аседание   началось  9  января  1431  года  Кошо
тщательно подготовился  к  нему;  учитывая  то,  что в  ходе  инквизиционных
процессов  обвиняемый  не  имел  право на адвоката и  полагая,  что  простая
деревенская  девушка не способна будет оказывать  сопротивление,  он считал,
что осуждение Жанны д'Арк будет пустяковым  делом. В сложном и, кроме  того,
написанном по латыни обвинительным акте Орлеанской деве, например, вменялось
в  вину  то, что ее посещают  голоса святых и  ангелов, ей было  предъявлено
обвинение  в  лжепророчестве и ереси,  поскольку  она  утверждает, что нужно
подчиняться Богу, а  не церкви  (которой Кошо,  разумеется, в первую очередь
считал  самого  себя); не преминули  ее  обвинить  и в  том, что она  носила
мужскую  одежду.  Суд  продолжался  долгие  месяцы. Сначала  предварительные
допросы,  затем главное разбирательство.  На протяжении всего  этого времени
Жанну д'Арк в тюрьме и на суде  осыпали  градом  вопросов. Многие из них  не
имели  никакого отношения к процессу, однако их цель была  ясна: подготовить
западню, в которую бы попала обвиняемая.
     Однако, к удивлению Кошо и его  пособников, нужного  эффекта достигнуть
не  удавалось. Их  предположения,  что  Жанна  была  наивным  созданием,  не
оправдались.
     В  ходе судебного процесса Жанна захворала. Если  бы она вдруг умерла в
заточении, это серьезным образом  перечеркнуло бы планы англичан. Поэтому ей
был  оказан  всевозможный  медицинский  уход,  ее  даже  лечил  личный  врач
герцогини Бедфордской. И она выздоровела.
     В  начале мая  Жанну официально ознакомили  с  обвинениями, выдвинутыми
против нее, и потребовали, чтобы она отреклась от своих "заблуждений", т. е.
"голосов", и беспрекословно подчинилась церкви, т. е. Кошо и его сообщникам.
     Она отказалась.
     Тогда  ее  привели   в   камеру   пыток   и  показали  орудия   палача,
приготовленные для того,  чтобы вынудить "признание" у  самых упрямых. Жанну
д'Арк не устрашило даже это.
     Наконец,  ей объявили  о  том,  что  если  она не  откажется  от  своих
"заблуждений", ее сожгут  на костре. В ответ на это Орлеанская дева в первый
и  последний  раз  дрогнула.  Она  признала  свою вину  и была  осуждена  на
пожизненное заключение.
     В тюрьме  ее  при помощи коварных уловок вновь заставили надеть мужскую
одежду.  Опомнившись  после  своей  минутной  слабости,  она  отказалась  от
признания. Именно этого и ждал Кошо.
     В конце  мая состоялось  новое  судебное разбирательство,  на  этот раз
очень короткое. Как "заклятую" грешницу Жанну д'Арк передают в руки светской
юстиции, т. е. англичанам, -- иными словами, для сожжения на костре.
     Итак, уже 30 мая 1431 года  Орлеанская  дева была  сожжена на  рыночной
площади в Руане, оцепленной усиленными отрядами английских солдат. На костер
она взошла так же мужественно, как чешский магистр Ян Гус в Констанце.
     Однако  надежды  англичан,  особенно  Бедфорда, не  сбылись.  Они  лишь
оказались во власти постоянно повторяющегося  заблуждения,  что  можно убить
идею, убеждение, идеал, правду, мечту.
     Великая  мечта  Орлеанской  девы,  вернее,  уверенность  в   том,   что
необходимо  изгнать  англичан  изо  всей  Франции, продолжала  жить  в самых
широких   слоях  французского   народа.   Процесс   освобождения  страны  не
остановился, напротив, он ускорился. В 1436 году сдалась твердыня англичан и
бургундцев  --  Париж,  за ним последовали  другие города.  В 1453  году  от
английских оккупантов была освобождена уже вся Франция, за исключением порта
Кале в Нормандии, который англичане удерживали почти сто лет.
