его  мужа,
настоящая счастливица.
     Трейси взглянула на Джеффа и могла поклясться, что тот покраснел.
     Выйдя, Трейси бросила:
     - Они очень милы.
     - Сентиментальные, - возразил Джефф.


     Джефф устроил себе  нечто  вроде  походной  койки,  рядом  с  большой
кроватью Трейси. Когда  этой  ночью  Трейси  легла  в  постель,  то  снова
вспомнила, как Джефф трогательно заботился о ней, нянчил,  обтирал  губкой
ее  больное  тело.  Она  чувствовала  его  присутствие,  чувствовала  себя
защищенной. И в то же время нервничала.


     Потихоньку Трейси выздоравливала, и они  с  Джеффом  проводили  много
времени, гуляя по  маленькому  городку.  Они  гуляли  по  Альмаадер  Меер,
выложенной булыжником средневековой улочке, и  проводили  часы,  гуляя  по
окрестным полям. Они посещали сыроварни и  старинные  музеи.  К  удивлению
Трейси, Джефф разговаривал с горожанами на их языке.
     - Где вы научились голландскому языку? - спросила Трейси.
     - Я хорошо знал одну голландскую девушку.
     И Трейси стало стыдно за свой вопрос.
     Через несколько дней молодой организм Трейси победил, она  совершенно
выздоровела. Когда Джефф почувствовал, что  Трейси  поправилась,  он  взял
напрокат велосипеды, и они проводили время, катаясь  по  окрестным  полям.
Каждый новый день оказывался лучше прошлого, и Трейси  хотела,  чтобы  они
никогда не кончались.
     Джефф ее  постоянно  удивлял.  Он  окружил  Трейси  такой  заботой  и
нежностью, что она  оттаяла,  и  ее  агрессивность  по  отношению  к  нему
исчезла, хотя он и не проявлял никаких сексуальных ухаживаний. Для нее  он
оставался загадкой. Она думала о красивой женщине, с которой его видела, и
была уверена, что это  не  единственная  его  подруга.  Почему  ради  нее,
Трейси, он сидит в этой тихой заводи? Трейси,  вдруг  ни  с  чего,  начала
рассказывать Джеффу то, о чем никогда не говорила ни с одним  человеком  в
мире. Она рассказала ему о Джо Романо, Тони  Орсатти,  Эрнестине  Литтл  и
Большой Берте, маленькой Эми Брэнинген. Джефф  возмущался  и  огорчался  и
сочувствовал. Он, в свою очередь, поведал  ей  историю  о  мачехе  и  дяде
Вилли, о денечках с бродячим цирком, о своей  женитьбе  на  Луизе.  Трейси
никогда не была столь близка ни с кем.
     И вдруг пришло время уезжать. Однажды утром Джефф сказал:
     - Полиция не ищет нас, Трейси. Думаю, мы должны уехать.
     Трейси почувствовала горькое разочарование.
     - Хорошо. Когда?
     - Завтра.
     Она кивнула.
     - Я соберусь утром.


