как холодец на блюде, вмораживая
в л„д беззаботный пароходец, по мостику которого бегал капитан и, свешиваясь
через борт, кричал на корму: "Дружно!", а глядя на нос: "Взяли!"
   Полкоманды с разбегу бросалось на борт сзади, половина ухала спереди.  Но
морозец покрякивал,  л„д  поскрипывал,  а  поддаваться  не  поддавался:  его
становилось только больше - с мокрых матросских подбородков срывались  капли
и застывали у ног остренькими бугорками.
   - Ну вс„, - вздохнул капитан и махнул рукой. - Вс„!
   Он мрачно осмотрел горизонт.  Льдина,  разрастаясь,  кружилась  вместе  с
пароходом, будто готовилась к конкурсу бальных танцев, потом ткнулась  краем
в берег и прим„рзла.
   - Сели! - сказал капитан. - Плавали,  знаем!  -  И  загрохотал  по  трапу
сапогами - теми  самыми  сапогами,  в  которых  несколько  месяцев  назад  с
попугаем на плече топал по палубе знаменитого парохода "Да„шь!".
   "Да„шь!", как известно, качался с  Солнышкиным  и  Перчиковым  у  берегов
Антарктиды,  а  Плавали-Знаем,   подсчитывая   выговоры,   прогуливался   по
набережным Океанска. Правда, на какое-то время он  забыл  свою  поговорку  и
даже согласился с тем, что кое-куда он не плавал,  а  кое-чего  не  знал,  и
купил себе стопку учебников...
   Но в это время в пароходстве возникла суматоха. На остров Камбала  срочно
требовалось доставить партию свежего кефира. А в Океанске не было ни  одного
свободного капитана: тот - у берегов Африки, другой - в Арктике, третий -  в
Антарктиде, И ни единого матроса на горизонте!
   И вдруг несколько  инспекторов  сразу  увидели  с  балкона  глядевшего  в
морскую даль бравого капитана! А в  коридоре  пароходства  сошлись  курсанты
мореходного училища Барьерчик и Уточка.
   -  Ныряешь?  -  спросил  Барьерчик.  Он  мечтал  поскорей  отправиться  в
кругосветное  плавание,  сдал  досрочно  экзамены,  и  его  крепкий  лоб   и
подбородок так и тянулись навстречу будущим штормам.
   - Курсирую! - уточнил румяный Уточка, раскланиваясь налево и направо.
   - Ну-ну! - усмехаясь, кивнул Барьерчик.
   - Ну-ну! - с пренебрежением сказал Уточка и  вскинул  утиный  носишко:  в
коридор влетел курсант Упорный, а  из  отдела  кадров  выбежал  взъерошенный
инспектор и, обхватив за плечи всех троих, закричал:
   - Выручайте, ребята!
   Через полчаса, простучав ч„рными ботинками по трапу "Светлячка", курсанты
в ч„рных бушлатах вытянулись перед неожиданно вышедшим навстречу начальником
их училища.
   - Товарищ начальник! - крикнул  было  Уточка,  но  начальник  отмахнулся:
"Начальник на судне один - капитан!"

   В городе он был известен и как композитор, песни которого  распевали  все
курсанты, под  чьи  марши  выходил  на  праздники  весь  Океанск.  И  сейчас
композитор выбрался в отпуск, чтобы на простом рабочем пароходике  окунуться
в шум ветров, грохот волн и  вес„лую  музыку  команд.  Звуки  вокруг  так  и
просились в его будущие песни!
   И через несколько часов, позвякивая бутылками, "Светлячок"  торопился  по
океану. Сверкали спасательные круги, от борта к борту носились курсанты, а с
мостика над морскими барашками весело раздавалось необыкновенно звонкое:
   "Плавали, знаем!" Рядом с  капитаном,  закатав  рукава,  поводил  длинным
носом боцман, на левой руке которого синело: "Дружба -  закон  моря",  а  на
правой лучиком сияло: "Вася". Оба смотрели то на карту,  то  на  горизонт  и
иногда перебрасывались короткими фразами:
   - Выгрузимся?
