А  ещ„
внимательней - на кость в его руке.
   - Вот это умница, - сказал Васька, - вот это я люблю! - И протянул  кость
псу: - Самое вкусное отдаю!
   Едва кобел„к взял кость, боцман схватил  его  под  мышку  и  бросился  со
двора. Но, не сделав и шага, он увидел приближающуюся фигуру  в  милицейской
форме и, завертевшись волчком, влетел в стоявшую во  дворе  единственную  на
весь остров красную  телефонную  будку,  которую  на  Камбале  выгрузили  по
ошибке.
   К будке подходил единственный на весь остров сержант милиции Молодцов. И,
побледнев от волнения, Васька стал набирать застрявший в  памяти  телефонный
номер и усердно кричать:
   - "Светлячок! "Светлячок"? Дайте  капитана.  Красный  от  мороза  сержант
остановился. Глаза его широко раскрылись от удивления.
   - Работает? Говорит?
   - А как же! - сказал Васька.
   - Так проводов-то нет! - сказал Молодцов.
   - Так беспроволочная, - сообразил Васька, - через спутник!
   Молодцов поднял глаза, посмотрел вверх и качнул головой:
   - Ну, кино!
   Сегодня он произн„с эту фразу уже второй раз. В первый раз она  вырвалась
у него, когда, заступая на пост, он увидел обрастающий льдом "Светлячок".  А
сейчас - у молчавшей десять лет телефонной будки.
   - Кино, и вс„! - повторил он. И вдруг, обратив внимание на странный  груз
под мышкой у Васьки, спросил: - А зачем у вас мой кобел„к?
   Васька смущ„нно закрутил носом и вдруг выпалил:
   - Так для кино!
   На что Молодцов изумился уже бесконечно:
   - Так что, и вправду у нас на Камбале снимают кино? Вот зачем на пароходе
устраивали такие декорации!
   - А вы не знали! Цветное, фантастическое, в двух сериях!
   Молодцов рассмеялся: "Вот это да! Кто бы подумал!" И замахал руками:
   - Берите Бобика! Если надо, мы вытащим всех бобиков в пос„лке.
   Но почти все собаки острова сидели уже вокруг Васьки,  высунув  языки,  и
прислушивались. Теперь-то они кое-что  поняли!  И  на  мордах  у  всех  было
написано одно: почему это берут в артисты милиционерского Бобика?  Сниматься
в кино хотела каждая собака! Даже без косточки. Даже даром.
   - Берите, берите! - сказал Молодцов, счастливый  оттого,  что  его  Бобик
станет  первым  на  острове  киноартистом,  взял  под   козыр„к   и   вдруг,
насторожившись,   быстро   направился   к   замаячившей    вдали    какой-то
подозрительной фигуре.

   ОШИБКА СЕРЖАНТА МОЛОДЦОВА
   Фигура с громадной дубинкой на плече росла с каждым шагом. И Молодцов  на
всякий случай решил зайти в тыл. Он обогнул дом, перепрыгнул через  забор  и
налетел на Супчика, у которого со лба падали крупные капли, будто  он  целый
день плясал у раскал„нной плиты!
   - Супчик?! - сказал Молодцов.  Супчика  знали  на  Тихом  океане  так  же
хорошо, как Борщика.
   - Ага! - сказал кок.
   - А это что у вас? - Сержант с любопытством посмотрел на дубинку.
   - Нога! - сказал Супчик.
   - Что?!
   - Говяжья нога!
   - Так что вы с  ней  здесь  делаете?  -  с  интересом  спросил  Молодцов.
Заподозрить в ч„м-нибудь кока, который приносил для команды даже собственную
петрушку и укроп, не могли бы на тысячу миль вокруг.
   - Меняю на солонину! - сказал кок. - Нам на "Светлячке"...
   - На "Светлячке"? Для кино? - Молодцов приподнял фуражку, хлопнул себя по
лбу. - Для кино будет вс„!
   И, взвалив дубинку себе на плечо, зашагал прямо к маленькому дворику. Там
вокруг высокого очкастого чудака ходили десятка два румяных ребятишек.
   - Привет детсаду! - крикнул Молодцов.
   - Привет! - закричали ребятишки. А один, вцепившись  в  шинель  сержанта,
закружился на н„м, как на карусели.
   - Отставить, Соскин! - сказал Молодцов и, протянув чудаковатому директору
детского сада руку, стал, к удивлению Супчика, что-то рассказывать про кино,
про своего Бобика и про солонину. Он потряс  в  воздухе  говяжьей  ногой,  и
заведующий детсадом, который очень любил фантастические фильмы, сказал:
   - Поменять могу, только солонины не держим. Мясо -  на  консервы  или  на
детскую питательную смесь. Есть "Малыш", есть "Крепыш". Что угодно?

