- Чтоб вас акулы сожрали! -  выл  Ст„пка.  Он  был  готов  разметать  вс„
вокруг.- Я вам покажу голодовку! - И  артельщик  со  злостью  начал  глотать
лекарства, которыми была набита аптечка Челкашкина.
   Сперва  он  проглотил  успокоительные  пилюли,   и   нервы   его   начали
успокаиваться. Но потом он добрался до возбуждающих, и ярость хлынула ему  в
виски. Ноги сами стали подбрасывать артельщика кверху, головой в потолок.
   - Вот вам! Вот  вам!  -  повторял  артельщик.  "Бом-бам!  Бом-бам!..."  -
отвечала верхняя палуба.
   Но вот на палубе послышались  шаги.  Артельщик  притих  и,  тяжело  дыша,
прислушался. К двери подходил вахтенный Петькин.
   - Петькин, отвори,- шепнул Ст„пка.
   - Не положено,- отрезал Петькин.
   - На полчаса,- схитрил Ст„пка.- Подышать!
   Петькин остановился и повернул ключ.
   Артельщик оттолкнул вахтенного и бросился вниз по трапу.
   Теперь только бы добраться до каюты, одеться - ив порт. Он открыл дверь в
коридор и попятился:  напротив  его  каюты  стоял  Солнышкин  и,  размахивая
руками, что-то весело рассказывал боцману, Робинзону и Перчикову.

   Ст„пка прикрыл дверь и оглянулся. У сходней сидел Федькин  с  гитарой.  И
этот путь был отрезан.
   Но зато, зато "Да„шь!" стоял, уткнувшись носом  в  корму  пароходика,  на
котором в клетках вертелись обезьяны, медведи, тигры!
   Наступала ночь. По небу проносились  уже  падающие  зв„зды.  И  артельщик
решился на риск. Он тихо, на цыпочках, прош„л по коридору с другой стороны и
исчез в каюте Робинзона.
   Через минуту из не„ вывалился черный толстый медведь и вразвалку  потопал
к носу парохода.

   ВЕС‚ЛЫЕ ПЕСНИ БОББИ ПОЙКИНСА
   Бывалый матрос британского флота Бобби Пойкинс стоял на вахте  и  напевал
любимую песенку:
   Никогда не плавал я
   По дал„кой Амазонке...
   Правда, он-то побывал и на  Амазонке,  и  в  Австралии,  ловил  тигров  и
анаконд, и на языке у него приплясывали тысячи великолепных историй.
   Сегодня в полдень он с друзьми отправился в бар, чтобы за  кружкой  виски
порассказать кое-что ребятам помоложе, а заодно  отметить  годовщину  с  той
поры, как акула на виду у всех отхватила ногу их бравому капитану.
   И вдруг с ним самим произошла такая история, что  ой-ой-ой!  Вместо  того
чтобы сидеть и промывать горло бренди, он, известный ловец анаконд,  впереди
толпы бежал от слона и барахтался в  жюлькипурской  луже!  Подумать  только,
завтра годовщина с  той  поры,  как  кит  чуть  не  проглотил  его  любимого
прадедушку, а он из-за этого слона ещ„ не успел  выпить  за  ногу  капитана!
Пойкинс от досады крякнул.  Но  ничего,  завтра  он  наверстает.  Кстати,  к
завтрашнему дню подоспеет двадцать пятая годовщина с той поры, как он своими
руками оторвал лопасть от винта вражеской подводной лодки. Эге, да тут можно
будет заказать и торт на двадцать пять свечей! Бывалый матрос присвистнул от
удовольствия. Вокруг плясала вода, в клетках посапывали медведи, урчал тигр.
   Но тут Пойкинс обернулся и вздрогнул. Из-за ближней клетки прямо на  него
смотрела хитрая морда ч„рного медведя. Зверь переступал с  лапы  на  лапу  и
решал, с какой стороны удобней обойти бывалого моряка.
   - Не выйдет,- сказал Пойкинс.- За такого медведя  хозяин  с  меня  самого
сдер„т шкуру. И никакого торта в двадцать пять свечей!
