Королева фей там со свитой своей,
                      Растянулся свадебный поезд.

                      Все сверкает, сияет в волшебной стране,
                      Только это сиянье - обман,
                      Словно искры на льду, в морозном саду,
                      В декабре, когда снег и туман.

                      Расплывается, как отраженье в воде,
                      Даже собственный образ твой;
                      Были леди и рыцарь - и нет их нигде,
                      Только карлик с большой головой.

                      На рассвете однажды меня полонил
                      Князь эльфов, злобный властитель;
                      В греховную распрю я втянут был;
                      Меня, полумертвого, он утащил
                      Навеки в свою обитель.

                      Где бы женщину смелую мне сыскать?
                      Пусть три раза крестом осенит
                      И прекрасное тело вернет мне опять
                      И простого смертного вид",

                      Эта леди была храбра и смела,
                      Крестит раз его и другой.
                      Облик гнома пред ней становился бледней
                      И смешался с пещерной мглой.

                      В третий раз она стала его крестить,
                      Эта леди смела и храбра,
                      Под рукой ее рыцарь начал расти:
                      Рыцарь - брат, а она - сестра!

                      Как весело стало в зеленом лесу,
                      Все птички Шотландии пели.
                      Брат Эдуард мой возвратился домой,
                      И все колокольни гудели.

16

                      Он кончил. Вдруг меж горных круч
                      Явился юноша - могуч,
                      И статен, и собой хорош,
                      С охотником нарядом схож,
                      Орлиный взор и смел и горд:
                      То Джеймс Фиц-Джеймс, сноудонский лорд.
                      Молчала Элен, смущена,
                      Потом воскликнула она:
                      "Зачем, о путник, в грозный час
                      Злой рок сюда приводит вас?" -
                      "Злой рок? О нет, благой судьбе
                      Обязан я - она к тебе
                      Меня вела. Мой проводник, -
                      Я доверять ему привык, -
                      Провел счастливою тропой
                      Меня к тебе. Я пред тобой". -
                      "Счастливой? Иль не слышал ты?
                      Дозором заняты мосты,
                      Войска готовятся к боям..." -
                      "Дозор? Нет, не встречался нам!" -
                      "Я вижу, Аллен, горца плед.
                      Беги скорей ему вослед
                      И расспроси о том о сем,
                      Пусть будет он проводником
                      Для гостя нашего. Увы,
                      К чему сюда явились вы?
                      Никто другой бы не посмел
                      Вступить в запретный наш предел!"

17

                      "О, стала жизнь моя ценней,
                      Коль ты заботишься о ней!
                      И все ж ее легко отдам:
                      Любовь и честь дороже нам.
                      Покорный слову твоему,
                      Скажу, однако, почему
                      Явился я: чтобы пути
                      К спасенью твоему найти.
                      Как можно? Ты в глуши, одна!
                      Здесь смерть и ужас. Здесь война.
                      Внизу в Бокасле кони ждут,
                      Они нас в Стерлинг унесут.
                      Там уголок в своем саду,
                      Тебе, мой. цветик, я найду". -
                      "Прошу вас, рыцарь, замолчать;
                      Мне вас не трудно разгадать:
                      Как обольщен был разум мой
                      Безмерной вашей похвалой!
                      Своей мечтой увлечены,
                      Вы устремились в пасть войны!
                      Как мне вину свою смягчить?
                      Сама себя должна винить,
                      Правдиво в сердце заглянуть
                      Себе должна. Вот верный путь!
                      Я правду вам хочу открыть,
                      Стыдом прощение купить!
                      Отец мой смерти обречен,
                      Его преследует закон,
                      И жизнь его оценена.
                      О рыцарь, вам я не жена!
                      Молчите вы? А между тем
                      Я вам откроюсь: Малькольм Грэм
                      Мой верный, преданный жених
                      (Коль жив!), и стоит слез моих.
                      Вот мой бесхитростный рассказ.
                      Теперь, прошу, оставьте нас".

