й  горный
хребет.
   Это Солнышкина немного ободрило. Кое-что можно было ещ„ придумать!
   Пусть невозможно сейчас добраться  до  неизведанной  земли.  Но  эти  три
вершины он одолеет. Пусть на карте не будет пока  "земли...  Перчикова".  Но
разве это плохо звучит: "пик Перчикова", "пик Робинзона",  "пик...  Марины"?
Солнышкин затянул покрепче ремень и решительно од„рнул свитер.
   - Ну, за дело, за дело! - крикнул Полярников.
   И Солнышкин взялся на работу.
   Федькин подавал краном грузы. Моряков командовал:  "Вира!",  "Майна!",  а
Солнышкин с Полярниковым оттаскивали в сторону ящики и бочки. Рядом  пыхтели
Петькин  и  Бурун,  трудились  Ветерков  и  Безветриков.  Робинзон   помогал
Пионерчикову укладывать ящики на вездеход.
   За  каких-нибудь  полчаса  все  так  разогрелись,  что  под  ногами  стал
подтаивать двухметровый л„д. Зато возле Федькина  трещал  такой  мороз,  что
наконец лопнули гайки крана.
   Работа стала. Моряков рассердился.  Полярников  задумался.  Но  Солнышкин
торопился, ему было некогда.
   - Лопату! - потребовал он, натянул варежки и, бросившись  к  борту,  стал
подгребать снег к пароходу.
   - Вот это см„тка! - похвалил его Полярников, пропав на секунду  в  облаке
пара, и заторопился на помощь.
   Через несколько минут у парохода поднималась великолепная снежная гора, и
по ней на л„д летели бочки и мешки, корзины и ящики. На  ящике  с  леденцами
мчался вниз Солнышкин.
   - Берегитесь! - крикнул он, с ужасом заметив, что летит под ноги  бегущим
навстречу ему полярникам  в  одинаковых  меховых  комбинезонах  и  нерпичьих
шапках.- Берегитесь!
   -  Осторожно!  -  погрозил  ему  Полярников,  представляя  молодых  людей
Морякову.- Это наши соседи,  представители  американской  фирмы  холодильных
установок. Изучают вопрос, как из антарктического мороза делать деньги. (Оба
представителя согласно кивнули.) А вон их шеф:  глава  холодильной  торговой
фирмы доктор Хапкинс.
   Рядом с Моряковым, тяжело дыша, остановился настоящий меховой  мешок,  из
которого блеснули маленькие глазки.
   Хапкинс едва  поклонился,  не  вынимая  рук  из  карманов.  Это  было  не
по-морски. Это было просто невежливо.
   Полярников отвернулся. Моряков  кивнул  и  тут  же  отправился  к  борту.
Солнышкин нал„г руками на ящик и поехал дальше. Рядом с ним  покатили  бочку
молодые представители фирмы холодильных установок.
   Глава фирмы остался на снегу один, как  суслик  у  норы.  Но  глазки  его
быстро шарили по всем закоулкам среди  ящиков.  И  вдруг  они  остановились,
вспыхнули. А сам Хапкинс, распахнув объятия,  энергично  бросился  впер„д  с
криком:
   - О, мистер Ст„пка!
   Ворочавший ящики артельщик обернулся на крик и сорвал с затылка шапку:
   - Мистер Хапкинс!
   - Доктор Хапкинс,- поправил его управляющий фирмы.
   -Хе-хе, "доктор"!- весело хихикнул  Ст„пка.-  Когда  вы  лет  пять  назад
торговали в вашей лавочке в Сан-Франциско,  вы  не  были  никаким  доктором.
Помните, как вы меня чуть не ограбили?
   Хапкинс оглянулся и сказал:
   - Да, хорошие были времена... Вы привозили отличную контрабанду!
   Теперь оглянулся артельщик и прикрыл ладонью три золотых зуба.
   - Но,- вздохнул Хапкинс,- лавочки давно уже нет. Зато,- он важно  вскинул
голову,- есть торговые заведения  в  Сан-Франциско  и  Нью-Йорке,  Чикаго  и
Рио-де-Жанейро!