   Он приоткрыл дверцу клетки и с маху попробовал загнать в не„ медведя.  Но
тот так отскочил, что Пойкинс шл„пнулся на четвереньки.
   - Эге, да ты хитрить? - процедил сквозь зубы Пойкинс.- Ну, держись!
   Но медведь цапнул его за ногу и ринулся впер„д.
   - Так ты драться? Ты, братец, не знаешь, что  Бобби  Пойкинс  был  ещ„  и
футболистом! - крикнул рассвирепевший моряк. И так двинул медведя  по  носу,
что тот с криком влетел в клетку. Но и сам Пойкинс отскочил в сторону и сел.
Медведь кричал по-человечьи! Нет, Пойкинс не ослышался и юбилея сегодня тоже
не отмечал! Он опустился на колени, заглянул в клетку и откатился обратно  с
диким воплем: медведь потирал нос человеческой рукой!
   - Эй, Покинс, что с вами? - спросил сверху штурман.
   - Сэр, медведь... говорит,- не поднимаясь, произн„с  ловец  анаконд.-  Он
ругается!
   Штурман махнул рукой. Но друзья Пойкинса  сразу  почувствовали  неладное.
Бравые ребята видели, что в этом Жюлькипуре случаются диковинные вещи. И как
только они подбежали к  клетке,  палубу  огласили  вопли,  а  бравые  моряки
кинулись в стороны. Ч„рный  медведь  действительно  чесал  нос  человеческой
рукой!

   СТРАШНЫЕ ВОЛНЕНИЯ СТ‚ПКИ-АРТЕЛЬЩИКА
   Конечно, под медвежьей шкурой прятался одуревший от  боли  артельщик.  Он
сидел в клетке, а рядом с  ним  в  страхе  карабкался  на  стенку  настоящий
гималайский медведь, которого артельщик едва не придавил  своей  тушей.  Но,
убедившись, что новый сосед не предпринимает никаких  агрессивных  действий,
медведь тихонько потянул носом и опустился на пол.
   Артельщик забился в угол. А мишка сделал шаг и обнюхал его.
   "Сожр„т, сожр„т!" - хотел крикнуть  артельщик.  Шерсть  на  шкуре  начала
подниматься дыбом. Но  добрый  гималаец  подош„л  поближе  и  лизнул  нового
товарища по несчастью.
   Он это сделал так  ласково,  что  артельщик  не  выдержал:  вцепившись  в
клетку, он посмотрел в ту сторону, где сверкал огнями жюлькипурский банк,  и
горько-горько всхлипнул.
   А между тем к маленькому английскому пароходику со  всех  сторон  мчались
жюлькипурцы. До чего же быстро распространяются слухи!
   - Оборотень! - кричали одни.
   - Он разорвал полкоманды! - ужасались другие.
   А хозяин зоопарка, взлетев на трап, кричал;
   - За любую цену,  только  нашему  зоопарку!  Великие  планы  рушились.  И
артельщик заплакал ещ„ громче.
   - Бобби, что он делает? - спросил сверху штурман.
   - Он рыдает,- прохрипел старый матрос.
   - Смотрите! Он в самом деле рыдает! -  раздался  над  головой  артельщика
голос, от которого слезы покатились у него, как ручьи по палубе.
   - Он действительно рыдает! - воскликнул Моряков, который  прибежал  почти
со всей командой.- Дайте-ка лампу!
   Капитан присел и  чуть  не  выпустил  лампу  из  рук.  Прямо  перед  ним,
вцепившись в клетку волосатыми руками и прижавшись к прутьям  пухлой  щекой,
рыдал артельщик, которого участливо лизал  большой  гималайский  медведь.  А
сзади него лежала знакомая Морякову медвежья шкура.
   - Артельщик! - крикнул Солнышкин.
   - Он уже куплен! - предупредил хозяин зоопарка.
   И тут  случилось  нечто  неожиданное.  Пионерчиков  подскочил  к  доктору
Челкашкину и, размахивая пальцем, яростно крикнул:
   - Вс„ это ваши штучки, вс„ это ваши эксперименты, я знаю!
   Челкашкин удивленно пожал плечами.
