ь сыпью.
   Челкашкин пов„л усиками, удивл„нно огляделся, посмотрел  на  боцмана,  на
ярко выкрашенное ведро, на шипящий пульверизатор  и  вдруг,  схватившись  за
голову, с отчаянным хохотом закричал:
   - В изолятор! В изолятор!
   И Перчиков, забыв про все свои планы, бросился за  ним,  перелетая  сразу
через пять ступенек. Они открыли дверь и остановились  у  порога  изолятора.
Солнышкин спал, все ещ„ нежно обнимая принес„нную Перчиковым подушку.
   - Момент, - сказал Челкашкин, - спокойно! Он взял клочок ваты, сунул е„ в
спирт и смахнул со щеки Солнышкина всю краску.
   - Медицина! - улыбнулся Челкашкин.
   - Медицина, - засмеялся Перчиков. И только Солнышкин ничего ещ„ не знал о
сво„м удивительном выздоровлении.

   А ВС‚-ТАКИ АРГЕНТИНА БЫЛА В АМЕРИКЕ
   Утром Федькин встал за штурвал, а Петькин с Солнышкиным начали  уборку  в
рулевой рубке. Петькин разливал по палубе мыльную воду, а  Солнышкин  следом
насухо вытирал палубу. Сперва Федькин стоял молча,  а  потом  незаметно  для
себя начал напевать известную  морс  кую  песню  "Бананы  ел,  пил  кофе  на
Мартинике".
   В  это  время  в  рубку  вош„л   Плавали-Знаем.   Федькин   примолк.   Но
Плавали-Знаем, наоборот,  поощрительно  кивнул  головой:  "Ничего,  ничего".
Песня как раз подходила к его великолепному настроению. Он выпил только  что
три чашки кофе "Африка" и испытывал прилив бо дрости. Пароход  бежал  впер„д
по ярким волнам. Ветер овевал  мужественное  капитанское  лицо,  и  капитану
захотелось поговорить  о  дал„ких  плаваниях.  Правда,  дальше  Камчатки  он
никогда не ходил, но о своих удивительных странствиях любил рассказывать. Он
выглян ул в окно, посмотрел вдаль и задумчиво произн„с:
   - Когда после тяж„лого шторма мы подошли к Африке  и  стали  на  якорь  у
берега Аргентины...
   Тут судно так тряхнуло, что Плавали-Знаем  едва  не  вылетел  в  окно,  а
Солнышкин чуть не поехал по мыльной палубе. Это Федькин  крутнул  в  сторону
штурвал, потому что его перед„рнуло от удивления. Ведь любой  третьеклассник
знает, что Аргентина находится в Аме рике!
   Наверное, в другой раз Плавали-Знаем  треснул  бы  кулаком  по  стенке  и
прогнал его от штурвала, но сейчас он только строго посмотрел  на  Федькина.
Уж очень хотелось ему рассказать эту историю.
   - Да, когда мы были в Африке и  бросили  якорь  у  Аргентины...  -  начал
Плавали-Знаем снова.
   -  Но  Аргентина  находится  в  Америке,  -  сердито  заметил  Солнышкин,
выкручивая тряпку. От толчка вода разлилась, и ему прибавилось работы.
   Плавали-Знаем насмешливо взглянул на него:
   - Где-где?
   - В Америке, - твердо ответил Солнышкин.
   - Петькин, скажите этому знатоку, где находится Аргентина.
   Петькин засопел. Ему совсем не хотелось спорить  с  начальством.  Он  уже
собирался сказать: "Если вы е„ видели в Африке, то, значит,  в  Африке",  но
его опередил Федькин.
   - Конечно, в Америке, - сказал он.
   - Тоже мне  грамотеи,  географы!  В  школе  учились!  -  закачал  головой
Плавали-Знаем. - Я никогда ничему не... - Он хотел сказать  что-то  ещ„,  но
вдруг спохватился, мигнул и подош„л к Федькину: - А это что,  во-первых,  за
разговоры на вахте? Вы что, забыли? А в о-вторых, когда я плавал,  Аргентина
была в Африке! Ясно?
