ы,  и  только  тут  он
увидел, что глаза пингвиньего капитана уже покрыты белым морозным инеем...
   Стало совсем холодно. Стало так холодно, что даже сама метель  взвизгнула
от мороза.
   "Надо идти",- подумал Солнышкин, но  его  ноги  прим„рзли  ко  льду,  как
причальные тумбы.
   - Надо же идти! - крикнул себе Солнышкин, но  голова  устало  сползла  на
грудь, и на чубчике закачалась льдышка.

   "Вот и вс„,- прикрыв глаза, подумал он.- Вот тебе и океаны, и  жемчужины.
Вот тебе "пик Марины" и "пик Перчикова"!
   Он прот„р кулаком слипающиеся глаза и перед  самым  своим  носом  заметил
стрелку компаса, которая, как ни странно, указывала: норд! норд!
   "Совсем спятил старый",- грустно усмехнулся Солнышкин...
   И тут у самого его сердца, под ребро, ударил маленький крепкий клюв  -  и
Солнышкин очнулся: "А как же птенец?!" Он  опустил  руку  под  свитер,  и  в
ладони у него зашевелилось маленькое пушистое существо. "Как цыпл„нок, дома,
у бабушки,- подумал Солнышкин, вспомнил свой дом, запах осеннего леса, и ему
показалось, что он стоит на лесной дороге рядом  с  селом,  будто  ноги  его
окунулись в т„плую солнечную пыль и что вокруг  шумит  не  метель,  а  яркая
листва на деревьях.
   - Ничего,- сказал Солнышкин, садясь в снег.- Сейчас мы выйдем на  дорогу.
Вон уже село близко. Вон тракторы едут и лают собаки. А вот моторка тарахтит
на реке.
   И действительно, рядом послышался шум мотора, а ещ„  ближе  раздался  гул
трактора. Это с моря подходил бот Пионерчикова, а по льдам грохотал вездеход
Полярникова. И скоро сквозь шум пробился незнакомый голос:
   - Да это же пингвин, мистер Полярников!
   - Но послушайте, господа, разве пингвины ходят в  сапогах?  -  Полярников
отвечал выглядывающим из вездехода представителям  американской  холодильной
фирмы, которые отправились на поиски шефа.
   Солнышкин приоткрыл глаз и сквозь хлопья снега увидел  над  собой  доброе
лицо Робинзона. И  в  ту  же  минуту  над  его  ухом  снова  раздался  голос
Полярникова:
   - Снегом! Трите его снегом!
   Щ„ки Солнышкина лизал Верный. Рядом стоял Перчиков. Он  отогревал  своему
другу руки, а Пионерчиков оттирал Солнышкину уши снегом.
   - Ты на коньках? - спросил Солнышкин, но Пионерчиков только погрозил  ему
кулаком.
   Пока Солнышкин отогревался, все начали коченеть.
   - А где же Хапкинс и артельщик? - спросил Полярников.
   Солнышкин пожал плечами. Он так и не понимал, куда они делись.
   Но Верный, кажется,  Это  понимал.  Он  поднял  уши,  понюхал  воздух  и,
направляясь к большому торосу у края полыньи, злобно зарычал.
   - Что с ним? -спросил Перчиков.
   - Не знаю, не знаю,- качнул головой Пионерчиков.
   Солнышкин тоже ничего не понимал. П„с,  рыча  и  нервничая,  рыл  снег  и
хватал  зубами  сугроб.  Метель  относила  его  в  сторону,  но   он   снова
набрасывался на ледяную глыбу.
   -  А  ну-ка,  позвольте,  я  посвечу  фонар„м,-  сказал   Полярников.   В
антарктическую стужу и дн„м приходилось на  всякий  случай  носить  фонарь.-
Кажется, п„с бросается не зря! Там что-то есть.
   - Банка с эскимо,- рассмеялся кто-то из американцев.
   - Господа, это Антарктида! - сказал Полярников, и, словно подтверждая его
слова, воющий заряд снега обрушился на зам„рзших людей.