   -  Слушайте,  штурман,  что  вы  говорите?  -  вмешался  Моряков.-  Какие
эксперименты?
   - Вы ещ„ ничего не знаете,- сказал Пионерчиков, который  кое-что  повидал
за это время.- Ничего  не  знаете!  -  Открыв  клетку,  он  помог  выбраться
заливающемуся слезами артельщику.
   Ст„пка всхлипнул и вдруг, повернувшись,  двинул  ногой  доброго  медведя,
будто тот был виноват во всех его бедах! Потом он  побр„л  за  Пионерчиковым
мимо потряс„нного Бобби Пойкинса и ещ„ более потряс„нного хозяина  зоопарка,
оставив в клетке гималайского медведя, который никак не мог понять,  за  что
его ударил сосед и зачем он выбрался из такой чудесной шкуры...

   А через час "Да„шь!" уже проходил под  пальмами  Жюлькипурского  пролива.
Луна хитровато смотрела ему вслед, пахло бананами, где-то кричали  обезьяны,
и славный пароход летел в Индийский  океан  навстречу  новым  ветрам,  новым
широтам и новым приключениям.
   На земле Жюлькипура наступило привычное  спокойствие.  Породистый  хозяин
собачьей  лавки  торговал  братьями  и  сестрами.  В  художественном  салоне
дозревали новые натюрморты выдающегося художника.  А  в  небе  нокаутировали
друг друга неоновые рекламы двух соперничающих банков.
   Все недавние события нашли отклик в местной газете. На е„ страницах  даже
появился портрет артельщика с подписью: "Необычайные эксперименты на  палубе
русского парохода".
   Кое в ч„м газета, конечно, оказалась права. Эксперименты были. Но  о  них
мы расскажем чуть-чуть позднее.

   НОВЫЙ ПАССАЖИР СТАРОГО ПАРОХОДА
   В  океане  стоял  полный  штиль.  Солнышкин  лежал   на   шлюппалубе,   в
спасательной шлюпке, и слушал, как весело постукивает машина. Он  по  запаху
чувствовал, какие сейчас прозрачные волны, какие на небе л„гкие  облака,  но
окончательно просыпаться ему не хотелось. Сбоку, накрыв беретом  лицо,  спал
Перчиков.
   Вдруг Солнышкин шевельнул ногой, засмеялся и сказал:
   - Перчиков, не дурачься!
   Ему никто не ответил. В лицо подул ветерок,  мягко  пригладил  волосы,  и
Солнышкин хотел ещ„ вздремнуть, но д„рнулся от хохота и поджал ноги.
   - Перчиков, не трогай пятки!
   Но больше того! Кто-то взвизгнул и лизнул Солнышкина  в  лицо.  Солнышкин
сердито подскочил, открыл глаза.
   Вокруг зеленел океан, всходило солнце.  Перчиков  бодро  посапывал  своим
остреньким носиком, а Солнышкина  облизывал  большой,  добрый  п„с,  который
недавно чуть не превратился в жаркое.
   Солнышкин едва не вскрикнул от восторга. П„с жив, п„с рядом  и  вместе  с
ним плыв„т в Антарктиду! И он толкнул Перчикова в бок.
   Перчиков приоткрыл глаз, чихнул и спросил:
   - Ты где его прятал? В каюте?
   - Да ты что! - воскликнул Солнышкин.- Он же сам прибежал!
   - И не показывался до отхода? - удивился Перчиков.
   - Конечно!
   - Так теперь тебя ни один  капитан  не  выбросит,-  сказал  радист  псу.-
Знаешь морской закон? - И п„с так кивнул головой, что  Перчиков  попятился.-
Ого! Но ты  его  вс„-таки  показал  бы  доктору.  Для  порядка,-  сказал  он
Солнышкину и спрыгнул вниз.
   Солнышкин отправился в лазарет. Впереди него,  завернув  колечком  хвост,
побежал п„с. Солнышкин приоткрыл дверь лазарета, пропустил собаку впер„д.
   По трапу спускался Пионерчиков.
