Начинался
первый аврал в его жизни, и ему х отелось  настоящей  морской  работы.  Едва
помпу вытащили на трюм, Солнышкин сразу же ухватился за рукоятку.
   - Шланги в воду! - командовал Плавали-Знаем. Он подкатил  рукава  и  стал
напротив Солнышкина. - Начали, начали! -  крикнул  он,  и  вода  загудела  в
шлангах. - Слева направо, слева направо!
   Руки у Солнышкина ходили как заводные, а поясница сгибалась и разгибалась
так быстро, что скоро в ней стало что-то  похрустывать.  Подумать  ему  было
некогда. Со лба Плавали-Знаем катились громадные капли.

   - Молодцы! - раздался голос Перчикова. - Молодцы, хорошо работаете!  -  В
руках у него было ведро. - Может быть, ведром помочь?
   Плавали-Знаем выпрямился, окинул море взглядом. В это время старый  Бурун
повернул судно, и волны громоздились с другой стороны.
   - Кажется, переборщили!  -  сказал  Плавали-Знаем.  -  Ну-ка,  поменяемся
местами. Справа налево!
   Пальцы у Солнышкина уже  не  разжимались.  Он  опустился  на  колени,  но
продолжал работать так, что тельняшка трещала  по  швам.  На  руках  лопнули
мозоли.
   Наконец Плавали-Знаем, посмотрев на море, сказал:
   - Ну вот, теперь, мне кажется, порядок, ребята.
   - Ну нет, что вы! - крикнул Перчиков. - Разве вы не видите, что  с  левой
стороны на одно ведро больше? - Он подош„л к борту и, зачерпнув воды  слева,
выплеснул е„ направо. - Вот теперь порядок! - сказал он.
   - Порядок! - устало процедил Плавали-Знаем. - А ведь найдутся ещ„  такие,
что скажут, будто впустую работали. Найдутся! Плавали - знаем!

   КАЮТА ДЛЯ ИНДИЙСКОГО ПОПУГАЯ
   Всю ночь судно бросало с волны на волну. За иллюминаторами  грохотало,  и
по ст„клам били брызги.
   - Держись крепче! - кричал Перчиков и хотел привязать Солнышкина к койке.
   Солнышкин упирался то ногами, то головой в переборку, и ему казалось, что
внутри у него взад и впер„д перекатываются груж„ные вагонетки.
   Но к утру шторм успокоился. И Солнышкин враскачку вышел на  палубу.  Море
было зел„ным и так пахло арбузами и свежими огурцами, что из него можно было
делать салат. Волны были белыми, лохматыми и прыгали у борта, как  пудели  в
цирке.  Солнышкину  хотелось  по-  свойски  потрепать  их  по  загривку.  Он
перегнулся через борт, но тут за спиной раздался голос Перчикова:
   - Любуешься природой? А наверху баталия! Солнышкин побежал за Перчиковым.
В коридоре стоял гам. Полкоманды толпилось около каюты уборщицы  Таи.  Каюта
находилась возле капитанской. Тая стояла с чемоданчиком и узелком и  утирала
глаза. В дверях топтался капи тан с клеткой  в  руках.  Перчиков  возмущ„нно
взмахнул руками:
   - Из-за какого-то попугая переселять человека!
   - Не из-за какого-то, а из-за ценного. Он куплен у факира в  Индии!  -  с
усмешкой возразил Плавали-Знаем.
   - Не имеете права!
   - Послушайте, Огурчиков, - Плавали-Знаем многозначительно поднял палец, -
вы мне надоели...
   - Во-первых, не  Огурчиков,  а  Перчиков!  -  оскорбился  Перчиков.  -  А
во-вторых, мы будем жаловаться начальству!
   - Начальство вас готово выслушать, - сказал Плавали-Знаем.
   Он повесил клетку на вешалку, запер каюту и опустил ключ в карман.
   И попугай опять показался Солнышкину очень знакомым.