18

                      Наукой хитрой овладев,
                      Как завлекать прелестных дев,
                      Фиц-Джеймс, на Элен поглядев,
                      Познал тщету своих хлопот:
                      Правдивый взгляд ее не лжет.
                      К нему доверия полна,
                      То вся краснея, то бледна,
                      Она ему открыла вдруг
                      Причину слез и тайных мук,
                      Как будто бы ее жених
                      Уж больше не был средь живых.
                      Фиц-Джеймс взволнован и смущен,
                      Сочувствия исполнен он.
                      Раскаявшись, он был бы рад
                      Красавице служить как брат.
                      "Нет, зная Родрика насквозь,
                      Скажу: идти нам лучше врозь.
                      У старца надобно узнать,
                      Кто мог бы вас сопровождать".
                      Глаза рукою осенив,
                      И тем движенье сердца скрыв,
                      На шаг, не боле, отступив,
                      Фиц-Джеймс вернулся - словно он
                      Внезапной мыслью поражен.

19

                      "Внемли же мне в последний раз!
                      Однажды, в боя тяжкий час,
                      Мой меч вождя шотландцев спас,
                      И в память битвы роковой
                      Король мне отдал перстень свой.
                      Он благодарен был судьбе
                      И объявил, что в дар себе
                      Все, что хочу, могу просить,
                      Лишь стоит перстень предъявить.
                      Но жизнь двора меня томит,
                      Мое богатство - панцирь, щит
                      И меч, участник ратных дел,
                      А поле брани - мой надел.
                      К чему мне перстень? Не нужны
                      Мне ни владенья, ни чины.
                      Возьми его - он без хлопот
                      Тебя к монарху приведет.
                      Таков неписаный закон...
                      Верь: будет тронут и смущен
                      Король несчастием твоим,
                      А я в расчете буду с ним".
                      Склонившись над ее рукой,
                      Фиц-Джеймс надел ей перстень свой.
                      Старик певец был поражен:
                      Так быстро их покинул он.
                      Фиц-Джеймс с проводником сошлись
                      И оба устремились вниз,
                      Тропой опасною своей,
                      Прочь от Лох-Кэтрин, на Экрей.

20

                      В долине Тросакс тишина.
                      Среди полуденного сна
                      Вдруг громко Мэрдок засвистел.
                      "Ты не сигнал даешь ли, гэл?"
                      Тот шепчет, продолжая путь:
                      "Я воронье хотел спугнуть!"
                      Фиц-Джеймс, вздохнув, глядит вокруг:
                      "Здесь пал мой конь, мой верный друг!
                      Как для любимого коня.
                      Быть может, лучше для меня
                      Ущелья Тросакс не видать.
                      Вперед же, Мэрдок, и - молчать!
                      Коль скажешь слово - ты пропал".
                      Тот молча путь свой продолжал.

21

                      По краю пропасти ведет
                      Их тропка узкая. И вот
                      В лохмотьях диких - страшный вид! -
                      Пред ними женщина стоит.
                      Обветрено и сожжено
                      Лицо страдалицы - оно
                      Открыто свежести ночной.
                      И в безнадежности тупой
                      Она глядит перед собой.
                      Был на челе ее венок,
                      И перьев связанных пучок
                      Из крыльев горного орла
                      Она в одной руке несла.
                      Меж диких троп и острых скал
                      Ее неверный путь лежал.
                      Увидев горца пестрый плед,
                      Вскричала - скалы ей в ответ
                      Звенят... Но горец не один:
                      В одежде жителя долин
                      С ним Джеймс Фиц-Джеймс, знакомый
                                                      нам.
                      Воздевши руки к небесам,
                      Она то закричит опять,
                      То петь начнет. Та песнь звучать
                      Под звуки арфы бы могла -
                      В ней прелесть дикая была.

