с венгерскими повстанцами и турками Рудольфу не
хотелось. И он поручил это дело своему брату Матвею (Маттиасу).
     Большей ошибки король не мог сделать. Если недоверие к людям у Рудольфа
уже тогда носило характер мании преследования, то,  что касается  эрцгерцога
Маттиаса,  оно было  полностью  оправданным. Этот Габсбург отличался большим
честолюбием, ни в коей мере не соответствующим его способностям. Однако  ему
удалось найти в  лице венского епископа Мельхиора Клесла  умного  советника,
который, в ущерб Рудольфу, помог Маттиасу подняться очень высоко.
     Венский мир  с  венгерскими повстанцами  и Турцией  (1606 год)  означал
потерю всех прежних завоеваний и признание религиозной  свободы в венгерской
части   монархии.   Кроме  того,  к  венгерским  восставшим   присоединились
австрийские   и   даже  моравские  сословия.  Эта   австро-венгеро-моравская
сословная конфедерация, возглавляемая Маттиасом, представляла собой  уступку
основным  принципам габсбургской  политики:  использовать абсолютную  власть
монарха для  борьбы против антикатолической  оппозиции.  Маттиас  становится
венгерским королем  и,  за исключением  центральной  части монархии,  т.  е.
чешского   королевства,  поднимает  всю  империю  против  Рудольфа.  Маттиас
движется с войсками на Прагу.
     Но тут  (в 1608) происходит нечто почти невероятное. Чешские, силезские
и лужицкие сословия встали на сторону Рудольфа.
     Похоже,  что чешские сословия приняли за оскорбление, что с ними  никто
предварительно не  посоветовался: они  считали  себя  важнейшим политическим
звеном в габсбургской монархии. Сыграл здесь свою роль  и  тот факт,  что  к
конфедерации присоединились  также моравские сословия... Поэтому и  не нашла
отклика пламенная  речь  моравского  земского  гетмана  Карела из  Жеротина,
приехавшего на  заседание  чешского сейма с целью  призвать чешские сословия
присоединиться  к оппозиции  против  Рудольфа. Когда  же  Маттиас  подошел с
войсками к Праге, чехи сумели с оружием в руках постоять за своего короля...
     Последующий либеньский мир стал,  однако, для Рудольфа катастрофой.  От
его  империи ему  остались только  земли королевства чешского без Моравии  и
императорский титул. Остальная часть габсбургской монархии перешла во власть
Маттиаса  как  венгерского  короля и  признанного наследника  императорского
престола.  Помимо того, Рудольф  вынужден был подписать  в 1609 году  указ о
свободе  вероисповедания  в  Чешском  королевстве,  ставший  вознаграждением
чешским  протестантским  сословиям за  их  верность Рудольфу в  его борьбе и
раздоре с Маттиасом. Этот указ вошел  в  историю под  названием "Грамота Его
Величества Рудольфа".
     Начиная с этой минуты,  Рудольф думает только об  отмщении  -- отмщении
брату  -  предателю  и  "неблагодарным"  чешским  протестантским  сословиям,
принудившим его  издать  грамоту.  Он ищет  и  находит  поддержку  у  своего
двоюродного брата Леопольда, епископа  из  Пассау. Этот  безответственный  и
авантюрный   служитель  церкви,  мечтающий  стать   наследником  императора,
набирает войско из  десяти тысяч человек самых различных национальностей под
предлогом военной операции на территории монархии, где тогда разгорелся спор
о наследстве после юлишско-клевского герцога.  Однако, на самом деле  войско
вторгается в  начале 1611 года в Чехию и с грабежами и насилиями  движется к
Праге, несмотря на протесты чешского сейма.
     История вторжения  наемников из  Пассау  общеизвестна. Напомним только,
что  пражане  вначале  не   могли  и  предположить,   что  Леопольда  с  его
разбойничающими наемниками пригласил  страну сам Рудольф. Пассаусцам удалось
занять только  район Мала  Страна, где  начались  многочисленные  грабежи  и
убийства.  Но  вскоре  им  пришлось  в  спешке  бежать,  так  как   к  Праге
приближается  со своим войском  Маттиас,  Происходит то, чего и  можно  было
ожидать: Рудольф  лишается  чешской  короны,  и  земский сейм  провозглашает
Маттиаса чешским королем.
