В последнюю  ночь
перед прибытием.
     Борис Мельников задумался.
     - Две лучшие игры из трех.
     - Нет. Только одна игра.
     - На десять тысяч долларов?
     - Правильно.
     - Но у меня нет такой суммы с собой.
     - Нет проблем, - уверил его Джефф. - Все, что  хочет  мисс  Уитни  на
самом деле, - это победить великого Бориса Мельникова. Если проиграете, вы
просто дадите ей свой автограф.  Если  выиграете,  получите  десять  тысяч
долларов.
     - Кто будет держать ставки? - В голосе послышалось сомнение.
     - Корабельный казначей.
     - Хорошо, - решился Мельников. - В пятницу вечером.  Начнем  часов  в
десять вечера.
     - Она останется довольна, - уверил его Джефф.
     На  следующее  утро  Джефф  завел  беседу  с   Петром   Негулеску   в
гимнастическом зале, где они занимались.
     - Она американка? - спросил Петр Негулеску. -  Я  должен  знать.  Все
американцы немного ку-ку.
     - Она гениальная шахматистка.
     Петр Негулеску только махнул рукой.
     - Быть гениальным еще недостаточно.  Лучший  -  вот  что  ценится.  И
лучший - я.
     - И поэтому она стремится играть против вас. Если вы  проиграете,  то
дадите ей свой автограф, если выиграете,  получите  10  тысяч  долларов  в
банкнотах...
     - Негулеску не играет с любителями.
     - ...и будут переведены в любую, указанную вами страну.
     - Это не существенно.
     -  Ну,  что  ж,  ладно,  придется  ей  играть  только  против  Бориса
Мельникова.
     - Что? Вы говорите,  что  Мельников  согласился  играть  против  этой
женщины?
     - Конечно. Но она надеется играть с вами одновременно.
     -  Никогда  не  слышал  ничего  подобного  -  такого...  -  Негулеску
запнулся, ища подходящее слово. - Такого высокомерия! Кто она  такая,  что
думает, что сможет победить двух лучших шахматистов в  мире?  Да  ее  надо
поместить в психушку.
     - Она немножко взбалмошная, - подтвердил Джефф, - но с деньгами у нее
все в порядке. Наличные.
     - Так, говорите, в случае победы я получу 10 тысяч долларов?
     - Да, правильно.
     - И Борис Мельников получит такую же сумму?
     - Если он победит ее.
     Петр Негулеску усмехнулся.
     - О, если он победит ее. И если я обыграю ее.
     - Между нами говоря, это не будет сюрпризом.
     - Кто будет держать ставки?
     - Корабельный казначей.
     Почему это только Мельников должен выиграть деньги у этой женщины,  -
подумал Негулеску.
     - Отлично. Где и когда?
     - В пятницу, в десять вечера в Королевской Комнате.
     Петр Негулеску улыбнулся как-то по-волчьи.
     - Я буду.


     - Значит, они согласились, - закричала Трейси.
     - Конечно.
     - Я сойду с ума, у меня жар.
     - Я дам вам холодное полотенце.
     Джефф  направился  в  ванную  комнату  апартаментов  Трейси,  намочил
холодной водой полотенце и принес ей.
     Она лежала на кушетке. Он положил полотенце ей на голову.
     - Как вы себя чувствуете?
     - Ужасно. Наверное, у меня мигрень.
     - Раньше вы страдали мигренью?
     - Нет.
     - Значит, это не она. Слушайте меня, Трейси,  просто  вы  нервничаете
перед таким событием.
     Она вскочила, отбросив полотенце.
     -  Таким  событием?  Ничего  себе...  Я   должна   играть   с   двумя
международными гроссмейстерами, получив лишь один шахматный урок и...
     - Два, - поправил ее Джефф. - И вы чрезвычайно способны к шахматам.
     - Господи, почему я позволила вам втянуть меня в эту авантюру?
     - Потому что мы собираемся содрать кучу денег.
     - Не нужны мне эти деньги, - взмолилась Трейси. - Как я  хочу,  чтобы
корабль затонул. Ну почему это не Титаник?
     - Сейчас посидите спокойно, - сказал Джефф. - Собирается...
     - Собирается произойти катастрофа. Все пассажиры придут посмотреть на
представление.
     - Это-то нам и нужно, - просиял Джефф.