   - Доброе утро!  -  кивнул  он  Солнышкину.  После  вчерашних  событий  он
придумывал новые слова о  настоящем  товариществе,  которое  даже  из  очень
плохого человека может сделать очень хорошего. И кажется, к нему  эти  слова
приходили.
   - Доброе утро,- ответил Солнышкин и прикрыл за собой дверь.
   Пионерчиков сделал несколько шагов по коридору, повторяя слова,  и  вдруг
вздрогнул и замер от негодования: в лазарете у Челкашкина  раздался  громкий
собачий лай. Пионерчиков обернулся и отлетел в сторону: прямо навстречу  ему
из лазарета выскочил большой, лохматый барбос. Вош„л Солнышкин,  а  выскочил
барбос! Юный штурман побелел и, перескакивая через ступеньки трапа, помчался
к Морякову.
   - Не верили? - крикнул он, распахивая дверь.
   -  Что  случилось?  -  спросил  Моряков,  у  которого  в   руке   жужжала
электробритва.- Что случилось, Пионерчиков?
   - А  то,-  крикнул  Пионерчиков,-  что  вашего  Солнышкина  превратили  в
обыкновенного барбоса!
   - Как? Кто? Зачем? - вскинул брови Моряков.
   - Для эксперимента! - крикнул Пионерчиков.- Ваш Челкашкин.
   Положив бритву, Моряков вышел из каюты.  Внизу  действительно  раздавался
воинственный  лай.  Капитан  перешагнул  через   несколько   трапов.   Каюта
Солнышкина была открыта, возле двери  стояли  ботинки,  а  около  них  сидел
большой, красивый п„с.
   - Солнышкин, Солнышкин,- ласково сказал Пионерчиков.
   П„с заворчал и приподнялся.
   - Только,  пожалуйста,  не  сердитесь,-  в  некотором  смущении  произн„с
Моряков, с любопытством вглядываясь в барбоса.
   - Что,  хороший?  -  послышалось  рядом,  и  из  каюты  выбежал  вес„лый,
улыбающийся Солнышкин.
   Пионерчиков  тихо  прислонился  к  переборке.  Моряков,  качая   головой,
сморщился от смеха. Он взялся за сердце и смотрел то на  Солнышкина,  то  на
барбоса. А Солнышкин выкладывал капитану вес„лую, почти сказочную историю.
   Наконец, переведя дыхание, Моряков сказал:
   - Ах, Пионерчиков, вам хочется отправить меня в лазарет?
   Капитан погрозил Солнышкину  пальцем  и  пош„л  в  каюту,  где  на  столе
нетерпеливо жужжала электробритва.

   МЕЧТЫ СТАРОГО РОБИНЗОНА
   В самую жгучую жару Солнышкин заступил на вахту.
   "Да„шь!" так накалился, что из-под него валил пар, как из-под  утюга.  Но
океан был прекрасен. Широкие волны слегка приподнимали  судно,  и  Солнышкин
замирал от радости пол„та. Штурвал он уже держал получше любого Петькина.
   Вс„ было в порядке, и маленький бронзовый  компас  -  тот  самый  компас,
который подарил ему когда-то Робинзон,- на его руке  тоже  показывал:  норд,
норд! Вс„ правильно. Полный порядок. Рядом с Солнышкиным сидел  п„с.  Иногда
он бросался к окну и, поставив лапы  на  подоконник,  дружелюбно  лаял.  Это
среди волн появлялся Землячок и, делая свечу, выпускал белый фонтанчик.
   -  Подумать,  какая  удивительная  привязанность!  -   говорил   Моряков,
прохаживаясь по  рубке.-  Кит  провожает  судно  от  Камчатки  до  экватора!
Невероятно!
   При слове "экватор" у Солнышкина кружилась голова и сердце,  как  быстрый
поплавок,  взлетало  и  опускалось  от  волнения.  До  экватора   оставалось
несколько дней пути!
   Отойдя от окна, п„с завилял хвостом. По трапу застучали тихие шаги,  и  в
рубку в одних  трусиках  и  ботинках  вош„л  загорелый  сухонький  Робинзон.
Моряков покосился. Даже Робинзону он не мог позволить так ходить  по  рубке.
