жить и после них,  и после его смерти,  чтобы рассказать
потомкам о детях Ярослава Мудрого. Они напомнили Изяславу о том, как много
значат его  решения,  его  дела и  для сегодняшней и  для завтрашней Руси.
Задумчивый, отрешенный от суетных дел, от вина и прекрасных плясуний, ушел
он  в  свою  светлицу.  Вскоре ему  принесли лист пергамента,  на  котором
киноварью был  написан указ  о  даровании Пскова со  всеми его  землями на
вечные времена полоцкому князю.  Изяслав должен был  еще раз взвесить свое
решение, обдумать его последствия.
     Отдать Псков -  значит не  только умиротворить полоцкого князя,  но и
усилить  его.  А  что  окажется  весомее  -  умиротворение  или  усиление?
Умиротворение действует час,  день,  год,  а  усиление  приносит плоды  на
десятилетия.  Но с другой стороны, иногда очень важно выиграть час или год
мира.  Если показать пример доброты и доверия,  не дать сейчас возгореться
распре - глядишь, и потухнет она вовсе назло врагам Руси...
     Так-то  оно  так,  да  что,  если  дорогим подарком он  лишь разожжет
алчность племянника,  подбросит ему  силы для  осуществления его замыслов?
Как бы там ни было,  на человеческие чувства властителю полагаться нельзя.
Когда Полоцк зависел от  Киева,  все было проще.  Знал тамошний князь:  из
Киева приходят суда и книги,  щиты с умбонами, панцири; из Киева приезжают
носители истинной веры,  первые помощники властителей -  монахи; лучшие на
Руси древосечцы,  воеводы...  Поссоришься с  Киевом -  потеряешь все это в
одночасье.  А  теперь попробуй -  удержи Полоцк в  узде,  когда  там  своя
двенадцатикупольная София,  свои  списчики и  купцы,  свои  судостроители,
златокузнецы,  градоделы.  Любое оружие, кроме тонких кольчуг и харалужных
мечей,  делают полоцкие оружейники.  А как раз тонкие кольчуги, которые не
затрудняют движений воина и надежно защищают его от меча, научились делать
псковичи.  Древосечцы же там такие, что могут сравниться и с новгородцами.
Оттого так и зарится Всеслав на Псков.
     Но если повременить с подарком, еще пуще обидится Брячиславич, станет
лютовать на дорогах, может силой взять тот же Псков.
     Выходит, надо отдавать...
     С  тяжелым  вздохом  взял  киевский  князь  грамоту  и  направился из
светелки.  А навстречу ему -  Коснячко.  Взглянул на свиток в руках князя,
все  понял.  Лицо стало испуганным,  забыл даже испросить разрешение слово
молвить.
     - Неужто,  преподобный властитель, собрался ты Псков отдавать? Хочешь
усилить своего врага? - прямо начал Коснячко.
     - Хочу  врага превратить в  друга,  -  недовольный дерзостью воеводы,
ответил князь.
     - Когда же это было видано,  чтобы врага добром покоряли?  - Коснячко
всплеснул руками.  -  С медведем дружись, а за топор держись. У его деда и
отца обида на Киев была свежее, а сидели тихо, как мыши в подполье, оттого
что  силы не  было.  А  как только Всеслав силу почуял,  стал против тебя,
пресветлый,  выступать. Что ж, добавь ему силы, вложи в руку еще один меч,
одень его еще в  одну кольчугу!  И  погляди,  скажет ли он тебе спасибо за
подарок!
     Воевода попытался было засмеяться, но поперхнулся и закашлялся.
     Лицо князя побагровело от гнева.  Коснячко,  смахнув выступивший пот,
поспешно проговорил:
     - Выслушай,  что  отрок  скажет,  тезка  твой.  Он  подслушал  тайный
разговор Стефана с каким-то боярином. Ему поверишь...


     Боярин Стефан видел,  как  Изяслав-отрок  вслед за  воеводой Коснячко
прошел к  киевскому князю,  и  радовался.  Он перехитрил всех.  Чем больше
будет обижаться и  лютовать Всеслав на  своего дядю,  тем больше нужен ему
будет боярин Стефан.  А когда станет Всеслав киевским князем, кто же будет
первым после князя на всей Руси?


