ома, потому что никому не доверял драить палубу своей каюты. Он  был
в трусиках, и лысинку  его  прикрывала  старая  мичманка.  Иногда  инспектор
отставлял швабру в сторону и, взяв с трюма свою трубу, задумчиво  осматривал
горизонт, словно что-то искал. Но океан был  безупречно  чист,  и  Робинзон,
качнув головой, снова брался за работу.
   Неожиданно Солнышкин заметил, как на доске, которую он только что надраил
до желтизны, возникла какая-то клякса.  Он  сердито  пот„р  е„  шваброй,  но
клякса отползла в сторону, а за ней по палубе потянулись другие  -  широкие,
быстрые, ч„рные. Над мачтами грохнул гром. Солнышкин поднял голову, и  прямо
на него выплеснулся быстрый тропический ливень. Солнышкин  втянул  голову  и
бросился под навес, но ливень кончился. Солнышкин взялся за швабру -  ливень
ударил ещ„ сильней. По небу бежали тысячи туч, из каждой  лил  свой  ливень.
Над океаном повисли тысячи голубых, прозрачных  ливней,  и  "Да„шь!"  весело
проходил сквозь них.

   Солнышкин приоткрыл рот. Бурун стал сворачивать шланг. А старый  Робинзон
подставил под дождь ладони и смотрел, как по ним барабанят капли  настоящего
тропического дождя.
   Дождь стал плотнее. Тучи сомкнулись. Наступила темнота. Ударила молния.
   - Под навес! - крикнул Бурун.
   Но Робинзон поглядел на край неба и сказал:
   - Смотрите, смотрите!
   Под тучами появилось серое облачко.
   - Летучие рыбы,- сказал Солнышкин,- догоняют Борщика.
   Робинзон, взяв трубу, покачал головой:
   - Нет, нас догоняют птицы. Усталые перел„тные  птицы.  Слышите,  как  они
кричат?
   Издалека действительно долетало еле различимое курлыканье.
   Солнышкин ладонью прикрыл глаза от  дождя.  Робинзон  был  прав:  вдалеке
медленно летела стая. Она то взмывала вверх, то словно проваливалась в воду.
Над ней вспыхивали молнии.
   - Ей негде отдохнуть, и она не может нас догнать. Она  нас  не  догонит,-
вздохнул Робинзон.
   - Догонит! - решительно сказал Солнышкин и побежал к камбузу.
   К удивлению кока, который снимал с  крючков  копч„ную  рыбу,  он  схватил
самый большой нож и одним ударом обрубил леску.
   - Ты что это сделал? - со слезами в голосе закричал Борщик. - Ты  что  же
это сделал?!
   - Тебе вс„ мало! - сказал Солнышкин.- Всю кухню завалил рыбой и ничего не
видишь!
   Пароход потерял крылья. Упала скорость.
   - В ч„м дело? - высунулся из рубки Моряков.
   - Птицы! - крикнул Солнышкин.- Слышите?  Птицы!  -  В  ушах  у  него  вс„
раздавались птичьи крики.
   - Какие птицы? - Моряков вышел на  крыло  рубки,  проговорил:  -  Это  же
аисты! - И скомандовал в машину: - Самый малый!
   В воздухе вс„ отч„тливей слышались тяж„лые удары крыльев.
   Наконец из последних сил, поддерживая друг  друга,  птицы  дотянулись  до
парохода и рухнули на палубу. Некоторые сели на борт и раскачивались,  боясь
упасть.
   - На помощь! - крикнул Робинзон. И команда бросилась на помощь.

   ДВА Ж‚ЛТЫХ БЕР‚ЗОВЫХ ЛИСТКА
   За Солнышкиным бежали Моряков и Борщик, Перчиков и Пионерчиков с  толстой
тетрадью под мышкой.
   - Их нужно укрыть,- сказал Моряков, сбрасывая с плеч тужурку.
   - На камбуз их, всех на камбуз! - предложил Борщик. У него было  тепло  и
сухо.
