азываний  иногда можно  сомневаться,  потому  что,  как известно,  немцы
недолюбливали  Карла  IV,  говоря,  что  он  был  отцом чехам, зато  отчимом
немцам), но и, в  частности, сон, о котором упоминает в  своем жизнеописании
сам монарх. Вот что привиделось  ему 15 августа  1332 г.  в селении  Торенцо
неподалеку от Пармы в Италии:
     "Когда мы вместе с нашим отцом ехали из Лукки  в Парму, остановились мы
в  селении, имя  которому Тарент. Было это  в воскресенье, в день Вознесения
богоматери. И в ночь ту, когда  мы спали, привиделось нам, будто ангел божий
стоит  от нас  с левой  стороны,  где мы лежим,  и в  бок нас  подтолкнувши,
говорит: Встань и иди  с нами.  А мы  ему в духе отвечаем:  Господин, мы  не
знаем,  как пойти с вами. И поднял он нас за волосы и  вознес нас высоко над
великим войском, что стояло у крепости, готовое к бою. И держал нас ангел  в
воздухе  над этим войском и обратился к нам:  Взгляни  и смотри!  И смотрим,
другой ангел сошел  с неба, размахивая огненным мечом в руке, и ваял  одного
посреди  войска  и отсек ему мечом  мужской  сосуд. И умер  тот,  смертельно
раненный, сидя на коне. Тогда ангел, державший  нас за волосы, изрек: Знаете
ли вы того, что  ранен ангелом до смерти? И ответили мы: Не знаем, господин,
и  места тоже  не знаем. И  говорит он: Да будет тебе известно, что это есть
дельфин вьеннский, который за грех  прелюбодеяния так Богом наказан. Поэтому
блюдите себя и отцу  своему передайте,  дабы  избегал он таких грехов, иначе
худшие вещи постигнут вас".
     Сей  "дельфин вьеннский" был дофин из Вьенн, кузен Карла. Описывая свой
сон,  Карл сообщает далее, что  этот кузен  был действительно в  то же самое
время  ранен и вскоре умер. Можно было бы сказать -- обыкновенный сон и вера
в сны.  Но причем здесь "мужской  сосуд",  "грех прелюбодеяния"  и серьезное
предупреждение Карла и его  отца? По меньшей мере, это свидетельствует о  не
слишком-то спокойной совести.
     Фактом остается то, что  Карлу 1332 года  (да и более позднего периода,
когда  его --  молодого еще императора  римского -- римский папа Климент VII
порицает за  слишком  "вольную,  недостойную и неподходящую для  императора"
одежду) далеко до рассудительного короля пятидесятых -- семидесятых годов --
короля  периода его  наивысших  политических  и  дипломатических  успехов  и
мудрого правителя Чехии и всей "Священной Римской империи". Он далеко не так
еще  религиозен -- порой до  ханжества: позднее его фанатическое отношение к
религиозным обязанностям удивляло даже его современников и приписывалось его
религиозной психопатии, унаследованной от деда Вацлава  II. Впрочем, видимо,
это не единственное и не достаточное объяснение.
     Религиозность   Карла  могла  объясняться   частично   его   положением
императора "Священной Римской  империи", наделенного  им  "божьей милостью",
ощущением себя  "рукой Бога на земле"  и защитником церкви. А  церковь  в то
время,  когда   феодализм  достиг   в  наших  землях  наивысшего   расцвета,
присваивала себе право не только  вмешиваться  в европейскую  политику, но и
без ограничений контролировать мышление и  взгляды всех  членов общества, не
исключая коронованных особ. Так  и Карл  IV, как бы ни  превосходил он своих
современников по своей государственной мудрости, величию духа, образованию и
культурному уровню, все же оставался сыном своего времени, в котором религия
играла доминирующую роль во всей духовной сфере.
     С одной стороны,  Карл IV всячески  поддерживал церковь, увеличивал  ее
владения,  основывал  монастыри  и костелы,  доверял  представителям  церкви
высокие государственные посты ( в  Чехии  иерархи  принадлежали к крупнейшим
вельможам - феодалам),  включая  пост  чешского  канцлера,  которым  был,  в
частности, литомышльский епископ  Ян из  Стршеды. Однако,  с другой стороны,
поражает его религиозная терпимость. (Так, например, проповедника Яна Милича
из  Кромнержижа  --  предшественника Гуса и критика всеобщего  нравственного
упадка церкви  и  священнослужителей, продажи  индульгенции  --  не постигло
никакое наказание, хотя он и назвал своего короля антихристом).