     Помазанник,  ничем  особым в истории своей страны не отличившийся, Карл
VII  должен  был очень хорошо знать о том,  какого размаха достигла в народе
легенда  об Орлеанской  деве,  однако  он  Долго  не  решался рассориться  с
церковью, бургундцами и  парижским университетом. Так  он выжидал без малого
четверть века,  пока  не  решился принять  участие  в  очищении  памяти той,
которая,  собственно,  спасла  Францию  и  содействовала его  возведению  на
престол в Реймсе.  Официально пересмотра дела  потребовала мать Жанны д'Арк,
однако  она  вряд  ли  чего  добилась  бы  без  королевского  благословения.
Утверждают,  что Карла VII, очевидно, приводила в ужас мысль о  том,  что он
фактически  принял  корону  из  рук  колдуньи.  Но, возможно,  это  была  не
единственная причина, свою роль совершенно определенно сыграло и французское
общественное мнение.
     Дело  в   том,  что  вскоре  после  сожжения   Орлеанской  девы  начали
распространяться слухи  о  том, что ее казнь de facto нe состоялась, что все
это было лишь хорошо отрепетированным театром тайной дипломатии. Поводом для
этого послужило одно с трудом объяснимое событие.
     В  книге расходов  города Орлеан  от 1436  года,  т. е. пять лет спустя
после сожжения Орлеанской  девы, имеется запись о том, что 9 августа Жану де
Лису было выплачено два  золотых франка за доставку  писем от его сестры  --
девы Жанны. По некоторым сведениям, он был с  ней в Арлоне  (в Люксембурге).
Жан  де  Лис  был  не  кто  иной,  как  брат Жанны д'Арк, и  кичился  теперь
дворянским  титулом, которым  его удостоил король Карл  VII. После этого Жан
должен был отправиться  к  королевскому  двору,  а  затем  оттуда вернулся к
"сестре".  Существуют  и  другие  аналогичные  записи,  имеющие  отношение к
поездке Жана де Лиса к "сестре" и королю. Все они датированы июлем, августом
и сентябрем  1436 года, и в  их подлинности нет сомнений. В них говорится  о
"деве Франции", и без каких  либо сомнений высказываются предположения,  что
якобы сожженная Жанна д'Арк была спасена и жива.
     Согласно другим записям, сделанным через три года, т. е. спустя  восемь
лет  после  официальной  смерти Орлеанской  девы, Жанна  д'Арк  якобы  лично
посетила Орлеан. Теперь ее звали  Жанна д'Армуаз, потому что  между  тем она
вышла замуж; как утверждали, в  Орлеане ее приветствовала толпа восторженных
людей...
     На этих фактах была построена легенда о спасении Жанны д'Арк.
     В Орлеане в городской книге расчетов есть запись о торжественном обеде,
устроенном в ее  честь; такой  же  восторженный  и сердечный  прием,  как  в
Орлеане, ей был оказан также в городе Турси.
     Другие  данные приводятся  в хронике  декана  Сен-Тибо  и Мети.  В  них
сообщается  о  том,  что  20  мая 1436 года  в  деревне  неподалеку от  Мети
появилась  "дева  Жанна",  которую  мгновенно  уз-кали  местные  дворяне   и
"братья".  Наряду  с  другими  подробностями,  например,  о   ее  участии  в
дипломатических интригах тогдашних феодалов,  здесь сообщается,  что  осенью
она  вышла  замуж  за  некоего  Робера  д'Армуаза. Однако нашлась  и  другая
рукопись хроники,  в  которой декан признает  свою  ошибку  и, в  частности,
пишет: "В нынешнем году появилась молодая девушка,  выдававшая себя за  деву
Франции  и игравшая  ее роль  так хорошо, что ей  удалось  обмануть  многих,
особенно в кругу высшего дворянства".
     Легенды,  легенды... В конце концов  выяснилось,  что это  была  не кто
иная,  как  авантюристка.  Более того, она якобы заменила Орлеанскую  деву в
области  военного  искусства  (подробности  неизвестны). В 1440 году  мнимая
Жанна прибывает в  Париж, где ожидает дальнейшего  воздания почестей. Однако
этого  не  происходит,  ее  задерживают  (очевидно,  с  согласия  короля)  и
объявляют самозванкой, в  чем она, наконец, признается  и сама. По некоторым
сведениям, самозванка овдовела -- от первого брака у нее  было двое детей --
и снова вышла замуж, но о дальнейшей ее судьбе ничего неизвестно...
     Кстати, в то же самое время появились другие Орлеанские девы, одна -- в
Англии, вторая -- в предместьях города Манс, однако  обе были быстро уличены
во лжи.