     После  торжественной коронации в  соборе св.  Вита новый чешский король
устраивает  богатый  прием, тогда  как в  южном крыле этого же града бродит,
мучимый завистью,  низложенный чешский король.  Его  владения ограничиваются
теперь  только  Пражским Градом (Маттиас живет в Вене)  и  никому не  нужным
императорским  титулом. Но  мысли  о мести  не покидают Рудольфа...  Правда,
недолго. Не прошло  и  года, как  в начале  1612  г.,  в  возрасте  неполных
шестидесяти  лет, он  умирает от инфекционного легочного заболевания. Период
Рудольфа II заканчивается.
     Только ли сумасброд и меланхолик?
     У  Рудольфа  были  некоторые весьма примечательные  свойства, о которых
известно очень мало. Так, например,  его образование было  всесторонним.  Он
хорошо разбирался в изобразительном искусстве, и его коллекции отличались не
только  большим количеством  экспонатов, но  и  качеством, В них  проявлялся
квалифицированный  отбор,  чем они значительно отличались  от обычных  в  то
время   собраний   предметов  искусства.  Несмотря  на  то,   что   Рудольф,
естественно, не сумел да  и не мог разорвать связывающие его  путы тогдашних
астрологических  и  алхимических предрассудков,  тем  не  менее  он  глубоко
интересовался наукой и научными открытиями. Под его покровительством в Праге
в 1600  году возникает международный научный коллектив (чех Тадеуш Гайек  из
Гайека, датчанин Тихо  де  Браге, немец Ян Кеплер), который, несомненно, был
первым в мире обществом такого рода.  Кроме  испанского и немецкого, Рудольф
говорил на  французском,  итальянском,  латинском  и довольно неплохо --  на
чешском языках.
     По  свидетельствам современников, он  общался на "славянском  языке"  с
московской миссией царя  Федора Иоанновича, который  послал  ему в дар меха.
(Рудольф распродал  их  в различных городах  Европы, получив около  миллиона
талеров.)  Начиная с 1571  года, у  Рудольфа был  учитель чешского языка  --
Севастьян Паховский из Платина.
     Современники  утверждают,   что  император  и  король  Рудольф  II  был
человеком мягким, но в  то  же время замкнутым, часто впадал  в депрессию  и
избегал  встреч с людьми.  Говоря о его характере, обычно употребляют  слово
"меланхолия",  которое  тогда  входило  в моду  в  связи  с  возобновившимся
интересом  к Гиппократу. Он был  малодоступным, с  преувеличенной  гордостью
воспринимал  свою миссию  властелина  по милости  божьей, что было очевидным
последствием  его  воспитания  в  Испании.  Часто он  преувеличивал  и  свои
способности  в  качестве  монарха;  мнил себя великим  военачальником,  хотя
никогда не был даже в военном лагере, не говоря уже о военных операциях.
     Чередование  депрессивного и  агрессивного  состояний было  у  Рудольфа
постоянным, но в промежутках между ними были  периоды,  когда  он  вел  себя
совершенно нормально,  хотя  и предпочитал  одиночество.  Официальных  лиц и
делегации он оставлял в ожидании аудиенции целые дни и недели.
     "Боязнь потерять власть и щепетильность во всем,  что могло  бы уязвить
его  императорское   величие,  стали  также  одной  из  причин  психического
заболевания  Рудольфа.  Сегодня  (1935-й  год   --   Прим.   автора]  трудно
установить,  к  какой  категории  психических  расстройств   относилось  его
заболевание: врачебные  заключения о нем недостаточны  для точного диагноза.
Анатомические  данные заболевания останутся,  наверное, навсегда тайной,  но
психические симптомы, поскольку о них у нас имеются сведения, при анализе их
причинных  связей   в  некоторой  степени  объясняют  болезненные  состояния
Рудольфа.