   - Вот это правильное решение! - раздался над палубой писклявый  голос.  В
лазарете  открылось  окошко  иллюминатора,  и   высунулась   пухлая   голова
артельщика.- Из них выйдет чудесное жаркое!
   Все на минуту опешили. Старый Робинзон мельком  взглянул:  не  слышат  ли
этих слов птицы. Но птицы уже спали м„ртвым сном. Только  вожак  на  секунду
тревожно поднял голову и тут же уронил е„ на палубу.
   - Что вы сказали? - спросил Моряков.
   - На камбуз,- хихикнул артельщик.- Я даже помогу ощипывать.
   - Ай-яй-яй, молодой человек! - закачал головой Мирон Иваныч.
   Но окно быстро захлопнулось: это Пионерчиков  запустил  изо  всех  сил  в
артельщика своей драгоценной тетрадкой.
   Никто не заметил, как прош„л дождь и снова выглянуло солнце.
   - Интересно, откуда они и куда? - спросил Перчиков.- Посреди океана...
   - Да...- сказал Моряков.-  Их  где-то  прихватил  шторм.  Позади  Япония,
Китай... Откуда?
   А Мирон Иваныч, вытирая лысинку, улыбнулся:
   - Смотрите...
   На шее у вожака желтели два маленьких бер„зовых листка. ;
   - Из Сибири! - крикнул Солнышкин.
   - Это почему же? Пожалуй, из-под Океанска,- предположил Моряков.
   - А может, с Украины,- вздохнул Борщик и потянулся за листком.
   Но Солнышкин д„рнул его за рукав:
   - Может быть, он взял его себе на память.- И Солнышкин погладил птицу.
   Снова стало так жарко, что от палубы пош„л пар. Чепчик Борщика и мичманка
Робинзона задымились, как вулканчики.
   Птицы стали просыпаться. Вожак  расправил  крылья,  прош„лся  по  палубе,
взлетел, и вся стая стала подниматься за ним.
   - Стойте, стойте! - крикнул Борщик и бросился к камбузу. У кока не  было,
конечно, под рукой свежих  лягушек,  однако  два  десятка  лучших  рыбин  он
приготовил! Но птицы уже взлетели.
   - Что? Упустили жаркое? - крикнул сверху артельщик.
   Но  на  него  никто  не  обратил  внимания.  Все  смотрели   туда,   где,
выстраиваясь клином, аисты расправляли крылья.
   На минуту они затерялись в облаке, но, вынырнув,  сделали  над  пароходом
круг.
   - Кивают! - крикнул Перчиков.
   - Они кланяются,- удивился Бурун.
   - Какое благородство,- сказал Моряков и помахал рукой.
   В это время что-то маленькое, едва заметное, закружилось над палубой.
   - Смотрите, смотрите! - крикнул Солнышкин, протянул руки, и в ладони  ему
опустились два ж„лтых бер„зовых листка.
   Он взмахнул ими, а Моряков посмотрел вслед улетающей стае и сказал:
   - Значит, рядом земля.
   И все услышали,  как  наверху  артельщик  с"  многозначительной  усмешкой
повторил:
   - Хе-хе, значит, скоро земля.

   АРТЕЛЬЩИК НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
   Ст„пка ходил по лазарету. На столе перед  ним  лежали  недоеденные  рыбьи
хвостики. А за иллюминатором занимался закат. Он горел, как персидские ковры
на жюлькипурской барахолке, и, казалось, даже колыхался и хлопал на ветру.
   - Тысяча рубинов, тысяча алмазов! - Артельщик решил, что время выбираться
из лазарета.
   Он  тихо  приоткрыл  дверь  и,  сделав  несколько  шагов,  носом  к  носу
столкнулся с Робинзоном. Старый инспектор выбивал медвежью шкуру.
   "У, чтоб тебя  мурманская  селедка  слопала,  и  откуда  ты  взялся?!"  -
вздрогнул артельщик, но улыбнулся и пропел:
   - Разрешите помочь?
   Старик сдвинул фуражку на затылок и кивнул.
   Почему бы не разрешить человеку сделать что-то доброе?