                                    5

     Длинен путь от  Киева до Полоцка.  И  за всю дорогу полоцкий князь ни
разу не улыбнулся.  Его лицо посерело еще больше, глаза запали. "Не хочешь
уступить ни куска - подавишься!" - думал он о своем дяде и вынашивал планы
мести.  Сейчас обида была  сильней всего,  и,  покорный ей,  он  готов был
немедленно двинуть свое войско на Новгород,  а взяв его, ринуться на Киев,
но сдерживала мысль о молве,  которая словно ветер пройдет по всей Руси, и
нечем будет оправдать свои  деяния.  Казалось бы:  что  такое молва и  что
такое  ветер?  Отшумели -  и  нет  их.  Но  остромыслый князь,  прослывший
ведуном*,  знал,  что ветер разносит семена молвы и,  когда они прорастут,
неминуемо придет пора жатвы. Его, Всеслава, объявят зачинателем распри, и,
значит,  все  князья объединятся против него.  Его  осудит весь люд,  даже
смерды,  и  не  на кого будет опереться.  Даже папа,  обещающий поддержку,
вынужден будет, хотя бы для виду, отвернуться от него...
     _______________
          * Вїеїдїуїн - колдун; знахарь.

     Уже у  самого Полоцка Всеслава догнал боярин Стефан,  задержавшийся в
Киеве.  Перегнулся с  высокого поджарого коня,  заглянул в  окно  княжьего
возка, отыскал взглядом Всеслава. Загадочно улыбаясь, сказал:
     - Важное известие, княже.
     Всеслав вылез  из  возка,  вскочил на  коня,  подал знак  свите ехать
вперед. Оставшись наедине со Стефаном, дал волю нетерпению:
     - Говори!
     - Ростислав  Владимирович  Тмутаракань  взял.  Глеба  прогнал.  Потом
ограбил касогов и  часть добычи ему отдал,  откупился,  стало быть,  чужим
добром.
     - Ростислав -  любимый  сыновец  князя  Изяслава.  Не  мог  он  такое
учинить,  -  недоверчиво,  боясь  поверить  неожиданной  вести,  промолвил
Всеслав. - Нет, не мог он стать бесом раздора между стрыями своими...
     Стефан искоса бросил быстрый взгляд на властителя:
     - От боярина одного узнал,  что киевский князь ведал про то наперед и
не  препятствовал сыновцу.  Он сам подлил масла а  огонь,  разжег семейную
распрю!
     - Двуликий он! - с торжеством прошептал Всеслав и спросил: - И про то
знают?
     - Не знают,  так узнают.  И князь Святослав, и люд... Добрая слава за
печкой спит, а худая по свету бежит...
     - А меня распрей корил, - в ответ на свои мысли бормотнул Всеслав.
     Вдруг он пронзительно глянул на боярина и решительно произнес:
     - Семейная распря уже  возгорелась.  И  зажег ее  сам киевский князь,
обидчик мой!..


                                 Глава IX

                              ПЕВЕЦ И ПОСОЛ


                                    1

     Когда-то  Елак думал,  что степь не имеет конца.  Но с  тех пор,  как
родители,   бедные  пастухи,   продали  его  кмету*  Сатмозу,  он  многого
наслушался от бывалых людей и  узнал о селах,  полях и городах,  где люди,
подобно сусликам,  роются в  земле,  заготовляют еду.  Елаку хотелось хоть
одним глазом взглянуть на  чудесные города,  окруженные какими-то стенами,
на  большие,   словно  горы,  деревянные  юрты,  сверкающие  разноцветными
кусочками солнца. Как увидеть это?
     _______________
          * Кїмїеїт - воинский начальник у половцев.

     Кмет Сатмоз говорил,  что  желания человека осуществляются на  войне.
Вот  пойдут  половцы на  диковинную землю  Рус,  и  каждый воин  вернется,
отягощенный добычей.  В  самой бедной веже* настанет день обильной еды,  и
кату  -  хозяйка самого  бедного пастуха -  заплетет в  волосы  серебряные
монеты и оденется в золоченые одежды.
     _______________
          * Вїеїжїа - юрта; кибитка.

     Елак представил себе, как тогда будет выглядеть его племя, и запел:

              Кошма степи лежит спокойно и бесконечно,
              на ней пасутся табуны, быстры йилки*
              и я, Елак, скачу на тонконогом йилки,
              потому что я пастух - кутонци.
              Я никогда не наедаюсь досыта
              и никогда не высыпаюсь настолько,
              чтобы не дремать на коне,
              моя судьба темнее черного колпака,
              огонь сердца моего потушен голодом.
              Я, Елак, только тень Сатмоза, моего господина,
              но и тень хочет сладко и досыта есть,
              потому она и бежит за человеком
              и хватает оброненную им кость...
              Я, Елак, знаю, что степь не бесконечна,
              я, Елак, надеюсь, что увижу ее конец,
              пусть приблизится кровавый день яге**,
              и я полечу, как стрела, выпущенная из лука...
     _______________
          * Йїиїлїкїи - конь.
          ** Яїгїе - война.