   - В срок. И не только выгрузимся! Загрузимся!
   - Чем?
   - Пустыми бутылками! Забер„м до единой! - сказал капитан и усмехнулся:  -
И мы ещ„ докажем кое-что этим Солнышкиным, Перчиковым и Моряковым!
   Но  последней  бутылки  пришлось  ждать  очень  долго.  Пока  камбальчане
попивали кефир, полетел первый снег, пока собирали бутылки, скрипнул  первый
мороз, а когда поднажал второй, оказалось, что  одной  бутылки  не  хватало.
Детсадовец Соскин смотрел  в  не„,  будто  в  подзорную  трубу,  как  вокруг
"Светлячка" нарастал сахарный л„д.
   И когда последний ящик с  бутылками  звякнул  в  трюме,  вокруг  парохода
приплясывало такое ледовое поле, что к нему примерзали подм„тки.
   Теперь Плавали-Знаем, спускаясь в  кубрик,  так  грохотал  сапогами,  что
бутылки в ящиках жалобно дребезжали. "Вс„! Вс„! - качал головой капитан.
   И вдруг он остановился.
   Из маленького динамика на стене доносился бойкий знакомый голос:
   "Внизу было так холодно! Но экипаж маленького "Светлячка" в„л  борьбу  за
жизнь судна. Он не сдавался! Я видел, как он готовится к небывалой  зимовке,
и надеюсь ещ„ когда-нибудь рассказать о его настоящей эпопее!"
   Плавали-Знаем прот„р ухо, глаза его сверкнули,  как  два  восклицательных
знака, и, щ„лкнув пальцами, он рассмеялся:
   - Ах, Репортажик! Вот это Репортажик! Ну молодец! "Небывалая зимовка"!
   Это было спасение. И какое! В голове Плавали-Знаем прон„сся  целый  вихрь
событий: зимовка на льдине! Самол„ты!  Встреча  героев!  Слава!  "Челюскин",
"Георгий Седов"!.. И "Светлячок"! Вместо выговора - настоящая слава!
   И капитан тут же выбил на  машинке  приказ:  "В  связи  с  невозможностью
вырваться из ледового плена, объявляю открытой зимовку".

   УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПЛАВАЛИ-ЗНАЕМ
   "Светлячок" ещ„ вздрагивал от  курсантских  ударов,  заиндевелые  якорьки
подпрыгивали в клюзах, а в кубрик  к  капитану  бежали  боцман  и  начальник
училища. От обоих пахло морской травой, ветром, бодрым морозцем, но лица  их
были как две перепуганные тучки: сели!
   И вдруг, споткнувшись о порог, они изумл„нно посмотрели на капитана: лицо
его сияло, он был полон загадочного величия.
   - Ну, что? - спросил он ещ„ загадочнее.
   - Вм„рзли! - выпалил Васька.
   - Крепко? - спросил Плавали-Знаем.
   - Ещ„ не совсем, - сказал начальник училища. Румянец на его щ„чках засиял
ярче. - Ещ„ не совсем, - повторил он. - И есть маленькая идея...
   Плавали-Знаем перебил его:
   - Идея есть у меня!
   - Какая? - Васька пошмыгал носом в сторону камбуза.
   Плавали-Знаем вскинул вверх указательный палец:
   - Вм„рзнуть ещ„ крепче!
   Васька и начальник ошалело переглянулись и снова посмотрели  на  сияющего
капитана: странные шутки!
   Плавали-Знаем с улыбкой наклонился к ним:
   - Славы хотите?
   - А кто не хочет! - Васька пожал плечами, хотя определ„нная слава  о  н„м
шла давно.
   -  Смотря  какой,  -  осторожно  сказал  начальник  училища.   От   славы
воспитателя он бы не отказался, от славы композитора - тем более!
   - Ну хотя бы славы зимовщиков! - сказал капитан.
   У  Васьки  брови  полезли  вверх.   А   начальник   училища   усмехнулся:
"Мужественный товарищ! Хорошо шутит!"