   Артельщик взялся за край шкуры, тряхнул ее раза два  и  уже  посматривал,
как бы половчее улизнуть, но сзади хлопнула дверь и  рядом  с  ним  раздался
возмущ„нный голос Челкашкина:
   - Послушайте, голубчик, разве вас кто-нибудь выпускал? У меня адмиралы не
разрешали себе подобных вольностей!
   - Хе-хе,- усмехнулся артельщик.- Извините, но меня просили помочь!
   Он ещ„ крепче ухватился за шкуру и сдул с не„ несколько пылинок.
   - Мирон Иваныч...- Доктор повернулся к  инспектору:  -  Как  же  так?  Ну
позвали бы меня!
   Челкашкин приподнял фуражку. Робинзон, наоборот, надвинул свою на  брови,
с интересом покосился на артельщика и сказал:
   - Прошу прощения!
   Он свернул шкуру и, взяв е„ под мышку, удалился к себе в каюту.
   - А вы, голубчик, за мной! - сказал Ст„пке доктор и поманил его за собой.
   - А я не  пойду!  -  буркнул  Ст„пка.  (Но  доктор  только  усмехнулся  и
распахнул перед ним дверь.) - Я здоров! - крикнул артельщик.- Я тоже хочу  в
город.
   - Чтобы вас  выволокли  на  жюлькипурскую  свалку,  когда  вы  от  голода
потеряете сознание,- подмигнул Челкашкин.- Не выйдет! - Погрозив  артельщику
пальцем, он подтолкнул его в лазарет и щ„лкнул ключом.
   Ст„пка взвыл от злости. Перед ним на  столе  торчали  рыбьи  хвостики,  а
вдалеке уже загорался огнями тысячи рубинов торговый город Жюлькипур.

   ИСТОРИЯ КАПИТАНА МОРЯКОВА
   Солнышкин стоял в гладильной, попл„вывал на  шипящий  утюг  и  наглаживал
стрелочки на брюках Перчикова. Вот так Перчиков повед„т ногой  -  и  стрелка
сверкн„т на солнце. Вот так - и она зашелестит в  воздухе.  После  случайной
размолвки Солнышкину очень хотелось сделать для друга  что-нибудь  приятное.
Так  вот,  пока  радист  передавал  радиограммы,  его  брюки  готовились   к
завтрашней прогулке по великому торговому городу.
   В  стороне,  сидя   в   трусах   на   столе,   старый   морской   бродяга
Альфонсо-Мария-Тереза-Федькин исполнял такие мексиканские песни, от которых,
казалось, мчатся по жилам львы и прыгают ягуары.
   А   за   иллюминатором   уже   возникал   огромный   город,    подмигивал
многочисленными огоньками, и каждый огон„к обещал какое-то занятное  дельце.
Огоньки вспыхивали и гасли, словно спорили друг с другом и торопились.
   Солнышкин посмотрел в иллюминатор и тоже заторопился.
   - Ого! Великолепно! Сразу видно, что на носу Жюлькипур! - сказал Моряков,
наклоняясь, чтобы войти в гладилку. С плеча у него свисали громадные брюки.-
Вы слышите шелест?
   Моряков поднял вверх палец. Солнышкин мигнул.
   - Нет? - Моряков удивился.- Так это же Солнышкин ид„т по Жюлькипуру!  Это
же свистит воздух за его брюками. Слышите? Надо слышать, Солнышкин!
   Солнышкин снова плюнул на утюг и весело заработал.
   - А знаете,- торжественно сказал Моряков,- когда-то  я  первый  раз  тоже
наглаживал брюки у этих самых мест... А вон там... видите здания?..
   На берегу среди высоких пальм светились две  башни.  На  них  по  очереди
вспыхивали и, сталкиваясь, гасли рекламы, будто  нокаутировали  друг  друга,
но, воспрянув, опять бросались в драку.
   - Так вот, там,- кивнул Моряков,- у меня случилась забавная история, хотя
началась она совершенно обычно.
   Солнышкин хотел попробовать, горяч ли утюг, но забыл и  поставил  его  на
штанину.