     Эти кажущиеся противоречия,  дополняющие  образ Карла IV, тем не  менее
только подтверждают то, что уже было  сказано, а именно: что даже он не мог,
в сущности, перешагнуть рамки  эпохи, которая его сформировала и  которую он
представлял  на высшей  ступени общественной  лестницы. В  то же  время  эти
противоречивые стороны служат предзнаменованием кризиса феодального общества
-- кризиса,  который  пока  еще робко  проявляется в проповедях  Яна Милича,
Конрада  Вальдхаузера  и  других  критиков злоупотреблений  церкви, подобный
подземному  течению.  Время,  когда  оно  с  полной   силой  выплеснется  на
поверхность, уже  недалеко: его  первый взрыв  постигнет  правление  сыновей
Карла Вацлава и, прежде всего, Сигизмунда.
     СЫН ТОЖЕ НЕ БЕЖИТ ИЗ  БОЯ. Карл IV вошел  в историю  как король  мира и
спокойствия. Он умел государственным и дипломатическим искусств и добиваться
большего, чем оружием. И отнюдь  не потому, чтобы боялся боя. Битв и схваток
-- больших  или  меньших  --  он  пережил  рядом  со своим отцом  более  чем
достаточно.  В рядах  французской рыцарской конницы Карл принял участие и  в
последней битве отца  у Креси, хотя вел себя там  и не так  отважно, как его
слепой отец. Однако то, что он умел  противостоять врагам и с мечом  в руке,
Карл доказал задолго до этой битвы. Например, в  Италии, с которой король Ян
связывал  фантастические планы, в  конце  концов рухнувшие.  И, может  быть,
именно  потому,  что   он  на  собственном  опыте  убедился,  как  преходящи
завоевания, добытые мечом, его сын  стал  столь убежденным сторонником мира.
Благодаря  умелым  переговорам  и продуманной брачной политике,  ему удалось
присоединить к  землям  Чешской  короны  Бранденбург (к сожалению,  его  сын
Сигизмунд продал его на сейме в Констанце нюрнбергскому  бургграфу  Фридриху
Гогенцоллерну,  предшественнику   основателя  династии  прусских  королей  и
германских императоров), Свидник, обширные территории в Саксонии,  Пфальце и
др.  И все  это  без  кровопролития,  без  страданий, которые несет с  собой
населению каждая война.
     Тем не менее Карл IV  умел принять и бой. Об этом мы  можем прочесть  в
жизнеописании Карла, симпатичном своей скромностью. Вот что пишет он о битве
за  крепость Сан-Феличе, в которой он  участвовал шестнадцатилетним юношей и
где за отвагу был посвящен в рыцари:
     "Тогда  держали мы совет и вышли на поле и разбили  там  стан, а пришли
туда в день святой  Екатерины из города Пармы,  и в день тот крепость должна
была сдаться в руки неприятеля. И в полдень с двумя тысячами шлемов и шестью
тысячами  пеших начали  мы  бой  с врагами, и их было столько  же,  или даже
больше. И длилась битва с полудня до заката солнца.  И с  обеих  сторон были
побиты почти все кони, и были мы почти поражены, и  наша лошадь,  на которой
мы сидели, тоже  пала. И  были мы оторваны от наших, и  стоя, и  оглядываясь
вокруг  себя, увидели,  что мы почти побеждены и  в отчаянном  положении. Но
глядь,  в  тот же час  неприятель наш  со своими знаменами  начал убегать, и
прежде всего  мантийцы, а  за ними  и  другие последовали. И  так по милости
божьей одержали мы победу  над врагами своими и  восемьсот шлемов, в бегство
обратившихся, взяли  в плен, а пять  тысяч  пеших побили. И  с этой  победой
освобождена была  крепость святого  Феликса. И  в  этом  бою  посвятили нас,
вместе с двумястами геройских мужей, в рыцарское достоинство".
     Хотя  это  воспоминание  и написано  спустя  много  лет  и с  сознанием
пройденного времени, все же в нем чувствуется гордость автора за то, что и в
ранней  молодости  он показал себя хорошим  бойцом  и  был достоин рыцарской
репутации своего отца.