   "Вот как!" - призадумался Ст„пка и вдруг многозначительно спросил:
   - Хе-хе, мистер Хапкинс, забудем старое. Скажите лучше,  сколько  вы  мне
заплатите, если я вам кое-что покажу?
   - Ну, мистер Ст„пка, десятка долларов я, конечно, не пожалею!  -  Хапкинс
великодушно улыбнулся.
   - А если очень интересное?
   - Ну, сто долларов! - расщедрился директор торговой фирмы. Да и стоило ли
скупиться со старым знакомым!
   - Ну, а если очень, очень интересное?
   - Ну, на тысяче наконец сойд„мся! - воскликнул  Хапкинс:  зря  артельщик,
наверное, не хвастает.
   -  Посторонись!  -  раздался  вдруг  крик,  и  Солнышкин  пролетел   мимо
разговаривающих на громадном ящике.
   - А если  это  будет  более  чем  интересно?  -  приблизился  к  Хапкинсу
артельщик.
   - Вы станете моим компаньоном,- с усмешкой сказал Хапкинс.
   Артельщик повернулся лицом  к  лежащему  на  льдине  солнцу  и  приоткрыл
фуфайку.
   Сунув внутрь нос, доктор Хапкинс покачнулся и прошептал:
   - Нью-Йорк! Сан-Франциско! Рио-де-Жанейро!
   На груди у артельщика в целлофановом мешочке сверкнула жемчужина,  равной
которой не видел весь мир!
   - Ну что? - спросил артельщик.- Сколько вы назов„те теперь?
   - Дайте подумать! - сказал Хапкинс, и глаза у него хитро блеснули. Ни  за
какие такие штуки  он  платить  не  привык.  Доктор  всегда  находил  способ
опустить их в свой карман совершенно даром.

   СОЛНЫШКИН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ
   Утро встретило команду "Да„шь!" отчаянным  морозом.  Пар  валил  изо  рта
такими клубами, что ими можно было жонглировать. Стоило только зазеваться, и
носы хрустели, как леденцы, а уши трескались, как морозные  ст„кла.  Поэтому
все работали с особенным усердием, и, когда Солнышкин  поднялся  наконец  на
палубу отдохнуть, большая часть груза лежала уже внизу.
   Моряков и Полярников не уходили ни на минуту.
   - Надо торопиться! -  кричал  Полярников.-  К  вечеру  может  разыграться
пурга!
   "Надо торопиться",- тревожно подумал Солнышкин и оглядел горизонт.
   Солнце словно прим„рзло хвостиком к льдинам и, сердясь,  становилось  вс„
красней и красней. Вокруг него вертелся и насмешливо посвистывал ветер.
   Маленькие пингвинчики сбивались группками  и,  как  второклашки,  толкали
друг друга в бока, пробуя согреться. Но  ни  одного  "императора",  которого
Солнышкин мечтал привезти для Дворца пионеров, здесь не было.
   - Ничего, за ледником их тысячи! - решил Солнышкин, потирая нос.
   Он взглянул на бронзовый компас. Стрелка неуверенно клонилась из  стороны
в сторону.
   "Колеблется  старик",-  подумал  Солнышкин.   Но   впереди   ярко   горел
величественный голубой ледник, а  три  вершины  свысока  смотрели  прямо  на
Солнышкина: решится или нет? И Солнышкин вышел в путь.
   "Хе-хе, интересно,- подумал съехавший на ящике Ст„пка,-  интересно,  куда
это он смотрит? Что он  там  разглядел?"  И  решил  не  отставать.  Не  будь
Солнышкина, вряд ли у него на груди  покачивалась  бы  сейчас  жемчужина.  И
артельщик двинулся за ним.
   Снег так скрипел под ногами, что ни тот, ни другой не  заметили,  как  за
ними отправился в путь ещ„ один искатель удачи. Он  был  в  тяж„лой  волчьей
шубе.  Ни  Солнышкин,  ни  пингвины  его,  видимо,  не  интересовали.  Но  с
артельщика он не спускал маленьких шакальих глазок.
   Сверкал снег,  все  трое  быстро  удалялись  от  парохода  и  становились
похожими на больших ч„рных пингвинов.

   ДАЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА. РУКУ
   Солнышкин бежал впер„д, как л„гкий маленький паровозик.  Пар  отлетал  от
него вправо, потому что  слева,  с  океана,  дул  сильный  ветер.  Но  скоро
"паровозик" стал странно подпрыгивать и отбивать ногами "летку-енку".  Треща
на морозе, перед ним вырастали  глыбы  льда.  Они  сверкали  и  переливались
цветными огнями, будто доказывали, что им тоже можно дать любое имя и  вовсе
незачем идти  далеко.  Но  Солнышкину  были  нужны  настоящие  вершины.  Он,
покрякивая,  торопился  впер„д  и  думал,  какую  вершину  лучше  штурмовать
первой... Ту, что справа, он назов„т  именем  Перчикова,  среднюю,  конечно,
именем Робинзона, а ту, что слева...
   Солнышкин перепрыгнул через полынью и ткнулся носом в ледяную гору.  Она,
как волна, взлетала вверх, а где-то за ней поднимался величественный  хребет
с тремя вершинами. Ветер подталкивал покорителя гор и заранее трубил победу.
   - Вперед! - крикнул Солнышкин  сам  себе  и...  скатился  вниз.-  Ничего,
плавали! - сказал он, разбежался и с ветерком,  как  на  коньках,  промчался
снизу вверх.- Есть! - Он вцепился пальцами в верхушку  бугра,  подтянулся  и
приоткрыл рот...
   Хребет  вместе  с  вершинами  отодвинулся  километров  на  пять  в  глубь
континента. А по всему белому пространству курилась поз„мка, сквозь  которую
виднелись настоящие королевские пингвины, настоящие "императоры".  Солнышкин
подул на пальцы, ударил сапогом о сапог, но  отступать  не  собирался.  Жаль
только, мало времени!
   Он уже свесил ноги вниз, готовясь к  прыжку,  как  вдруг  за  его  спиной
раздался голос:
   - Хе, хе, Солнышкин, дай, пожалуйста, руку!
   Он повернулся. Сзади него с сизыми  от  холода  щеками  цеплялся  за  л„д
толстый артельщик. Солнышкин удивился.
   Артельщик  тоже  торопился  к  хребту.  Он  протянул  руку,   и   Ст„пка,
взобравшись, пропыхтел:
   - Я с тобой, Солнышкин!
   - К хребту?
   -  Да!  -  кивнул  артельщик.  В  последнее  время  он  проявлял,  хе-хе,
удивительную заботливость и внимание.
   - Тогда быстрей! - крикнул Солнышкин. Они свесили с бугра ноги,  и  вдруг
сзади опять раздался голос:
   - Гив ми „ хэнд!
   Солнышкин подпрыгнул и, балансируя на верхушке, открыл рот.  Артельщик  с
удивлением выкатил глаза. Вверх по склону летел доктор  Хапкинс,  подыскивая
слова для перевода: "Дайте, пожалуйста, руку".
   Солнышкин и Ст„пка втащили его наверх.
   - И вы тоже? - косясь на доктора, спросил Ст„пка.
   - Йес! Йес! - воскликнул Хапкинс.
   -  Пошли!  -  скомандовал  Солнышкин.  Времени  оставалось  в  обрез.  Он
приготовился к прыжку и вдруг замер.
   Пока он втаскивал наверх нежданных попутчиков,  равнину  захватила  такая
густая метель, что  "императоры"  виднелись  в  ней  еле  заметными  т„мными
пятнами. Они отступали от океана, как матросы, потерпевшие  кораблекрушение.
А волны холодного снега догоняли, захл„стывали и сбивали  их  с  ног.  Птицы
шли, и казалось, у них нет сил выбраться на берег. Падали птенцы, а взрослые
метались в поисках укрытия.
   - Сюда! - крикнул Солнышкин.- Сюда! Но  сзади  него  за  спиной  раздался
знакомый  тревожный  гудок.  Солнышкин  оглянулся.  Там,  у  парохода,  тоже
наступала пурга. Она заматывала в  снежный  кокон  кончик  мачты  и  красный
флажок. "Да„шь!" спрятал нос в сугробы. Теперь только за бугром, на  котором
стоял Солнышкин, оставался ещ„ тихий, скрытый от пурги уголок.