Подумать, вместо брюк - мятые трусы, вместо отутюженных штанин  -  волосатые
ноги! Но старик, держа в руке спелый банан, был так увлечен какой-то мыслью,
что Моряков только и спросил:
   - Что с вами, Мирон Иваныч?
   - Послушайте, Евгений Дмитриевич, что это такое? - поднял руку старик.
   - Помилуйте, Мирон Иваныч, банан, обыкновенный банан,-  ответил  Моряков,
удивл„нный таким пустяковым вопросом.
   - А что для вас в детстве значило обыкновенное слово "банан"? - посмотрел
на него Робинзон.
   Моряков задумался.
   - Банан,-  сказал  он,-  ну,  банан,  пампасы,  джунгли...-  И  вдруг  он
улыбнулся: - И конечно, плавание, дальние страны.
   - А кокосовый орех? - прищурив глаза, спросил Робинзон.
   Моряков посмотрел вдаль:
   - Океаны, экватор, Африка, Австралия.- Голова у него закружилась,  как  у
Солнышкина.
   - А вы помните стихи, Евгений Дмитриевич:
   Случайно на ноже карманном Найди пылинку дальних стран...
   - А как же! - воскликнул Моряков. И вскинул руку:
   ...И мир опять предстанет странным, Закутанный в цветной туман.
   Он уже не замечал трусов Робинзона.
   - А если дать ребятам не пылинку, не орех, а целый дворец чудес,-  сказал
Робинзон,- с кокосами, с якорями, с пальмовыми рощами...
   -  А  что,  это  великолепная  мысль!  Великолепная,  а,  Солнышкин?!   -
воскликнул Моряков.- Разве у нас нет якорей? Разве мы  не  найдем  кокосовых
орехов?
   - Ах, Евгений Дмитриевич! - прош„лся по рубке Робинзон.- Если бы я мог, я
подарил бы им целый необитаемый остров.-  Он  внимательно  осмотрел  знойный
горизонт.- Целый остров!
   - С обезьянами, с попугаями, с пингвинами! - крикнул Солнышкин.
   Но Моряков грустно улыбнулся.
   - Ах, Мирон Иваныч, это уже фантазия! Фантазия! -  повторил  Моряков.  Он
мог поверить в летающие тарелки, но в неведомые острова Моряков не верил. Он
когда-то и сам мечтал назвать какой-нибудь островок именем доброго  старика,
но...
   - Неужели ни одного? - спросил Робинзон.
   - Не может быть! - воскликнул Солнышкин.
   А сидевший мирно п„с, подпрыгнув, залаял.
   - Может быть,  вы  имеете  возражения,-  спросил,  наклонившись  к  нему,
капитан,- или собираетесь сами открыть необитаемый остров?
   П„с бодро вильнул хвостом.
   - А вот для дворца мы кое-что подбер„м. Вот  здесь.-  И,  повернувшись  к
висевшей на стене карте, капитан показал на крохотное пятнышко среди голубых
пространств: - Видите этот коралловый  островок?  Мы  будем  проходить  мимо
него. И уж как-нибудь на ден„к забежим. Забежим, Солнышкин?
   Побелевший от солнца и соли чубчик Солнышкина взметнулся кверху.  Тряхнул
ушами и залаял п„с.
   Коралловый остров! Но, как и старому Робинзону, Солнышкину очень хотелось
открыть свой, хотя бы самый маленький, островок.

   СМОТРИТЕ! СМОТРИТЕ ВПЕР‚Д!
   Наперекор всем  географическим  картам  мира  Солнышкин  верил  в  удачу.
Отстояв вахту, он отправлялся на бак  и  всматривался  в  убегающую  полоску
горизонта. Нос у него облупился, щ„ки зарумянились, как  яблоки  в  духовке.
Рядом с ним, положив на борт лапы, смотрел впер„д верный  п„с.  Они  мечтали
открыть необитаемый остров. Но  остров  играл  в  прятки.  Порой  на  палубе
появлялся Робинзон и, подняв трубу, исследовал небосклон. Но и ему ничего не
удавалось обнаружить.