     - Елак! - позвал его хриплый голос старшего кутонци.
     Юноша повернул коня и подъехал к пастуху. Омгар заулыбался и спросил:
     - Кто это научил тебя так петь?
     Елак почуял в словах старшего кутонци похвалу и загордился.
     - Дедушка Аазам. Теперь я сам умею слагать песни. Тебе нравится?
     Кутонци Омгар кивнул головой:
     - Твоя песня наполняет душу ожиданием блага. Однако знаешь ли ты, что
не все ушедшие дорогой яге возвращаются живыми?
     - Знаю,  слабые погибают в  битве.  Но сильным бог -  тягри -  дарует
победу. А тем, кто погиб в бою, тягри дарует блаженство на небе.
     Омгар задумчиво покачивался в  седле.  Он потерял в  бою с печенегами
два  ребра и  один глаз.  А  всю добычу забрал себе кмет Сатмоз.  У  кмета
достаточно табунов, золотых и серебряных кружочков, чтобы заплатить шаману
за небесное блаженство.  Он-то уже наверное будет нежиться в  объятиях дев
неба и пить кумыс от небесных кобыл.  А Омгар,  у которого нечем заплатить
шаманам, будет и там пасти для него табуны.
     Пастух причмокнул языком и, отпуская Елака, пожелал ему:
     - Да придет к тебе благоразумие прежде, чем ты потеряешь здоровье!
     Елак задумался над словами кутонци.  Омгар был на войне, но почему-то
стал  не  богатым,  а  одноглазым.  Очевидно,  он  мало молился богам,  не
жертвовал им  жеребят и  молодых барашков.  И  Елак  поклялся,  что  будет
прилежно работать,  заслужит от кмета в  дар нежного барашка и отнесет его
шаману.  Пусть  тягри пошлет Елаку успех на  войне.  Юноша опять запел обо
всем, что его волновало:

                Дорога яге не для слабых
                и не для тех, кто плохо служит тяги.
                Они погибают, подобно сусликам,
                и не находят ничего, кроме несчастий.
                Кто не хочет пожертвовать тягри жеребенка,
                у того тягри отнимет жизнь.
                Я, Елак, сложил эту песню,
                я добуду еду, украшения и женщин на войне.
                Ой-я, эй-я! Приблизься, великий день яге!