     Тем  не  менее  еще  в  начале  прошлого  века  во  Франции  издавались
сочинения, авторы которых  старались поставить  под  сомнение  факт сожжения
Жанны д'Арк.
     Литература  на  эту  тему издается еще в  сороковые и пятидесятые  годы
двадцатого  века.   Некоторые  из   этих  произведений   открыто   пропитаны
реакционной  тенденцией,  другие,  наоборот,  протестуют  против  стремлений
изображать Жанну  д'Арк как неземную  католическую святую. Наконец,  в  1970
году в  Париже выходит в свет  книга Пьера де  Сермуаза (любопытная  деталь:
дальнего  потомка Жанны д'Армуаз) "Тайное  послание Жанны д'Арк",  в котором
даже приводится  невероятная версия о ее королевском  происхождении, она  де
доводилась сестрой  Карлу VII... Но такие рассуждения относятся, несомненно,
к области фантастики, тем более в двадцатом веке. То, что авантюристка Жанна
д'Армуаз могла с успехом играть роль Жанны д'Арк  в пятнадцатом  веке, можно
объяснить    только   средневековой    суеверностью,   или    же    массовой
галлюцинацией...  И,  наконец, встает  вопрос, не призвана ли  была версия о
"спасении"  Жанны  д'Арк  дополнительно  снять  позор   с  коллаборациониста
епископа  Кошо, тем более что  от людей  не укрылся тот факт,  что  и  он, и
соучастники устроенного им суда не намного пережили Жанну д'Арк.
     Легенде  о Жанне  д'Арк  не поверил, очевидно,  и Карл VII. Поэтому  он
поддержал просьбу о пересмотре дела. В 1455--1456 годах в Руане и Париже, по
распоряжению папы  Каликста III,  состоялся  новый суд,  отменивший приговор
Кошо, который был объявлен  результатом  коррупции, мошенничества,  клеветы,
коварства  и нелояльности.  Так называемое  признание Орлеанской  девы  было
аннулировано  как  сделанное  по принуждению, в  результате  запугивания,  а
именно под угрозой сожжения.
     Наконец,  в 1920 году Жанна д'Арк была канонизирована Кстати,  совершив
этот акт, Рим сделал большое исключение, поскольку Жанна д'Арк была сожжена,
и  нигде нет и не может быть  ее  останков; а  для канонизации это  является
обязательным условием.
     Даже  по  прошествии стольких  веков Жанна д'Арк продолжает  оставаться
символом  несокрушимой воли не  отступать перед сильными мира сего.  В конце
концов, они недолюбливали ее, потому что  она  подставляла  для  них опасную
народную стихию, которой они  всегда боялись, и будут бояться. В полной мере
к ней относятся слова, написанные Бернардом Шоу:
     "Жертва  лицемерия сильных  мира  сего,  которые, хотя и  объявляют  ее
святой, снова позволили бы ее сжечь".
     Итак, нам остается заняться только так называемыми
     Голосами Жанны д'Арк. Из того, что  нам известно и что  было сказано об
Орлеанской деве, мы можем исключить, что это  было ее вымыслом.  Жанна  была
искренней деревенской девушкой,  кроме того, преисполненной набожности, даже
мистицизма.  Следовательно,  не  может быть сомнений в  том, что у  нее были
галлюцинации. Попытаемся найти им объяснения.
     Если оставить  в стороне эпоху, в которой  она выросла, и  католическую
литературу, которая  усматривала в поведении Жанны д'Арк чудо и оценивала ее
галлюцинации  как настоящие голоса святых, историческая и  медицинская наука
находила феномену Орлеанской девы единственное объяснение: у нее проявлялась
определенная форма шизофрении.
     Шизофрения,   одно  из  наиболее  распространенных  (а  также  тяжелых)
психических заболеваний, характеризуется галлюцинациями как одним из главных
признаков.
     В этом, однако,  есть  некоторые  неувязки: при шизофрении  наблюдается
также  раздвоение  личности.  А  при  шизофрении  в  молодом  возрасте,  так
называемой гебефрении (Жанне д'Арк  в тот период, когда она начинала слушать
"голоса",  было  15--17  лет),  этот процесс протекает  очень  бурно.  Люди,
которые страдают таким психическим расстройством, не способны к интеграции в
обществе. Ничего  подобного не наблюдалось у  Орлеанской девы. Наоборот, она
очаровывала свое окружение, пользовалась любовью среди солдат. Не существует
доказательств, действительно подтверждающих  ее  шизофреническое  поведение.