     Свой  боевой дух Карл доказал и в зрелом возрасте, когда его голову уже
украшала  королевская  и императорская  корона,  а  шею  начала  гнуть книзу
болезнь,  а  может,  последствия  ранения  позвоночника  в  юности.  Вошло в
легенду,  например,  как в июне 1356 года  сорокалетний тогда чешский король
сам  отправился со  своим  войском  в  поход против  крепости Жампах,  чтобы
наказать  рыцаря-разбойника Яна из Смойна по  кличке Панцирь, который грабил
на  дорогах проезжих купцов да мирных людей, и,  несмотря  на предупреждение
короля,  не бросал  своего разбойничьего дела. Карл крепость взял, а Панциря
присудил  к смертной  казни через повешение.  Это решительное  вмешательство
снискало  королю  такую  репутацию,  что  после  него, как  гласит  хроника,
установилось  в Чехии и во всей империи  такое спокойствие,  как ни  в одной
другой стране.
     Хроники,  однако, донесли  до нас  и другие примеры --  как  говорится,
другую  сторону медали,  когда Карлу  приходилось  противостоять  проискам и
заговорам скрытых врагов.  Когда в 1355 году Карл IV возвращался с коронации
в Риме,  он  остановился  в Пизе, чтобы  принять почести от  здешних горожан
(Пиза  относилась  к  Ломбардии,  которая признавала Карла  своим  верховным
правителем). Карл не догадывался, что  в городе тайно готовится  бунт против
него.  Заговорщики  подожгли ночью  ратушу,  в которой остановился император
вместе с императрицей (Анной Свидницкой). К счастью, обоим удалось бежать из
горящего  здания.  Утром  с  бунтовщиками расправился  остаток коронационной
свиты  императора (свита составляла  вначале 4 000 чешских  конников, однако
большинство  ее  к  этому моменту  уже  было  распущено).  Вожди  мятежников
лишились головы, а император -- ста пятидесяти своих рыцарей.
     О попытке отравить Карла ядом пойдет речь позднее.
     ПЕЧАЛИ  КАРЛА IV.  "Мы,  Карл IV,  император  римский,  король чешский,
германский,  ломбардский,  арелатский,   герцог   бранденбургский,  маркграф
моравский...".
     Приблизительно так  начинались грамоты монарха в  последний  период его
жизни. Может быть, эта начальная  клаузула звучала немного иначе, не в  этом
дело: мы просто хотели  подчеркнуть, как  велика  была  власть  Карла, какой
обширной империей  он  владел. Разумеется,  правил он не  один, а  с помощью
советников, поверенных и высоких государственных чиновников. Зато выбирал их
счастливой  рукой.  Даже  Франческо  Петрарка, итальянский поэт и  гуманист,
большой  поклонник Карла, с  признанием высказывался, что император окружает
себя людьми столь высокого духа, как если бы их родиной были античные Афины.
В отсутствии короля или во время  его  болезни они  управляли доверенными им
землями практически сами.
     Итак, в период болезни.
     Ибо чешского короля и римского императора тоже мучили  различные недуги
и болезни, семейные заботы, внутренние раздоры. И он был Человеком из мяса и
костей.
     Первое  большое разочарование  Карл  IV  пережил  в  молодости,  будучи
маркграфом моравским, через  несколько  месяцев после  своего возвращения из
Франции  в Прагу. Тогда  он  с  энтузиазмом, свойственным каждой  молодости,
взялся за нелегкую задачу: вернуть назад то, что легкомысленно растратил его
склонный к приключениям отец -- доверие к трону, отданное в заклад имущество
короны,  порядок в  чиновных делах и  в управлении всей страной. Его  усилия
приносили свои плоды и  воспринимались благожелательно до того момента, пока
он  не  затронул  интересы некоторых чешских феодалов, пользовавшихся частым
отсутствием короля и наживавшихся  за счет народа.  Они  позаботились о том,
чтобы до короля дошли слухи, будто Карл хочет захватить его трон. Ян поверил
и лишил сына должности управителя  страны. С чувством несправедливости  Карл
уехал к своему брату в  Тироль. В Чехию  он вернулся только в  1338 году, на
собственные средства откупив у отца  должность управителя  чешских земель --
король Ян в то время где-то в Литве обращал язычников в христианскую веру.