     По своему  темпераменту Рудольф был меланхоликом... Его слабая  нервная
система  подрывалась  им  самим,  неустанно  ищущим  Увеселений  в  объятиях
красивых  женщин...  Неожиданно  на  него  нападала  какая-то  особая  мания
преследования,  которая  переплеталась  с  манией  величия,  и  вслед  затем
начинались   приступы   гнева  и   мстительности  по   отношению   ко   всем
действительным и  воображаемым  недругам.  При  этом  он совершал опасные  и
безрассудные поступки, а иногда начинал делать все возможное для уничтожения
мнимого противника, чтобы показать, насколько  он еще всесилен...  При таком
напряжении нервы Рудольфа сдавали, он обессиливал  и  его охватывала апатия,
во время  которой  король  никого не подпускал  к  себе, не заботясь  уже  о
начатых  ранее  делах.  Только  боязнь  новых нападок  заставляла  его опять
собраться  с  духом, но  снова  очень  скоро приходила  усталость.  И все же
болезнь никогда не выводила его полностью из строя. Это были только короткие
или длинные волны, перекатывающиеся в его несчастной душе".
     Так  описывает   нервно  -  психический  недуг  Рудольфа  II  --  после
тщательного  изучения  первоисточников --  историк  Бедржих  Новак. Наряду с
точным  описанием   маниакально   -   депрессивных   настроений,  здесь   же
анализируются  состояния агрессии, параноидный комплекс  и -- не в последнюю
очередь -- подчеркивается сексуальная распущенность Рудольфа.
     Психические расстройства у императора имели свои причины. Первые недуги
проявляются в конце 1580 и в начале 1581 года. До тех пор у Рудольфа, как ни
странно,  не наблюдалось никаких признаков заболевания. Потом, на протяжении
нескольких месяцев, он страдает длительной и серьезной болезнью, о которой в
первоисточниках  отсутствуют, к сожалению, более подробные сведения. Однако,
похоже,  что речь шла  об инфекционной, лихорадочной болезни.  Говорилось  о
люэсе (morbus gallikus). но никаких более надежных сведений об этой  болезни
(в  то время уже хорошо  известной) не приводится. По всей вероятности, речь
шла  о субхронической или  даже  хронической  инфекции. После  этой  болезни
Рудольф  изменился, но приступы депрессии  еще  были редкими, а об  агрессии
пока не было и речи.
     Второе и  третье ухудшение произошло после психических стрессов.  Здесь
необходимо подчеркнуть, что к Рудольфу, который так никогда и не женился, на
протяжении  многих   лет  проявляло  интерес  сразу   несколько  европейских
принцесс. С годами у них находились другие партнеры, что Рудольф воспринимал
как смертельную обиду.  Когда в  1598  году стало известно, что на стареющей
невесте Рудольфа Изабелле  Кастильской женится его брат, эрцгерцог Альбрехт,
болезнь  Рудольфа  усугубилась.  Но  куда  более  острый  приступ  депрессии
произошел в тот момент, когда в 1600 году, прибыв в Прагу, французский посол
сообщил  о  женитьбе  своего  короля  на  Марии  Медицейской, еще  одной  из
рудольфовых "запасных" невест. Тогда у  Рудольфа ярко проявились агрессивные
состояния параноидного характера.  И он  сорвал  злость на монашеском ордене
капуцинов, обвинив его в предательстве,  и на людях из ближайшего окружения,
гофмейстерах Румпфе и Траутсоне. Обоих Рудольф выгнал, а Румпфу даже угрожал
кинжалом.
     Новые  ухудшения  психического  состояния  Рудольфа  происходили  после
различных  обид  (в  данном  случае, в  большинстве  своем  действительных),
наносимых  ему его  братом Маттиасом  после  подписания  венского,  а  затем
либеньського  мира. В конце концов, после грамоты о свободе вероисповедания,
которую короля заставили издать чешские сословия в  1609 году, Рудольф почти
полностью забрасывает личные и государственные обязанности: он лишь время от
времени  пробуждается  от  апатии,  и  только  мания  преследования  изредка
заставляет  его заняться хотя бы  на  время  делами. Это как раз  и приводит
Рудольфа  к безумной  авантюре  с  Леопольдом  из  Пассау,  за  которую  ему
приходится поплатиться чешским престолом.
     От одной  тяжелой  атаки  меланхолии  Рудольфа на время вылечил врач --
иезуит д-р  Писториус,  удерживавший  монарха  скорее  у  его художественных
коллекций, чем у государственных дел.
     Итак,  можно  ли  поставить  диагноз заболевания Рудольфа II,  можно ли
определить этиологию, или же просто присоединиться к мнению историка Новака,
согласно  которому  --  что касается болезни Рудольфа  -- "ее  первоисточник
навсегда останется тайной"?