   Федькин только усмехнулся и постучал ногой об пол. Но Солнышкин  стерпеть
этого не мог.
   Он выпрямился и, выкручивая тряпку, спокойно произн„с:
   - А вс„-таки Аргентина была в Америке! Всегда была в Америке.  Это  знает
любой школьник.
   - Ну хорошо, - многозначительно сказал Плавали-Знаем и потряс  перед  ним
пальцем. - Ну хорошо, вы ещ„ вспомните, где была Аргентина, когда останетесь
в первом порту! У вас там будет много времени  для  воспоминаний.  В  первом
порту!
   Разозлившись,  он  так  схватился  за  подбородок,  что   уколол   пальцы
собственной щетиной.
   Солнышкин вытирал палубу и думал: "Ничего, хуже, чем с ним, не будет".
   Петькин сердито сопел, а Федькин усмехался и про себя вс„ напевал  старую
морскую песню.
   - В первом порту, в первом порту... - пробубнил ещ„ раз  Плавали-Знаем  и
сбежал по трапу.
   Может быть, так вс„ и случилось бы, если бы в скором времени на  пароходе
"Да„шь!" не произошли куда более важные события.

   НЕВЕРОЯТНОЕ СОБЫТИЕ В ТИХОМ ОКЕАНЕ
   В последнее время с боцманом Буруном случилась удивительная перемена. При
встречах с Перчиковым он улыбался, вежливо пожимал ему руку, будто  сто  лет
не виделся, и радист был доволен: наконец наступил мир. Но  он  не  замечал,
как ухмыляется чему-то боцман з а его спиной.
   Как-то вечером Перчиков вышел  понаблюдать  за  зв„здами  и  помечтать  о
межпланетном путешествии. Он уселся на  шлюпку  и  стал  смотреть  в  т„мную
высоту. Одни зв„зды сверкали так близко, что их хотелось положить на ладонь,
как снежок; другие мерцали так далеко,  что  при  взгляде  на  них  начинало
тоскливо  ныть  сердце.  Зв„зд  было  множество.  Они  горели  над   трубой,
мачтами...
   И вдруг Перчиков увидел, что несколько зв„зд пропали. Он вскочил.  Зв„зды
появились опять. Он хотел было сесть, но зв„зды снова пропали.
   "Что за чушь?  -  подумал  Перчиков.  -  Видимо,  их  заслоняет  какой-то
предмет". И тут он вспомнил, что как раз в этом  направлении  находится  его
антенна. Перчиков вспомнил угрозы боцмана, его улыбку и в волнении  бросился
по трапу наверх.  На  его  любимой  антенн  е  висели  боцманские  тряпки  и
развевалась штанина от федькинских брюк!
   Такого подвоха, такой подлой  насмешки  Перчиков  не  ожидал.  От  ярости
кончик носа у него едва не засветился.
   "Вот что значит  доверять  льстивым  улыбкам!  Вот  что  значит  потерять
бдительность", - думал Перчиков. Он собрался уже сорвать штанину, но тут ему
в голову пришла такая мысль, что он подпрыгнул от удовольствия, засмеялся  и
бросился к себе в каюту.
   "Вот так Перчиков! Вот это Перчиков! - нахваливал  он  сам  себя.  -  Ну,
держись, Бурун, я проучу тебя, боцман!"
   Перчиков  открыл  ящик  стола  и  стал   лихорадочно   перебирать   мотки
магнитофонных пл„нок.
   - Что ты ищешь? - спросил с верхней полки Солнышкин.
   - Эх, Солнышкин, ну и дело мы с тобой проделаем сегодня! Вот так дело!  -
засмеялся Перчиков, продолжая выкладывать на стол множество разных мотков.
   На них были  десятки  голосов  и  вес„лых  разговоров,  которые  Перчиков
ухитрялся  потихоньку  записывать  для  собственного  удовольствия.   Стоило
пл„нкам завертеться, и с них в любую минуту мог захохотать знакомый  матрос,
крикнуть начальник, запищать штурманский
   сынишка.
   Наконец Перчиков вытащил какую-то пл„нку и шл„пнул ею об стол.