     Джефф провел организационную работу с судовым казначеем.  Он  передал
казначею сумму ставки - 20 тысяч долларов в дорожных чеках  -  и  попросил
организовать два шахматных столика для  вечера  в  пятницу.  Слухом  земля
полнится, и вскоре пассажиры облепили Джеффа с вопросами, действительно ли
матч состоится.
     -  Абсолютно  точно,  -  уверил  интересующихся   Джефф.   -   Просто
невероятно. Бедная мисс Уитни верит, что  может  выиграть.  Совсем  с  ума
съехала.
     - Интересно, - спросил один  из  пассажиров,  -  а  если  я  поставлю
маленькую ставку?
     - Конечно. Ставьте, сколько хотите. Ставка на мисс  Уитни  -  один  к
десяти.
     Вообще-то более разумной была бы ставка один к  миллиону.  Но  стоило
принять первую ставку - и поток  прорвался.  Казалось,  каждый  на  борту,
включая моторное отделение и офицеров команды, делали свои  ставки.  Суммы
варьировались от 5 долларов до 5 тысяч долларов, пассажиры ставили либо на
русского, либо на румына.
     Подозрительный казначей доложил капитану.
     - Никогда не видел ничего подобного, сэр. Настоящая паника. Почти все
держат пари. У меня уже собрано двести тысяч долларов.
     Капитан рассматривал казначея, размышляя.
     - Вы говорите, мисс Уитни собирается играть с Мельниковым и Негулеску
одновременно?
     - Да, капитан.
     - Вы проверили, что двое мужчин действительно Петр Негулеску и  Борис
Мельников?
     - Конечно, сэр.
     - Нет ли опасности, что они умышленно проиграют игру?
     - Нет, что вы, с их-то самолюбием... Я думаю, они  прежде  согласятся
умереть. И если они проиграют этой даме, то уж лучше им отправиться  сразу
домой.
     Капитан почесал затылок.
     - А что вы знаете о мисс Уитни и мистере Стивенсе?
     - Ничего особенного, сэр. Что я могу точно сказать, так это  то,  что
они путешествуют отдельно.
     И капитан вынес свой вердикт.
     - Тут попахивает чем-то этаким, и своей властью я мог  бы  остановить
игру. Но, однако,  будучи  немножко  знатоком,  скажу,  что  жульничать  в
шахматах невозможно. Пусть матч состоится.  -  Он  подошел  к  письменному
столу и вытащил черный кожаный бумажник.
     - Пожалуйста, поставьте 50 фунтов за меня. На гроссмейстеров.