   Тая взяла чемоданчик и, всхлипывая, пошла к молоденькой буфетчице Марине,
которая поддерживала е„ под руку. Толпа  зашумела.  Все  были  возмущены.  И
только артельщик сверкнул зубами:
   - Будь я капитаном, я бы отхватил себе не одну каюту, а все четыре!  -  И
кривыми ногами он начал выписывать твист.
   - Прекрати! - крикнул Перчиков.
   - А-а, Огурчиков, вам не нравится? - засмеялся артельщик.
   - Вертится, как камбала на крючке! - обозлился Перчиков и сплюнул.
   Боцман только посмотрел под ноги, но промолчал.
   - А может, попугай и вправду особо ценный? - сказал он, вздохнув.
   - Будь он трижды индийский... - начал Перчиков.
   Но тут из-за двери на чисто русском языке раздался крик: "Загоню  дурака!
Довед„т до милиции!" Загоню дурака, довед„т до милиции!"
   Все переглянулись, раскрыв от удивления рты. А  Солнышкин  вдруг  щ„лкнул
себя по лбу:
   - Вот оно что!
   Он сразу же вспомнил шумную барахолку на  сопке,  старую  спекулянтку  и,
конечно же, знаменитого попугая из Индии.
   - Ну, вс„! - сказал он и сжал кулаки.
   - Что - вс„? - озадаченно спросил Перчиков.
   - Вс„! - твердо ответил Солнышкин. Что "вс„", он ещ„ не решил и  сам,  но
кулаки его были готовы к бою.

   ПАРТИЗАНСКИЕ ДЕЙСТВИЯ НА ПАЛУБЕ ПАРОХОДА "ДА‚ШЬ!"
   Солнышкин сидел на палубе и суричил царапины. Он опускал кисть в  большую
банку с красным суриком и мазал  палубу.  Палуба  становилась  красной,  как
пожар. Руки и щ„ки у него тоже были красными. Ветер раздувал  его  чубчик  и
приклеивал волосы к щекам. Солнышки н отдирал их  и  ещ„  больше  размазывал
краску.  Он  вс„  не  мог  успокоиться:  выжить  человека  из-за   какого-то
попугая...
   Сперва он решил обляпать Плавали-Знаем с ног  до  головы  суриком.  Потом
этот способ показался Солнышкину неподходящим. Он размашисто поставил кистью
на палубе крест. Потом еще один, а за ним и третий, так как  забраковал  ещ„
два придуманных способа.
   - О ч„м ты задумался? - забеспокоился подошедший Перчиков. - У  тебя  вся
палуба в крестах!
   - Задумаешься!
   - А в ч„м дело?
   - Дело в том, что  я  кое-что  знаю.  Помнишь,  я  рассказывал  тебе  про
барахолку, про свои приключения?
   - А как же! - с достоинством ответил  Перчиков.  Память  ему  никогда  не
изменяла...
   - Так вот. Этого капитанского попугая я уже видел.
   - Где?
   - На барахолке! - И Солнышкин рассказал ему  про  встречу  со  знаменитым
попугаем.
   - Эй, братцы, о ч„м вы там шепчетесь? - раздался  вдруг  рядом  бас.  Это
огромный машинист Мишкин только что кончил смазывать леб„дку и, присев рядом
с Солнышкиным, поставил сбоку банку с ж„лтым, как вазелин, солидолом.
   Солнышкин ещ„ раз пересказал историю с капитанским попугаем.
   - Ну, ты сам не очень-то воюй! - сказал  Перчиков.  -  Мы  его  на  общем
собрании...
   - На собрании! - хохотнул Мишкин. - На-солидолить  бы  ему  и  артельщику
пятки, чтобы катились по шарику до самого полюса, - вот и все собрание!
   - Как ты сказал? - переспросил Солнышкин и насторожился.
   - Насолидолить бы, говорю,  пятки,  -  повторил  Мишкин  и  пош„л  искать
папиросу, потому что никак не мог отвыкнуть от дурной привычки курить.
   Следом за ним  уш„л  по  своим  делам  Перчиков,  а  банка  с  золотистым
солидолом осталась стоять рядом с Солнышкиным...