   Полярников направил луч фонарика на торос. Все прильнули носами к  льдине
и оцепенели: в глубине сверкающего льда, злобно вцепившись друг  в  друга  и
вырывая  что-то  из  рук,  леденели  Хапкинс  и   артельщик.   Представители
морозильной фирмы вытянули шеи. Такого они не видели даже в самых  громадных
холодильных установках. Сухонький Робинзон  как-то  странно  прищурил  глаз,
Полярников вздохнул. И все посмотрели на  Солнышкина.  Но  Солнышкин  и  сам
терялся перед зловещей загадкой.

   САМЫЕ СТРАШНЫЕ СЛОВА
   Моряков шагал по палубе, засыпанный  снегом,  как  Дед  Мороз,  и  мрачно
всматривался в пургу. Борт парохода словно покрыли маленькие живые  сугробы:
это команда  ожидала  товарищей.  Петькин,  закутанный  в  тулуп,  не  терял
времени, потихоньку ловил на  удочку  рыбу  и  относил  на  камбуз  Борщику.
Бывалый кок не жалел огня, он специально раскрыл дверь камбуза пошире, чтобы
друзья могли по запаху точнее определить обратный курс.
   - Идут! - вдруг  сказал  Бурун,  подставив  стуже  ухо.  Ему  послышалось
вдалеке л„гкое тарахтенье.
   Моряков покачал головой. Он придумал самые  страшные  слова,  которые  он
сейчас скажет этому мальчишке Пионерчикову.
   - Идут,- сказал снова Бурун.
   - Неужели? - насторожился Моряков.
   - Милей дальше или милей ближе,- сказал Ветерков, кутая горло,- но идут.
   Тютелька в тютельку промолчал, потому что ничего не слышал.
   Но Моряков уже бросился к борту. Среди льдин толкался маленький  бот,  на
носу которого стоял Пионерчиков.
   - Да вы знаете что?! - крикнул ему Моряков.
   - Что? - спросил Пионерчиков, вобрав  голову  в  плечи.  Он  ожидал  чего
угодно.
   Моряков взмахнул рукой, поднял вверх палец и тут увидел сидящего рядом  с
Перчиковым Солнышкина. Моряков вскинул вверх вторую руку  и  снова,  но  уже
совсем по-другому, торжествуя, воскликнул:
   - Да вы знаете что?
   Пионерчиков ещ„ ниже опустил голову.
   И тогда Моряков сказал:
   - Вы, кажется, будете капитаном, Пионерчиков!
   Пионерчиков покачнулся. Этого он, конечно, не ожидал.
   - Но где же остальные? - уже сурово спросил Моряков.
   В это время к пароходу подкатил вездеход,  и,  прыгая  с  него  на  трап,
представители холодильной фирмы сказали:
   - Превратились в мороженое!
   - Как это понимать? - удивился Моряков.
   - Так и понимать,- сказал Полярников, заст„гивая т„плую собачью куртку.
   Следом за ним из вездехода вышел Робинзон.
   - Но что  случилось?  -  спросил  Моряков.  И  все  снова  повернулись  к
Солнышкину, который держал в руке маленького птенца. Но  что  Солнышкин  мог
добавить к тому, что видели все?

   ОНА ПРИНАДЛЕЖИТ СОЛНЫШКИНУ!
   Метель улеглась. Солнце снова лежало на льдинах как ни в ч„м не бывало.
   Моряков вс„ ходил по палубе.
   "Что же произошло? Из-за чего они могли поссориться?"- думал он,  потирая
пальцами лоб.
   - Так что же делать? - спросил Пионерчиков.
   - Разбить л„д! - сказал Бурун.
   - Но это невозможно! - воскликнул Полярников.- Это вс„-таки не мороженое.
Они так крепко вцепились друг в друга, что их не оторв„шь!
   - А что думает по этому поводу наш доктор? - спросил  Моряков,  глядя  на
Челкашкина.- Может, они оживут, если их разморозить?