     За  свою  жизнь Карл IV трижды овдовел. О причинах  смерти  его  жен --
Бланш Валуа  (ум. 1348 г.), Анны Пфальцской (ум. 1353 г.) и  Анны Свидницкой
(ум. 1362 г.)  -- мы не располагаем достаточными  материалами,  позволяющими
хотя бы приблизительно установить диагноз их  смерти. Она  могла наступить в
результате самых обычных болезней, которые при том низком уровне, на котором
находилась тогда медицина, были  практически неизлечимы. Зато своего супруга
пережила Элишка  Поморжанска --  судя по  источникам, женщина  исключительно
крепкого здоровья и мужской силы. Овдовев, она прожила остаток жизни в своем
поместье в Градце Кралове.
     Чешским королем и  римским императором Карл IV  стал  в  тридцатилетнем
возрасте. Будучи мудрым и  благоразумным монархом, он оказал большое влияние
не  только на чешскую, но и на  германскую и итальянскую историю. Поэтому до
нас дошли  сведения о  его жизни как из  отечественных,  так и из зарубежных
источников. В наше время, преимущественно в XIX и XX  веках,  ему  уделялось
много внимания  в монографиях  чешских историков (Йозеф Шуста,  Йозеф  Клик,
Йиржи Спевачек и др.), а также зарубежных (Константин Хефлер, Эмил Верунски,
Джеральд Велш и др.).
     Многие из  них сходятся  на том, что в жизни чешского короля и римского
императора в  определенный момент  наступает видимый перелом, и констатируют
существенную разницу между поведением молодого принца и зрелого короля. Дело
здесь не в  обычном противопоставлении  юности  и старости,  существующем  в
жизни каждого  человека, меняющегося с возрастом. Речь идет о более глубокой
перемене -- перемене  характера и всей  личности  короля, один полюс которой
представляет жизнерадостный, веселый нрав молодого принца, а другой полюс --
уже   упоминавшееся  религиозное   ханжество  и  какая-то  мрачная  важность
стареющего императора.
     Согласно  одному из ведущих исследователей  биографии  Карла IV, Йозефу
Шусте,  этот  перелом относится к  1350 году. Все свидетельствует о том, что
перелом был связан  с событием, которое взбудоражило  в свое время не только
Прагу,  но  и всю  Европу:  серьезной  и  внезапной  болезнью  императора. К
сожалению,  о характере этой болезни современные Карлу  летописцы отзываются
по-разному.  Немного  говорится  об этом  и в  литературе.  И все же давайте
попытаемся сейчас зайти
     С  ВИЗИТОМ  К ЛОЖУ БОЛЬНОГО ИМПЕРАТОРА И  КОРОЛЯ  и установить диагноз,
который  не  был  до  сих  пор  с  точностью определен.  Вместо  анамнеза  и
обследования  в  нашем  распоряжении  всего  лишь  скупые   сведения  хроник
современников  пациента. Для простоты  ориентации выберем  из них  все,  что
касается нашей темы.
     Карл IV  внезапно  заболел в октябре  1350 года. В  то время  ему  было
тридцать четыре года. Болезнь  была серьезной. Королю пришлось отказаться от
намеченных поездок и пробыть безвыездно в Праге почти полгода. В январе 1351
года он, правда, заезжает в крепость Бездез и  в Циттау, однако от поездки в
Южную Германию вынужден воздержаться. В 1351 году король с трудом собирается
в Будейовице на дипломатическую встречу с австрийским  герцогом  Альбрехтом.
Болезнь императора вызвала беспокойство при дворе папы римского в  Авиньоне,
а также в  Германии, где в феврале 1351 года  архиепископ Герлах  из  Майнца
даже советуется с  рейнским пфальцграфом Рудольфом о мерах на  случай смерти
Карла. Подобные меры обсуждали и  швабские города --  причем гораздо раньше,
еще в ноябре 1350 года. Карл IV сам сознавал серьезность своего заболевания:
он пишет своему двоюродному деду, трирскому епископу Балдуину и поручает ему
управление некоторыми делами империи.
     В  чем же  состояло угрожавшее его  жизни  заболевание? Это был паралич
всех  четырех конечностей,  как можно  узнать  из  хроники  Генриха Тауба из
Сельбаха. Другой  летописец,  вошедший в  историю под  условным обозначением
Последователь Матвея Нойенбургского, определяет болезнь как "особо тяжелое и
постоянное бессилие", причем авторы  обоих источников  выражают удивление по
поводу того, что позднее произошло наконец полное исцеление. Паралич  прошел
окончательно  где-то в  августе 1351  года, то есть болезнь длилась  в общей
сложности около десяти месяцев.