   А путь к хребту уже совсем исчезал за белой, беснующейся завесой.
   - Кажется, пора домой! - крикнул артельщик.
   "К вершинам, к вершинам!" - вздохнул Солнышкин, но вслух твердо сказал:
   - На помощь птицам.- И, держась за руку артельщика, бросился вниз.
   Артельщик ухватился за Хапкинса и едва  не  полетел  в  гущу  пингвиньего
лагеря.
   - Черт бы тебя  побрал,-  глотая  снег,  прохрипел  артельщик,-  в  такой
кутерьме не только ничего не найд„шь, но ещ„ потеряешь! -  Он  схватился  за
грудь.
   - На месте? - ш„потом спросил Хапкинс, протянул к нему руки.
   Ст„пка испуганно отодвинулся и промолчал. Он уже  подумывал  об  обратном
пути, но его остановил крик:
   - Держи!
   Солнышкин поднимал тяж„лого пингвина. А вокруг него уже толкались десятки
громадных белогрудых птиц с короткими ч„рными крыльями.
   - Этого курятника мне только и не хватало! - проворчал Ст„пка,  передавая
пингвина Хапкинсу, который так и дырявил своими глазками его фуфайку.
   - Быстрей, быстрей! - кричал Солнышкин попутчикам и подсаживал ещ„ одного
пингвина. Руки закоченели, пурга била в лицо, и Солнышкину казалось,  что  у
него внутри вс„ покрывается инеем, как кран у водопроводной колонки,  но  он
не отходил от птиц.
   -  У,  чтоб  вы  провалились!  -  всхлипывал  артельщик.-  Скоро  вы  там
кончитесь?! - И передавал пингвинов Хапкинсу. Но уходить без  Солнышкина,  с
одним Хапкинсом, ему не хотелось.
   А Солнышкин вс„ торопил. Солнышкин торопился.
   Наконец стая была переправлена. Теперь оставался  один  вожак.  Он  стоял
сбоку и смотрел, не потерялся ли кто-нибудь в этом вихре.  Как  капитан,  он
собирался уходить последним.
   - Пошли! - быстро сказал Солнышкин.  Вожак  стоял  на  месте.-  Пошли!  -
Солнышкин тронул его за крылышко.
   Громадный  пингвин  уронил  голову  ему  на  плечо.  Солнышкин   тревожно
наклонился к его груди и услышал, как там что-то колыхнулось тихо-тихо.
   - Держись! Держись! - прикрикнул Солнышкин. Он оглянулся и вздохнул.
   Там, за пургой,  оставался  хребет,  оставались  безымянные  вершины,  до
которых он сумел бы дойти. Ни антарктического снега,  ни  мороза,  ни  ветра
Солнышкин не боялся. Но оставить в беде погибающую птицу Солнышкин не мог.
   - Держись! - сказал он, взваливая пингвина на спину, и тут увидел, как из
лап птицы выкатилось большое светлое яйцо. Оно было ещ„ т„плым  и  в  л„гких
пушинках.
   Солнышкин хотел было протянуть его артельщику, но передумал, опустил яйцо
за пазуху, под свитер, и полез в гору.
   Снег вс„ злее впивался в лицо, голова звенела, как колокол, но  Солнышкин
поднимался вверх. Наконец он поднялся на верхушку торы, выставил впер„д ногу
и... полетел в пропасть. Артельщик покатился за ним, а  сзади,  цепляясь  за
артельщика, делал сальто мистер Хапкинс.

   СОЛНЫШКИН ПРОДОЛЖАЕТ ПУТЬ
   Солнышкин  высунул  голову  из  сугроба  и  встряхнулся.  Перед   глазами
мелькнули и пронеслись миллионы белых  хлопьев.  Рядом  выбирался  из  снега
артельщик, а чуть дальше ворочался снежный ком,  из  которого  торчали  руки
мистера Хапкинса.
