джеффа к себе в  номер
гостинцы в городе.
     - Зорбини будет занят весь  день,  -  сказала  она  Джеффу,  -  давай
немножечко поразвлекаемся.
     Звучало заманчиво.
     - Дай мне час, а потом приходи в номер, - сказала она.
     - А почему надо ждать час? - спросил Джефф.
     Она улыбнулась и ответила:
     - Мне нужно время подготовиться.
     Джефф ждал, нетерпение его росло, и, когда, в конце концов, он  вошел
в номер, она приветствовала его в дверях, полуголая. Он потянулся  было  к
ней, но она отвела его руки, сказав:
     - Пойдем.
     Он вошел в ванную и в недоумении остановился.  Она  наполнила  ванную
смесью желе, размешанных в теплой воде.
     - Что это? - спросил Джефф.
     - Это десерт. Раздевайся, малыш.
     Джефф разделся.
     - А теперь марш в ванную.
     Он залез в ванную,  уселся  и  испытал  самые  необузданные  чувства.
Мягкое, скользкое желе, казалось, наполняло каждую пору его тела, массируя
его. Блондинка присоединилась к нему.
     - Вот и завтрак, - сказала она.  Она  уселась  лицом  к  нему,  тесно
прижалась и начала слизывать желе.
     - О, какой деликатес. Я так люблю землянику.
     Между ее быстро работающим языком  и  теплом,  распространяющимся  по
телу, занятия любовью было необыкновенно приятным. В самом  разгаре  дверь
ванной отворилась и на пороге возник Великий Зорбини. Он переводил  взгляд
с жены на Джеффа, и начал завывать:
     - Tu sei una puttana! Vi Ammazzo  tutti  e  due!  Dono  sono  i  miei
coltelli?
     Джефф не разобрал ни единого слова, но смысл их был совершенно  ясен.
Как только Великий Зорбини выскочил из ванной за своими страшными  ножами,
Джефф вылетел из ванной. Тело его напоминало радугу из разноцветных  желе.
Он схватил одежду,  как  был,  голый,  выпрыгнул  из  окошка  и  стремглав
помчался по аллее. Он слышал  за  спиной  дикие  крики  и  чувствовал  над
головой летящие ножи. Зиг! Зиг! Еще немного -  и  он  вылетел  из  опасной
зоны. Он натянул майку и брюки прямо на  покрытую  желе  кожу,  направился
прямиком на станцию и первым же автобусом навсегда уехал из города.
     Шесть месяцев спустя он был уже в Вашингтоне.


     У  каждого  солдата  своя  война,  и  Джефф  вышел  из   собственного
вьетнамского эксперимента с глубоким презрением к бюрократии и  постоянной
обидой на власть. Он провел два года на войне, в которой просто  не  могло
быть выигрыша, которая была просто бесполезной тратой денег. Он чувствовал
отвращение от предательства и лжи генералов и политиканов.
     - Нас засосала война, которую никто не желал, - думал  Джефф.  -  Это
игра! Самая большая жульническая игра в мире!
     За неделю до его увольнения из армии Джефф получил известие о  смерти
дядюшки  Вилли.  Вилли-карнавал  распался.  С  прошлым   было   покончено.
Наступило время подумать о будущем.