     В десять вечера в Королевской Комнате набилось множество  пассажиров,
в основном первого класса, и те, которые смогли проскользнуть из второго и
третьего классов, офицеры и члены команды, бывшие в тот вечер  свободными.
В соответствии с требованием Джеффа Стивенса,  для  турнира  выделили  две
комнаты.
     Один стол располагался в  центре  Королевской  Комнаты,  второй  -  в
центре  смежного  с   ней   салона.   Тяжелые   портьеры   разделяли   два
импровизированных зала.
     - Чтобы игроки не отвлекали друг друга, -  объяснил  Джефф.  -  И  мы
просим зрителей оставаться в той комнате, которую они выбрали.
     Вокруг столов протянули бархатный шнур, чтобы сдерживать толпу.
     Зрители вокруг чувствовали себя свидетелями действа, которого никогда
еще не видели. Они ничего не знали об очаровательной  молодой  американке,
за исключением того, что она взялась за непосильную ей - как и для  любого
другого - затею играть против великих Негулеску и Мельникова  одновременно
и сыграть хотя бы вничью.
     Джефф коротко представил Трейси гроссмейстерам  перед  началом  игры.
Трейси казалась гречанкой в зеленом  шифоновом  платье  с  одним  открытым
плечом. Огромные глаза сверкали на бледном лице.
     Петр Негулеску внимательно смотрел на нее.
     - Вы выигрывали во всех национальных турнирах, в которых участвовали?
     - Да, - правдиво ответила Трейси.
     Он только пожал плечами.
     - Никогда не слышал о вас.
     Борис Мельников грубо добавил:
     - Вы, американцы, даже не знаете, что делать с деньгами. Хочу думать,
что вы заранее все обдумали. Мои победы делают мою семью счастливой.
     Трейси сверкнула зелеными глазами.
     - Но вы не выиграете, мистер Мельников.
     Мельников грубо рассмеялся.
     - Дорогая леди, не знаю, кто вы, но зато знаю, кто я. Я великий Борис
Мельников.
     Пробило 10 часов вечера. Джефф оглянулся и  увидел,  что  оба  салона
забиты до отказа зрителями.
     - Время начать матч.
     Трейси села за стол напротив Мельникова и в сотый раз задумалась  над
тем, как ей выкрутиться.
     - Не думайте ни о чем, - успокоил ее Джефф. - Доверьтесь мне.
     И, как дура, она доверилась ему.
     Я, наверное, совсем сошла с ума, подумала она.
     Она играла против двух величайших шахматистов в мире, ничего не  зная
об игре, получив лишь пару уроков от Джеффа.
     И вот наступил великий момент. Трейси чувствовала,  как  трясутся  ее
ноги. Мельников обернулся к зрителям и усмехнулся. Затем прошипел стюарду:
- Принесите коньяк "Наполеон".
     - Чтобы все было по справедливому, - обратился  к  нему  Джефф,  -  я
предлагаю вам играть белыми,  вы  будете  первым,  а  в  игре  с  мистером
Негулеску белыми будет играть мисс Уитни.
     Оба мастера согласились.
     Наконец, установилась тишина, и Мельников сделал первый ход, разыграл
королевский гамбит и передвинул королевскую пешку.
     - Я не просто собираюсь победить ее. Я собираюсь просто разбить ее.
     Он взглянул на Трейси. Она посмотрела на доску, кивнула и, не  сделав
хода, встала.
     Стюард расчистил ей дорогу сквозь  толпу,  и  Трейси  направилась  во
второй салон, где за столом  ожидал  ее  Петр  Негулеску.  Трейси  уселась
напротив и отметила, что и здесь было не меньше сотни зрителей.
     - О, маленькая голубка. Вы уже победили Бориса? - сказал Негулеску  и
засмеялся собственной остроте.
     - Я этим занимаюсь сейчас, мистер Негулеску, - тихо ответила Трейси.
     Она наклонилась вперед и поставила  королевскую  пешку  на  два  поля
вперед. Негулеску взглянул на нее и  усмехнулся.  Через  час  у  него  был
назначен  массаж,  но  он  планировал  завершить  работу  еще  раньше.  Он
передвинул черную ферзевую пешку на  два  квадрата.  Трейси  взглянула  на
доску и поднялась. Стюард провел ее к Борису Мельникову.
     Трейси села за столик  и  пошла  черной  ферзевой  пешкой,  как  Петр
Негулеску. В задних рядах она увидела, как Джефф одобрительно кивнул ей.
     Без всяких колебаний, Борис Мельников перевел белого ферзевого  слона
через два поля.
     Две минуты спустя за столом Негулеску  Трейси  пошла  белым  ферзевым
слоном через два поля.
     Негулеску сыграл королевской пешкой. Трейси поднялась и направилась к
столу Бориса Мельникова и сыграла королевской пешкой.
     Ого! Да она не совсем любительница, думал Борис Мельников. Посмотрим,
как она ответит на этот ход.
     Он напал ферзевым конем на ферзевого слона.
     Трейси посмотрела на его ход, кивнула и вернулась  к  Негулеску,  где
полностью скопировала ход Мельникова.  Негулеску  двинул  пешку  ферзевого
слона через две клетки, и Трейси вернулась к Мельникову  и  повторила  ход
Негулеску.
     С растущим изумлением два гроссмейстера обнаружили, что играют против
великолепного шахматиста. Как ни умны  были  их  ходы,  оппонент  достойно
отражал удары.
     Из-за того, что они находились в разных залах, у Бориса Мельникова  и
Петра Негулеску даже не возникло подозрения, что они  играют  друг  против
друга. Каждый ход Мельникова Трейси повторяла с Негулеску, и наоборот, ход
Негулеску использовала против Мельникова.
     Между тем, великие игроки достигли середины игры и  казались  уже  не
такими самодовольными. Они уже боролись за свою репутацию. Они  вышагивали
вокруг столов,  со  злостью  швыряли  сигареты  на  пол.  Трейси  казалась
спокойной.
     Вначале, для того чтобы  быстро  закончить  игру,  Мельников  пытался
жертвой коня дать возможность  белому  слону  давить  на  оборону  черного
короля. Трейси тут же повторила этот ход с Негулеску. Негулеску  схватился
за голову и задумался, потом отверг жертву прикрытием незащищенного фланга
и, когда Негулеску предложил слона, чтобы продвинуть вперед ладью в  белый
седьмой ряд, Мельников отказался, чтобы черная ладья не  смогла  разрушить
его собственную комбинацию.
     Трейси была неутомима. Игра продолжалась почти 4  часа,  и  никто  из
присутствующих даже не шевельнулся.
     Каждый мастер перебирал в памяти  сотни  вариантов  сыгранных  прежде
партий. В конце игры оба, и Мельников и  Негулеску,  признали  стиль  друг
друга.
     Ах, сучка, - думал Мельников. - Наверняка она училась у Негулеску. Он
обучал ее.
     Она протеже Мельникова, думал Негулеску.  Чертов  ублюдок  научил  ее
игре.
     Чем сильнее сражалась  Трейси,  тем  очевиднее  им  становилось,  что
обыграть ее невозможно. Казалось, матч закончится вничью.
     На 60-ом ходу игры, в 4 часа утра, когда,  наконец,  игра  подошла  к
концу, на каждом поле доски было по  три  пешки,  одной  ладье  и  король.
Сложилась ситуация, когда никто не мог выиграть. Мельников изучал  позицию
на доске, глубоко вздохнул и произнес:
     - Ничья.
     В шуме и гвалте Трейси произнесла:
     - Я согласна.
     Толпа дико взвыла.
     Трейси поднялась и направилась сквозь толпу в следующую комнату.  Она
только уселась за стол, Негулеску не своим голосом сказал:
     - Предлагаю ничью.
     И поднялся такой же шум, как  и  в  первой  комнате.  Люди  не  могли
поверить, что проиграли. Женщина сыграла  вничью  с  двумя  величайшими  в
мире.
     Джефф подошел к Трейси.
     - Пойдемте, - усмехнулся Джефф. - Нам обоим надо выпить.