   - Ну? - спросил Молодцов у кока. И Супчик, что-то обдумав, согласился:
   - Давайте смесь! "Крепыша" с "Малышом" вместе.
   Взвалив мешок с  детским  питанием  на  плечо,  кок  потопал  к  славному
пароходу.
   - "Конечно, аппетит будет балла на три", - думал он, но для  общего  дела
он был готов и на это.

   КТО СЫГРАЕТ ГЛАВНУЮ РОЛЬ...
   Нужно сказать несколько слов и о  курсантах,  которых  Васька  заметил  в
самом неуютном положении.
   Лай прокатился, как цунами, и  курсант  Барьерчик,  выбираясь  из  сетей,
отряхиваясь,  краснел  от  стыда:  "Ничего  себе,  наш„л  горизонт!"   -   и
недоумевал, как это он влип в такое п„сье дело.
   А курсант Уточка переживал, что не может его выполнить. Во-первых,  когда
думаешь, как бы собаки не достали тебя, не очень-то  думается,  как  достать
собаку. А во-вторых, все лучшие собаки достались Ваське!
   Хоть бы увидеть одного порядочного пса!
   Но тут распахнулось окно и какая-то юркая  старушка  со  словами:  "Пш„л,
артист! Ишь блох нахватался!" - вышвырнула маленького  курносого  пса  прямо
Уточке на голову.
   - П„с! - чуть не захлебнулся от радости Уточка. - П„с!

   "Если поторопиться, и такая собака может  сыграть  в  деле  не  последнюю
роль!" - подумал он. И, подхватив бобика под мышку, уже  выбрался  из  дыры,
когда, выбежав на крыльцо, старушка пропела:
   - А котика  не  возьм„те?  Тоже  артист!  -  И  вытащила  из-под  крыльца
глазастого черного кота. Но Уточка отмахнулся: хватит артистов!
   Барьерчик промолчал. Он хмурился и краснел, и ему казалось, что вместе  с
ним хмурится и краснеет солнце.
   А  Уточка  бежал  вприпрыжку,  и  ему  казалось,  что  солнце   бежит   и
подпрыгивает вместе с ним, словно и у него под мышкой ворочается  и  тявкает
славный бобик.
   И никто не заметил, как насмешливо улыбнулся ч„рный кот: "Посмотрим,  кто
ещ„ сыграет главную роль!"