     В последующие годы последовала  серия  рискованных  предприятий.  Для
Джеффа весь  мир  был  балаганом,  а  люди  -  его  жертвами.  Он  изобрел
собственные  жульнические  игры.  Он   помещал   в   газетах   объявления,
предлагавшие купить цветной портрет президента за доллар. Когда он получал
доллар, он высылал своей жертве почтовую марку с портретом  президента  на
ней.
     Он помещал объявления в журналах, предупреждающие публику, что только
шестьдесят дней  осталось,  чтобы  прислать  пять  долларов,  иначе  будет
слишком поздно. Объявление не поясняло, на что должны были пойти эти  пять
долларов, но все равно деньги присылались.
     Месяца три Джефф работал в котельной,  продавая  поддельное  масляное
топливо по телефону.
     Ему нравились морские суда, и, когда приятель предложил ему работу на
парусной яхте, направляющейся на Таити, Джефф нанялся туда матросом.
     Это была красивая 165-футовая белоснежная яхта, блестящая на  солнце,
с прекрасно натянутыми парусами. Палуба яхты была обшита тиком,  корпус  -
елью. Основной салон вмещал двенадцать человек. Впереди размещался  камбуз
с электропечами. Каюты команды находились в передней части. Экипаж состоял
из капитана, стюарда, кока и пяти  матросов.  Джефф  должен  был  помогать
поднимать паруса, протирать иллюминаторы и держать линь  при  сворачивании
парусов. На шхуне было восемь пассажиров.
     - Имя владельца Холландер, - сказал Джеффу его приятель.
     Холландер оказался Луизой Холландер, двадцатипятилетней золотоволосой
красавицей, чей папаша заправлял половиной центральной Америки.  Остальные
пассажиры были ее друзьями, которых приятели Джеффа презрительно именовали
"компания шутников".
     Весь первый день Джефф  проработал  на  горячем  солнце,  начищал  до
блеска медные ручки. Луиза Холландер остановилась около него. - О,  у  нас
новичок на борту.
     Он взглянул на нее.
     - Да.
     - А у тебя имя есть?
     - Джефф Стивенс.
     - Отличное имя.
     Он промолчал.
     - А ты знаешь, кто я?
     - Нет.
     - Я Луиза Холландер. Это моя шхуна.
     - Знаю. Я работаю на вас.
     Она улыбнулась.
     - Хорошо.
     - Если вы хотите платить свои деньги за  дело,  то  позвольте-ка  мне
лучше продолжать работу.
     И Джефф направился к следующему поручню.


     В их каютах по вечерам команда сплетничала о пассажирах и разделывала
их под орех. Но Джефф замечал, что завидует их жизни -  их  происхождению,
образованности, их легким манерам. Они  происходили  из  богатых  семей  и
учились в лучших школах. Его школой были дядюшка Вилли и шапито.
     Один из артистов был профессиональным археологом до тех пор, пока его
не выставили из колледжа за воровство и продажу ценных древностей.  Они  с
Джеффом проводили время  в  долгих  беседах,  и  профессор  внушил  Джеффу
интерес к археологии.
     - Ты можешь прочесть будущее человечества в его  прошлом,  -  говорил
профессор. - Подумай только, сынок, тысячелетие назад жили  люди,  похожие
на тебя и меня, которые мечтали,  сочиняли  истории,  просто  жили,  давая
жизнь нашим предкам.
     Он становился задумчивым и отрешенным.
     - Карфаген - вот где бы мне хотелось продолжить раскопки. Еще задолго
до рождения Христа он был огромным городом, этакий Париж  древней  Африки.
Там  люди  развлекались,  играли  в  игры,  ходили  в   бани,   устраивали
соревнования колесниц. Знаменитый Цирк Максимус по площади превышал размер
пяти футбольных полей.
     Он отметил интерес в глазах мальчика.
     - А знаешь, как Катон Старший обычно заканчивал свои речи  в  Римском
Сенате? Он обычно говорил: Delenda est  cartaga  -  Карфаген  должен  быть
разрушен. И что же,  его  мечты  в  конце  концов  осуществились.  Римляне
разрушили город, но через двадцать пять  лет  вернулись,  чтобы  построить
огромный город на его руинах. Я надеюсь,  что  когда-нибудь  мы  вместе  с
тобой побываем там на раскопках, мой мальчик.
     А через год профессор умер от алкоголизма, но  Джефф  поклялся  себе,
что когда-нибудь он продолжит раскопки. И Карфаген будет первым,  в  честь
профессора.


     В последний вечер перед тем,  как  яхте  приплыть  на  Таити,  Джеффа
пригласили в каюту Луизы Холландер. На ней было надето прозрачное шелковое
платье.
     - Вы хотели видеть меня, Мэм?
     - Ты гомосексуалист, Джефф?
     - По-моему, это не ваше дело, мисс Холландер, но отвечу, что  нет.  И
что я разборчив.
     У Луизы рот так и вытянулся.
     - Какие женщины тебе нравятся? Наверное, шлюхи.
     -  Иногда,  -  сказал  Джефф,  приятно  улыбаясь,  -  что  еще,  мисс
Холландер?
     - Да. Завтра вечером я устраиваю вечеринку с ужином. Как вы  смотрите
на то, чтобы прийти?
     Джефф долго смотрел на женщину, прежде чем ответил.
     - А почему бы нет?
     С этого все и началось.