22
                                   ПЕСНЯ

                      "Молись, молись!" - велят они,
                      Кричат: "Твой разум ослабел!"...
                      В горах без сна влачатся дни,
                      В горах язык мой онемел.
                      О, был бы Аллен предо мной,
                      И Дэван бы вскипал волной,
                      В молитве сладостной своей
                      Я б смерть призвала поскорей!
                      Велели косы заплести,
                      Хотели с милым обвенчать,
                      Велели в церковь мне идти,
                      Пошла я милого встречать...
                      Увы, все ложь! Мне нет любви,
                      И счастье плавает в крови,
                      Мой дивный сон прервался вдруг,
                      Проснулась я для новых мук.

23

                      "Кто дева эта? Что поет?
                      За ней тропинка кольца вьет,
                      И плащ ее летит вперед,
                      Как будто цапля бьет крылом
                      Над зазевавшимся птенцом". -
                      "То Бланш безумная - она
                      К нам в плен была привезена:
                      Ее - невесту - ждал жених,
                      Но Родрик вдруг напал на них,
                      Сопротивление сломил,
                      Упрямца юного убил,
                      Ее увез. И вот она
                      Без стражи бродит здесь одна".
                      Лук поднял Мэрдок: "Прочь, живей!"
                      Но рыцарь: "Бить ее не смей!
                      А коль услышу свист стрелы,
                      Тебя я сброшу со скалы".
                      "Спасибо! - дурочка кричит
                      И прямо к рыцарю спешит. -
                      Я все о крыльях хлопочу,
                      За милым в небо полечу.
                      Слуга ваш злой - перечит вам,
                      Ему и перышка не дам;
                      Его б швырнуть вон с тех высот -
                      Он там костей не соберет.
                      Добычей станет волчьих стай,
                      Что населяют этот край.
                      Пусть знаменем за ним вослед
                      Летит его проклятый плед".

24

                      "Молчи, бедняжка ты моя!" -
                      "Ты добр. Ну что ж, умолкну я.
                      Пусть взор мой сух, застыл в нем страх,
                      Но помню о родных лугах,
                      И мил мне звук твоих речей -
                      То голос родины моей.

                      Ведь он, свет мой Уильям, охотником был,
                      Он сердцем бедняжки Бланш владел,
                      В зеленой лесной своей куртке ходил
                      И песни лугов нашей родины пел!..

                      Не то хотела я сказать...
                      Сумел ли ты меня понять?"
                      Вновь тихо песня полилась,
                      Но скорбных звуков рвется связь...
                      Она вперяет в горца взор,
                      И все глядит, глядит в упор,
                      И рыцаря ей странен вид...
                      И вновь поет и вновь глядит...
                                     25

                      "Уж колья вбиты, натянута сеть,
                         Пой веселей, веселее;
                      Точите ножи, будем песни петь,
                         Охотник, гляди смелее.

                      Жил был олень, у него рога
                         С двенадцатью концами.
                      Что за статный олень! Он топтал луга,
                         Пойте-ка вместе с нами.

                      Он встретил лань, всю в крови от ран,
                         Ах, кровью она исходила;
                      "Внизу капкан, берегись, капкан!" -
                         Она предупредила.

                      Он острым взором смотрит вниз,
                         Он чутким ухом внемлет.
                      Споем-ка, споем, - берегись, берегись!
                         Внизу охотник не дремлет".

26

                      Прощаясь с Элен, был смущен
                      Фиц-Джеймс, и плохо слушал он.
                      Теперь же, вспомнив горца зов,
                      Он понял все без лишних слов.
                      От песни Бланш как бы прозрев,
                      Он ринулся вперед, как лев,
                      И меч над Мэрдоком занес:
                      "В измене кайся, мерзкий пес,
                      Не то умрешь!" Спасаясь, тот
                      Стрелу на тетиву кладет;
                      Стрела звенит, верша свой путь,
                      И бедной Бланш пронзает грудь,
                      Фиц-Джеймса лишь задев. Теперь
                      Спасайся, гэл, несись, как зверь,
                      Преследуемый по пятам, -
                      Час пробил твой, ты знаешь сам.
                      И он бежал, как только мог,
                      За ним Фиц-Джеймс, как грозный рок.
                      Знал Мэрдок - у подножья гор,
                      В болоте, элпайнский дозор.
                      Спеши! Но счастью не бывать:
                      Тебе друзей уж не видать,
                      Удел твой - жертвой сакса стать!
                      Удар меча его настиг,
                      Его рассекший в тот же миг, -
                      Так ночью молния из мглы
                      Разит древесные стволы.
                      С улыбкою Фиц-Джеймс взирал,
                      Как враг сраженный умирал;
                      Потом в ножны свой меч вложил
                      И взор к несчастной обратил.