   Когда Мишкин вернулся, выпуская колесики дыма, банки уже не было. Мишкин,
недоумевая, потоптался около Солнышкина, пожал плечами и пош„л к леб„дке. Он
оглядел леб„дку, посмотрел под скамью, но банки нигде не было.
   - Вот ещ„ артистка! - усмехнулся Мишкин и побр„л в машинное отделение.
   Солнышкин как ни в ч„м не бывало продолжал  усердно  суричить  палубу.  И
никто, даже
   Перчиков, не смог бы догадаться, что он  никак  не  дожд„тся  наступления
вечера.
   Наконец солнце село, и наступила темнота.
   Боцман с командой отправился в столовую, и оттуда тотчас раздался вес„лый
стук домино и крики: "Дупель два!", "Есть два - четыре!".
   Перчиков пош„л на вахту в радиорубку.
   Потом по трапу прогрохотали тяж„лые сапоги. Это Плавали-Знаем поднялся  в
рулевую.
   И Солнышкин, оглядываясь, выбрался на палубу. Над головой висела  луна  и
перемигивались зв„зды, будто  знали  что-то  вес„лое.  Солнышкин  подош„л  к
грузовику, открыл дверцу и вытащил из кузова банку. Теперь начиналось  самое
опасное. Он снова заглянул в коридо р. Там никого  не  было.  Вверху  тускло
мерцали ночные лампы. Солнышкин быстро пош„л впер„д. Около каюты с  попугаем
он нагнулся и стал размазывать солидол по палубе. И тут невдалеке  раздалось
какое-то лопотанье и вкусно запахло.  Это  артельщик  тащил  Плавали-  Знаем
собственноручно сваренные сардельки.
   "У, подхалим! - зло подумал Солнышкин. - -Помешал!"
   Едва он успел вбежать в свою каюту, как за углом раздался толстый шлепок,
крик,  будто  квакнула  жаба,  и  мимо  Солнышкина  пролетела  пара  горячих
сарделек. Артельщик поскользнулся на солидоле и прокатился на спине. На  шум
из рубки выглянул Плавали-Знаем и уд ивл„нно открыл рот,  чтобы  спросить  у
артельщика, что он делает.  Но  тут  же  одна  капитанская  нога  скользнула
вперед, вторая промчалась впереди первой, задралась чуть  не  в  потолок,  и
Плавали-Знаем шл„пнулся на палубу.
   - Так вот что ты здесь делаешь! - прохрипел он, уставясь на артельщика  и
сжимая кулаки.

   - Да я сам чуть не отбил  печ„нку!  -  возразил  тот.  -  Это  кто-то  из
машинистов  наследил.  Я  н„с  сардельки.  Вкусные,  очень   вкусные.   Вот,
попробуйте! - Он с улыбкой подобрал валявшуюся у ног  сардельку  и  протянул
Плавали-Знаем. - Чудесная сарделечка!
   - Что?!
   - Вкусная! - И артельщик торопливо сунул сардельку себе в рот.
   - Шагай отсюда!
   - В один миг, в один  миг!  -  залебезил  артельщик  и,  улыбаясь,  начал
пятиться за угол.
   Плавали-Знаем поковылял к каюте, где жили Тая и буфетчица.
   - Откройте! - ударил он в дверь кулаком. Дверь приоткрылась,  и  из  не„,
как из скворечника, выглянула Таина голова.
   - Убрать! - показал Плавали-Знаем на  перепачканный  солидолом  порог  е„
бывшей каюты.
   - Ночью? - удивилась Тая. - А почему?
   - А потому, - пробурчал Плавали-Знаем, потирая место, на  которое  только
что шл„пнулся. Один глаз у него  спрятался  в  щ„лку,  будто  прицелился,  а
второй готов был выстрелить, как пушечное ядро.
   Тая, тяжело вздыхая, стала мыть палубу, а Плавали-Знаем протопал снова на
мостик.
   "Ну ладно, я тебе ещ„ не то покажу! - подумал Солнышкин. Вс„ это время он
выглядывал из-за двери и еле сдерживал смех. - Я тебе покажу, как  по  ночам
гонять людей!"