     До того, как ей исполнилось двадцать один год, Луиза Холландер сумела
побывать дважды за мужем, и  адвокат  как  раз  занимался  ее  разводом  с
третьим мужем, когда она встретила Джеффа. На другой день яхта причалила в
Папите, и, как только пассажиры и команда сошли на  берег,  Джефф  получил
следующее приглашение посетить каюту Луизы. Когда Джефф вошел,  то  увидел
ее в цветном шелковом облегающем платье с разрезом до бедра.
     - Я пытаюсь снять его, - сказала  жалобно  она,  -  но  что-то  заела
молния.
     Джефф зашел сзади и внимательно рассмотрел платье.
     - Но здесь нет молнии.
     Она повернулась и, улыбаясь, проворковала:
     - Знаю. В этом вся загвоздка.
     Они занимались любовью на  столе,  где  ласковое  тропическое  солнце
ласкало  их  тела  как  бы  благословляя.  После  они   лежали   рядышком,
рассматривая друг друга. Джефф перевернулся на живот,  положил  голову  на
согнутые в локтях руки и взглянул на Луизу.
     - Твой папочка часом не шериф, а? - спросил он.
     От удивления она села.
     - Что?
     - Ты первая горожанка, с которой я занимаюсь любовью.  Дядюшка  Вилли
предупреждал меня, что их папочки очень часто оказываются шерифами.
     Потом  они  все  ночи  проводили   вместе.   Вначале   друзья   Луизы
забавлялись:
     Он - очередная игрушка Луизы, - подумали они.
     Но, когда она объявила,  что  собирается  за  него  замуж,  они  были
шокированы.
     - Ради Христа, Луиза, но он же ничтожество. Он работал в  шапито.  Уж
если хочешь быть  замужем,  то  тебе  нужна  крепкая  рука.  Он  красив  -
допускаем. И у него прекрасное тело, но кроме секса у вас  совершенно  нет
ничего общего, милочка.
     - Луиза, Джефф - только для завтрака, но не для обеда.
     - Откровенно, ангелочек, но ведь это только порыв, да?
     Но  друзья  не  смогли  разубедить  Луизу.   Джефф   оказался   самым
очаровательным мужчиной из тех, с  которыми  она  имело  дело.  Раньше  ей
встречались мужчины,  которые  будучи  красивыми,  были  либо  непроходимо
глупы, либо безумно скучны. Джефф оказался интеллигентным  и  забавным,  и
это сочетание  неотразимо  действовало  на  нее.  Когда  Луиза  поделилась
планами о женитьбе с Джеффом, он удивился не менее ее приятелей.
     - Зачем жениться? Ты имеешь мое тело,  а  большего  я  дать  тебе  не
смогу.
     - Все очень просто, Джефф. Я люблю тебя. Я хочу провести остаток моей
жизни с тобой.
     Женитьба эта была совершенно чуждой ему мыслью, и внезапно она еще не
возникала. Из-под искушенной личины  Луизы  Холландер  проглядывали  легко
ранимая, брошенная девочка.
     Она нуждается во мне, - подумал Джефф. И  мысль  о  прочном  семейном
счастье,  детях  вдруг  показалась  ему  чрезвычайно   трогательной.   Ему
показалось, что с тех пор, как он себя помнил, он все время куда-то бежал.
Пришло время остановиться.
     Они поженились в городской ратуши в Таити тремя днями позже.


     Они вернулись в Нью-Йорк, и Джеффа пригласили в офис Скотта  Фогерти,
адвоката Луизы Холландер, маленького холодного человечка,  молчаливого  и,
наверное, подумал Джефф, чрезвычайно пунктуального.
     - Вам необходимо подписать кое-какие бумаги, - объявил адвокат.
     - Какие бумаги?
     - Обязательство. Оно гласит, что в  случае  распада  вашего  брака  с
Луизой Холландер...
     - Луизой Стивенс.
     - ...Луизой Стивенс, вы не будете делить любое из ее...
     Джефф почувствовал, как каждый мускул челюсти напрягся.
     - Где я должен подписать?
     - Разве вы не хотите, чтобы я закончил чтение?
     - Нет. Я не собираюсь слушать все до конца. Я женился  не  ради  этих
проклятых денег.
     - В самом деле, мистер Стивенс? Я только...
     - Вы хотите, чтобы я подписал или не хотите?
     Адвокат положил документ перед ним. Он поставил подпись  и  вышел  из
офиса.
     Автомобиль Луизы с шофером ждали его у выхода. Джефф уселся в него  и
рассмеялся про себя. Вот, черт побери, на что я пописал. Всю свою жизнь  я
был артистом-жуликом, и, когда впервые в жизни я поступаю честно, а кто-то
думает, что я собираюсь надуть их, я веду себя как  проклятый  учитель  из
воскресной школы.