     Ночью  Трейси  лежала  без  сна.  Присутствие  Джеффа  так  заполняло
комнату, как никогда раньше. Вот и пришел конец незабываемому  периоду  ее
жизни. Она взглянула на постель Джеффа.
     - Вы спите? - шепотом спросила Трейси.
     - Нет.
     - О чем вы думаете?
     - Завтра. Покидаем это место. Я теряю что-то.
     - А я теряю вас, Джефф. - Слова непроизвольно сорвались с ее губ.
     Джефф поднялся и в недоумении посмотрел на нее.
     - Как это? - спросил он.
     - Ужасно.
     Через мгновение он был около нее на постели.
     - Трейси.
     - С-с-с... Не говорите ничего. Просто обнимите меня. Держите меня.
     И медленно началось: нежное прикосновение, и  ласки,  и  волнение,  и
поглаживание, и нежное выяснение чувств.  Он  начал  расти  и  набухать  в
неистовом, безумном ритме, до тех пор, пока не превратился  в  вакханалию,
оргию наслаждения, буйства и первобытности. Его твердый член ласкал ее,  и
бил ее, и  наполнял  ее  до  тех  пор,  пока  она  захотела  закричать  от
невыносимой радости. Она оказалась в самом центре радуги. Ей казалось, что
ее качает волной, и волна поднимает ее все выше и выше, внутри тела что-то
расплавилось, и тут она содрогнулась. Постепенно буря стихла. Она  открыла
глаза. Она чувствовала, как губы Джеффа двигались по ее телу, все  ниже  и
ниже до самого центра ее  существа,  и  она  вновь  забылась  в  следующей
феерической волне блаженной чувственности.
     Она притянула к себе Джеффа и прижалась к нему, чувствуя, как  бьется
его сердце. Она вытянулась в струнку рядом с ним, но ближе  уже  не  могла
придвинуться. Тогда она сползла в ноги постели и начала покрывать его тело
поцелуями, нежными и мягкими, до тех пор, пока его член не оказался у  нее
в руках. Она мягко сжала его и припала  к  нему  губами,  слушая,  как  он
стонет от удовольствия.  Потом  Джефф  перевернулся,  схватил  ее,  и  все
завертелось вновь, в блаженном урагане страсти. И Трейси подумала:  Теперь
я знаю. Впервые в жизни я знаю. Но я должна помнить,  что  это  только  на
одну ночь, последний любовный подарок.
     Всю ночь они занимались любовью и говорили обо всем и  ни  о  чем,  и
казалось, что когда-то надежные  ворота,  наконец,  распахнулись  для  них
обоих. А под утро, когда погасли звезды, Джефф просто сказал:
     - Выходи за меня замуж, Трейси.
     Она была уверена, что ослышалась, но он повторил снова, и хотя Трейси
знала, что это безумие, и совершенно невозможно, и никогда не сбудется,  и
все-таки предложение безумно прекрасно и, конечно же, исполнится.
     И она прошептала:
     - Да, да, да.
     И она заплакала, уютно свернувшись в его надежных объятиях.
     Я никогда больше не буду одинокой, думала Трейси. Мы принадлежим друг
другу. Джефф часть моего завтра.
     "Завтра" наступило.


     Много позже Трейси спросила:
     - Как же ты узнал, Джефф?
     - Когда я увидел тебя в том доме, то подумал, что ты умерла. Я  почти
сошел с ума.
     - Я думала, что ты просто сбежал тогда с бриллиантами,  -  призналась
Трейси.
     Он нежно ее обнял.
     - Трейси, тот мой поступок в Мадриде, так это вовсе не  из-за  денег.
Это было вроде игры - дуэль. Вот почему  мы  оба  занимаемся  этим  делом,
разве не так? Тебе подкинули задачку, которую, казалось, не  было  никакой
возможности решить, и ты начала крутиться, ища выход.
     Трейси кивнула.
     - Знаю. Сначала я занималась этими делами потому, что мне нужны  были
деньги. А потом все переросло в нечто другое. У меня вполне хватает денег.
Мне  нравится  одерживать  победы  над  людьми,  удачливыми  и  яркими   и
неразборчивыми в средствах. Мне нравится жить на кончике ножа опасности.
     После долгого молчания, Джефф, наконец, произнес.
     - Трейси... как ты относишься, чтобы все это забросить?
     Трейси, не понимая, посмотрела на него.
     - Закончить? Но почему?
     - Раньше мы были каждый сам по себе.  Сейчас  все  изменилось.  Я  не
переживу, если что-нибудь случится.  Зачем  нам  рисковать?  У  нас  денег
больше, чем надо. Почему бы нам не забросить все это?
     - И чем мы займемся, Джефф?
     Он ухмыльнулся.
     - Мы подумаем кое о чем.
     - Серьезно, милый, что же мы будем делать?
     - Будем заниматься любимым делом, любовь моя.  Будем  путешествовать,
позволим иметь  всякие  приятные  дела.  Мне  всегда  хотелось  заниматься
археологией. Мне бы очень хотелось отправиться на раскопки  в  Тунис...  Я
обещал одному старому другу. Мы сможем финансировать собственные раскопки.
Мы будем путешествовать по всему миру.
     - Звучит привлекательно.
     - И что ты скажешь?
     Она долго смотрела на него.
     - Если ты так хочешь, - мягко проговорила она.
     Он обнял ее и начал смеяться.
     - Интересно, а если мы пошлем официальное извещение полиции?
     И Трейси стала смеяться вместе с ним.


     Церкви оказались  гораздо  древнее,  чем  Купер  когда-либо  встречал
прежде. Некоторые датированы даже временем язычников и иногда  он  не  мог
определить, кому молится, Богу или дьяволу. Он сидел с опущенной головой в
древней Дворцовой Церкви Бегуина, в церквях Св. Бавокерка, и  Питерскерка,
и Нувокерка и постоянно в его молитве встречались эти слова.
     Позволь мне заставить ее страдать, как страдаю я сам.