   Как только Тая скрылась за углом, он снова бросился к каюте Плавали-Знаем
и начал заново мазать палубу. Но вдруг нога у него самого поехала  назад,  и
он встал на четвереньки. И тут взгляд его упал  на  руку:  на  запястье  был
старый бронзовый компас. Стрелка
   его, обычно точная, теперь бегала и качалась из стороны в сторону.
   Будто хотела сказать: "Ай-яй-яй, молодой  человек  как  вам  не  стыдно!"
Солнышкин удивился, привстал, и тут вправду раздался укоризненный голос:
   - Ну и ну! Вот это партизан!
   Он оглянулся. Сзади него стояла Тая.
   - А я ничего, - сказал Солнышкин.
   - А это что? - И Тая показала на руки, с которых медленно капал  солидол.
Она бросила тряпку и сказала: - А  ну-ка,  пойд„м  в  каюту...  И  смущ„нный
Солнышкин отправился за ней. В это самое время  Мишкин  вышел  из  машинного
отделения. Он прош„лся по коридору и
   вдруг почувствовал, как о его ногу что-то тр„тся.
   - Брысь! - сказал он, так как не мог терпеть бродячих котов и кошек, хотя
на пароходе их не было и в помине.
   При тусклом свете машинист разглядел  пропавшую  банку  с  солидолом.  От
вибрации она вздрагивала и медленно двигалась по палубе.
   - Вот артистка! - воскликнул Мишкин и подхватил е„.

   НЕ НАДО МОЛЧАТЬ!
   Солнышкин просунул в дверь голову. На койке  сидела  тоненькая  буфетчица
Марина и быстрыми спицами вязала цветную варежку. Солнышкин прибавил баску и
спросил:
   - Можно?
   - Можно, -  ответила  Марина  и  кивнула  круглой,  как  кокосовый  орех,
прич„ской.
   Солнышкин прош„л за Таей в каюту. Руки он спрятал за спину.
   - В ч„м дело, Солнышкин? - удивилась Марина  и  подняла  большие  зел„ные
глаза.
   Солнышкин покраснел, не зная, что ответить.
   - А это  он  мне  помогал  убирать,  -  усмехнулась  Тая.  Она  протянула
Солнышкину кусок мыла и открыла кран с горячей водой.
   Солнышкин мыл руки, а Тая тихо вздыхала:
   - Вояка ты, вояка! И зачем с ним связываться, шума  не  обер„шься!  Лучше
его не трогать!
   - Лучше не трогать, - подтвердила Марина,  словно  вс„  поняла,  и  опять
склонилась над клубком.
   - Как это - не трогать?
   - Так, - вздохнула Марина, - а то он ведь жизни не даст!
   - Вот и не даст, если будете молчать! - воскликнул Солнышкин.
   - Ну ладно, - вздохнула Тая. - Ладно... Надо пойти  вымыть  палубу.  -  И
глаза е„ смотрели тихо и устало.
   - Не надо, - сказал Солнышкин. - Спокойной ночи! - И он решительно шагнул
за дверь.
   Кругом была тишина. Спокойно светили лампы.  Внизу  по-паровозному  ухала
машина. Все спали. Только радист Перчиков не снимал наушников в  радиорубке.
Перчиков никому не говорил, что мечтает стать  космонавтом  и  поплавать  по
марсианским морям, и каждый день п осле работы  он  сидел  и  вслушивался  в
доносившиеся сигналы спутников. И сейчас  он  слышал  их  быстрый  писк.  За
иллюминатором в темноте горели звезды, вокруг простирался  ч„рный  океан,  и
Перчиков чувствовал себя почти на борту космического  корабля.  А  внизу,  в
коридоре, его друг Солнышкин крепко сжимал швабру и натирал палубу. Ему было
немного грустно. И потому, что из-за него обидели Таю, и потому, что  где-то
грустит его бабушка. И он т„р палубу так, как будто помогал им обеим.
   И странно: чем сильнее двигал  он  руками,  тем  точнее  стрелка  компаса
показывала на север.