   САМЫЕ ПРЕКРАСНЫЕ ЗАМЫСЛЫ
   Проводив задумчивым взглядом экспедицию, начальник училища вышел на л„д и
спортивным шагом стал прохаживаться вдоль "Светлячка". Его делом были песни!
Щ„чки его  попыхивали  морозцем,  надраенные  ботинки  издавали  музыкальный
скрип, а пуговицы на кителе сияли,  как  музыкальный  взвод  на  праздничном
параде. Воздух был полон звуков, и каждая снежинка - искрящихся нот.
   Бархатную мелодию излучали  холмы  Камбалы,  загадочными  нотками  мерцал
горизонт,  хвостиком   какой-то   неясной   мелодии   казалась   удаляющаяся
экспедиция, а ветер носил вокруг столько звуков, что его можно  было  резать
ножницами, как магнитофонную ленту: чик - и песня! чик - и другая!
   Вес„лый композитор был сам полон музыки. Он подхватывал ноты  на  лету  и
записывал их прямо на снегу. А ветер, вырывая из-под  рук,  тут  же  начинал
насвистывать. Композитор сиял от удовольствия.
   Искоса он поглядывал  на  берег  -  там  собралась  толпа  камбальчан,  и
начальник думал: слушают!
   Более того, на краю льдины он заметил стадо нерп, которые, подняв головы,
тоже подхватывали рождающуюся мелодию! Что нерпы музыкальны и любят  слушать
музыку, начальник знал,  но,  чтобы  они  пели,  музыка  должна  быть  очень
стоящей! От гордости медные пуговицы на кителе  композитора  засияли  чистым
золотом.
   "А что, если создать "Концерт для нерп"? Вот так!" Он пров„л  по  воздуху
пальцем, тихо запел, но и эту мелодию мгновенно подхватил ветер.
   "Э, так не годится, все мелодии на ветер и ни одной в руках",  -  подумал
начальник. Он протестующе вскинул руку и тут же смущ„нно убрал е„ за  спину:
на руке голубел маленький якор„к, вытатуированный  по  глупости  в  детстве.
Начальник побежал к трапу, чтобы кое-что записать на бумаге, но остановился.
На берегу кто-то крикнул:
   - Слышали? На "Светлячке" будут снимать кино!
   Щ„ки композитора от волнения вспыхнули, как брусничины.
   - Какое? - спросили в толпе.
   - Двухсерийное.
   - Ну да?!
   Начальник посмотрел на борт. Там, вытянув  шею  и  оттопырив  ухо,  ловил
каждый звук Плавали-Знаем.
   "Вот это новость! - думал  начальник.  -  Кино!"  В  это  верилось  и  не
верилось! Не верилось, но хотелось  верить!  Но  раз  объявили  по  радио  о
зимовке, то почему про зимовку не снять кино?!
   "А раз кино, - подумал начальник, - значит, должна быть  музыка,  которую
может написать он! Какое кино без музыки! А если  хорошая,  смотришь,  могут
дать премию. Какую? Будущую!"
   И начальник  засмеялся,  потому  что  сам  себе  вдруг  придумал  звание:
"Лауреат будущей премии".
   И, взмахнув перед собой якорьком и улыбнувшись  нерпам,  будущий  лауреат
отправился в кубрик записывать песни -  для  нерп,  для  кино  и  для  своих
курсантов, которые возвращались из нел„гкого похода.

   ЛЮБАЯ СОБАКА ЗНАЕТ
   Уточка торопился к фантастическому судну,  от  которого  на  всю  Камбалу
разлетались лучи будущей славы и разжигали воображение.  Курсанту  казалось,
что если поторапливаться, то можно оказаться не только штурманом у  каких-то
рыбачков. Кем, Уточка вслух не  говорил,  но  представлял  себя  на  мостике
вместо важно прогуливавшегося Плавали-Знаем. "Удачу нужно ловить на лету!" -
думал он.
   И вдруг на глазах у всей экспедиции Уточка как-то странно отбросил бобика
в сторону и,  дав  себе  звонкий  подзатыльник,  со  всех  ног  припустил  к
"Светлячку".
   - Вот торопится! - усмехнулся Барьерчик.
   - Лучше помог бы! - крикнул Супчик, вскидывая поудобней мешок.
   И только Васька, окруж„нный  толпой  заискивающих  мохнатых  акт„ров,  не
обратил на Уточку никакого внимания. Он смеялся над тем, как ловко околпачил
этого простака Молодцова.
   - Кино! - хихикнул он. - Беспроволочная связь! Вот чудак!
   Васька всю дорогу не закрывал рта, но вдруг рот его  сделался  ещ„  шире,
потому что с борта "Светлячка" раздался голос бравого капитана:
   - Ну что? Что я говорил!
   - А что? - спросил Супчик.
   - О нас будут снимать кино.
   - Кто сказал? - спросил Васька, озираясь.
   - Все! - сказал Плавали-Знаем. - Любая  собака  на  Камбале  знает!  Весь
берег гудит!
   С берега  действительно  доносился  гуд,  и  капитан  сказал  точь-в-точь
Васькиными словами:
   - Фантастическое, две серии. Мохнатые артисты залились восторженным лаем.
   - Так что дел по горло, - сказал Плавали-Знаем и  хотел  добавить  что-то
ещ„, но тут на палубу влетел Уточка, за которым прыгал ч„рненький п„с.
   Подцепив его за шкирку, капитан восторженно сказал:
   - Какой  п„с,  какой  прекрасный  полярный...  -  вдруг  он  перекосился,
крутанув ногами на месте, шл„пнул себя пониже спины, и от бобика  оторвалось
и бросилось по ветру на юг колючее ч„рное облачко.