Кроме того, у шизофреников лишь в редких случаях галлюцинации ограничиваются
только  слуховыми, как  это  было у  Жанны,  чаще всего  они  сопровождаются
зрительными. По всей вероятности, такого у Жанны д'Арк не было.
     Кажется классическую шизофрению  можно  исключить. Существует,  правда,
самостоятельное,  имеющее  существенно  более   легкую  форму,   психическое
заболевание -- психогенная  акустическая галлюцинация, но  при  ней  больной
слышит в  основном  неприятные звуки, угрожающие  голоса,  причиной  которых
бывают стрессы  и  изоляция, иногда полное душевное и  физическое истощение.
Таким  образом,  нетрудно  сделать вывод,  что  у  Жанны  д'Арк  не  было  и
психогенной акустической галлюцинации.
     Что  же  в  таком  случае  послужило  причиной   слуховых  галлюцинаций
Орлеанской девы?
     Существуют также  парциальные эпилептические  припадки проистекающие из
слуховой  области височных  долей. Эти припадки начинаются -- подобно  тому,
как часто происходит и  при других парциальных эпилептических приступах -- с
ауры. Однако аура может сопровождаться ощущениями обонятельными, зрительными
и  другими, но во время припадков с очагом  в слуховой области височной доли
аура бывает  только слуховой.  А звук, который,  как  полагает  больной,  он
слышит  при   этой   ауре  (или  из  которого  складывается  аура)  является
стереотипным,  всегда  одинаково  повторяющимся  или   может  иметь  два-три
варианта. То же самое было у Жанны д'Арк.
     Аура -- это часть припадка. При  ней сознание  сохраняется, иногда  оно
немного  затуманено. После нее приступ  продолжается,  как  правило, потерей
сознания  (в случае  парциальных эпилепсии -- лишь  его притуплением), затем
следуют дальнейшие  проявления:  судороги, беспокойное поведение,  иногда  и
агрессивные  действия. Однако  известно,  что при более легких формах (часто
это наблюдается в случае  улучшения состояния больного  эпилепсией)  приступ
очаговой эпилепсии может ограничиться  одной лишь аурой.  То же самое  могло
происходить с Жанной д'Арк.  Ее  специфические выражения,  которые  вошли  в
историю, например, "для этого я рождена" перед сражением или "я  не переношу
вида  французской крови" при  виде раненого солдата, напоминают типичную для
эпилептиков выспренность выражений...
     Представляется,  таким  образом, что основой  галлюцинаций Жанны  д'Арк
была парциальная эпилепсия, возникшая, вероятно,  в результате травмы головы
(может  быть,  и  легкой) или воспаления мозга (которым могло сопровождаться
одно   из   инфекционных   заболеваний,   столь   распространенных  в  эпоху
средневековья). Следовательно,  скорее всего  это была  легкая  темпоральная
(височная) очаговая эпилепсия,  проявляющаяся  только  в  аурах,  которые, в
итоге, были ничем иным, как "голосами" и галлюцинациями Орлеанской девы.
     Если это так и есть (а это представляется наиболее  правдоподобным), то
здесь  мы  встречаемся  с еще  одной  из  множества  непредсказуемых  причуд
истории:  один  эпилептик -- Карл  VI, Безумный --  привел  Францию на  край
гибели, другой -- Жанна д'Арк -- спас ее от этой гибели.


        "ГЕНРИХ II"
        "(Генрих II из династии Валуа)"
     Ласковый, как щенок,  необычайно  преданный  Диане и  Монморанси, своим
детям и жене, Генрих  II в свои тридцать восемь лет был  большим ребенком, с
бородкой  и выдающимся  вперед  подбородком, который  взирал на  мир  своими
пустыми полу прикрытыми глазами.
        "Робер МЕРЛЬ "Наследие отцов""

     Французский король Генрих II  из третьей  (и последней)  ветви династии
Валуа,   по  свидетельствам  того  времени  (главным  образом,  гугенотского
происхождения), был  существом настолько  странным и в  то же время никаким,
что если бы  короткий  период  его  правления (1547--1559)  не был  обрамлен
возрастающей  напряженностью между французскими католиками  и протестантами,
захватом Кале и, наконец, его  собственной  смертью, он вошел бы в  историю,
скорее всего, как марионетка, а не как личность.