                                    2

     В  табуне,  который пасет Елак,  больше сотни коней.  Когда они бегут
косяком  пригнув  короткие  гривастые шеи,  перед  глазами  мелькает пегая
однообразная масса.  Елак знает,  что каждая лошадь имеет свой облик, свой
нрав,  свои привычки.  В зависимости от повадки коня ему дают имя. Так же,
как у людей:  дедушку называют Аазам -  мудрый человек, богатыря с толстой
шеей,  лохматыми волосами и пустой твердолобой головой - Гозхар - баран, а
девушку  с  множеством  мелких  косичек,  стыдливой  улыбкой  и  тоненьким
жалобным голоском - Оголех - козочка.
     Подобно людям,  именуются и  лошади.  Гордый жеребец с раздувающимися
ноздрями и  нервными ногами носит имя Ветер,  злую зубастую кобылу,  такую
норовистую,  что невозможно угадать, собирается ли она спокойно подпустить
к себе пастуха или укусит его,  лягнет,  - называют Яге - война, а черного
смирного йилки,  постоянно подвергающегося притеснениям со  стороны  своих
собратьев, - Ярли, что значит - бедняк, нищий. Есть в табуне Елака и Луна,
и Злодей,  и Стрела,  и даже Колдун, наделенный волшебной силой. И так же,
как у людей, нет двух лошадей, которые были бы во всем схожи.
     Елак уже давно начал внимательно прислушиваться к  лошадиному ржанию.
Он мечтает изучить язык йилки и узнать тайны, скрытые от людей. Ого! Йилки
могут рассказать и о тайне вечной ночи,  и о кладах!  Йилки могут поведать
ему,  кем  они  были  в  предыдущей жизни.  Вот,  например,  жеребец Ярли.
Скитался ли  он и  в  той,  человеческой,  жизни бедняком среди людей или,
наоборот,  был знатным ханом и  тягри за грехи обрек его на обиды?  А  где
зарыл он свои богатства?
     Елак  подходит  к   любимице,   белой  кобыле  Луне,   гладит  ее  по
вздрагивающей шее и спрашивает:
     - Что  надо сделать мне,  чтоб в  лошадиной жизни быть Ветром,  а  не
Бедняком?
     При  этом Елак трясется от  страха -  допустит ли  тягри безнаказанно
переступить границу знания?
     Луна прядает ушами,  удивленно таращится на пастуха. Елак решает, что
она не понимает человечьего языка.  Он оглядывается по сторонам и,  сложив
ладони черпаком,  в самое ухо кобылы ржет по-лошадиному,  с перекатами,  с
переливами:
     - И-и-и! Е-и-е-и!
     Точно так ржал при виде суслика жеребец Ветер. А о чем мог спрашивать
конь какого-то жалкого суслика, как не о том, кем был он в прежней жизни?
     Елак подражает Ветру,  а  Луна беспокойно косится на него и отходит в
сторону. Почему она не отвечает? Почему пугается? Может, он кричит не так,
как Ветер? Или жеребец говорит суслику совсем не то, что думает Елак?
     Елак  устремляется к  Магомету и  повторяет свое  ржание в  самое ухо
коня.  Магомет  мотает  головой,  словно  говорит:  нет,  не  скажу.  Елак
свирепеет. Он взмахивает плетью и опускает ее на круп лошади:
     - Не скажешь? Не скажешь?
     Магомет поворачивается и с силой вскидывает задними ногами.
     - Ах, ты драться? Ты поднимаешь ноги на своего господина?!
     Плеть ходит по  бокам Магомета до  тех пор,  пока жеребец не  удирает
подальше от обидчика.  А  Елак с гневом думает,  что,  пожалуй,  от коня с
мусульманским именем  ничего  хорошего нельзя  добиться.  Все  они  такие.
"Мусульмане -  вонючие шакалы",  -  говорят шаманы.  И это правда Богатырь
Гозхар поклонился пришлому мулле и  принял мусульманскую веру.  Он  всегда
был глупым,  а  после этого стал еще и  злым.  У Елака на спине сохранился
шрам от его плети с костяными зубцами.
     Юноша не  замечает,  как  его злость с  жеребца Магомета переходит на
мусульман, а потом опять изливается на лошадь. Кутонци укоризненно смотрит
на Луну. Внезапно он взмахивает плетью и во все горло кричит:
     - Э-эй!
     Этот окрик относится к Магомету,  который отбился от табуна и свернул
в сторону.  Жеребец оглядывается на пастуха,  мотает головой, словно хочет
сказать: да отстаньте от меня с вашими человеческими глупостями!
     Елак вскакивает на коня. Придется оставить табун под присмотром собак
и скакать вдогонку непокорному жеребцу.  Его собственный конь,  прозванный
за преданность Ит -  собака, уступает в быстроте Магомету. А Магомет бежит
к  холмику.  Он глядит в одну точку,  словно завороженный.  Там прыгает на
задних лапах, уподобившись человеку, коричневый зверь.
     Елак  тоже заметил зверя и  заторопил своего коня.  Магомету угрожает
смертельная опасность. Коричневый зверь на холме - пляшущий шакал.
     Елак,  как и  каждый пастух,  знаком с повадками шакалов.  Он часто с
ужасом думал об этих зверях, собирающихся в огромные стаи по нескольку сот
голов.  Они не уступали в  хитрости человеку.  Вот и сейчас шакалы выслали
приманку -  плясуна.  Они не отваживаются напасть на табун. Боятся конских
копыт. Но коричневые звери знают: йилки любопытны. Поэтому стая выставляет
приманку -  пляшущего сородича. Он заманивает коня все дальше от табуна. И
там на него нападает вся стая.
     Шакал  поднимался на  задние лапы,  прыгал.  Потом  отбегал немного и
опять исполнял тот же танец. А Магомет все бежал, и бежал, и бежал за ним.
Инстинкты коня,  опыт предков уже не  могли удержать молодого жеребца.  Он
был одержим любопытством.  Он не понимал -  чего бояться?  Никогда в жизни
Магомет  не  встречал  опасности  со  стороны  такого  смешного  пляшущего
зверька.
     Елак пустил Ита во весь опор.  Если жеребец окажется в шакальей стае,
пастух не  сможет его спасти.  Самому кутонци тогда грозит опасность.  При
виде добычи шакалы могут осмелеть и напасть на человека.
     Юноша достал из-за  спины лук,  наложил стрелу.  Он  бил без промаха.
Шакал   подпрыгнул  в   последний  раз.   Магомет  укоризненно  глянул  на
подъезжающего пастуха и, видно, вспомнив о плети, зарысил.
     Еще один перестрел - и он вбежит в расположение стаи.
     Елак пронзительно свистнул.  От табуна отделился серый комок и,  лая,
помчался к  пастуху.  Елак  надеялся,  что  лай  сторожевого пса  отпугнет
шакалов. Он поскакал наперерез Магомету, громко крича и улюлюкая.
     Но  шакалы были  голодны и  потому бесстрашны.  Первым выскочил из-за
холма  вожак,   приземистый  зверь  с   широкой  грудью.   Он  тявкнул  и,
пристроившись позади  коня,  погнал  перепуганного Магомета  еще  быстрее.
Справа и  слева от  жеребца замелькали такие же сопровождающие.  Они гнали
жертву все дальше и дальше от пастуха.
     Охваченный азартом погони,  Елак и не заметил, как углубился в степь.
Он опомнился лишь тогда,  когда Ит тревожно заржал и вздыбился.  Несколько
шакалов выскочили навстречу пастуху из ложбинки.  Пес схватился с одним из
них,  и  они покатились по земле,  оставляя клочья шерсти.  Со всех сторон
подбегали шакалы. Звери отощали, их ребра выпирали под облезшими шкурами.
     Теперь все решали мгновения.  Елак наметил шакала покрупнее и  пустил
стрелу.  Он  стрелял наверняка,  так  как  зверь  находился всего  лишь  в
нескольких шагах.  Как  только шакал упал,  на  него  набросились голодные
собратья.
     Елак  подскакал к  куче чавкающих зверей.  Перегнувшись с  седла,  он
несколько раз взмахнул кривой саблей.  Затем,  зажав саблю в зубах,  юноша
спрыгнул на землю, схватил убитых шакалов и расшвырял их в разные стороны.
Через минуту вся  стая разрывала еще теплые тела своих собратьев,  а  Елак
гнал Магомета обратно к табуну...
     Хитрость пастуха победила стаю.  И, придя в себя после побоища, юноша
запел:

          Хитры лающие звери и смелы лающие звери,
          их нельзя сосчитать, их больше, чем травинок в степи,
          но кутонци Елак победил их мечом своей мудрости,
          слава Елаку-лучшему из пастухов!

     Восторгаясь собой, юноша не заметил, что Магомет слегка прихрамывает.
Но  зато  кмет  Сатмоз,  неизвестно откуда появившийся в  степи со  своими
телохранителями,   сразу  заметил  это.   Он  подскакал  к  Елаку,  слегка
пригнувшись в  седле,  и  уставился на него неподвижным взглядом.  Сатмозу
исполнилось уже сорок два года.  Он  участвовал во многих сражениях и  был
известен своей храбростью.  Его лицо с хищным горбатым носом еще сохранило
суровые черты степного орла.  Но щеки уже начали оплывать от обильной еды,
под глазами появились мешки,  фигура утратила гибкость.  Это был еще орел,
но  орел  отяжелевший,  обрюзгший,  притупивший свои  когти в  праздности.
Указывая плетью на Магомета, Сатмоз спокойно спросил у Елака:
     - Хромает?
     Юноша присмотрелся к коню и ответил:
     - Хромает.
     Сатмоз приподнялся в седле,  с размаху полоснул плетью Елака по плечу
и снова спокойно спросил:
     - Почему?
     Дрожа от обиды и  боли,  Елак начал рассказывать о  битве с шакалами.
Даже в  эти минуты он привычно пересыпал свою речь цветистыми сравнениями.
Кмет довольно заметил:
     - Мой оглян*, ты расстилаешь узоры слов по воздуху.
     _______________
          * Оїгїлїяїн - юноша-раб, юноша-слуга.

     Когда Елак закончил рассказ, Сатмоз сказал поощрительно:
     - Ты  показал себя мужчиной.  Я  возьму тебя в  телохранители,  и  ты
будешь моим ирци*. Но сначала ты получишь десять ударов плетью по спине за
то,  что по твоему недосмотру Магомет отбился от табуна. Затем ты получишь
еще десять плетей за то, что оставил табун без присмотра.
     _______________
          * Иїрїцїи - певец.

     И  Елак получил десять и  еще десять ударов от  телохранителей кмета.
Затем табун поручили другому пастуху, а Елаку на ободранную, окровавленную
спину накинули расшитый золотыми нитями легкий и  теплый чекмень и  вокруг
его живота обе