из  Бюргера  и  Гете  были  первыми  поэтическими  работами
Скотта, увидевшими свет. О воздействии молодой немецкой поэзии  на  вкусы  и
интересы эдинбургского поэтического кружка, в котором он участвовал, молодой
Скотт писал как о "новой весне литературы".
     Что же так увлекло Скотта в  немецкой  балладной  поэзии?  Ведь  родные
английские и шотландские баллады он, конечно, уже знал  к  тому  времени  по
ряду изданий, им тщательно изученных. Очевидно,  молодого  поэта  увлекло  в
опытах Гете и Бюргера то новое качество, которое было внесено  в  их  поэзию
под влиянием поэзии народной. Народная поэзия раскрылась перед Скоттом через
уроки Гете и Бюргера и как неисчерпаемый клад художественных ценностей и как
великая школа,  необходимая  для  подлинно  современного  поэта,  для  юного
литератора, стоящего на грани столетий, живущего в эпоху, когда  потрясенные
основы классицизма  уже  рушились  и  когда  во  многих  странах  начиналось
движение за обновление европейской поэзии. Недаром молодой Скотт  выше  всех
других родных поэтов ценил Роберта Бернса. В  его  поэзии  Скотт  мог  найти
поистине органическое соединение фольклорных  и  индивидуальных  поэтических
средств.
     В 1802-1803 годах тремя выпусками вышла  большая  книга  Скотта  "Песни
шотландской  границы".   К   славной   плеяде   английских   и   шотландских
фольклористов,  занимавшихся  собиранием  и   изучением   народной   поэзии,
прибавилось еще одно имя. Книга Скотта, снабженная содержательным введением,
рядом интересных заметок и подробным комментарием, а иногда также и  записью
мелодий, на которые исполнялась та  или  иная  баллада,  стала  событием  не
только в европейской литературе, но и в науке начала XIX  века.  "Border"  -
"граница", или - точнее - "пограничье", - край,  лежавший  между  Англией  и
Шотландией; во времена Скотта в нем  еще  жили  рассказы  и  воспоминания  о
вековых распрях, не  затухавших  среди  его  вересков,  болот  и  каменистых
пустошей. Именно здесь разразилась кровавая драма семейств Дугласов и Перси,
представлявших шотландскую (Дугласы)  и  английскую  (Перси)  стороны.  Лорд
Генри Перси Хотспер (Горячая Шпора) из драмы "Король Генрих IV"  Шекспира  -
сын разбойных и романтичных пограничных  краев,  и  это  сказывается  в  его
неукротимой и буйной натуре.
     Граница была в известной  мере  родным  для  Скотта  краем.  Здесь  жил
кое-кто  из  его  родного  клана  Скоттов,  принадлежностью  к  которому  он
гордился. Здесь пришлось жить и трудиться в качестве судебного  чиновника  и
ему самому. Объезжая на мохнатой горной лошаденке одинокие поселки  и  фермы
Границы, бывая в ее  городках  и  полуразрушенных  старых  поместьях,  Скотт
пристально наблюдал умирающую с каждым днем, но все еще живую старину, порою
уходившую в такую  седую  древность,  что  определить  ее  истоки  было  уже
невозможно. Кельты, римляне, саксы,  датчане,  англичане,  шотландцы  прошли
здесь и оставили после себя не только ржавые наконечники стрел и иззубренные
клинки, засосанные торфяными болотами, не только неуклюжие постройки,  будто
сложенные руками великанов, но и бессмертные образы, воплотившиеся в  стихию
слова, в название местности, в имя, в песню...
     Скотт  разыскивал  еще  живых  народных  певцов,   носивших   старинное
феодальное название менестрелей,  или  тех,  кто  что-нибудь  помнил  об  их
искусстве, и бережно записывал все, что  еще  сохранила  народная  память  -
текст, припев, мелодию, присказку, поверье, помогавшее понять  смысл  песни.
Народные   баллады,   которые   Скотт   разделил   на    "исторические"    и
"романтические", составили две первые части издания.
     Не  менее  интересна  была  и  третья  часть  книги,  в  которую  вошли
"имитации" народных баллад, среди них - "Иванов вечер", "прекрасная  баллада
Вальтера Скотта, прекрасными  стихами  переведенная  Жуковским",  как  писал
Белинский. По его мнению, эта баллада "поэтически  характеризует  мрачную  и
исполненную злодейств  и  преступлений  жизнь  феодальных  времен".  {В.  Г.
Белинский, Собрание сочинений в трех томах, т. III,  Гослитиздат,  М.  1948,
стр. 250.}
     Вдумаемся в эти слова Белинского. В них содержится очень точная  оценка
всей  оригинальной  балладной  поэзии  Скотта  -  она   действительно   была
"поэтической характеристикой" той или иной эпохи английского и  шотландского
средневековья.  Именно  характеристикой  эпохи,  вложенной  иногда  в  рамки
баллады, иногда - в пределы целой поэмы.
     Работа над собиранием баллад, их изучением и творческим усвоением  была
только  началом  того  пути,  на  котором  Скотт   развил   свое   искусство
характеризовать эпоху - это филигранное и для тою времени, бесспорно,  живое
мастерство воскрешения прошлого, завоевавшее ему,  по  словам  Пушкина,  имя
"шотландского чародея".
     Переход от жанра баллады к жанру поэмы был вполне закономерен. Могучему
эпическому сознанию поэта стало тесно в рамках краткого  повествования.  Как
человек  своего  времени,  увлеченный  новым  представлением   об   истории,