   - Извините,- сказал Челкашкин,- но  современная  наука  ещ„  не  достигла
таких высот. Прид„тся подождать,-  подумал  он  вслух,-  лет  двадцать...  И
вообще я не собираюсь исцелять негодяев.
   - Но ведь вы же врач! Врач, а не судья! -  повысил  голос  Моряков.-  Ваш
долг помогать любому человеку! Тем более то,  что  они  негодяи,  нужно  ещ„
доказать.
   - Так в ч„м же дело? Что у них случилось? - вернулся к  прежнему  вопросу
Полярников.
   И в это время, прорываясь сквозь толпу,  на  палубу  влетел  запыхавшийся
Верный. Он быстро переступал с  лапы  на  лапу,  на  боках  у  него  звенели
сосульки, а в зубах болтался целлофановый пакет. П„с,  рыча,  бросил  его  к
ногам Морякова. По палубе что-то покатилось. Моряков быстро наклонился, и на
ладони у него замерцала удивительная жемчужина величиной с голубиное яйцо.
   Все изумл„нно подались впер„д.
   - Позвольте,- нарушил тишину Челкашкин, потирая усики,- но это  пакет  от
лекарства, которое я выписал артельщику.
   - Кому? - спросил Перчиков.
   - Артельщику,- подтвердил Челкашкин.
   - Тогда вс„ понятно! Вс„ понятно! - в возбуждении воскликнул Перчиков. Он
сразу вспомнил маленькую лагуну, акулу и  внезапно  появившуюся  опухоль  на
щеке артельщика.- Тогда вс„ понятно! Это жемчужина Солнышкина!
   Перчиков бросился сквозь толпу и схватил Солнышкина за руку. Он  стоял  в
стороне, отогревая в ладонях маленького птенца.
   - Смотри! - крикнул радист, показывая Солнышкину на жемчужину.
   - А где вы е„ взяли? - спросил Солнышкин. Он до сих пор  думал,  что  его
жемчужина осталась в лагуне у дал„кого маленького острова.
   Все замолчали, зато Верный завертелся и залился отчаянным лаем.
   - Теперь вс„ понятно,- сказал Моряков.
   - Понятно! - иронически закивали  представители  морозильной  фирмы.  Они
имели в виду своего хозяина.
   А Робинзон, который стоял рядом с Полярниковым, грустно заметил:
   - Да, когда-нибудь человек приходит к тому, чего он заслуживает...
   Потом старый инспектор  едва  заметно  кивнул  Полярникову,  и  никто  не
обратил внимания, как он выбрался из толпы...
   Итак, артельщик и Хапкинс оставались в Антарктиде ждать новых  достижений
науки. Нужно  только  добавить,  что  во  время  одного  из  штормов  льдина
откололась от материка и отплыла в неизвестном направлении. А  вскоре  после
этого некоторые суда стали  встречать  громадный  айсберг,  внутри  которого
можно было разглядеть две странные фигуры. Кто-то из моряков утверждает, что
порой фигуры оживали и начинали злобно трясти  друг  друга.  Некоторые  даже
слышали доносившиеся оттуда крики: "Моя! Моя!"
   Но это, конечно, относится к области фантазии.
   А между тем часы на пароходе "Да„шь!" точно показывали время отхода.
   Полярников обнял Морякова, попрощался с командой и быстро сош„л  вниз  по
трапу, чему-то весело улыбаясь. На берегу уже собралась чуть не вся станция.
Вверх летели шапки, рукавицы.
   И с каждой минутой вс„ увеличивались толпы  пингвинов.  Птицы  толкались,
подпрыгивали, словно хотели кого-то  разглядеть,  и  махали  вслед  пароходу
своими короткими крылышками.
   Боцман выбирал тросы. Антарктида оставалась позади.
   Солнышкин спустился в каюту. Ему было грустно. Так бывает  всегда,  когда
прощаешься с дал„кими землями. И вс„-таки он улыбался. На одной руке у  него
сидел и с любопытством осматривал сво„ новое жиль„ маленький пингвиненок,  а
в другой руке ясным перламутровым светом сияла жемчужина.  Не  жемчужина,  а
целый пионерский дворец! Под ногами  спокойно  стучала  машина,  и  глаза  у
Солнышкина начинали слипаться.