   ДЕРЖИСЬ, ВАСЯ!
   Каким пут„м (по  воздуху,  через  какой-нибудь  спутник  или  при  помощи
телепатии) разнеслась весть о съ„мках фильма - значения не  имело.  Главное,
что она наэлектризовала весь экипаж так, что между его членами  потрескивали
искорки.
   - А кто будет исполнять главную роль? - спросил Уточка.
   - Фильм фантастико-документальный, - уклончиво ответил Плавали-Знаем.
   - Какая разница!  -  воскликнул  подп„кшийся  на  морозце  композитор.  -
Главное - будет фильм!
   Он уже слышал, как с экрана  летит  его  героическая  музыка  о  льдах  и
штормах.
   А Васька подумал: "Кино! Теперь все дружки  в  Океанске  ахнут.  В  какую
забегаловку ни зайди, только и услышишь: "Васька-то, а!"
   Вспомнив про забегаловку и Пирожковую площадь,  Васька  потянул  носом  и
сказал:
   - А есть хочется!
   - До пупиков! - подтвердил Уточка. И все собаки, вытянув  морды,  азартно
зевнули. Всем хотелось за стол, и все смотрели на Супчика. Даже  молоденький
месяц, висевший в пос„лке  над  заступившим  на  вечерний  пост  Молодцовым,
казался худеньким, проголодавшимся - Молодцов-то поужинал, а  он  нет,  -  и
тоже смотрел вниз: ну скоро, Супчик?
   - Через полчаса! - пообещал кок.

   - Полчаса, - усмехнулся  Плавали-Знаем.  -  За  полчаса  можно  совершить
что-нибудь и повеселее.
   - Что? - спросил с готовностью Уточка.
   - Одеть команду в меха!
   - Это в полчаса-то? - засмеялся Барьерчик. - С избы по шубе?
   - Зачем?! - сказал Васька и, подмигнув капитану,  посмотрел  на  северную
сторону острова, где на вертол„тной стоянке,  посинев  от  мороза,  таращили
окошечки три вертол„та и откуда пахло крепкими щами.  -  Могу  сбегать!  Три
минуты!
   Там жили помощники рыбаков, дружные вертол„тчики - любившие шутку люди.
   - Сбегать, когда рядом рвутся  в  бой  прекрасные  ездовые  собаки?  -  с
укоризной сказал Плавали-Знаем.
   - Так нет упряжи! - сказал Васька.
   - Есть идея, - сказал капитан и выдернул из-под бушлата ремень. -  Снимай
ремни!
   И через несколько минут вся - кроме  Барьерчика  -  команда,  поддерживая
штаны, смотрела, как упряжка вес„лых  бобиков  тащила  к  острову  Ваську  и
капитана в компотном бачке, привязанном  вместо  нарт.  Ездоки  покрикивали:
"Держись, Вася! Живей, братец!" - не замечая, что, сидя на снегу и  дыша  то
на одну, то на другую лапку, с явной усмешкой  фотографировал  зрачками  эту
компанию ч„рный кот, будто говоря:
   "Посмотрим, посмотрим..."