   А тем временем "Да„шь!" приближался к экватору, и, как положено,  вес„лый
экипаж готовился к празднику Нептуна. На палубе начиналась суматоха.

   Правда, когда появится экватор, точно сказать никто не мог,  так  как  на
вахте стоял штурман Ветерков, по прозванию Милей больше,  милей  меньше,  не
придававший этому особого  значения.  А  штурман  Безветриков,  по  прозвищу
Тютелька в тютельку, не терпел ошибок и в третий раз проверял верность своих
расч„тов.
   Пионерчиков командовал праздничным парадом.
   А Солнышкин вс„ стоял и смотрел, когда же появится эта линия, экватор,  а
вместе с ней - необитаемый остров. Но экватор не появлялся.
   Солнышкин решил вздремнуть. Он спустился в каюту, но только закрыл глаза,
как к нему с лаем ворвался запыхавшийся п„с и, вцепившись в  трусы,  потянул
Солнышкина по коридору. Прыгая по горячей палубе, Солнышкин вылетел на  бак.
У борта спокойно прохаживался Робинзон и посматривал в подзорную трубу.
   - Что-нибудь есть? - спросил Солнышкин.
   Робинзон подн„с к глазам трубу и невозмутимо произн„с:
   - Волны.
   Но Робинзон смотрел на корму, а п„с тянул Солнышкина к самому носу.
   Солнышкин приложил к бровям ладонь и, понизив голос, быстро сказал:
   -  Трубу!  Мирон  Иваныч,  трубу!  Робинзон  озадаченно  протянул  трубу.
Заглянув в синее ст„клышко, Солнышкин произн„с:
   - Есть!
   - Что? - поспешил к нему Робинзон.
   - Смотрите, смотрите впер„д! - сказал Солнышкин.
   Наклонившись  к  трубе,  Робинзон  взмахнул  рукой   и,   подняв   кверху
указательный палец, тоже закричал:
   - Есть! Есть!!
   - Остров! - сказал появившийся рядом Федькин.
   - И необитаемый! - крикнул Солнышкин. Над горизонтом, среди широких синих
волн, возникал и тихо покачивал листвой крохотный островок.

   МИЛЕЙ БОЛЬШЕ, МИЛЕЙ МЕНЬШЕ
   Моряков схватил бинокль, бросился к  иллюминатору  и  увидел,  как  вдали
действительно как бы всплывает остров. На вершине его, как  укропчик,  росла
пальма, потом она стала как вершок молодой морковки... Моряков схватился  за
лоцию. Страницы так и зашелестели под его крепкими пальцами. И нигде, ни  на
одной из них не  был  обозначен  этот  маленький,  поднимающийся  на  глазах
кусочек суши! Сердце капитана забилось совсем как в юности. Прямо  по  курсу
вырастал коралловый островок.
   - Лево руля! Команде к борту! Всем надеть брюки! - Моряков  посмотрел,  в
брюках ли он сам, и кинулся в каюту одеваться! Не мог же он открывать  новую
землю без штанов! Следом за ним по каютам разбежалась вся команда.
   В рулевой остались штурман Безветриков и штурман Ветерков, который взял в
руки штурвал.
   - Так,- прикинул на глазок Ветерков,- кажется, до острова с полмили?
   - Ну что вы! -  удивился,  вскинув  голову,  Безветриков.-  Полная  миля!
Тютелька в тютельку!
   - Ну подумаешь - милей больше, милей меньше,- сказал Ветерков и  добавил:
- А вс„-таки не больше, чем полмили.
   - Тогда давайте проверим по карте! - сказал Безветриков, который  не  мог
терпеть малейшей неточности.
   - Пожалуйста,- согласился Ветерков, и Тютелька  в  тютельку  бросился  за
картой и циркулем.
   - Вот, смотрите! - крикнул он уже с порога.- Вот наше судно.- И он  ткнул
в карту кончиком циркуля.
   - Но судно находится  здесь,-  возразил  Милей  больше,  милей  меньше  и
показал пальцем совсем в другое место.
   - Ну как вы не видите? - удивился Тютелька в тютельку.- Вот судно,