     Трейси и Джефф сидели за столиком на двоих в баре на верхней палубе.
     - Вы были просто  восхитительны,  -  смеялся  Джефф.  -  Вы  заметили
выражение лица у Мельникова? Я подумал, что его хватит удар.
     - Я думала, что меня хватит удар, - ответила Трейси. -  И  каков  наш
выигрыш?
     - Около двухсот тысяч долларов. Мы получим их у казначея утром, когда
прибудем в Саутгемптон. Встретимся за завтраком.
     - Прекрасно.
     - Что-то я устал сегодня. Позвольте, я провожу вас до каюты.
     - Я не хочу спать, Джефф. Я слишком возбуждена сегодня. Идите вперед.
     - Вы настоящая чемпионка, - улыбнулся Джефф.
     Он обошел стол и легко поцеловал Трейси в щечку.
     - Спокойной ночи, Трейси.
     - Спокойной ночи, Джефф.
     Она смотрела ему в след. Идти спать? Просто невозможно.  Она  провела
самую фантастическую ночь в своей жизни. Русский и румын, оба высокомерные
и самоуверенные. Джефф тогда сказал: Верьте мне, и она поверила. У нее  не
было иллюзий относительно Джеффа. Он самый настоящий жулик, но зато  какой
смышленый, забавный, умный, как с ним легко. Но, конечно  же,  о  каких-то
серьезных отношениях с ним не может быть и речи.


     Джефф направлялся в каюту, когда его окликнул один из офицеров.
     - Отличное представление, мистер Стивенс. Результаты  матча  передали
по беспроволочную телеграфу. Представляю, что устроит пресса при встрече в
Саутгемптоне. Вы менеджер мисс Уитни?
     - Нет, мы просто познакомились на корабле, - легко бросил  Джефф,  но
мозг его уже заработал. Если они с Трейси появятся  вместе,  то  возникнут
подозрения о заранее  спланированном  мошенничестве.  И  тогда,  возможно,
расследование. Он решил получить деньги до того, как возникнут подозрения.
     Он написал записку Трейси.  "Получил  деньги  и  буду  ждать  вас  за
праздничным завтраком в отеле Савой. Вы просто великолепны. Джефф".
     Он положил ее в конверт и передал стюарду с просьбой передать ее мисс
Уитни рано утром.
     - Да, сэр.
     Джефф направился к казначею.
     - Простите за беспокойство, - извинился Джефф, - но  через  несколько
часов мы прибудем, а я знаю, как вы  будете  занят,  поэтому  подумал,  не
получить ли мне деньги сейчас.
     - Нет проблем, - улыбнулся казначей. -  Ваша  молодая  дама  поистине
колдунья, не так ли?
     - Определенно.
     - Простите за нескромность, мистер Стивенс, но скажите, где  она  так
научилась играть?
     Джефф заговорщицки подмигнул.
     - Слышал, что она училась у Бобби Фишера.
     Казначей вынул два объемных конверта из сейфа.
     - Столько наличности, что трудно нести. Может быть, лучше я выдам вам
чек?
     - Простите, но лучше наличными, - уверил его Джефф. - Не окажете  мне
одолжение? Почтовый катер прибудет к судну до захода в порт, ведь так?
     - Да, сэр. Мы ожидаем его в 6 утра.
     - Не могли бы вы позволить  мне  отправиться  на  берег  на  почтовом
катере. Моя мать серьезно больна, и я боюсь... - тут голос его дрогнул.  -
Боюсь, что будет слишком поздно.
     - О, конечно, конечно, мистер Стивенс. Конечно, я все для вас сделаю.
Я договорюсь с таможенниками.