     Луиза отвела Джеффа к лучшему парикмахеру на Манхэттене.
     - Ты фантастически выглядишь в этом пиджаке, - восхищалась она.
     И он действительно выглядел. Не прошло  и  двух  месяцев  со  дня  их
свадьбы, как пять лучших подружек Луизы пытались  соблазнить  симпатичного
новичка, но Джефф не обратил на них внимания. Его побуждали разбить брак.
     Бадж Холландер, брат  Луизы,  выдвинул  кандидатуру  Джеффа  в  члены
престижного клуба  Пилигрим,  и  Джеффа  приняли.  Бадж,  крепкий  мужчина
средних лет, получил прозвище играя правым отбирающим в футбольной команде
Гарварда, где и получил репутацию  игрока,  не  дающего  своим  оппонентам
двинуться  с  места.  Ему  принадлежали  корабли,   банановая   плантация,
скотоводческие ранчо, компания  по  расфасовке  мяса  и  еще  куча  всяких
компаний и корпораций, которых Джефф не мог и сосчитать. Бадж Холландер не
очень-то скрывал свое презрительное отношение к Джеффу Стивенсу.
     - Ты в самом деле не из нашего класса, а, старина? Но чем  дольше  ты
будешь забавлять мою сестрицу в постели, тем  лучше.  Уж  я-то  знаю  свою
сестрицу.
     Джеффу стоило немалых сил сдерживать себя.
     В конце концов, женился я на Луизе, а не на этой колючке.
     Остальные члены клуба Пилигрим были столь же  несносны.  Они  считали
Джеффа ужасно забавным. Все они обедали в  клубе  и  каждый  день  просили
Джеффа рассказывать истории о его "цирковых" деньках, как они называли  то
время. Джефф упорно делал эти истории все более и более оскорбительными.


     Джефф и Луиза жили в двадцатикомнатном городском доме, полном слуг, в
восточной части Манхэттена. У  Луизы  были  поместья  в  Лонг-Айленде,  на
Багамах, вилла в Сардинии и большие апартаменты на  авеню  Фош  в  Париже.
Кроме того, Луиза владела "мазератти", "роллс  корнише",  "ламборджини"  и
"даймлером".
     - Это фантастика, - думал Джефф.
     - Это великолепно, - думал Джефф.
     - Это скучно, - думал Джефф. - И унизительно.
     Однажды утром он  вскочил  с  постели  восемнадцатого  века,  накинул
шелковый халат и отправился на поиски Луизы. Он нашел ее за завтраком.
     - Я хочу найти себе занятие, - сказал он.
     - Зачем, милый? Нам не нужны деньги.
     - Не в деньгах дело. Неужели ты думаешь, что я всю  жизнь  просижу  у
тебя на коленках, а ты будешь кормить меня с ложки? Я должен работать.
     Луиза на секунду задумалась.
     - Хорошо, мой ангелочек. Я переговорю с  Баджем.  У  него  есть  одна
фирма. Не хочешь ли поработать брокером, дорогой?
     - Я только хочу перестать просиживать задницу, - проворчал Джефф.


     И он пошел работать к Баджу. Он никогда  не  работал  полный  рабочий
день.
     - Я должен привыкнуть к  этому,  -  думал  Джефф.  Он  ненавидел  эту
работу. Но работал, потому что хотел принести домой жене свое жалованье.
     - Когда же мы заведем ребенка, - спросил Джефф Луизу  после  ленивого
позднего завтрака.
     - Скоро, милый. Я стараюсь.
     - Пойдем в постель. Давай попытаемся снова.


     Джеффа посадили в Пилигрим-Клубе за обеденный стол, за которым сидели
брат его жены и с полдюжины других промышленных магнатов.
     Бадж провозгласил:
     - Мы только что получили ежегодный доклад компании по упаковке  мяса,
друзья. Наши дох