   - Вот она! Ну, теперь держись, Бурун! Старый боцман спал за  перегородкой
и ничего не подозревал. Он  видел  уже  десятый  сон  и  выпускал  тоненькие
струйки храпа. Ему  снились  якоря,  спасательные  круги,  штанина,  которая
болталась на антенне, и над всем этим кр ужились чайки.
   Вдруг чайки разлетелись. Боцман вскочил и  схватился  за  голову.  Где-то
рядом раздался знакомый крик:
   "Ну-ка, где этот старый хрыч? Опять утащил у меня юбку  на  свои  тряпки?
Открывай каюту!"
   И в дверь постучали. Боцман побледнел. Он узнал бы этот  стук  из  десяти
тысяч стуков. Но никак не мог сообразить, откуда  в  Тихом  океане,  посреди
Охотского моря, объявилась его  старуха.  Бурун  нащупал  ногами  тапочки  и
побежал к двери. Сперва он приоткрыл е„ только немного и  поглядел  в  щ„лку
одним глазом. Потом открыл дверь пошире и высунул голову. Старухи не было!
   - Фу-ты! - сказал боцман. - Вот так приснилось!
   Он вытер пот и снова забрался на койку.
   Но едва он задремал, как снова  услышал  самый  настоящий  стук  и  самый
настоящий старухин голос закричал:
   "Что, прячешься? Ну погоди, я до тебя доберусь!"
   Сонный Бурун выскочил босиком в коридор, промчался из конца  в  конец.  И
вдруг остановился возле каюты Перчикова. Голос доносился оттуда. Боцман  изо
всей силы распахнул дверь и влетел в каюту.  На  койках  давились  от  смеха
Солнышкин и Перчиков. А на полу с м агнитофонного диска  продолжали  слетать
грозные старухины крики.
   Растерянный Бурун замигал глазами, надулся. Но потом почесал  за  ухом  и
зевнул:
   - Ладно, в расч„те!
   Спать ему уже не хотелось. Он даже сам стал посмеиваться над собой и  над
своей старухой. Но тут Солнышкин  вскочил  с  койки  с  горящими  глазами  и
ш„потом выпалил:
   - Слушайте, слушайте! А голос начальника пароходства есть?
   - А как же! - сказал Перчиков. - Да ещ„ какой!
   - Что я придумал! - произн„с Солнышкин.
   Он прикрыл дверь и стал говорить что-то такое, отчего  Бурун  и  Перчиков
громко прыснули, приговаривая:
   - Вот это да! Вот это здорово! Выдающаяся мысль!

   СТРАШНЫЕ ВОЛНЕНИЯ ПЛАВАЛИ-ЗНАЕМ
   В кают-компании парохода "Да„шь!" ш„л обед. Было солнечно  и  свежо.  Все
иллюминаторы  были  распахнуты,  и  за  ними  сверкали  вершины   Курильских
островов. Ножи и вилки на  белой  скатерти  горели  от  солнца  ярче  всяких
драгоценностей. Из тарелок  поднимался  пар.  За  столом  слышалось  вес„лое
похрустывание. У  всех  был  замечательный  аппетит.  Марина  едва  успевала
подавать добавку.
   Плавали-Знаем с хрустом всадил длинные зубы в сардельку.
   - Пятую  ест,  пятую!  -  раздался  за  дверью  восторженный  ш„пот.  Это
Ст„пка-артельщик, потирая руки, чуть не лопался от счастья:  наконец-то  ему
удалось угодить начальнику!
   Все сделали вид, что ничего не расслышали, и продолжали работать вилками.
Напротив Плавали-Знаем сидел  доктор  Челкашкин  и  ловко  резал  сардельку,
словно делал операцию. Он нарезал е„ на мелкие кусочки, по одному  отправлял
их в рот и тщательно переж„вывал.
   - Аппетит у доктора как у комара! - сострил Плавали-Знаем.
   - Чрезмерное увлечение едой нередко приводит  к  смертельному  исходу,  -
ответил Челкашкин и отправил в рот кусок сардельки.
   - Зато кое у кого небывалый аппетит на вс„: на сардельки и  на  каюты,  -
сказал Перчиков.