   - Я был штурманом. Юнец! Моложе Пионерчикова! Вышел в город. Бананы  -  с
луну. Пальмы. Попугаи. Непривычные улицы. И со всех сторон  ко  мне  несутся
рикши. Старики, мальчишки - бегом. Только садись! Я им говорю: "Извините, не
могу, мы на людях не ездим".
   Солнышкин притих. Он не дышал и поэтому не слышал, какой ароматный  дымок
распространяется  из-под  утюга.  Морякову  же  этот   дым   казался   дымом
воспоминаний. И он продолжал рассказ:
   - И вдруг вот у того самого здания появляется человек в пробковом шлеме и
с ним дама и презрительно говорит: "Юному русскому штурману  жаль  денег.  Я
плачу за него!" Представляете? Это мне-то жаль денег! Он с хохотом садится с
дамой на мальчонку. То есть, конечно, не на мальчонку, а в его  тележку.  Но
какая разница?
   - Никакой! - возмущ„нно крикнул  Солнышкин,  передвинув  утюг  на  другое
место.
   - Меня бросило в краску.-  Моряков  заходил  взад-впер„д.-  Представляете
положение?! Ехать на рикше я никогда себе не позволю,  не  сесть  -  тут  же
обвинят в жадности весь наш флот!  Тогда  я...-  Моряков  уп„рся  головой  в
потолок. Солнышкин тоже потянулся  за  капитаном,  Федькин  опустил  на  пол
гитару.- Тогда я сказал: "Плачу вдвое больше, если этого  джентльмена  никто
не повез„т!"
   - Занятно! - сказал Федькин.
   - Занятно! Если бы вы знали, что тут было! Свист, шум, визг. Но,- Моряков
поднял палец,- ни один рикша не тронулся с места! Из банка вызвали такси, но
дама желает только на рикше!
   - И что же? - нетерпеливо спросил Солнышкин.
   - Тогда в упряжку любезно бросились два  молодых  банковских  служащих  и
побежали, стараясь обскакать друг друга.
   - Зарабатывали авторитет! - сказал Федькин.
   - Подхалимы! - крикнул Солнышкин.
   - Ну что вы, зачем же так отзываться об уважаемых людях Жюлькипура?
   - Уважаемых?- с негодованием спросил Солнышкин.
   - Конечно! - усмехнулся Моряков.-  Ведь  они  теперь  стали  управляющими
банков!
   - И что же дальше? - поинтересовался Федькин.
   - Я выложил все  деньги  тут  же!  Всю  годовую  штурманскую  получку!  И
представьте, ни один рикша не позволил взять себе ни копейки.
   - А вы? - спросил Солнышкин.
   - А я тут же в харчевне заказал  для  всех  двадцати  по  самому  жирному
тигриному хвосту в павлиньем соусе.
   Глаза у Солнышкина горели. Сердце пылало. Брюки дымились.

   ТОРГОВЫЙ ГОРОД ЖЮЛЬКИПУР
   Рано утром, едва "Да„шь!" пот„рся носом о  причал,  Солнышкин  сбежал  по
трапу. За ним следовал Перчиков. Брюки  у  него  были  с  таким  тропическим
загаром, будто месяц пролежали на  африканских  пляжах.  Воздух  дымился  от
перечных и горчичных запахов. У Солнышкина  защипало  язык  и  защекотало  в
горле. Но он только выше поднял голову.
   Дыша этим воздухом, в бухте гордо выпячивали грудь десятки  пароходов.  В
небе щеголевато развевались флаги всех стран мира, а из-за ворот  порта  уже
доносились громкие голоса:
   - Бананы, лучшие в мире бананы!
   - Кокосовые орехи! Самые крепкие в мире! У ворот, под высокой королевской
пальмой, задрав подбородок, стоял полицейский в коротких штанишках, и друзья
прошествовали мимо него. Рядом с Перчиковым и Солнышкиным ш„л  Челкашкин,  а
за ним торопились Робинзон, Пионерчиков и Борщик с  громадным  св„ртком  под
мышкой, в котором хранились самые вкусные бутерброды.

   В городе начинался большой торговый день. Каждый житель должен был что-то
продать или что-то купить. В город тянулись купцы - рыжие, ч„рные,  красные.