   Но Плавали-Знаем многозначительно кивнул:
   "То-то..." - и вскинул голову:
   - Зимовка! Нужна необыкновенная зимовка! Такая, о которой сообщило радио!
   - А что! - согласился Васька. - Был бы компот!
   Начальник училища озадаченно  почесал  в  затылке.  Он  собирался  что-то
сказать, но капитан опередил его:
   - Ваше дело - песни, мо„ - зимовка! "И в самом деле, - подумал начальник,
- конечно, мо„ дело -  песни".  Здесь  он  только  гость,  и  вмешиваться  в
капитанские дела с его стороны было бы бестактно.
   - Это может быть удивительная эпопея, - сказал Плавали-Знаем и  подмигнул
будущим зимовщикам: - Плавали, знаем! Может!
   С льдины снова донеслось: "Раз-два! Взяли!" Кто-то вскрикнул,  врезавшись
в борт лбом, - за иллюминатором вспыхнуло. И Плавали-Знаем рассмеялся:
   - С такими ребятами вс„ может быть! Свистать всех наверх!

   НАДО БРАТЬСЯ ЗА ДЕЛО
   Но свистать кого-либо не было необходимости. Уточка и Барьерчик  выбивали
ботинками по трапу известную курсантскую мелодию:  "Семь  часов  -  пора  на
ужин!", и с ч„рных бушлатов во все стороны сыпался иней. Лобастый  Барьерчик
прикрывал ладонью фосфоресцирующую в темноте  шишку,  но  бросал  взгляд  на
дверь камбуза, откуда  в  морозную  ночь  уплывали  дурманящие  запахи  щей,
сваренных коком парохода "Светлячок" Супчиком.
   Курсанты ввалились в столовую и, увидев в руках  тоненького  седого  кока
дымящуюся супницу, хотели  броситься  к  столу,  но  услышали  бодрый  голос
капитана:
   - Ну как? Вмерзаем?
   - Вмерзаем! - в один голос ответили курсанты.
   Плавали-Знаем прош„лся по столовой и сказал:
   - Отлично!
   - Что отлично? - спросил суровый Барьерчик.
   - Вмерзаем! - весело сказал капитан. Курсанты посмотрели друг  на  друга,
на энергично мазавшего горчицей хлеб Ваську, на озадаченного начальника,  но
прочитать на их лицах что-либо определ„нное  было  трудно.  Васька  ахал  от
горчичного огонька, начальник что-то прикидывал в уме, а Супчик  сам  застыл
от  неожиданности  с  дымящейся   супницей.   Слова   капитана   были   куда
удивительней, чем его, Супчика, щи.
   - Вс„ отлично, - повторил капитан, принимая супницу  из  рук  изумл„нного
кока. - Значит, зимуем!
   Оба курсанта и Супчик разом спросили:
   - Как?
   - Необыкновенно! - сказал Плавали-Знаем. -  Главное  -  необыкновенно.  А
остальное уже зависит от нас с вами. Надо вспомнить,  как  зимовали  другие.
Кого вы помните из зимовщиков?
   Ч„рненький кудрявый Уточка хотел было сказать, что зимовка ему не  нужна:
ему светит место штурмана в рыбкиной конторе - у  рыбачков  на  юге;  но  из
желания блеснуть перед начальством выложил:
   - Ну, Амундсен.
   Начальник - хоть и был в отпуске - одобрительно кивнул.
   - Мало ли кого помним - Скотта, Седова, Нансена, - сказал Барьерчик.
   - Какие имена! А?! - Плавали-Знаем поднял вверх палец. - Какие люди!
   Не согласиться с этим было трудно. Это звучало!
   - А без зимовки кем бы они были? Уточка, присаживаясь  к  столу,  мигнул:
нам„ки капитана обещали  кое-что  поважнее  штурманского  места  в  рыбкиной
конторе.