     На следующий день позвонил Гюнтер Хартог, в тот час Джеффа  не  было,
он вышел.
     - Как вы себя чувствуете? - спросил Гюнтер.
     - Я чувствую себя великолепно, - уверила его Трейси.
     Гюнтер звонил каждый день с тех пор, как узнал, что с ней  случилось.
Трейси решила пока не говорить Гюнтеру о том, что они  с  Джеффом  решили.
Она хотела пока сохранить новость в тайне, привыкнуть к  ней  и  уж  после
рассказать.
     - Как вы с Джеффом уживались все это время?
     Она улыбнулась.
     - Мы уживались просто прекрасно.
     - А как вы относитесь к дальнейшей работе вдвоем?
     Вот сейчас она должна сказать ему:
     - Гюнтер... мы... мы... все бросаем.
     Воцарилось молчание.
     - Я не понимаю.
     - Джефф и я, мы... мы собираемся стать честными.
     - Что? Но... почему?
     - Это идея Джеффа, и я согласна с ним. Не надо больше риска.
     -  Предположим,  я  говорю  вам,  что  работа,  которую  я  собираюсь
предложить вам, стоит 2 миллиона долларов и что она пройдет без риска?
     - Я только посмеюсь, Гюнтер.
     - Я совершенно серьезно, дорогая.  Вы  отправитесь  в  Амстердам,  он
расположен в часе езды от вашего местечка, и...
     - Вам следует найти еще кого-нибудь.
     Он вздохнул.
     - Боюсь, кроме вас, никто не сможет это осуществить. По крайней мере,
вы могли бы обсудить этот вопрос с Джеффом.
     - Хорошо, но боюсь, результат будет тот же.
     - Я перезвоню сегодня вечером.
     Когда Джефф вернулся, Трейси пересказала разговор с Гюнтером.
     - Разве ты не сказала ему, что мы собираемся  стать  добропорядочными
гражданами?
     - Конечно сказала, милый. Я предложила ему подыскать кого-нибудь еще.
     - Но он не хочет, - догадался Джефф.
     - Он утверждает, что ему  нужны  только  мы.  Он  говорит,  что  дело
совершенно без риска и мы сможем получить 2  миллиона  долларов,  приложив
немного усилий.
     - Значит, то, что он предложит нам, охраняется подобно Форту Ноксу.
     - Или Прадо, - вредно добавила Трейси.
     Джефф подмигнул.
     - Вот, то действительно был искусный план.  Знаешь,  вот  с  этого-то
плана я по-настоящему влюбился в тебя.
     - Думаю, когда ты утащил моего Гойю, тогда я возненавидела тебя.
     - Будь справедлива, - поправил ее Джефф. - Ты начала ненавидеть  меня
значительно раньше.
     - Правда. Так что же мы скажем Гюнтеру?
     - Ты уже все сказала ему. Больше мы не занимаемся такой работой.
     - Может быть, все-таки послушаем, что он предлагает.
     - Трейси, мы же договорились...
     - Все равно же мы собирались в Амстердам, не так ли?
     - Да, но...
     - Тогда, дорогой, уж если мы будем там, почему бы нам  не  послушать,
что же он скажет?
     Джефф слушал, изучая ее подозрительно.
     - Ты все-таки хочешь заняться этим делом, не так ли?
     - И вовсе нет! Но не составит труда послушать, что же он предложит.


     Они отправились в Амстердам на следующий день и остановились в  отеле
"Амстел". Гюнтер Хартог прилетел из Лондона на встречу с ними. Они сидели,
как обычные туристы на прогулочном катере, курсировавшем по реке Амстел.
     - Я восхищаюсь, что вы  собрались  пожениться,  -  сказал  Гюнтер.  -
Примите мои поздравления.
     - Спасибо, Гюнтер, - Трейси знала, что поздравления эти искренние.
     - Я принял во внимание ваши желания  закончить  работу,  но  ситуация
настолько уникальна, что я подумал, стоит рассказать вам о ней. Она  будет
вроде лебединой песни.
     - Мы слушаем, - ответила Трейси.
     Гюнтер качнулся и начал говорить тихим голосом. В конце разговора  он
добавил:
     - Два миллиона долларов, если вы провернете дельце.
     - Это невозможно, - тихо сказал Джефф, - Трейси...
     Но  Трейси  не  слушала  его.  Она  быстро  уже  соображала,  как  же
осуществить этот план.