   - Яйцо! - вскрикнул испуганно Солнышкин, но пров„л  рукой  по  свитеру  и
успокоился.
   - "Яйцо"! Тут из самого чуть яичница не получилась! - ворчал Ст„пка.
   - Ид„м скорей! - сказал Солнышкин. Он посмотрел на птицу и, сняв фуфайку,
укутал в не„ пингвина. Самому ему оставался бабушкин свитер.
   - Хе-хе, зачем торопиться? Лучше один выговор, чем две  сломанные  ноги,-
отмахиваясь от снега,  промычал  артельщик.-  Зачем  т-т...  -  И  вдруг  он
схватился за ворот. На  шее  болтался  обрывок  шнурка!  Ст„пка  бросился  к
Хапкинсу. Но, нащупав что-то под рубахой, немного успокоился  и  заторопился
за Солнышкиным.- Пошли!
   Мороз поджимал так, что коченели носы и  на  фуфайках  трещали  пуговицы.
Солнышкин спешил к пароходу.
   - Держись! Там Челкашкин в два сч„та вылечит,- подбадривал он пингвиньего
капитана, не чувствуя, что птица становится тяж„лой. Он с трудом переставлял
ноги и, конечно, не слышал разговора, который вели артельщик  и  бегущий  за
ним сугроб средней величины, говоривший голосом Хапкинса.
   - Мистер Ст„пка, тысяча долларов, пока не выпала.
   - Нью-Йорк, Сан-Франциско, Рио-де-Жанейро! - прохрипел Ст„пка и в  страхе
остановился: жемчужина соскользнула в штанину.
   - Теперь только пятьсот долларов,- пропел "сугроб".
   - Нью-Йорк и Сан-Франциско,- сказал артельщик и плотно сдвинул колени.
   - Сто долларов,- пропищал Хапкинс.
   - Сан-Франциско! - крикнул артельщик и вдруг подскочил,  словно  сойдя  с
ума.
   Ощупав штанину, которая выбилась из голенища, он взвыл и бросился  назад.
За ним, подпрыгивая на  коротких  ногах,  помчался  "сугробчик",  в  котором
трудно было узнать директора крупнейшей торговой фирмы.
   - Пропала, пропала!  -  дрожал  артельщик.  Он  упал  на  четвереньки  и,
принюхиваясь к следам, пополз, разгребая вокруг себя снег и льдины.
   У полыньи он остановился и схватил что-то сверкнувшее перед его  глазами.
Но в ту же секунду в его кулак  вцепилась  хваткая,  вынырнувшая  из  метели
рука.
   - Моя! - прохрипел артельщик.
   - Моя! - взвизгнул из метели мистер Хапкинс.
   Каждый тянул находку к себе, а пурга наметала вокруг  снег,  и  брызги  с
океана обдавали вс„ растущий сугроб...
   А Солнышкин пробивался сквозь пургу и н„с на  спине  большую  заснеж„нную
птицу. На секунду он остановился  отдохнуть  и  внезапно  услышал,  как  под
свитером что-то громко ударило: тук-тук-тук...
   Солнышкин замер. Толчок раздался снова, и там, где лежало пингвинье яйцо,
хрустнула скорлупа, а в бок Солнышкину уп„рся тв„рдый острый клюв.
   Солнышкин запустил под свитер руку, и  в  пальцах  у  него  затрепыхалось
маленькое пушистое существо.  Он  услышал,  как  чисто  и  нежно  пульсирует
крохотное сердечко.
   "Жив„т!" - улыбнулся Солнышкин.  И  хотя  он  очень  устал  и  ему  очень
хотелось сесть, он ещ„ быстрей пошел наперекор вьюге.  Но  вьюга  постепенно
меняла направление, кружила, и  Солнышкин  двигался  за  ней  по  невидимому
снежному кругу.
   Сквозь снег на него  иногда  падали  лучи  садящегося  солнца.  Тогда  на
бесконечном снежном полотне возникала  его  огромная  тень.  И  чем  сильнее
гудела и выше поднималась метель, тем  больше  эта  тень  разрасталась,  тем
быстрей она шагала по гудящим снегам Антарктиды.