   ПОЧЕМУ МЕЛКИЕ?
   На  вертол„тной  станции  сквозь  заиндевелое   окошко   сразу   заметили
приближение упряжки, в которой гарцевали два субъекта. И один  из  механиков
сказал:
   - На бобиках, а как жмут!
   - Штаны  держат.  Одежду  будут  просить,  -  сказал  другой.  -  Я  этих
киношников знаю. Как где съ„мки, так им унты давай, шубы давай - хоть с себя
стаскивай.
   - Выдать! - приказал приземлившийся  командир.  Он  любил  фантастические
фильмы.
   И не  успел  Васька  затормозить,  а  Плавали-Знаем  крикнуть:  "Здорово,
орлы!", как открывший дверь механик спросил:
   - Декорации? Для двух серий?
   - Ага! - сказал Васька.
   - Сколько угодно! - сказал механик. - Только музейные!
   - Почему музейные? - спросил Плавали-Знаем.
   - Мамонты! - И механик кивнул в  угол,  где  лежали  списанные  в  расход
лохматые, как мамонты, тулупы и унты.
   - Жив„м! - сказал капитан.
   - Бер„м! - крикнул Васька, обхватывая всю кучу.
   А ещ„ через несколько минут вертол„тчики бросились вдогонку улеп„тывавшей
упряжке, от которой разлетался  вес„лый  парок.  Унюхавший  съестное  Васька
схватил вместе с одеждой куртку, в которой грелась кастрюлька с  ужином  для
начальника станции. Механики кричали вслед про  щи  с  косточкой  и  баранью
отбивную, но крик этот  терялся  среди  спокойных  зв„зд  и  посвистывающего
морозного ветра. Упряжка летела изо всех сил к "Светлячку".
   - Налетай! - крикнул Васька, осадив прямо у трапа. - Расхватывай!
   Но начальник училища вежливо отказался. Современная форма сидела  на  н„м
как нельзя лучше и была привычней.  И  курсантам,  несмотря  на  разницу  во
взглядах, она тоже добавляла гордости и самоуважения.
   - Ну как хотите! - крикнул Васька. - Было бы предложено! - И, взбежав  по
трапу, уже в унтах и шубе, просунул нос в столовую: - Ну что?
   - Порядок, - отрапортовал Супчик и метнул на стол семь оловянных тарелок,
которые точно знали, где им остановиться.
   - А почему только мелкие? - спросил Васька.
   Но не вс„ на необыкновенной зимовке могло быть крупным.  Вместо  большого
котла кок вытащил с  камбуза  маленькую  кастрюльку  и  стал  наляпывать  на
тарелки какую-то жижу.
   - Это что? - спросил Васька, и лицо его вытянулось.
   - Смесь! - сказал Супчик.
   - Какая смесь? - вскочил Васька.
   - "Крепыш", - сказал кок. - Питательная.
   - А говядина?
   Плавали-Знаем описал выпученными  глазами  вопросительный  знак.  Но  кок
пожал худенькими плечами:
   - Зимовка.
   - А что, - спохватился Плавали-Знаем. - Супчик прав! Ведь действительно -
зимовка!
   Все почувствовали, что необыкновенная зимовка  и  в  самом  деле  вот-вот
начн„тся, и кто-то из механиков сказал:
   - А скоро кончится топливо. Осталось до Океанска!
   - Нарисуют! - съязвил Барьерчик.
   - Как папа Карло! - захохотал Васька. - Дровишки и котелок.
   - А что, - вылизывая  тарелку,  сказал  Уточка.  -  Я  читал  в  каком-то
журнале: у нарисованного костра становится теплей.
   - Если у художника есть настоящий огон„к, - заметил начальник.
   - Можно попробовать! - Уточка с готовностью кивнул.
   И Плавали-Знаем, прислушиваясь к вою ветра, сказал:
   - Валяйте! Проверим! - Идея ему понравилась.
   И Уточка пош„л в подшкиперскую выбирать самые горячие краски.

   ПЕРВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ Ч‚РНОГО КОТА
   Поблагодарив Супчика за прекрасный полярный ужин, Васька поспешил в каюту
и, вытащив из куртки  кастрюльку,  вылизал  пюре  и  съел  отбивную.  Достав
дневник, он прикусил карандаш, думая, что  бы  такое  историческое  записать
сегодня.
   А Плавали-Знаем вышел на покрытую инеем палубу.
   Она сверкала. Стараясь  изо  всех  сил,  над  мачтами  "Светлячка"  сияли
зв„зды. Внизу на привязи ворочались собаки. И  великий  зимовщик  улыбнулся:
сутки, только сутки  со  времени  выступления  Репортажика,  а  уже  столько
сделано! "Светлячок" - во льду. Собаки - в упряжке.  Шубы  -  на  плечах.  А
всего только сутки! И, обдумывая необыкновенные планы, капитан постукивал по
льдине каблуком: держится!
   Вдруг он тревожно наклонился и постучал по ней пальцем - трещина?  Завтра
же поставить для прочности кл„пки! Но улыбнулся: нет, царапина. И,  поплевав
на л„д, быстро е„ замазал.
   Вс„  звенело,   потрескивало   -   казалось,   сам   мороз   ставил   над
необыкновенными планами крепкие восклицательные знаки.
   "День, другой, третий - и мы ещ„  посмотрим,  Солнышкин,  чья  Антарктида
лучше", - рассмеялся Плавали-Знаем, вспомнив своего бывшего матроса.
   Но прош„л только день. А впереди была ещ„ ночь. Она гудела, посвистывала,
поскрипывала от мороза. Ночь трудилась.  И  экипаж  тоже  не  мог  уснуть  в
предчувствии скорых событий.
   Курсант Уточка рисовал.  Начальник  училища  ворочался  с  боку  на  бок,
пытаясь поймать мелодию. Он уже уловил важный начальный звук и почти  держал
в руках следующий, но вместо этого вдруг на всю округу проскрипело: "Мяу!" И
автор будущей песни смутился: какая-то ошибка! Но никакой  ошибки  не  было.
Именно в тот момент, когда композитор  уловил  счастливую  ноту,  ничего  не
записавший в дневник Васька швырнул в  иллюминатор  косточку  отбивной.  Она
пролетела над упряжкой, отскочила от льдины и стукнула по лбу торчавшего  на
снегу ч„рного кота, который тут же издал  протяжное:  "Мяу!"  -  и,  схватив
кость, с таким усердием впился в не„ зубами, что заждавшиеся  съ„мок  псы  с
лаем рванулись в погоню!
   Раздался л„гкий треск. Судно дрогнуло.  Не  совсем  проснувшийся  курсант
Упорный схватился за ключ и под завывание ветра стал настойчиво выбивать:
   "SOS! SOS! SOS! ТЕРПИМ БЕДСТВИЕ РАЙОНЕ ОСТРОВА КАМБАЛА. "СВЕТЛЯЧОК".
   Прил„гший отдохнуть в своей каюте Плавали-Знаем заворочался под  тулупом.
До его слуха донесся стук морзянки, но  он  отмахнулся:  "Какой  SOS!  Какое
"Бедствие"!  И  скоро  к  завываниям   метели   прибавилось   начальственное
посвистывание, посапывание и похрапывание.

   ПРИКЛЮЧЕНИЯ БУДУТ, СОЛНЫШКИН!
   В это самое время из  дал„кого  антарктического  рейса,  пропахший  всеми
ветрами  и  штормами,  возвращался  известный  читателям   бывалый   пароход
"Да„шь!". Бока его были пот„рты льдами и плавниками акул, палуба посвечивала
свежей краской. Экипаж торопился домой.

   Шелестели  в   каюте   Перчикова   экзотические   магнитофонные   пл„нки,
покачивались за бортом родные волны. И  на  мостике  парохода  стоял  матрос
Солнышкин в  новенькой  майке,  на  которой  зеленела  нарисованная  вес„лая
пальмочка. А в руках у Солнышкина была новая кинокамера, которую только  что
во  время  стоянки  в  Японии  подарили  ему  японские  моряки  за  спасение
свалившегося с причала мальчишки,  о  ч„м  писали  вс„  японские  газеты.  И
Солнышкин торопился снять вс„ удивительное, чтобы в родном сибирском пос„лке
повеселить бабушку и школьных друзей.
   Но акулы и летучие рыбы остались в