     Штаб-квартира Амстердамской полиции помещалась на углу Марникс Страат
и Эландсрихт, в красивом старинном  пятиэтажном  здании  с  длинным  белым
оштукатуренным  коридором  на  нижнем  этаже  и   великолепной   мраморной
лестницей, ведущей на верхние этажи. В конференц-зале шло  совещание,  там
находились шесть голландских детективов и  один  иностранец.  Единственным
иностранцем был Даниэль Купер.
     Инспектор Джуп ван Дарен, гигантского роста мужчина с мясистым  лицом
и  пушистыми  усами,  с  рокочущим  басом,  обратился  к  Тоупу  Виллемсу,
изящному,  живому,  квалифицированному  шефу-комиссару,  главе   городской
полиции:
     - Трейси Уитни прибыла в Амстердам этим утром, шеф-комиссар. Интерпол
уверен, что ограбление Де Бирса ее рук дело. Мистер Купер,  присутствующий
здесь, уверен, что она прибыла  в  Голландию,  чтобы  совершить  очередное
преступление.
     Комиссар Виллемс повернулся к Куперу:
     - У вас есть какие-нибудь доказательства, мистер Купер?
     Даниэлю Куперу не требовалось  никаких  доказательств.  Он  прекрасно
знал Трейси Уитни, ее тело и душу. Конечно же, она здесь, чтобы  совершить
преступление,  что-нибудь  этакое,   что   находится   за   пределами   их
воображения. Он, с трудом оставаясь спокойным, произнес:
     - Не может быть никаких доказательств. Поэтому  ее  надо  поймать  на
месте преступления.
     - И как же вы предполагаете мы сделаем это?
     - Нельзя выпускать эту женщину ни на минуту из поля нашего зрения.
     Использование этого слова "нашего" расстроило комиссара. Он говорил с
инспектором Триньяном из Парижа о Купере.
     - Он просто непереносим, но прекрасно разбирается в ситуации. Если бы
мы послушали его, то взяли бы эту Уитни на месте преступления с поличным.
     То же самое говорил и Купер. Тоуп Виллемс  принял  решение,  на  него
оказал особое внимание тот факт, что французская полиция потерпела неудачу
в деле ограбления Де Бирса. Ну что ж, где французская  полиция  проиграла,
там полицию Голландии ожидает успех.
     - Хорошо, - сказал комиссар, -  раз  эта  дама  прибыла  в  Голландию
проверить силы  нашей  полиции,  то  мы  примем  ее.  -  Он  повернулся  к
инспектору ван Дарену: - Привлекайте столько сотрудников, сколько  сочтете
нужным.


     Город Амстердам подразделяется на шесть полицейских районов, с полной
их самостоятельной ответственностью за состояние территории. По приказанию
инспектора ван Дарена границы были  сняты  и  детективы  из  всех  районов
оказались привлечены к этой работе.
     - Я хочу, чтобы за ней наблюдали 24 часа в сутки.  Не  позволяйте  ей
исчезнуть из нашего поля зрения.
     Инспектор ван Дарен повернулся к Даниэлю Куперу:
     - Ну, что мистер Купер, вы удовлетворены?
     - Нет, пока мы не поймаем ее.
     - Мы поймаем, - уверил его инспектор. - Видите ли, мистер  Купер,  мы
гордимся собой как одной из лучших полицейских сил в мире.