27

                      Она, о ствол облокотясь,
                      Перед собой глядит смеясь,
                      Бедняжка! - а в руке стрела,
                      Которой ранена была,
                      И окровавленный венок
                      Из перьев распростерт у ног.
                      Помочь спешит он, но в ответ
                      Услышал: "О, не нужно, нет!
                      В предсмертный час, в час роковой,
                      Ко мне вернулся разум мой.
                      Пусть льется кровь, и с ней уйдет
                      Видений диких хоровод.
                      Пусть жалкой жизнь моя была,
                      Но я в глазах твоих прочла
                      Готовность мстить. И умирать
                      Мне легче так. На эту прядь
                      Взгляни - ее я сберегла,
                      Сквозь кровь и муки пронесла,
                      Над ней пролив потоки слез.
                      Был светел цвет его волос!
                      Откуда эта прядь взялась -
                      Не знаю, мыслей рвется связь...
                      Мне душно, дурно... Эта прядь
                      Достойна шлем твой украшать,
                      И в дождь и в солнечные дни...
                      Ты мне ее потом верни...
                      О боже, кто б мне мог помочь
                      Мое безумье превозмочь?..
                      Пусть этой жизни рвется нить,
                      Твою смогла я сохранить...
                      И вот, навеки уходя,
                      Спрошу: ты Элпайна вождя
                      Встречал кровавого иль нет?
                      Угрюмый вид, закутан в плед,
                      Вот он, обидчик наш... Должна
                      Быть гибель Бланш отомщена!
                      Иди... Дозоров избегай...
                      В ущельях враг... Будь тверд... Прощай!"

28

                      Наш рыцарь мягок был душой,
                      И взор его блеснул слезой,
                      Когда он понял, что она
                      Уж гибели обречена.
                      "Нет, Родрика я не прощу.
                      Клянусь, злодею отомщу!"
                      Он светлый локон девы взял
                      И с прядью милого смешал,
                      Их алой кровью окропил,
                      Затем к берету прикрепил.
                      "Самою истиной клянусь,
                      Я никогда не соглашусь
                      Их снять. Должна их обагрить
                      Убийцы кровь - я буду мстить!
                      Что слышу я? Там - тихий зов,
                      Здесь - перекличка голосов...
                      Что ж, вызов я принять готов!
                      Не сдался загнанный олень!"
                      Ища спасительную тень,
                      Меж зарослей и диких скал
                      Обходный путь он пролагал,
                      И, обессилен, утомлен,
                      На землю опустился он:
                      Обдумать надо и решить,
                      Что делать, как же дальше быть?
                      "Еще как будто никогда
                      Так не гналась за мной беда!
                      Как было знать, что горный клан,
                      Мечтой о схватке обуян,
                      Не пожелает ждать, пока
                      Из Дауна двинутся войска?
                      Враги кружат, как свора псов,
                      И слышен мне то свист, то зов.
                      Что ж, я останусь недвижим,
                      Чтоб не попасться в лапы к ним,
                      И буду ждать, чтоб ночи мгла
                      Меня к спасенью привела".

29

                      Сгущались сумерки над ним,
                      Леса окутал сизый дым,
                      Лисица вышла на бугор -
                      Искал добычу жадный взор;
                      Но даже в темноте была
                      Тропа достаточно светла,
                      И он побрел, за шагом шаг,
                      Так тихо, чтоб не слышал враг.
                      Он продирался между скал,
                      Сквозь чащи путь его лежал.
                      Хоть летний был солнцеворот,
                      Но в полночь хладным, словно лед,
                      Тянуло ветром из лощин.
                      Продрогший до костей, один,
                      Голодный, ужасом объят,