   О Ч‚М, СОЛНЫШКИН. ДУМАЕШЬ?
   Но уснуть Солнышкин так и  не  смог.  Он  лежал  с  открытыми  глазами  и
смотрел, как за иллюминатором бегут волны и качаются айсберги.
   - О ч„м ты думаешь, Солнышкин? - спросил снизу Перчиков.
   - О дальних морях,- вздохнул Солнышкин.
   - Чудак,- сказал Перчиков.- По дальним морям плыв„т и на тебе: о  дальних
морях думает!
   - А ведь есть ещ„ самые дальние,- закрыв глаза, подумал вслух Солнышкин.-
Кажется, посмотришь за горизонт - и увидишь одно,  другое...  Плыви,  плыви,
пока жизни хватит. Только нужно торопиться. В  жизни  нельзя  опаздывать!  -
вспомнил он слова Робинзона и вдруг поднялся.
   - Ты куда? - спросил Перчиков.
   - Я ещ„ не отдал Мирону Иванычу жемчужину! - сказал Солнышкин.
   - Верно! - согласился Перчиков и подмигнул Солнышкину.- Но ведь это нужно
сделать в торжественной обстановке.
   И Солнышкин не успел  опомниться,  как  радист,  сунув  ноги  в  тапочки,
побежал к Пионерчикову. Тот собирался писать статью для "Пионерской правды".
Но все события антарктического рейса в маленькую  заметку  не  вмещались,  а
слишком большая статья, да ещ„  с  такими  сложными  фактами,  была  не  для
"Пионерки". И штурман потихоньку поч„сывал карандашиком затылок.
   - Слушай,- крикнул ему Перчиков,- сейчас нам предстоит  такая  церемония,
что без собственного корреспондента "Пионерской правды" не  обойтись!  -  И,
коротко рассказав обо вс„м, он заторопился в радиорубку.
   Скоро Перчиков объявил по радио:
   "Всем членам экипажа,  свободным  от  вахты,  собраться  у  каюты  Мирона
Иваныча!"
   И вслед за этим по всему пароходу  из  динамиков  полились  торжественные
марши.
   В коридоре  стала  быстро  собираться  команда.  Из  машинного  отделения
выглянул Мишкин. Размахивая полотенцем, по трапу бежал Борщик. С блокнотом в
руках спешил Пионерчиков, а за ним летели Марина, Тая и Челкашкин.

   ПРОЩАЛЬНАЯ ШУТКА СТАРОГО РОБИНЗОНА
   Каюта Робинзона была приоткрыта, из не„ дул свежий, так любимый  стариком
ветерок. Моряков остановился и тихо постучал:
   - Разрешите? Отклика не было.
   - Позвольте,- сказал  Моряков,  открывая  дверь  пошире  и  заглядывая  в
каюту.- Вот так так! - воскликнул  он,  повернувшись  к  Солнышкину.-  Здесь
целая делегация, а Мирон Иваныч занимается такой работой!
   Солнышкин тоже переступил порог. Старик сидел  в  полумраке  за  шторками
иллюминатора и, улыбаясь,  сбивал  с  него  киркой  л„д.  Команда  удивл„нно
зашумела, но Мирон Иваныч не собирался слезать с подвески.
   - Ну, это уж никуда не годится,- обиделся Моряков.- Вы хоть  скажите  нам
что-нибудь.- Он сделал шаг по направлению к старику и... остановился.
   Сильный ветер с шумом распахнул шторки, и вся команда так и привстала  на
цыпочки. Робинзона не  было!  Но  вместо  него,  прикрывая  собой  настоящий
иллюминатор, стоял написанный Моряковым несколько дней назад портрет. Старик
на портрете улыбался, будто снова собирался стереть с носа лишнее пятнышко.
   Солнышкин и Моряков бросились к столу. Пионерчиков размахивал блокнотом и
недоверчиво приподнимал  штору,  а  из-под  портрета  выглядывала  сложенная
вчетверо бумажка, на которой было написано: "Команде парохода "Да„шь!"".