выстраданным в долгих мыслях  о  бурной  эпохе,  в  которую  он  жил,  Скотт
выступил как новатор в самом жанре поэмы.
     Именно он, по существу, окончательно победил  старую  классицистическую
эпопею, представленную в английской литературе конца XVIII века  необозримой
продукцией стихотворцев-ремесленников.
     Девять поэм Скотта {"Песнь  последнего  менестреля",  1805;  "Мармион",
1808; "Дева озера", 1810; "Видение  дона  Родерика",  1811;  "Рокби",  1813;
"Свадьба в Трирмене", 1813; "Властитель островов",  1814;  "Поле  Ватерлоо",
1815; "Гарольд Бесстрашный", 1817.} - целый эпический мир, богатый не только
содержанием  и   стихотворным   мастерством,   строфикой,   смелой   рифмой,
новаторской метрикой, обогащенной занятиями народным стихом, но  и  жанрами.
Так, например, в поэме "Песнь последнего менестреля" воплощен жанр рыцарской
сказки, насыщенной веяниями европейской куртуазной поэзии, великим  знатоком
которой был Скотт. Поэма "Дева озера" - образец поэмы  исторической,  полной
реалий и подлинных фактов. В основе ее действительное  событие,  конец  дома
Дугласов, сломленных после долгой борьбы суровой  рукою  короля  Иакова  II,
главного героя поэмы Скотта.
     Этот жанр  исторической  поэмы,  богатой  реалистическими  картинами  и
живыми пейзажами, полнее всего воплощен в поэме "Мармион",  которая,  как  и
"Властитель островов", повествует  о  борьбе  шотландцев  против  английских
завоевателей, и особенно в поэме "Рокби". От "Рокби" открывается прямой путь
к историческому роману  Скотта.  Несколько  вставных  песен  из  этой  поэмы
помещены в настоящем томе  и  дают  представление  о  многоголосом,  глубоко
поэтическом звучании "Рокби".
     Другие  жанры  представлены  "Видением  дона  Родерика"  и   "Гарольдом
Бесстрашным". "Видение" - политическая поэма, переносящая в сон вестготского
короля Испании Родериха картины будущих событий истории Испании,  вплоть  до
эпопеи народной войны против французов, за  которой  Скотт  следил  со  всем
вниманием британского патриота и врага Наполеона.  "Гарольд  Бесстрашный"  -
относительно менее интересная поэма,  написанная  по  мотивам  скандинавских
саг.
     Первые поэмы Скотта предшествовали появлению и  триумфу  поэм  Байрона.
{Подробнее об этом см.: В. Жирмунский, Пушкин и Байрон, Л. 1924.} В  истории
европейской романтической лироэпической поэмы роль Скотта очень велика и,  к
сожалению, почти забыта.
     Небольшая поэма "Поле  Ватерлоо"  написана  по  свежим  следам  великой
битвы, разыгравшейся здесь. Нельзя не сопоставить картину  сражения  в  этой
неровной, но во многом новаторской поэме Скотта  с  двумя  другими  образами
битвы при Ватерлоо, созданными его современниками  -  с  "Одой  к  Ватерлоо"
Роберта  Саути  и  строфами,   посвященными   Ватерлоо   в   третьей   песни
"Странствований Чайлд-Гарольда", Саути в этой оде превзошел самого  себя  по
части официального британского патриотизма и елейного низкопоклонства  перед
лидерами Священного союза. Байрон создал потрясающее обобщенное  изображение
побоища, тем более поражающего своей символикой, что ему предпослана  весьма
реалистическая  картина  Брюсселя,  разбуженного  канонадой  у  Катр-Бра   -
предвестьем битвы при Ватерлоо.
     Скотт пытался дать исторически осмысленную картину события,  которое  -
на его взгляд, вполне закономерно - оборвало  путь  человека,  имевшего  все
задатки стать великим, но погубившего себя и  свою  страну.  Особенно  важны
строфы, посвященные английским  солдатам,  подлинным  героям  битвы,  стойко
умиравшим вплоть до того момента, когда подход  армии  Блюхера  драматически
решил исход сражения. Понятие "мы", звучащее в этой поэме Скотта, обозначает
его представление о единстве нации, выраженном в тот день в ее железной воле
к победе. Русскому читателю поэмы Скотта  не  может  не  броситься  в  глаза
интонация, сближающая некоторые лучшие строфы "Поля Ватерлоо" с  "Бородином"
Лермонтова. Это ощущение явной близости делает "Поле Ватерлоо" для  русского
читателя особенно интересным - при очевидном превосходстве "Бородина", этого
великого, народного по своему содержанию произведения.
     Шли годы. Появлялись  роман  за  романом  Скотта,  Вырос  Эбботсфорд  -
прославленная резиденция шотландского чародея. А  он  не  переставал  писать
стихи, о чем свидетельствуют и  песни,  появляющиеся  в  его  драмах  (драмы
Скотта написаны тоже стихами), и стихотворения 1810-х и 1820-х годов, многие
из которых представлены в нашем томе.
     В 1830 году Скотт переиздал свой сборник "Песни  шотландской  границы",
снабдив его пространным предисловием  под  заглавием  "Вводные  замечания  о
народной  поэзии  и  о  различных  сборниках   британских   (преимущественно
шотландских) баллад" (см. т. 20 настоящ. издания).  В  нем  была  не  только
историческая справка об изучении баллады в Англии и  особенно  в  Шотландии:
это предисловие дышит глубокой поэтичностью,  живой,  творческой  любовью  к
тому, о чем пишет старый художник.
     Вальтер Скотт остался поэтом до последних лет своей жизни.


РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

                               Победная песнь

     Отрывок из драмы Скотта "Дом Аспенов", которая, как  свидетельствует  в
предисловии к ней Скотт, писалась, очевидно, в самом конце XVIII в. (1799?),
когда молодой  поэт  был  увлечен  Гете,  Гердером  и  Шиллером  и  немецким
средневековьем. В предисловии 1829 г. к изданию этой пьесы Скотт не скрывает
того, что в то время он был под сильным влиянием немецкой драматургии  "Бури
и натиска",  и  рассматривает  "Дом  Аспенов"  как  произведение  во  многом
подражательное. Действие происходит в семье Аспенов в Баварии.

                               Умирающий бард

     Стр. 678. Телиссин, Мерлин, Льюарч, Мейлор - имена бардов и кудесников,
известных в преданиях древних кельтов.

                                 Песня пажа

     Отрывок из поэмы "Мармион" (III, 10).

                                  Лохинвар

     Отрывок из поэмы "Мармион" (V, 12).

                                   К луне

     Отрывок из поэмы "Рокби" (I, 33).

                     "Мила Брайнгельских топь лесов..."

     Отрывок из поэмы "Рокби" (III, 16).

                      "О дева! Жребий твой жесток..."

     Отрывок из поэмы "Рокби" (III, 28).

                                Аллен-э-дейл

     Отрывок из поэмы "Рокби" (III, 30).

                             Кипарисовый венок

     Отрывок из поэмы "Рокби" (V, 13).

                                    Арфа

     Отрывок из поэмы "Рокби" (V, 18).

                                  Прощание

     Отрывок из поэмы "Рокби" (V, 23).

                                    Инок

     Отрывок из поэмы "Рокби" (V, 27).

                               Резня в Гленко

     Стихотворение это, в отличие от баллад, написано на историческую  тему.
Поэт  рассказывает  о  подлинном  событии,  имевшем  место  в  1692   г.   В
стихотворении ясно сказываются симпатии  Скотта  к  шотландскому  населению,
порабощаемому английскими завоевателями.

                            Прощание с Маккензн

     В основе стихотворения лежит гэльская баллада,  восходящая  к  событиям
1718 г., когда граф Сифорт, один из  вождей  клана  Маккензи,  был  вынужден
покинуть родину после неудачного восстания, поднятого  им  во  имя  династии
Стюартов,

                             Джок из Хэзелдина

     Как сообщает Скотт, "первая строфа этой баллады -  древняя".  Остальные
написаны в 1816  г.  "для  антологии  мистера  Кембела"  -  сборника  стихов
известных в начале века английских поэтов.

                                Клятва Норы

     Написано для той же антологии по мотивам старинной  гэльской  песни,  о
чем Скотт пишет в примечании, оговаривая  отличие  своего  стихотворения  от
оригинала.

                       Военная песня клана Макгрегор

     Скотт замечает, что песня написана на старинную, "очень дикую и все еще
живущую мелодию".