   Барьерчик  хмуро  опустился  рядом,  и  курсанты  заработали  ложками.  А
Плавали-Знаем, что-то замурлыкав, мечтательно  посмотрел  сквозь  переборку,
услышал, как похрустывает у курсантов за ушами, и захохотал:
   - Хрустели от мороза! Да с  такими  носами  и  ушами  мы  выдержим  любую
зимовку! Выдержим! Плавали, знаем! - Он хотел было  подцепить  вилкой  кусок
мяса, но отодвинул тарелку и вслух подумал: - Надо браться за дело!

   НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПЛАНЫ
   Обычно Супчик, сложив руки на фартуке,  с  удовольствием  слушал  вес„лый
хруст горбушек, посвистывание обсасываемых косточек, плюханье  ложек,  и  не
было для него в жизни музыки прекрасней, чем  эта  аппетитная  симфония.  Не
было ничего дороже морской тельняшки и чести морского повара. Свои обеды  он
оценивал по особой штормовой шкале; аппетит  6  баллов,  аппетит  8  баллов,
аппетит 10 баллов! Нет, не было большего счастья,  чем  наблюдать,  как  вся
команда дружно налегает на  ложки-в„сла,  как  вс„  похрустывает  в  крепких
молодых зубах, как поднимается настоящий флотский, штормовой аппетит.
   Но сейчас кок только озадаченно  мигал.  Надвигался  шторм  совсем  иного
рода! Над Супчиком, над всей командой прогремели  слова:  "Надо  браться  за
дело!"
   - А мы чем заняты? - спросил Васька, посасывая кость.
   Плавали-Знаем посмотрел на него с негодованием и, помолчав, повернулся  к
экипажу:
   - Итак, что прежде всего нужно для настоящей зимовки?
   На минуту в столовой воцарилась такая тишина, что стало  слышно,  как  за
иллюминатором думают зв„зды, а с острова дон„сся собачий лай.
   Васька закричал:
   - Собаки! Нужны собаки! Какая без собак зимовка?!
   Супчик хихикнул, но Плавали-Знаем, торжественно загнув мизинец, сказал:
   - Правильно, у всех зимовщиков были собаки!
   - А что с ними делать? - спросил Барьерчик.
   - Что делать? - с усмешкой спросил Плавали-Знаем. Он уже почти  летел  на
собачьей упряжке в нерпичьей шубе - как Амундсен!
   А начальник училища, тоже воскликнувший:
   "Что делать?!", услышал мелодию - звон упряжки, песню ветра  и  -  шутить
так шутить! - сказал:
   - Меха нужны, полярные меха! Шубы, шапки, унты!
   - Шубы, шапки, унты! - повторил Плавали-Знаем и загнул второй палец.
   - Л„д! - подавшись впер„д, крикнул Уточка.
   Плавали-Знаем  с  удивлением  посмотрел  на  него.  Но   Уточка,   задрав
крепенький нос, объяснил:
   - Настоящий л„д! Айсберги, глыбы, торосы!  И  Плавали-Знаем,  оценив  всю
важность предложения, загнул третий палец.
   - Солонинка нужна! - язвительно подумал вслух  Супчик.  -  Зимовщики  ели
солонинку. А я - на тебе! - он всплеснул руками, - как назло,  перед  рейсом
получил свежую говяжью ногу. Может, обменяем?
   Васька с тревогой посмотрел на него, и Супчик рассмеялся:
   - Шучу, шучу!
   - А при ч„м  тут  шутки?  Обменять,  и  никаких  разговоров!  -  приказал
капитан.
   Кок, вс„ ещ„ не принимая приказания всерь„з, вздохнул:
   - Ружьецо бы для охоты...
   - Все великие полярники  вели  дневники,  -  заметил  угрюмый  Барьерчик,
которому эта зимовка была как снег  на  макушку.  Мечтал  о  кругосветке,  а
застрял у Камбалы!
   - Дневники, обязательно дневники! - Плавали-Знаем  собрал  все  пальцы  в
кулак и, поднявшись над столом, подмигнул: - И вы увидите,  наш  "Светлячок"
когда-нибудь поднимут на пьедестал!
   Он собирался сказать  ещ„  что-то,  но  в  это  время  дверь  с  грохотом
распахнулась, и весь в клубах пара,  стряхивая  иней,  в  столовую  ввалился
курсант Упорный, который выполнял обязанности радиста, а сейчас  в  одиночку
подталкивал "Светлячок" с кормы.