   Он уже доел свою порцию. Плавали-Знаем промолчал.
   - А до начальства эта история с каютой обязательно дойд„т, - снова затеял
разговор Перчиков.
   - Чихали мы на  начальство!  -  не  вытерпел  Плавали-Знаем.  -  Слышали!
Чихали!..
   Но тут  в  коридоре  послышался  странный  окрик.  Все  переглянулись,  а
Плавали-Знаем вскочил и быстро од„рнул мундир. Где-то  возмущался  начальник
пароходства.
   "До каких пор будет этот беспорядок? - кричал он за стенкой. - Опять  эти
бочки на палубе?"
   Но через секунду вс„ пропало,  будто  ничего  и  не  было.  Плавали-Знаем
осторожно оглянулся, потом, усмехаясь, посмотрел на Челкашкина и сказал:
   - Разыгрываете? Опять ваши фокусы, доктор?
   - Чревовещанием не занимаюсь, - ответил Челкашкин и вытер губы салфеткой.
   В это время на палубе начался такой шум, что и у  Челкашкина  лицо  стало
насторож„нным.
   "Опять  грязь,  опять  эти  бочки!  -  кричал  начальник  пароходства.  -
Немедленно вызвать капитана! И нечего меня уговаривать".
   Плавали-Знаем побледнел, вытянулся и  шагнул  в  коридор.  Начальника  не
было. "Прячут", - подумал Плавали-Знаем.  Он  осторожно  поднялся  в  рубку,
обош„л все помещения, но начальника не обнаружил.
   "А  может  быть,  вс„  это  померещилось?  -  подумал   Плавали-Знаем   и
усмехнулся. - А может..."
   Но тут он вспомнил громовые слова начальника, и сомнения снова навалились
на него:
   "А вдруг вс„ это на самом деле? Вдруг...  -  Неожиданная  страшная  мысль
поразила его. - Может  быть,  это  специально  подстроено?  Морякова  вместо
больницы - домой. Меня -  сюда.  А  передо  мной  -  незаметно  -  начальник
пароходства для инспекции?"
   Он заметался по коридору, но тут же взял себя в руки.
   "Плавали! - подумал он. - Выкрутимся!" И громко, так, чтобы все  слышали,
крикнул:
   - Боцман, боцман!
   Бурун словно вынырнул из-под ног. И тут же услышал громовой приказ:
   - Бочки немедленно за борт! Боцман крикнул:
   - Солнышкин, за мной!
   И они отправились выполнять приказ.

   АРТЕЛЬЩИК ОТПРАВЛЯЕТСЯ В КОСМОС
   Нужно сказать, что голос начальника пароходства Перчиков  записал  совсем
на другом судне. Но так совпало, что  и  на  пароходе  "Да„шь!"  стояли  три
никому не нужные бочки. Их оставили по особой  просьбе  артельщика,  который
уверял капитана, что они ему очень ну жны.  Так  вот,  самую  большую  ушлый
артельщик приловчился использовать по своему усмотрению. После обеда,  когда
все шли  снова  работать,  он  с  вес„лой  улыбочкой  направлялся  к  бочке,
приговаривая:
   - Итак, отправляемся в ракету! Продолжаем наш космический рейс!
   Он влезал в бочку, накрывался крышкой, и через минуту оттуда  раздавалось
еле уловимое посапывание. Все понимали, что артельщик  трудится  в  каком-то
уютном уголке, но про бочку никто не догадывался.
   Когда Солнышкин и Бурун  подошли  к  бочкам,  артельщик  уже  занял  сво„
излюбленное место.
   - Ну-ка, взяли! - сказал Бурун и швырнул за борт первую бочку.
   Она закувыркалась в воде.
   - Есть! - крикнул Солнышкин. - Пошла! - И, подняв  над  собой,  перекатил
через борт вторую, от которой пахнуло вонючей сел„дкой.
   - Ну,  последнюю!  -  крякнул  Бурун.  (Бочка  не  поддавалась.)  -  Ишь,
отсырела!
   - Может, там что-нибудь внутри? - спросил Солнышкин.
   Но тут из рубки раздался крик Плавали-Знаем:
   - Побыстрей, побыстрей!