     Конец тайны.
     Картина чередования  депрессивных и  агрессивных состояний  дополняемая
длительными интервалами совершенно нормального поведения, почти не оставляет
сомнений в  своем действительном  характере.  Любому врачу - психиатру сразу
ясно, что речь  идет  о  циклическом маниакально -  депрессивном психическом
расстройстве, одном из наиболее распространенных заболеваний цивилизованного
человечества.  Этого же мнения  придерживается и психиатр Эуген Венцловский,
который  посвятил  Рудольфу  научную  работу.  Здоровье  Рудольфа  постоянно
ухудшалось,  так как  в  то время не был известен ни  один эффективный метод
лечения, а кроме того, в жизни Рудольфа внешних раздражителей было более чем
достаточно.
     Этиологический  аспект также не  может представлять особых затруднений.
Налицо наследственный характер болезни и причинный фактор, которым  являлось
тяжелое  (инфекционное?)  заболевание  в  1580--1581  гг.  Но  само по  себе
психологическое заболевание носило наследственный характер.
     О тяжелой наследственности Габсбургов было написано много, а кое-где --
и с  преувеличением. Но  что касается непосредственно  Рудольфа II,  в нашем
распоряжении имеется несколько совершенно безошибочных данных.
     Его прабабушкой была Хуанита  Безумная, о  которой достоверно известно,
что она болела  шизофренией.  Один из  ее  двух  сыновей,  Карл  V,  прадядя
Рудольфа,  страдал, несомненно,  эндогенной депрессией низшей степени,  а  у
Фердинанда I,  короля  чешского  и  венгерского,  депрессии  появились после
смерти его  жены Анны Ягеллонской (для  которой он построил в  Праге  летний
дворец  -- Бельведер). Двоюродный брат Рудольфа, испанский принц Дон Карлос,
страдал тяжелой  психической  болезнью, характер  которой неясен: это  могла
быть как шизофрения, так  и  эпилепсия. Необходимо еще раз подчеркнуть,  что
родители  Рудольфа  находились между  собою  в  родстве:  двоюродный брат  и
двоюродная сестра, в результате чего  вероятность наследования отрицательных
задатков многократно возрастает.
     Здесь  же имеется еще одно доказательство: сын Рудольфа  II и Катержины
Страдовой,  дочери распорядителя рудольфовских коллекций (с которой, кстати,
у него  было  еще  два  сына  и  три  дочери), дон  Цезарь  де Аустрия,  был
сексуальным маньяком-убийцей, Рудольф о нем якобы говаривал, что это "зеница
его ока". Этот внебрачный сын монарха, натворив немало зла, умер, наконец, в
крумловском  замке,  куда  был  выслан  из  Праги,  где  его  выходки  стали
совершенно невыносимыми.  По одним данным, он  покончил жизнь самоубийством,
по другим -- умер  от алкоголизма (от белой горячки)... По всей вероятности,
он был шизофреником.
     Следовательно,  есть   основания  полагать,  что  Рудольф  II   страдал
наследственным   психическим   расстройством   типа  эндогенной  циклической
маниакальной депрессии. Болезнь  была вызвана тяжелой инфекцией и постепенно
осложнялась внешними стрессовыми факторами.
     Ну  а  что  же  мания  преследования и  мания  величия?  Они  никак  не
вписываются в картину маниакальной депрессии.  Мы уже говорили о том, что во
время  тяжелого   заболевания  Рудольфа  было   подозрение  в  сифилисе,  но
доказательства  здесь  отсутствовали.   Сейчас   мы   их  уже  имеем.  Новое
обследование   хорошо  сохранившегося   скелета  Рудольфа   II   подтвердило
несомненные признаки  сифилисного воспаления костей, в особенности на нижних
конечностях,  что  вызывало  у  Рудольфа  в пожилом  возрасте  трудности при
ходьбе. Впрочем, при его распущенной жизни было бы скорее удивительным, если
бы он не заразился сифилисом. В конце шестнадцатого века сифилис  встречался
еще очень часто -- ведь в начале этого столетия это  была пандемия в Европе.