     Амстердам по праву считается раем для туристов,  это  город  ветряных
мельниц и дамб, и старинных домиков с остроконечными крышами,  теснившихся
вдоль  многочисленных  каналов,   по   которым   сновали   суденышки-дома,
украшенные ящиками с геранью и другими цветами, где белье  развевалось  на
мягком морском ветерке.
     Голландцы показались Трейси необыкновенно дружелюбными людьми.
     - Они выглядят такими счастливыми, - сказала Трейси. -  Вспомни,  они
первыми начали разводить цветы. Тюльпаны.
     Трейси улыбнулась и взяла Джеффа за руку. Ей было так весело с ним.
     Он - самый прекрасный мужчина, думала Трейси.
     А он, в свою очередь, поглядывая на Трейси, думал:
     Я самый счастливый парень в мире.
     Трейси    и    Джефф    пересмотрели    всевозможные    туристические
достопримечательности Амстердама. Они гуляли вдоль Альберт  Страат,  рынка
на открытом воздухе, заполненного древностями, фруктами, овощами,  одеждой
и цветами, с удивлением  рассматривали  Дамскую  площадь,  где  собирались
хиппи и панки со всего мира послушать своих певцов. Они посетили Волендам,
живописную  старинную  рыбацкую  деревушку,  и  Мадуродам,   Голландию   в
миниатюре. Когда они миновали бурлящий аэропорт  "Сифол",  Джефф  объяснил
ей:
     - Не так давно вся эта земля, занятая аэропортом, была залита  водами
Северного моря.
     Трейси прижалась к нему.
     - Я восхищена. Как здорово любить такого умного, находчивого парня.
     - Ты  еще  не  все  знаешь.  25%  Нидерландов  находится  на  землях,
отобранных у моря. Вся страна лежит на 16 футов ниже уровня моря.
     - Ужасно.
     - Не так уж плохо. Мы все в  безопасности,  пока  этот  малыш  держит
пальчик на дамбе.
     Где бы Трейси и Джефф не появлялись, за ними следовали  детективы,  и
каждый вечер Даниэль Купер изучал их  письменные  рапорты,  представленные
инспектору ван Дарену. В них не было ничего необычного, но  Купера  с  его
чутьем обмануть не удавалось.
     Она  к  чему-то  готовится,  думал  он,  к  чему-то  очень  большому.
Интересно, она знает, что за ней следят? Что было бы, если бы она  узнала,
что я собираюсь уничтожить ее?
     Чем дольше детективы следили за Трейси и Джеффом,  тем  очевиднее  им
становилось, что перед ними обыкновенные туристы.
     Инспектор ван Дарен обратился к Куперу:
     - Возможно  ли,  что  вы  ошибаетесь?  Может  быть,  они  приехали  в
Голландию хорошенько поразвлечься?
     - Нет, - упрямо стоял на своем Купер. - Я  не  ошибаюсь.  Продолжайте
следить за ней.
     Его опять посетило зловещее предчувствие, что время бежит,  а  Трейси
начнет действовать не скоро, и потому полицейских  опять  отзовут.  Нельзя
допустить повторения французского варианта. И он присоединился к  следящим
за Трейси детективам.


     У Трейси и Джеффа были сообщающиеся комнаты в Амстел.
     - Для соблюдения светских приличий, - объяснил Джефф Трейси, -  но  я
не позволю тебе удалиться от себя слишком далеко. Обещаешь?
     Каждую ночь Джефф проводил с ней, и они занимались любовью далеко  за
полночь.  Он  оказался  разнообразным  любовником,  нежным  и  деликатным,
необузданным и чувственным.
     - Впервые в жизни, - шептала ему Трейси, - я узнала, для чего создано
мое тело. Спасибо, любовь моя.
     - Какое наслаждение и это все мне!
     - Только половина.
     Они странствовали по городу иногда совершенно бесцельно. Завтракали в
"Эксельсиоре" отеля  де  ла  Европ,  ужинали  в  "Боудере",  отведали  все
двадцать два блюда в индонезийском  "Бали".  Они  попробовали  голландский
знаменитый гороховый суп и многие другие не менее знаменитые кушанья.  Они
прогуливались  по  "веселым"   кварталам   Амстердама,   где   разряженные
полуодетые дамы выглядывали из  окон,  приглашая  и  зазывая  клиентов,  и
каждый вечер написанный рапорт подавался на стол инспектора ван  Дарена  и
заканчивался одними словами-ничего подозрительного.
     - Терпение, - успокаивал себя Даниэль Купер. - Терпение.
     По наущению Купера, инспектор ван Дарен отправился  к  шефу-комиссару
Виллемсу  и  попросил  разрешения  установить  электронную  подслушивающую
систему в комнатах Трейси и Джеффа. И получил отказ.
     - Вот когда у вас будут достаточные основания для ваших подозрений, -
сказал комиссар, - тогда и приходите. До этих пор я не могу позволить  вам
подслушивать разговоры людей, которые пока подозреваются лишь в  том,  что
они туристы.
     Этот разговор имел место в пятницу.  В  понедельник  Трейси  и  Джефф
отправились на Паулюс Поттер  Страат,  центр  бриллиантового  производства
Амстердама, и посетили Нидерландскую  фабрику  по  обработке  бриллиантов.
Даниэль Купер как раз находился в следящей бригаде. На  фабрике  постоянно
толкалась масса  туристов.  Гид,  говоривший  по-английски,  водил  их  по
фабрике,  объясняя  каждую  операцию  в  процессе  обработки,  и  в  конце
экскурсии привел группу в большую выставочную комнату, где по сторонам,  в
установленных стеклянных шкафах лежало множество бриллиантов, выставленных
для продажи. Таким образом обычно завершался визит туристов на фабрику.  В
центре  комнаты  на  черном  высоком   пьедестале   чрезвычайно   эффектно
возвышался стеклянный  ларец,  в  котором  размещался  самый  великолепный
бриллиант, какой Трейси видела в своей жизни.
     Гид гордо объявил:
     - А здесь, леди и джентльмены, вы видит