   ЗВ‚ЗДНАЯ НОЧЬ
   Боцман Бурун никак не мог уснуть. Когда он проигрывал несколько партий  в
домино, то с грустью думал, что через год ему уходить на пенсию.  А  что  он
будет делать на берегу, Бурун никак не мог представить. Тогда он  потихоньку
отправлялся в подшкиперскую и  п  еребирал  сво„  хозяйство.  В  борт  гулко
стучали волны, и он под этот  приятный  для  него  шум  рассматривал  каждую
тряпушку и каждый гвоздик. Бурун любил свой пароход.
   В этот раз боцман, войдя в подшкиперскую, взял  в  руки  почти  новенький
пульверизатор для окраски стен, наполнил бачок красной краской и вздохнул:
   - Хоть напоследок поработаю по-новому... Он вытащил пару старых  в„дер  и
стал их обрызгивать краской. Дверь была открыта, краска садилась на в„дра, а
мелкая пыль при каждом толчке разлеталась с ветром по палубе.
   В это самое время Солнышкин закончил уборку и собирался  ложиться  спать,
но в коридоре столкнулся с Перчиковым.
   - Солнышкин, Солнышкин! Ты только посмотри, какие сегодня зв„зды!
   Перчиков открыл дверь и потянул Солнышкина  на  палубу.  От  усталости  у
Солнышкина уже склеивались глаза, но морской ветер сразу взбодрил его.  Небо
было полно громадных зв„зд - таких Солнышкин ещ„ и вправду никогда не видел,
даже у себя в тайге. Большая Мед ведица,  сверкая,  садилась  на  самый  нос
парохода, созвездие Скорпиона угрожало ярко сверкающим  голубым  хвостом.  И
вс„ это отражалось в шумящем бесконечном море.
   Солнышкин замер в восторге. А Перчиков не унимался:
   -  Смотри  (через  вс„  небо  пролетал  маленький   розоватый   спутник).
Когда-нибудь мы с тобой  тоже  полетим  на  какую-нибудь  планету,  туда,  в
глубину космоса! - И Перчиков положил руку Солнышкину на плечо. Он в  первый
раз делился своей мечтой и ни капельки не ст еснялся.
   - Полетим! - сказал Солнышкин и добавил: - Если там будет море. - И вдруг
Солнышкин грудью навалился на борт. - Смотри, смотри! - крикнул он и потянул
Перчикова за руку.
   Из морской  глубины  к  самому  носу  парохода  поднимались  таинственные
зел„ные ракеты. За ними тянулось голубое пламя и  мчались  искры.  Казалось,
они сейчас поднимутся вверх и умчат к зв„здам. Но они не отрывались от  воды
и уверенно парили впереди парохода.
   -  Это  дельфины,  -  сказал  Перчиков  и  мечтательно  вздохнул:  -  Эх,
Солнышкин, сколько интересного будет ещ„ на  земле!  Представляешь,  человек
договорится с дельфинами, человек войд„т в океан! Представляешь, мы с  тобой
плыв„м в глубине океана!
   У Солнышкина по спине поползли мурашки.
   - Как человек-амфибия? - спросил он.
   - Человек-амфибия был одиночка, а нас двое, - сказал Перчиков и  похлопал
Солнышкина по плечу. - И понимал он  только  одного  дельфина,  а  мы  будем
понимать всех. Во всех океанах.
   Пароход ш„л впер„д, поднимая нос к зв„здам, взрезая волны.  И  Солнышкину
казалось, что весь мир летит ему навстречу. В правую щ„ку ему бил ветер.  Он
повернул к нему лицо, и теперь прохладные брызги освежали и лоб, и  губы,  и
нос.
   И конечно же, ни Солнышкин, ни Перчиков не слышали, как боцман Бурун  вс„
нажимал и нажимал на кнопку пульверизатора.

   СНОВА КОРЬ!
   Доктор Челкашкин заканчивал ночной  обход.  Он  прислушивался  к  дыханию
спящей команды и наконец дош„л до каюты  Перчикова  и  Солнышкина.  В  каюте
никого не было. Но тут отворилась дверь коридора, и Перчиков  с  Солнышкиным
появились на пороге.