А при  нехватке  защитных  мер  и  лечебных  средств  инфекции  были  частым
явлением.  Зная  характер  Рудольфа, его "французская  болезнь", несомненно,
скрывалась,  поэтому не сохранилось сведений и об обычном в то время лечении
ртутными  втираниями.  Но  достаточно  ли  этого  для  объяснения его  мании
преследования  и  мании величия? Заболевание  сифилисом в  то  время  обычно
быстрее,  чем  в  последующие  века,  переходило  в   прогрессивный  паралич
четвертой стадии, который поражает, в основном, кору передней части мозга.
     Отсюда сложные проявления характера  Рудольфа  II можно рассматривать в
двух аспектах:
     Воспитание  в  Испании сформировало  его  манеры  в  взгляды совершенно
неприемлемые для той среды, в которой ему было суждено прожить жизнь.
     К этому  прибавляется комбинация двух тяжелых, постоянно  осложняющихся
психических заболеваний:  циклической маниакальной депрессии,  возникшей  на
наследственной  базе  и вызванной тяжелой  инфекцией, и далее  -- ощущениями
стресса; и прогрессивного  паралича после сифилисной инфекции (возможно, еще
из Испании),  проявляющейся параноидными  состояниями (мания преследования),
ведущими к агрессивной мании величия.
     Подводя итоги, следует сказать, что чешский  король и римский император
Рудольф II был,  по существу,  глубоко несчастным человеком.  Самое ценное и
неизменное, что осталось после него  -- редкостные художественные  коллекции
-- были разворованы  и  разграблены.  Сохранившиеся  и с  большими  усилиями
найденные картины  находятся ныне в  Национальной галерее. В наиболее полном
виде до нас дошли  только его  нумизматические коллекции. Габсбурги  вывезли
большинство из них в Вену, где они стали основой знаменитой экспозиции монет
в музее.
     После смерти Рудольфа Пражский Град надолго  осиротел. Завершилась одна
эпоха,  а на  смену пришел новый, трагический для нашего  народа  период.  В
дверь уже  стучалась Белая гора, издалека  слышались раскаты  Тридцатилетней
войны...


        "ВАЛЛЕНШТЕЙН"
     "...Да, кажется, я уже решил, сказал,  немного помедлив, Галлас. -- ...
Говорил  я  с герцогом. Он сулил золотые годы, только не верю я ему на ладан
дышит, а собирается вести армию против императора...
        "Вальдштейн -- король Чехии! Тьфу!"
     Его  царствование   было  бы  еще  короче,  чем  правление  осужденного
курфюрста: это был бы не Зимний король, а всего лишь Масленичный, умерший до
коронации!"
        "РАДОВАН ШИМАЧЕК "ВАЛЬДШТЕЙНСКАЯ РАПСОДИЯ""

     Слова, с  таким  пренебрежением,  если не с  презрением, высказанные  о
человеке, перед  которым несколько лет  дрожала от страха почти вся Европа и
которого сам император Священной  Римской империи  Фердинанд  Второй называл
дорогим дядюшкой, в действительности никогда не были произнесены -- это плод
поэтического вымысла. Тем  не менее они  исторически верно отражают ситуацию
где-то  в  первой  декаде февраля 1643  года, когда  жизненный путь одной из
сильнейших и  одновременно  противоречивейших личностей Тридцатилетней войны
--  Альбрехта  из  Валленштейна  (Вальдштейна)  --  приближался к неизбежной
трагической развязке.
     Тот,  о  ком  идет речь,  герцог  Фридландский  и  Заганский,  все  еще
генералиссимус многотысячной императорской армии, лежит в это время с тяжким
недугом  в  городе  Пльзень,  где  его  полки  встали  на  зимние  квартиры.
Валленштейн  знает,  что жить  ему  остается немного,  поэтому  лихорадочно,
преодолевая физические муки,  стремится осуществить  план, наметившийся года
два назад,  а прошлым летом  выкристаллизовавшийся полностью,  план, который
привел бы его к  желанной конечной цели и вознаградил достойнейшим (для того
времени)  способом  --  королевской  короной.  При  осуществлении  плана  он
полагается в  первую очередь  на свою армию, на ее генералов,  полковников и
гетманов. В их  преданности он не сомневается:  ведь  всего лишь месяц назад
она была подтверждена письменным обязательством. Армию, ее основное ядро, он
собирается в ближайшие  дни перебросить из города Пльзень в  Прагу,  где она
буде