И скоро Солнышкин завертелся среди настоящего циркового шествия.
   - Крокодилы! Крокодилы! Покупайте их  и  не  бойтесь  никакого  врага!  -
крикнул кто-то  сбоку,  и  Солнышкин  отлетел  в  сторону:  рядом  из  ящика
высунулись две крокодильи морды и вцепились ему в рубаху.
   Что-то больно щ„лкнуло его по уху. Это  сидевшая  на  голове  у  высокого
индейца макака запустила в него вишн„вой  косточкой.  Он  снова  качнулся  и
налетел на торговца, который пропел прямо в лицо:
   - Покупайте попугая, и ваш язык может оставаться дома.
   Над ним хлопали крыльями два какаду и ругали друг друга  самыми  смешными
словами.
   Вокруг  жонглировали  зеркалами,  громко  трещали  трещотками.   Торговцы
фруктами подбрасывали бананы, ананасы, кокосы.  Продавцы  перца  держали  на
весу такие жгучие мешочки, что  из  них  едва  не  вырывалось  пламя.  А  из
маленьких  улочек,  уставленных,  как  шахматная  доска,  ч„рными  и  белыми
столиками, валили десятки дымков, и зазывали, хватая прохожих, горланили:
   - Вар„ные крокодилы!
   - Тигриный хвост с поросячьими пятачками!
   - Удав маринованный!
   - Удав фаршированный!
   Голова  Солнышкина  вертелась  как  волчок,  а  глаза  весело  бегали  по
сторонам: что бы купить? Зел„ного крокодила? Или обезьяну? В кармане у  него
хрустели новенькие жюлькипурские доллары, выданные штурманом  Ветерковым,  и
Солнышкину не терпелось их потратить.
   - С ума сош„л! - возмущался Перчиков,- Крокодила для бабушки! Да от  него
в Антарктиде и хвоста не останется!
   Среди этого невообразимого шума до Солнышкина дон„сся крик:
   - Птицы, которые  приносят  счастье!  Птицы,  которые  приносят  счастье!
Покупайте! Покупайте!
   Солнышкин усмехнулся: купить счастье! Но вс„-таки решил взглянуть.  Такую
птицу своей бабушке он купил бы за что угодно!
   И вдруг сердце его больно и звонко ударило, как корабельный  колокол.  Он
толкнул Перчикова.
   Под высокой пальмой в птичьем ряду вдоль клеток расхаживал  длиннобородый
торговец в белом тюрбане. Пальцы его вспыхивали  от  золотых  колец.  У  ног
сквозь реш„тку просовывал голову настоящий павлин.
   - Тебя ещ„ только павлин не клевал! - сказал Перчиков.
   Но Солнышкин подтолкнул его впер„д, к другой  клетке,  и  оба,  белея  от
негодования, в один голос спросили:
   - Где ты их взял?
   - Их поймали мои работники! - сказал торговец.
   - Твои работники!
   В клетке, прижавшись друг к другу, как попавшие в беду  товарищи,  сидели
аисты.
   - Это наши! - сказал Солнышкин.
   - Наши,- подступили к торговцу Робинзон и Борщик.
   - Это бесчестно! - крикнул Пионерчиков. Он только вчера  передал  рассказ
об их спасении в редакцию "Пионерской правды".
   Вокруг собиралась толпа.
   -  Доллары,-  потряс  торговец  пухлым  кошельком,-  и  они  будут  ваши!
Покупайте счастье! - закричал он изо  всех  сил.-  Птицы,  которые  приносят
счастье!
   Солнышкин заглянул в клетку. Птицы грустно и устало посмотрели на него, и
только вожак, просунув сквозь прутья голову, постучал клювом в ладонь.
   - Доллары,- усмехнулся торговец и погладил увесистое брюшко.
   Солнышкин вытащил все свои деньги и так ударил рукой по клетке,  что  вся
толпа вздрогнула. На плечах у продавцов замолчали попугаи, мартышки вытянули
шеи.
   - Мало,- сказал торговец и спрятал деньги в карман.