     В 6 часов 15 минут утра Джефф Стивенс  с  двумя  солидными  пакетами,
засунутыми в карманы пиджака, сошел с борта корабля на почтовый катер.  Он
повернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на корабль.
     Пассажиры еще спали. Джефф будет в порту задолго до того, когда  туда
прибудет "Королева Елизавета II".
     - Путешествие прошло просто великолепно, -  бросил  Джефф  одному  из
матросов.
     - Да, не так ли, - ответил знакомый голос.
     Джефф быстро обернулся. На свернутом канате сидела  Трейси,  утренний
ветерок развевал ей волосы.
     - Трейси! Что вы делаете здесь?
     - А что, вы думаете, я делаю?
     Лицо ее выражало гамму чувств.
     - Минутку! Вы подумали, что я собираюсь сбежать?
     - Почему я должна так думать? - резко ответила Трейси.
     - Трейси, но я оставил для вас записку.  Я  собирался  встретиться  с
вами в Савойе и...
     - Конечно, собирались, - ехидно ответила она. - И никогда  не  хотели
смыться, да?
     Он молча смотрел на нее, не зная, что и сказать.


     В апартаментах Трейси в Савойе Джефф делил деньги, а она  внимательно
следила.
     - Ваша доля составляет 101 тысячу долларов.
     - Спасибо, - холодно произнесла Трейси.
     - Трейси, но вы заблуждаетесь относительно меня. Вы должны  дать  мне
возможность все вам объяснить. Давайте сегодня поужинаем.
     Она заколебалась, но все-таки согласилась.
     - Хорошо. Встретимся в 8 вечера.


     Когда Джефф Стивенс пришел в отель вечером и спросил  Трейси,  портье
ответил:
     - Извините, сэр, но  мисс  Уитни  рассчиталась  рано  утром.  Она  не
оставила своего нового адреса.



                                    21

     Это  от  руки  написанное  приглашение,  как  Трейси  решила   позже,
полностью изменило ее жизнь.
     Получив свою долю у Джеффа Стивенса, Трейси рассчиталась в  Савойе  и
переехала на Парк-стрит, 47, в  тихий  комфортабельный  отель  с  большими
красивыми комнатами и превосходным обслуживанием.
     На второй день пребывания Трейси в Лондоне портье передал ей записку,
написанную красивым почерком.
     "Ваш друг полагает, что наше знакомство будет иметь взаимную  выгоду.
Не хотите ли выпить со мной чаю в ресторане отеля "Ритц"  в  4  часа  дня.
Простите за штамп, но у меня в петлице будет красная гвоздика." И  подпись
- Гюнтер Хартог.
     Трейси никогда не слышала  это  имя.  Сначала  она  хотела  выбросить
записку, но любопытство победило, и уже в 4 часа 15 минут она была у входа
в элегантный обеденный зал отеля "Ритц". Она сразу заметила  его.  Он  был
лет  шестидесяти,  как  прикинула  Трейси,  интересный  мужчина  с  умным,
интеллигентным лицом, которое, казалось, светилось - настолько  гладким  и
чистым оно было. Серый  костюм  отличался  безукоризненным  покроем,  а  в
петлице горела гвоздика.
     Как только Трейси подошла к столику, он поднялся и слегка поклонился.
     - Благодарю вас, что приняли мое приглашение.
     Со старомодной галантностью  он  усадил  девушку.  Казалось,  что  он
принадлежит к другому миру. Трейси не могла представить, что же ему от нее
нужно.
     - Я пришла, потому что любопытна. Но, может быть, вы перепутали  меня
с другой Трейси Уитни? - сказала Трейси.
     Гюнтер Хартог улыбнулся.
     - Я слышал только об одной Трейси Уитни.
     - И что же вы слышали?
     - Давайте поговорим об этом после чая.
     "Чай" состоял из маленьких сэндвичей с  рубленными  яйцами,  лососем,
огурцами, салатом и цыплятами. А так же подали горячий ш