                       Прощальная речь мистера Кембла

     Написано для эдинбургского  кружка  друзей  и  почитателей  выдающегося
актера Джона Кембла (1757-1823), известного исполнителя шекспировских ролей,
близкого  знакомого  Скотта  и   ценителя   его   драматургических   опытов.
Стихотворение посвящено спектаклю "Макбет", в котором Кембл играл  заглавную
роль, избрав ее специально для прощания с шотландскими зрителями и  восхитив
еще раз эдинбургскую публику, высоко  ценившую  этого  актера.  После  этого
спектакля, в апреле 1817 года, Кембл уехал из Эдинбурга. Прощальное послание
Скотта появилось тогда же, в апреле 1817 года.

                       Похоронили песнь Мак-Криммона

     Скотт сообщает, что Мак-Криммон -  наследственный  волынщик  при  лэрде
Мак-Леоде - сочинил эту песнь перед особенно опасным походом  своего  клана,
из которого не надеялся вернуться живым.

                         Доналд Кэрд вернулся к вам

     Стихотворение, близкое к народной песне, воспроизводящее ее  метрику  и
строфику.

                              Прощание с музой

     Образец светской лирики Скотта. Со временем "Прощание" стало популярным
романсом, положенным на музыку шотландским композитором Джорджем  Кинлок  оф
Кинлок.

                            "Идем мы с войны..."

     Песня из пьесы "Окиндрейн, или Эрширская трагедия" (I, 1),

                       "Закат окрасил гладь озер..."

     Песня из драмы "Проклятие Деворгойла" (I, 1).

              "Мы с детства сроднились с тревожной трубою..."

     Песня из драмы "Проклятие Деворгойла" (I, 1),

                       "Тверда рука и зорок глаз..."

     Песня из драмы "Проклятие Деворгойла" (I, 1).

                        "Как бы ветры ни гудели..."

     Песня из драмы "Проклятие Деворгойла" (I, 2).

                     "Когда друзья сойдутся в круг..."

     Песня из драмы "Проклятие Деворгойла" (II, 2).

                                                                   Р. Самарин 



   Вальтер Скотт
   Разбойник


----------------------------------------------------------------------------
     Перевод Э. Багрицкого
     Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Т. 20
     М.-Л., "Художественная литература", 1965
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

                           Брэнгельских рощ
                           Прохладна тень,
                           Незыблем сон лесной;
                           Здесь тьма и лень,
                           Здесь полон день
                           Весной и тишиной...

                           Над лесом
                           Снизилась луна.
                           Мой борзый конь храпит.
                           Там замок встал,
                           И у окна,
                           Над рукоделием,
                           Бледна,
                           Красавица сидит...

                           Тебе, владычица лесов,
                           Бойниц и амбразур,
                           Веселый гимн
                           Пропеть готов
                           Бродячий трубадур...

                           Мой конь,
                           Обрызганный росой,
                           Играет и храпит,
                           Мое поместье
                           Под луной,
                           Ночной повито тишиной,
                           В горячих травах спит...

                           В седле есть место для двоих,
                           Надежны стремена!
                           Взгляни, как лес
                           Курчав и тих,
                           Как снизилась луна.

                           Она поет:
                           "Прохладна тень,
                           И ясен сон лесной...
                           Здесь тьма и лень,
                           Здесь полон день
                           Весной и тишиной...

                           О, счастье - прах,
                           И гибель - прах,
                           Но мой закон любить,
                           И я хочу
                           В лесах,
                           В лесах
                           Вдвоем с Эдвином жить...

                           От графской свиты
                           Ты отстал,
                           Ты жаждою томим;
                           Охотничий блестит кинжал
                           За поясом твоим,
                           И соколиное перо
                           В ночи
                           Горит огнем, -
                           Я вижу графское тавро
                           На скакуне твоем!"

                           Увы! Я графов не видал,
                           И род
                           Не графский мой!
                           Я их поместья поджигал
                           Полуночной порой!..
                           Мое владенье -
                           Вдаль и вширь -
                           В ночных лесах лежит,
                           Над ним кружится
                           Нетопырь,
                           И в нем сова кричит...

                           Она поет:
                           "Прохладна тень,
                           И ясен сон лесной;
                           Здесь тьма и лень,
                           Здесь полон день
                           Весной и тишиной!

                           О, счастье - прах,
                           И гибель - прах,
                           Но мой закон - любить...
                           И я хочу
                           В лесах,
                           В лесах
                           Вдвоем с Эдвином жить!

                           Веселый всадник,
                           Твой скакун
                           Храпит под чепраком,
                           Теперь я знаю:
                           Ты - драгун
                           И мчишься за полком...

                           Недаром скроен
                           Твой наряд
                           Из тканей дорогих,
                           И шпоры длинные горят
                           На сапогах твоих!.."

                           Увы! Драгуном не был я,
                           Мне чужд солдатский строй:
                           Казарма вольная моя -
                           Сырой простор лесной...

                           Я песням у дроздов учусь
                           В передрассветный час.
                           В боярышник лисицей мчусь -
                           От вражьих скрыться глаз.