   - Пустая, - сказал Бурун. - Взяли!
   - На старт! - крикнул Солнышкин. И, пыхтя, они перевалили бочку за  борт.
В это время артельщику приснилось, что его сажают в настоящую ракету и она с
гулом поднимается в космос.
   "Я не хочу  в  космос!  -  хотел  крикнуть  он.  -  Я  не  космонавт!  Вы
перепутали, пустите!" Но Солнышкин сказал:
   - Старт! - И ракета взлетела.
   И едва бочка плюхнулась в воду, все увидели, как из не„, растопырив руки,
с криком: "Я не космонавт!" - вылетел ошалелый Ст„пка-артельщик.
   - Человек за бортом, человек за бортом! - закричал перепуганный Бурун.
   А Солнышкин от неожиданности чуть сам не прыгнул за ним, но спохватился и
с размаху швырнул вниз спасательный круг.
   - Стойте! - вопил артельщик. - Спасите! - И хватался  за  круг,  но  круг
переворачивался и шл„пал его по толстой спине.
   Судно остановилось, Петькин вывалил за борт штормтрап,  и  мокрый  Степан
взобрался наверх. От испуга он дрожал, как толстый щенок, но мысли его,  как
злые собаки, уже кусали всех на свете, и больше всего Солнышкина.

   "Я тебе запомню "старт""! - думал он.  А  на  капитанском  мостике  стоял
Плавали-Знаем и, сощурив глаз, думал:
   "Позор! При начальнике пароходства! У кого же он прячется?  Кто  тут  мой
самый злой враг?":

   НОВОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ НА ПАРОХОДЕ "ДА‚ШЬ!"
   Плавали-Знаем  сразу  как-то  похудел,  щетина  торчала,  как  иголки  из
сердитого ежа. Уши оттопыривались и вздрагивали при каждом звуке. Он  мрачно
бродил по коридору, заглядывал в  каюты  и  каждого  встречного  прогонял  с
дороги движением указательного пальца. На судне стояла тяж„лая тишина.
   "Где же он сидит?" - размышлял Плавали-Знаем и водил  глазами  по  дверям
кают.
   - Хе-хе, хе-хе! - подкатился к нему, усмехаясь, обсохший артельщик.
   - Что "хе-хе"? - зло  передразнил  его  Плавали-Знаем.  -  Только  пузыри
умеешь пускать  и  дрыхнуть  в  бочке!  -  И  он  хотел  махнуть  в  сторону
указательным пальцем.
   - Хе-хе! - расплылся опять артельщик. - Подойдите-ка, пожалуйста,  к  той
двери и послушайте! - Он мигнул правым глазом и кивнул на каюту Перчикова.
   - А что там?
   - Посмотрите, посмотрите! - закивал Ст„пка, и во рту у него вспыхнули три
огонька.
   Плавали-Знаем подош„л к каюте, приложил ухо к двери  и  вдруг  вытянулся,
как солдат на смотру. За дверью что-то тихо говорил начальник пароходства.
   Лоб у Плавали-Знаем мгновенно взмок. Он хотел тут же распахнуть дверь. Но
вдруг  остановился  и  прислушался.  Голос,  как  назло,  стал   ещ„   тише.
Плавали-Знаем ничего не смог разобрать.
   "Ладно, подожд„м, - решил он.  -  Подожд„м  и...  нечаянно  встретимся  в
коридоре".
   И он беззаботно стал прогуливаться взад-впер„д, ступая как можно мягче  и
поглядывая на  потолок.  Но  из  каюты  никто  не  показывался.  "Ничего!  -
сдерживал себя капитан. - Не будут же они сидеть вечность!" Но прош„л час, а
начальник и не собирался выходить.
   "Жд„т, жд„т, чтобы я сам приш„л! - тяжело дыша, рассуждал  Плавали-Знаем.
- Ну ладно..."
   Он старательно од„рнул китель и, постучав, приоткрыл дверь:
   - Прошу прощения, разрешите?
   В  каюте  был  один  Перчиков,  а  на  столе  вовсю  тараторил  маленький
магнитофон.
   Плавали-Знаем не поверил своим глазам.