   - Кажется, есть  возможность!  -  крикнул  он.  Но  Плавали-Знаем  широко
улыбнулся и остановил его движением руки:
   - Есть, есть возможность! Как следует закусить и выспаться.
   - Но... - покраснел Упорный.
   - И  никаких  "но"!  Ужинать  и  спать.  Завтра  начинается...  -  Он  не
договорил, что начинается, и открыл иллюминатор.  Золотой  ободок  сверкнул,
как рамка будущего портрета.
   В ночной синеве колыхалось  ледяное  поле.  Рядом,  на  острове  Камбала,
помигивали наивные огоньки. Как  спортсмены,  по  небесным  дорожкам  бежали
спутники. Под ними торопились за рыбкой сейнеры.  А  над  "Светлячком"  пели
ветры, и, сияя адмиральскими зв„здами, поднималась Большая Медведица.
   Где-то на берегу лаяли камбальские собаки, не зная, какие  необыкновенные
события ждут их завтра.
   А на борту вм„рзшего в  л„д  пароходика  человек  в  капитанской  фуражке
сказал:
   - Завтра начинаем с собак. Он сказал "завтра", хотя для себя и на сегодня
оставил кое-какие необыкновенные дела.

   ВОДА, ВОДА, ВОДА...
   Едва команда "Светлячка" улеглась спать и  в  кубрике  забулькала  сонная
тишина, Плавали-Знаем подош„л к Ваське и, тряхнув его за плечо, сказал:
   - Шланги - наверх, брандспойты, - наверх, сам - наверх!
   И всю ночь всей команде слышался сквозь сон шум воды, виделись  штормовые
волны.
   Барьерчику снилось, что зел„ная волна перекатывает  его  через  горизонт.
Уточку крутило в зел„ном водовороте, и он сам тащил себя вверх за кудри.
   А начальнику виделся океан. Он плыл по нему на новеньком  пианино,  одной
рукой держа лакированный штурвал, а другой - выстукивал по клавишам какую-то
булькающую мелодию. Ему страшно хотелось записать е„ на бумаге, но отпустить
штурвал было ещ„ страшней.
   Но больше всех неприятностей эта  вода  доставила  Супчику.  Сначала  ему
снилось, что в кот„л налилось очень много  воды,  суп  получается  жидким  и
Васька кричит: "Это же не супчик, это бульончик!"  А  потом  раздался  голос
капитана:
   "Для славы надо работать!" А ему не нужна была слава. Был бы погуще  суп,
чтобы не сказали, что Супчик кормит хуже Борщика!
   А вода вс„ лилась, плюхала. И наконец, открыв глаза,  Супчик  скатился  с
койки и заорал:
   - Братцы, мы на дне!
   По иллюминаторам в самом деле катились зел„ные струи, сквозь которые едва
пробивались солнечные лучи.
   Команда бросилась в коридор, вышибла дверь и, вылетев на палубу, с криком
пронеслась под уклон по сверкающему льду и вывалилась  на  поле.  Моряки  от
удивления вытянули шеи: вместо вчерашнего  уютного  "Светлячка"  перед  ними
задирало нос обросшее льдами судно. На вантах качался л„д,  с  мачт  свисали
сосульки, и влажный ледяной бугор, как осьминог, расползался с рубки по всей
палубе.
   А на баке,  рядом  с  мокрым  Васькой,  с  брандспойтом  в  руках,  стоял
Плавали-Знаем и поливал судно водой.
   - Ну как? - спросил он ошарашенный экипаж.
   - Вот это да, вот  это  л„д!  ~  воскликнул  Уточка  и  пробежался  вдоль
"Светлячка".
   - Грандиозно... - сказал начальник. Хорошо или плохо - он  промолчал,  но
вс„ равно это было грандиозно. Это, что ни говори, пахло настоящей зимовкой!