   - Принимали воздушные ванны? - спросил Челкашкин. - Молодцы! Полезно!
   И вдруг лицо его побледнело,  нахмурилось:  указательным  пальцем  доктор
повернул голову Солнышкина налево, потом направо, внимательно посмотрел  ему
в глаза и воскликнул:
   - Снова корь! Самая настоящая корь. Немедленно в изолятор!
   Перчиков посмотрел на друга и грустно  присвистнул:  вс„  его  лицо  было
покрыто мелкой красной сыпью.
   - Да, угораздило! - вздохнул Перчиков. - Моряков, Солнышкин...
   - Вы ещ„ стойте? - изумился Челкашкин. - Вы хотите, чтобы на всю  команду
распространилась эпидемия? - И он потащил Солнышкина в изолятор.
   Солнышкин не успел опомниться, как за его спиной захлопнулась белая дверь
с красным крестом.
   Вокруг запахло лекарствами. Челкашкин включил свет и сказал:
   - Вот койка, вот табуретка и вс„ остальное. До завтра спать.  Иллюминатор
не закрывать: свежий воздух полезен во всех случаях!
   В это время раздался стук в дверь, и жалобным голосом Перчиков спросил:
   - Доктор, а передачи приносить можно?
   - Никаких передач! - энергично ответил Челкашкин, выходя ему навстречу, и
захлопнул за собой дверь.
   Солнышкин остался один. Он присел на  ж„сткую  койку  и  опустил  голову.
Только что он с Перчиковым мечтал о море, о  дал„ких  планетах,  только  что
перед ним летели дельфины... Он посмотрел в иллюминатор и вздохнул.  Там,  в
нескольких метрах отсюда, их каюта, г де, наверное, сейчас грустит Перчиков.
Солнышкин представил попискивание при„мничка, уютный свет  лампочек,  и  ему
стало совсем горько. Вдруг  ему  показалось,  что  за  иллюминатором  кто-то
царапает о переборку. И тотчас внизу раздался ш„пот:
   - Солнышкин!
   Солнышкин вздохнул. Наверное, послышалось.
   - Солнышкин! - раздалось снова. - Иди сюда!
   Солнышкин мгновенно подскочил к иллюминатору и увидел Перчикова. Он стоял
на поручнях над самым морем, в руках у него была подушка.
   - Что ты делаешь? - ужаснулся Солнышкин.
   Ведь один миг - и Перчиков полетит в воду! А Перчиков прошептал:
   - Тихо... - И протянул подушку: - Держи, а то  в  лазарете  тв„рдая!  Вс„
будет в порядке.
   Перчиков спрыгнул на палубу и скрылся в темноте.
   - Спасибо, Перчиков, спасибо! - крикнул Солнышкин.  Он  обхватил  подушку
руками и мгновенно уснул.
   В это же время, л„жа в опустевшей  каюте,  Перчиков  составлял  план,  по
которому вся команда должна будет работать с Солнышкиным.  Голова  Перчикова
подпрыгивала на ж„стком матраце, но это совершенно не мешало ему думать.
   Завтра с утра он, Перчиков, передаст по  радио  концерт  для  Солнышкина.
Федькин будет заниматься покраской трюма напротив изолятора, чтобы Солнышкин
видел, как правильно владеть кистью. Бурун покажет ему вязку морских узлов.
   А если можно ускорить лечение и понадобится  переливание  крови,  то  он,
Перчиков, завтра же первым пойд„т на помощь другу.
   Как только солнце тронуло Перчикова за кончик носа и за бортом  закричали
чайки, он выбежал на палубу. Там уже Челкашкин  делал  зарядку,  похрустывая
упругими мышцами, а боцман возился с пульверизатором. Челкашкин  зан„с  руки
над головой и собирался делать  с  тойку,  но  внезапно  замер  и  с  ужасом
посмотрел на Перчикова: правая  щека  радиста  прямо  на  глазах  у  доктора
покрывалась сыпью.
   - В изолятор! - произн„с Челкашкин, вытянув впер„д руку, но тут же  глаза
его сделались ещ„ шире: его собственная рука покрылас