   Капитан развернул записку и прочитал:
   - "Дорогие друзья! Не сердитесь! Я остаюсь в Антарктиде.  Ведь  каждый  в
жизни  должен  доказать  что-то  интересное.  Надеюсь,  что   наш   островок
благополучно приплыв„т в Океанск к пионерам. А я постараюсь  найти  для  них
что-нибудь ещ„. Попутного ветра! Крепко обнимаю. Не волнуйтесь.
   Ваш старый Робинзон".
   Внизу размашистым почерком было написано:
   "Не волнуйтесь!
   Ваш Полярников".
   С минуту пораж„нная команда стояла молча. Наконец  капитан  опустил  руку
Солнышкину на плечо и охнул:
   - Вот так старик! Вот это старик!
   - За такого старика надо поднять бокал! - громко сказал Мишкин.
   - Конечно! - поддержал  его  Борщик.-  У  меня  к  ужину  как  раз  готов
прекрасный компот!
   И все, шумно обсуждая событие, повернули к столовой.
   - Вот это старик! - приговаривал Моряков. У самого трапа он столкнулся  с
Безветриковым:
   - А вы что же, штурман? Пойд„мте ужинать.
   - А нам с Солнышкиным заступать  на  вахту,-  сказал  Безветриков.  И  он
посмотрел на часы: - Да, ровно через пять минут, тютелька в тютельку.
   Солнышкин споткнулся.
   - Вот так оказия,- сдвинул брови Моряков и разв„л  могучими  руками.-  Но
вахта есть вахта, Солнышкин! Закон! И потом,- рассудил  Моряков,-  по-моему,
это  даже  очень   хорошо!   Для   человека,   мечтающего   стать   моряком,
антарктическая вахта просто-таки подарок! А?
   - Конечно,- живо согласился Солнышкин  и,  опустив  жемчужину  в  карман,
пош„л в рубку.
   Едва он открыл дверь, Петькин, посмотрев на часы, крикнул:
   - Вахту сдал! - и бросился в столовую.
   - Вахту принял! - сказал Солнышкин и положил окрепшие ладони  на  рукояти
штурвала...
   Льды  разбегались  от  судна  налево  и  направо.  Солнышкин  внимательно
смотрел, как бы не столкнуться с каким-нибудь притаившимся айсбергом. Сейчас
у него в руках были жизни стольких людей - Морякова и Перчикова, Ветеркова и
Безветрикова, Федькина и  Петькина,  Буруна  и  Челкашкина,  Таи  и  Марины,
Борщика и Пионерчикова... И конечно, у него в руках была и  его  собственная
жизнь, о которой он понемножку думал. В общем, вс„ получилось  неплохо  и  с
Антарктидой, и с жемчужиной, и  с  маленьким  пингвином.  Кое-что  Солнышкин
вс„-таки доказал...
   Правда, когда он смотрел  сквозь  иллюминатор  направо,  ему  становилось
немного грустно: там, сверкая алыми снегами,  оставался  высокий  безымянный
хребет. Да, видно, вершины не сдаются так просто.  Но  разве  это  последнее
плавание и разве он в последний раз в Антарктиде?  Он  ещ„  сделает  подарок
своим друзьям, и на  карте  континента  появятся  имена  Марины,  Робинзона,
Перчикова...
   В это время раздался такой звон, что Солнышкин испуганно задержал в руках
штурвал.
   Но волноваться не было причины. Это в столовой команда сдвинула бокалы  с
великолепным компотом Борщика.
   Среди ужина никто не  заметил,  как  из  столовой  выбрался  Перчиков.  В
коридоре было пусто, постукивала машина, только  в  самом  конце,  у  трапа,
кто-то прыгал на одной ноге. Это, вдруг вспомнив детство, играл  в  классики
хвативший лишний бокал компота Пионерчиков. Он поманил радиста  пальцем,  но
Перчиков торопливо прош„л мимо. Следом  за  ним,  помахивая  хвостом,  бежал
Верный.