   Сбоку на льдине лежало стадо нерп и,  задрав  носы,  таращило  пуговичные
глазки  на  небывалое  зрелище.  А  вдали,  на  берегу,  вокруг  человека  в
милицейской форме толпился народ, смотрел на заледенелый фрегат, на пляшущую
среди льда команду и качал головами.
   Плавали-Знаем усмехнулся. Слава уже летала над палубой "Светлячка". Нужно
было стараться дальше.
   И через некоторое время толпившиеся  на  берегу  жители  Камбалы  увидели
процессию, которая направлялась от фантастического судна к острову.
   Экипаж "Светлячка" приступал к операции "Собака".

   ПЕРВЫЕ ШАГИ МУЖЕСТВЕННОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
   Впереди экспедиции со св„ртком костей торопился Васька. За  ним  деловито
шагал Уточка. В бушлате, с маленьким р„брышком в кулаке топал  Барьерчик.  А
замыкал шествие Супчик, в белом халате и колпаке, с  зав„рнутой  в  простыню
громадной, как дубина, говяжьей ногой на плече.
   Снег хрустел под крепкими флотскими ботинками, а  ветер  перебрасывал  на
морозце крепкие морские слова.
   - Жив„м! - подлетал Васькин голос. -  С  каждого  двора  по  собаке  -  и
"Светлячку" упряжка!
   - А если на острове нет собак? - усомнился Барьерчик, которому эта  затея
не нравилась.
   - Тогда кто ночью лаял? Я? - отозвался Уточка. - Собаки есть.  На  каждом
порядочном острове свои собаки! - заверил он.
   Не доходя до  мыса  Перчикова,  искатели  удачи,  махнув  друг  другу  на
прощанье, рассыпались вдоль побережья и скрылись в ближайших проулках.

   Васька  взбежал  на  курносый  пригорок  и  осмотрелся.  Восточный  ветер
развевал его сингапурские в клеточку брюки, прокуренные гаванской сигарой, и
доносил носораздирающие запахи жареной рыбы.  Аппетит  разыгрывался  на  все
десять баллов. Но необходимость подсказывала  совсем  другое  направление  -
туда, где запахов было поменьше и  любой  порядочный  Бобик,  увидев  щедрую
кость, мог бы дружески повилять хвостом.
   Васька посмотрел налево, направо: пос„лок состоял из одной длинной  улицы
с проулками, отгороженной  сетями,  на  которых  ещ„  болтались  заскучавшие
морские зв„зды и старые рыбьи хвостики. Вдоль сетей  двигались  Барьерчик  и
Уточка. Нужно было торопиться: всем собак могло и не хватить.
   Васька увидел каменный дом, с порога которого смотрел большой серый мопс.
   - Настоящий вожак! - обрадовался Васька и уже зашуршал  газетой,  но  п„с
предупреждающе зарычал, и  Васька  махнул  рукой:  "Дурак,  от  собственного
счастья отказывается!" И тут он заметил деревянный домик с  собачьей  будкой
и, прохрустев по снежку, стал вытаскивать из св„ртка приманку. - Ну и кость!
- сказал он, привлекая к себе внимание. - Вот это кость!
   Он перен„с через забор ногу и вдруг, д„рнувшись изо всех сил,  заорал  во
всю боцманскую глотку: "Кость! Ко-о-ость!", потому что ему в голень вцепился
гревшийся под забором п„с, которому Васька наступил на хвост.
   - У, развели собак! -  взвыл  Васька  и,  услышав  лязг  зубов,  бросился
бежать. Вылетая из дворов, за ним катилась лохматая  собачья  свора.  Васька
пригнулся. На бегу, на минуту замешкавшись, он заметил  застрявших  в  сетях
Барьерчика и Уточку, услышал крик: "Помогите!", подумал:
   "Ну нет, каждый спасается как может".  И,  представив  себе,  что  сейчас
здесь будет твориться, припустил ещ„ сильней.


   ДЛЯ КИНО - ЧТО УГОДНО!
   Неожиданно для самого себя Васька проскочил  в  распахнутую  калитку,  из
которой внимательно  смотрел  на  гостя  маленький  ч„рный  кобел„к.