     Несомненно,  с  юмором  воспринималась  его  любовная связь с Дианой де
Пуатье,  фавориткой, которая  была на  двадцать лет старше него  и  которая,
якобы, "мудро  делилась им  с  его законной  супругой.  Обе женщины, хотя  и
опасались  одна  другой,  однако  решили  договориться   и  поделить  короля
по-доброму. Когда Генрих  на  дианиных коленях  чересчур забывал о Екатерине
(Медичи-прим. И. Л.), плененный, как  в  первый  день,  ее шестидесятилетней
грудью, Диана строго напоминала ему о его обязанностях и прогоняла в спальню
законной супруги", -- читаем мы в книге Мерля "Наследие отцов"..
     Возможно, что улыбку вызвала  бы и его дружба с коннетаблем Монморанси.
Их  отношения   были   настолько  доверительными,  что  как-то  раз  Генрих,
поглаживая в его присутствии  грудь Дианы, с гордостью спросил,  обращаясь к
нему: "Взгляните, Монморанси, разве у нее не прекрасный страж?"
     Но  улыбка  быстро исчезает, когда,  наряду с  этим,  мы узнаем,  что в
период  правления  того  же  короля была  учреждена так  называемая  chambre
ardente,  "огненная  судебная  камера",  которая  полностью  соответствовала
своему  названию.  Всех   настоящих  и   мнимых  еретиков  она  без  разбора
приговаривала к сожжению.  Дело в том, что Генрих  II  считал (хотя,  скорее
всего, повторял,  как попугай,  мнение своего  окружения,  которому  он  был
полностью подчинен) реформатское движение "моровой  язвой" и заявлял о  том,
что  хочет  видеть  свой народ здоровым и очищенным от этой  опасной  чумы и
отвратительной нечисти, пропитанной ересью. Само собой  разумеется, что этим
его "мнением"  пользовались  фанатичные католики,  и языки  костров, которые
пылали в  годы его правления, заслонили, в конце концов, и то доброе, что  о
нем можно было сказать.
     Короче  говоря,  недолгие  двенадцать  лет его  правления  стремительно
ускорили  путь к  катастрофам, которые  затем  последовали. Всего через  год
после его смерти начинаются Религиозные войны, которые нанесли Франции почти
такой  же ущерб,  как Столетняя война.  В  сознании  французов и  всего мира
особенно  запечатлелась  печально  известная   Варфоломеевская  ночь,  когда
произошла массовая резня гугенотов католиками. Если мы будем воспринимать
     Французское реформатское движение во  всей широте этого понятия (т.  е.
как  сопротивление  злоупотреблениям католической  церкви,  перерастающее  в
подсознательное  и  сознательное  сопротивление  всему  феодальному  строю),
истоки его  следует искать во  второй половине двенадцатого века.  Уже тогда
ширилось,  главным  образом   в  Провансе,   движение  вальденсов  и   почти
одновременно с ним катарское вероучение.  В целом представителей обеих  сект
называли альбигойцами по названию города Альба, являвшегося одним из центров
этого движения.
     Первоначально  секта   вальденсов   выражала  "протест   патриархальных
пастухов  против  проникающего  к  ним феодализма" (по  Энгельсу);  название
"вальденсы"  она  получила  лишь  в следующем  веке, когда  к ней  примкнула
лионская беднота,  возглавляемая бывшим  купцом Петром Вальдо, после чего ее
программа обрела в  некоторой степени социальный аспект: Вальдо проповедовал
культ бедности и  аскетизма.  Катары (от  греческого katharos -- чистый),  в
свою очередь,  объявляли  материальный  мир  с  его  институтами,  насилием,
неравенством, богатством, с одной  стороны, и нищетой, голодом и страданиями
с  другой  стороны,  порождением  дьявола.  Таким  порождением  дьявола  они
совершенно определенно считали и католическую церковь.
     Движение  альбигойцев начало распространяться с  такой  стремительной и
угрожающей  силой,  что против них, по  инициативе  римского папы Иннокентия
III, был предпринят крестовый поход (1209). Его результатом было опустошение
юга  Франции и жестокие  массовые убийства альбигойцев. Рассказывают случай,
происшедший в те времена, когда при штурме катарского города Безье начальник
войска  крестоносцев спросил папского  легата Амальриха: "Как