   ПОМНИТЬ ТОВАРИЩЕЙ, ПАВШИХ В БОЮ!
   Пионерчиков мрачно бегал по коридору. Только недавно он вернулся на судно
в чудесном настроении. Он побывал в домике у полярников. Он взял интервью  у
иностранных гостей. Судно разгрузили в рекордный срок! И это  благодаря  его
другу Солнышкину! И вдруг - беда!
   Пионерчиков и Перчиков облазили все трюмы. Они заглядывали под ящики, под
брезент и даже под льдины, но Солнышкина нигде не было.
   В воздухе раздавались тревожные гудки. Пионерчиков покусывал  губы,  а  в
голове у него стучали, складывались горькие и мужественные слова. Он  совсем
не думал о статьях, о законах и ничего не хотел придумывать, но  слова  сами
настойчиво всплывали в голове.
   Внезапно он остановился.  С  камбуза  неслись  какие-то  сладкие,  совсем
неуместные запахи. В трагическую минуту кок Борщик беззаботно варил  компот!
Пионерчиков подскочил к камбузу и захлопнул дверь. Борщик открыл  е„  снова.
Хоть это и Антарктида, на камбузе было жарко.
   - Прекратите! - крикнул Пионерчиков.
   Борщик удивл„нно пожал плечами. Откуда ему было знать,  что  его  сладкие
запахи мешают складываться мужественным и горьким словам?  Он  хотел  что-то
ответить, но Пионерчиков вдруг выхватил из кармана клочок бумаги и  огрызком
карандаша написал:
   Помнить товарищей, павших в бою, Насмерть стоять за команду свою!
   Он прочитал эти строчки и от неожиданности  вздрогнул:  это  были  стихи!
Самые настоящие стихи!
   Пионерчиков побежал к Перчикову в рубку и, схватив  его  за  руку,  снова
прочитал только что родившиеся строчки.
   Перчиков взял бумажку, посмотрел ещ„ раз и повторил вслух:
   - "Помнить товарищей, павших в бою".
   - Да ты знаешь, что ты написал? - сказал Перчиков.- Это закон.
   - Почему? - спросил Пионерчиков.
   - Потому,- приблизился к нему Перчиков,- потому что настоящие стихи - это
настоящий закон. От таких слов хочется сделать что-то хорошее!
   Он распахнул иллюминатор. И тут они увидели, как вдалеке,  по  горам,  по
равнинам, движется гигантская тень  человека,  на  плече  у  которого  лежит
какой-то груз.
   - Солнышкин! - крикнул Перчиков.
   - Солнышкин! - подхватил Пионерчиков. И друзья выскочили из рубки.
   - Есть Солнышкин! - кричали они. И побежали одеваться.
   Пионерчиков открыл свою каюту, бросился к  шкафу  и  заметил  на  кровати
какой-то св„рток. На н„м было написано: "Тысяча рекордов!" Штурман развернул
бумагу, и перед ним сверкнули удивительные коньки  необычной  формы.  Сердце
Пионерчикова вздрогнуло и зазвенело, как утренний  горн.  Пионерчиков  надел
бушлат и выбежал на палубу.
   - Бот на воду! - крикнул он и полез вниз по трапу.
   Следом за ним спускался старый Робинзон, за которым с лаем летел  Верный.
Последним, натягивая ушанку, торопился Перчиков.
   - Пионерчиков, назад! Вернитесь!  -  раздался  сзади  голос.  Это  кричал
Моряков.  (Только  что  по  его  просьбе  на  поиски  пропавших  выехал  сам
Полярников.) - Это не шуточки, Пионерчиков!
   Но голос капитана потонул в порыве метели, уже скрывшей от глаз убегающий
бот. Конечно, Моряков и сам бросился бы с ними, но оставить судно он не мог.

   ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ?
   Пурга клонила Солнышкина с боку на бок, как маленькую разбитую  лодчонку.
Вокруг поднимались волны белого холодного океана, и вихри цеплялись за ноги,
как тысячи снежных кальмаров. Солнышкин сделал неверный  шаг  -  он  уже  не
чувствовал ног - и споткнулся. Птица съехала  со  спин