   Начинались минуты молчания.
   Но прошла минута, вторая, третья, а радист вс„ не поднимался с  места.  В
океане было спокойно. Но зато в наушниках опять  раздавалось  "бип-бип-бип".
Где-то далеко в космосе продолжали свою вес„лую перекличку спутники, мерцали
зв„зды, вращались планеты. И Перчиков прислушивался к их голосам.



   Виталий Коржиков.
   Ледовые приключения Плавали-Знаем.


   НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА


   Корреспондент Североокеанского радио Репортажик летел по срочному  вызову
с Камчатки в Океанск на совещание вес„лых корреспондентов. Пристегнувшись  к
креслу крепкими ремнями, он осматривался вокруг - не подверн„тся ли и здесь,
на  высоте  10000  метров,  что-нибудь  вес„ленькое  -  и  думал,   чем   бы
удивительным потешить своих  коллег.  Мысли  вспл„скивали  одна  за  другой,
глазки Репортажика вспыхивали, как огоньки в  табачной  трубке,  но  тут  же
гасли.
   Рассказать, как при извержении  вулкана  в  воздух  взлетела  целая  гора
консервных банок? Уже рассказывали! Или про то, как юнга  Рыбкин  поймал  на
удочку кита? Так об этом трубили во всех столичных газетах!
   Круглое  лицо  Репортажика  растянулось  в  зевоте:  вздремнуть  бы.   Он
потянулся, взглянул в иллюминатор и приоткрыл в удивлении рот.
   Внизу, у  острова  Камбала,  среди  растущего  на  глазах  ледяного  поля
семечком торчало маленькое суд„нышко, вокруг которого расторопными  мурашами
бегали несколько фигурок и  толкали  судно  то  спереди,  то  сзади.  Кто-то
пробовал ворошить л„д багром. Кто-то разогнался и с таким звуком врезался  в
борт лбом,  что  Репортажику  показалось,  будто  по  самол„ту  шл„пнули  из
зенитки. Но ледяное поле не дрогнуло.
   - Вс„! Сели! Зимуют! -  крикнул  Репортажик  и  пот„р  руки.  -  Вот  это
репортаж!
   - Вот это репортаж!  -  повторил  он  и  вытащил  из-под  кресла  пишущую
машинку.
   Перед глазами, как на табло, мгновенно возникло название  "Необыкновенная
зимовка". Но тут же мысленно зачеркнув его,  Репортажик  заложил  в  машинку
лист бумаги и стал энергично выстукивать  указательными  пальцами:  "Ледовая
эпопея у острова Камбала".
   "Самол„т летел на высоте 10000 метров. В салоне было тепло. Но за  бортом
стоял такой мороз, что хрустели отмороженные носы и уши..."
   Тут Репортажик  остановился.  О  себе  в  этом  репортаже  тоже  не  надо
забывать. Стоило отметить, что хотя он и не участвовал  в  этой  эпопее,  но
вс„-таки присутствовал!  Ему  тоже  хотелось  броситься  вниз  с  парашютом,
толкать в борт судно, катать по льду бочки, и он начал так:
   "Я летел на высоте 10000 метров. Впереди змейкой  колебалась  стюардесса,
разносившая обед. Из чашек с бульоном струился пар, а за  иллюминатором  выл
ветер. И внизу, среди льдов, окруживших пароход "Светлячок", разворачивалась
настоящая эпопея".
   Дальше снова затрещал мороз, захрустели уши и носы и началась героическая
зимовка.
   Репортажик перечитал корреспонденцию, и едва к  приземлившемуся  самол„ту
подали трап, мимо работников аэропорта прон„сся энергичный румяный колобок с
пишущей машинкой под мышкой и, сев в такси, помчался  в  сторону  Океанского
радиоцентра.

   СПАСИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
   Пока предприимчивый Репортажик мчался в сторону радиоцентра в Океанске, у
маленького  острова  Камбала  неожиданно  нахлынувший  мороз   действительно
вытворял чудеса. Волны застывали мгновенно,