     Речь  шла,  таким   образом,  о  внезапно  возникшем  тетрапарезе,  или
тетраплегии, что означает паралич всех четырех конечностей, течение которого
было поначалу устрашающе стремительным, однако  спустя неполных полгода дело
пошло  на поправку.  Исходя из бытовавших  тогда представлений  о  характере
болезни,  ее этиологии,  летописцы  судят, что ее причиной было  отравление.
Последователь Матвея Нойенбургского  обвиняет  в покушении  на  жизнь короля
чешскую знать, у которой Карл  IV изымал поместья, отданные прежде в  заклад
короной. Маттео  Вилани выражает недоумение, что никто не понес наказания, а
потому  приходит  к  выводу,  что  в  дело   была  замешана  королева  (Анна
Пфальцская):  чтобы  удержать  любовь  короля,  она  дала  ему  якобы выпить
снадобье, после которого король  тяжело  заболел. Исследователь Верунски,  с
другой стороны,  утверждает, что  в южной Германии  в отравлении подозревали
брата короля Яна Генриха.
     Такое  этиологическое толкование  -- совершенно  в духе  того  времени,
когда отравительство было  одним из самых популярных средств, как избавиться
от неудобного противника. Кроме того. Карл IV за девятнадцать лет до этого в
Павии действительно был  отравлен.  Вернувшись  в первый день пасхи домой  с
богослужения,  король, по его собственным воспоминаниям, увидел, что "челядь
разнемоглась,  особенно те,  кто  до  обеда ел...  Я  же, --  пишет Карл, не
завтракавший в то утро, -- сидел за столом и  есть не  хотел, и все  мы были
напуганы.  И  вот,  глядя  вокруг, увидел я человека  красивого да крепкого,
который  был  мне  незнаком.  И  прохаживался  этот  человек  перед  столом,
прикидываясь немым. И  возымев на него подозрение,  велел  я его  взять  под
стражу. И  он после долгих пыток признался  на третий день, что сам  в кухне
подмешал мне в пищу яд по наущению Ацца, наместника миланского графа".
     Однако современные историки скептически относятся к идее отравления как
причине болезни Карла IV. От этой  мысли приходится отказаться и нам. Причем
не только  потому,  что в Чехии  не  было  причины для заговора против столь
популярного здесь  монарха:  а  главным  образом, потому,  что сам  характер
болезни  свидетельствует   против  отравления.  Невозможно  представить  яд,
известный в  четырнадцатом  веке,  который вызвал  бы тетраплегию,  длящуюся
десять месяцев и заканчивающуюся наконец полным выздоровлением больного.
     Поэтому  Шуста  предполагает  подагрический  полиартрит,  для  которого
характерно одновременное воспаление нескольких суставов.
     Это  предположение приемлемо в  той степени, что Карл  IV действительно
страдал подагрой. В  Большой французской хронике,  написанной приблизительно
около 1380  г., содержится известие об официальном визите Карла во Францию в
1378 году. Событие описывается глазами очевидца в репортажной форме и дается
в довольно  полном изложении. В качестве  автора  описания  указывается Пьер
д'Агреман,  канцлер  французского  короля  Карла  V.  Отсюда мы  узнаем, что
император Карл  IV,  в то время шестидесяти двух  лет (и всего  за несколько
месяцев до  своей смерти), время от  времени  не  мог  от боли ходить, и его
приходилось носить на специальных носилках. В парижском  Лувре его  носили в
кресле. Однако когда боли утихали, император мог  свободно передвигаться.  О
том,   что  причиной  этих  трудностей  была   подагра,  свидетельствует  ее
прерывистый  характер -- интермитенция. Палацкий  также упоминает о том, что
Карла  IV "мучила  подагра".  Однако  окончательным  доказательством  служит
свидетельство антрополога  Йндржиха  Матейки,  в  1928  году  исследовавшего
останки короля при  вскрытии его гробницы. Антрополог  обнаружил несомненные
следы подагры на позвоночнике и длинных костях.
     ПОПЫТКА  ДИАГНОЗА. Доказывает ли это, однако, что заболевани