   - Вот! - Клетка подпрыгнула. Это ударил своим кошельком Перчиков.
   Торговец опустил в карман и его деньги, пот„р бороду:
   - Мало!
   Ещ„ четыре руки протянулись к торговцу. Но когда и эти деньги зазвенели в
кармане, он сел на клетку, хитро сощурил маленькие глазки и сказал:
   - Ещ„ столько - и все в порядке!
   - Вот как! -  крикнул  Пионерчиков  и  нащупал  рукой  лежащий  сзади  на
прилавке кокосовый орех.
   Продавец орехов схватил Пионерчикова за руку.
   - Деньги, деньги! - закричали испугавшиеся торговцы, потому что  Перчиков
взялся за банан, Робинзон подхватил  ананас,  а  Борщик  выдвинул  поудобней
увесистый пакет с чудесными ветчинными бутербродами.
   Команда "Да„шь!" вооружалась.

   В этот самый момент Челкашкин  остановил  друзей,  подтянул  рукавчики  и
посмотрел на торговца. Тот поправил тюрбан  и  хотел  улыбнуться,  но  вдруг
завертелся на месте, испуганно захлопал глазами и ухватился за клетку.
   Челкашкин опять с настойчивой улыбкой посмотрел на него. Торговец вежливо
поклонился и попробовал отвести глаза в сторону, будто улыбка доктора чем-то
ему угрожала.  Однако,  не  выдержав,  он  весело  взглянул  на  Челкашкина,
подпрыгнул, рывком распахнул клетку с аистами и под  пронзительным  взглядом
доктора помчался по  торговому  ряду,  открывая  на  бегу  клетки.  Павлины,
попугаи, аисты рванулись ввысь. Обезьяны прыгали на пальмы.  Но  мало  того:
подлетев к продавцу перца, торговец сунул нос к нему в мешок, яростно чихнул
и, выхватив мешок из рук, швырнул его в воздух.
   В ту же секунду над толпой вспыхнуло алое облако и стало расплываться над
Жюлькипуром. По улицам понеслось:
   - Апчхи!
   - Ап-чхи!
   - А-а-пчхи!
   - А-а-а-пчхи!
   Чихали звери и птицы. Чихало вс„ на земле и в  воздухе.  Толпа  бросилась
врассыпную. По улицам покатились орехи и ананасы.
   - Бежим! - крикнул Челкашкин.
   - Бежим! - крикнул Солнышкин.
   - Бежим! - крикнул Борщик.
   Отдав Солнышкину бутерброды, он помог подняться одному аисту, у  которого
слегка было помято крыло, и припустил в порт.
   Робинзон  тоже  поспешил  в  сторону  парохода.  А  над  Жюлькипуром  вс„
расплывалось красное облако. Оно оседало в лавках и  магазинах,  разлеталось
по коридорам учреждений. И жюлькипурцы хватались за носовые платки.
   Что произошло, никто не взялся бы объяснить. Только Пионерчиков, торопясь
за Перчиковым и Челкашкиным, вдруг заглянул к доктору в глаза и увидел нечто
такое, отчего ему страшно захотелось взвизгнуть и сказать: "Гав!" Но он лишь
вздрогнул и, задохнувшись до слез, выпалил: "Апчхи!"
   ...А через несколько дней  по  дал„кой  сибирской  тайге,  покрякивая  от
морозца, шли охотники. На бровях у них выросли  белые  сугробчики,  на  усах
зазвенели сосульки.
   - Жм„т,- сказал один.
   - Поджимает,- подтвердил второй. И внезапно оба остановились. Высоко  над
собой они увидели птиц.
   - Есть! - сказал первый и стал целиться. Но птицы так  крикнули,  что  он
едва не выронил ружьишко. Навстречу зиме, курлыкая, летели аисты...
   - Видел? - спросил первый охотник.
   У второго от удивления с усов потекли ручейки.
   А на следующее утро, когда по засыпанному снежком пос„лку ребята пошли  в
школу, школьный дворник вышел открывать ворота  и  от  неожиданности  сел  в
сугроб. На крыше школы, поближе к  т„плом