   Он  с  опаской  огляделся,  потом  подош„л  к  столу   и   нагнулся   над
магнитофоном.  Тот  добросовестно  продолжал   повторять   речь   начальника
пароходства на одном из торжественных собраний.
   - Так! - прохрипел Плавали-Знаем.  -  Издеваться  задумали?  -  Он  одним
движением сгр„б пл„нки и подхватил магнитофон.
   - Не имеете права! - подскочил Перчиков.
   - Права? - повторил Плавали-Знаем и прищурил глаз. - Я вам покажу  право!
Я вам его покажу!
   И он вышел из  каюты.  Сапоги  его  загрохотали,  как  танки,  прорвавшие
оборону противника.
   Вся команда высунулась из кают и смотрела ему вслед.
   Плавали-Знаем грозно поднялся по трапу на капитанский мостик. Сзади  него
переваливался сияющий артельщик.
   Слева над горизонтом поднимались Курильские острова. По всему морю бежали
белые барашки. Судно подбиралось к самым глубоким местам Тихого океана.
   - Утопить! -  приказал  Плавали-Знаем  и  с  ненавистью  вывалил  в  руки
артельщику кипу пл„нок и магнитофон.
   - Сейчас? - спросил артельщик.
   - Какая глубина? - крикнул в рубку Плавали-Знаем.
   - Восемь тысяч метров! - раздалось оттуда.
   - Мало! - рявкнул Плавали-Знаем и хищно прош„лся по палубе.
   - Глубина? - спросил он снова через несколько минут.
   - Девять тысяч метров!
   - Мало!
   И он прош„лся ещ„ раз в сладком ожидании экзекуции.
   - А теперь? - крикнул он в третий раз.
   - Десять тысяч метров!
   - Бросай! - приказал Плавали-Знаем и выпятил грудь.
   Артельщик размахнулся. Пл„нки с жалобным свистом одна за другой  полетели
за борт. И следом за ними, кувыркаясь, нырнул в глубину  магнитофон.  Только
хлюпнула вода и по волнам побежали круги.
   - Вс„! - доложил артельщик.
   - Ну нет, это ещ„ не вс„! - зловеще  произн„с  Плавали-Знаем  и  прищурил
правый глаз.
   И действительно, это было ещ„ не главное. Главное произошло ночью.
   В  полночь  Солнышкин  проснулся  от  холода.  Он  встал,  чтобы  закрыть
иллюминатор и вдруг увидел, что дверь каюты  распахнута,  постель  Перчикова
разбросана, а его самого нет.
   Солнышкин выскочил в коридор. В кори-поре тоже никого не было. Он  прош„л
впер„д и увидел, как артельщик приклеивает на  лоску  приказов  бумажку,  на
которой что-то нацарапано. Солнышкин пригляделся и с ужасом прочитал:
   "За  насмешки  и  издевательства  над   вышестоящими   руководителями   и
непочтительное отношение к  ним  высадить  на  необитаемом  острове  радиста
Перчикова. Приказ привед„н в исполнение".
   Артельщик прош„л мимо Солнышкина, хихикая и потирая руки.
   - Теперь можно и поспать! - сказал он и ввалился в свою каюту.
   Солнышкин вдруг почувствовал, что чубчик у  него  поднимается  дыбом.  Он
вспомнил, что во сне ему казалось, будто пароход останавливался  и  будто  в
коридоре шла какая-то возня. Теперь он вс„ понял. Он бросился  на  палубу  и
выбежал на корму. Из темноты стал хл естать по лицу  холодный  дождь.  Но  и
сквозь него было видно, что судно,  набирая  ход,  удаляется  от  скалистого
острова.
   - Пер-чи-ков! - закричал Солнышкин в темноту. - Пер-чи-ков!
   И ему показалось, что откуда-то издалека, со  стороны  острова,  в  ответ
раздалось что-то похожее на "...ол-ныш-кин!".  Но  ударил  гром,  с  порывом
ветра сильнее хлестнул дождь, и вс„ пропало во мраке.

   ЗАГОВОР
   Но нужно рассказать вс„ по порядку. Расправясь с пл„нкой и  магн