ая ухмылка.
     - Если ты убьешь меня, тебя выдадут те двое мерзавцев, которые тебя наняли.
     Сейко засмеялась.
     - Убить тебя? Зачем? И никто меня не нанимал. Просто ты нарушил свое слово, и теперь ты ничто, даже не мужчина. - Она сделала еще один шаг к Зао, угрожающе держа перед собой шприц. - Я собираюсь ввести тебе вещество, которое поразит твою предстательную железу.
     Зао вытаращил на нее глаза.
     - Зачем?
     - Ты, кажется, хотел заняться сексом, дорогой? - Она подошла к парню еще ближе. - Когда я сделаю тебе укол, о сексе ты будешь вспоминать только во сне!
     - Нет! - заорал во все горло Зао. - Ты этого не сделаешь!
     - Хочешь ты того или нет, но я уже здесь.
     Позже, когда совершенно деморализованный Зао торопливо рассказал ей все, что он знал о Павлове, Сейко отвела от него длинный тонкий предмет. Это был всего лишь аппликатор для ресниц, который она, опустив руки в свою вместительную сумку, вставила обратно в пластиковый футляр.

ВЬЕТНАМСКОЕ НАГОРЬЕ - ЛОНДОН

     Еще одного помощника потерял. Он облучился.
     - Ну и что? - сказал Рок, разглядывая камеру для работы с необогащенным ураном-238. - Другого возьмем. Там, откуда он пришел, их осталось предостаточно.
     - Господи! - воскликнул Абраманов. Он был в защитной свинцовой одежде и толстых резиновых перчатках. - Уже двадцать человек облучилось. - В его глазах застыло уныние. - Чудесная защита Павлова не действует.
     Рок хмыкнул.
     - Надо же, кто бы мог подумать! Вечно у вас, русских, ничего не получается. Ни социализма, ни капитализма...
     Абраманов покачал головой, не принимая шуток человека, которого он смертельно боялся.
     - Сейчас объясню. Элемент 114м грязнее любого изотопа, с которыми я когда-либо работал.
     - Но раньше ты говорил, что реакция расщепления будет совершенно чистой.
     - Конечно, будет. Но на этой стадии 114м смертельно опасен. Чтобы довести проект до конца, изотоп приходится брать в руки, помещать в горячую камеру, извлекать оттуда. Здесь и происходит утечка. - Ученый нетерпеливо переминался с ноги на ногу. - Что вы собираетесь сделать с человеком, который подвергся радиоактивному облучению?
     Рок смотрел на русского, поджав губы. Тот смущенно съежился под его пронзительным взглядом. Наконец Рок выдавил:
     - То же, что и с другими, - повесим за ноги. Это будет отличным наглядным уроком для местных, которые лезут в наш город из любопытства.
     Абраманов снова покачал головой.
     - Мне придется обучать новичка, а времени в обрез.
     - Так работай в две смены! - бесцветные глаза Рока вспыхнули. - До пятнадцатого марта у нас осталось десять дней. К этой дате "Факел" должен быть готов.
     - Не уверен, что это реально. Я не рассчитывал на потерю такого количества помощников.
     Рок схватил Абраманова за шиворот, тряхнул с такой силой, что у того клацнули зубы, и угрожающе зашипел:
     - Я спас тебе жизнь, дал тебе все, что ты хотел, не для того, чтобы ты теперь морочил мне голову!
     - Но я даже не представлял, насколько грязным является элемент 114м. Да я бы...
     - Избавь меня от этого научного трепа! Тебе просто нравится спокойненько сидеть в своей ученой келье. Это там, у себя в стране, ты мог копаться в своей науке, сколько душе угодно. За твою возню платило государство, а тут плачу я. Ты мне всем обязан. Если бы ты двинул в Штаты, а не во Вьетнам, то американское правительство потратило бы не меньше года на проверку твоих мозгов, и даже потом они бы никогда не доверяли тебе полностью. Ты и сам знаешь, что здесь тебе лучше всего. Мне-то, собственно, плевать на тебя, и для меня имеет значение только то, что ты гений, черт бы тебя побрал!
     - По ночам мне снятся кошмары. У этого проекта могут быть страшные последствия...
     Рок резко отвернулся.
     - Сначала доведи его до конца. Только доведи до конца. Иначе, предупреждаю, я просто выкину тебя вон. Ты этого хочешь?
     - Я... - Абраманов опустил голову. - Нет. "До чего люди бывают жалкими, и как легко им крутить", - ухмыльнулся про себя Рок.
     - "Факел" должен быть запущен через десять дней, - сказал он грозно. - Иначе ты знаешь, что будет. Я всегда держу свое слово, не собираюсь изменять ему и сейчас.
     Оставив ученого продолжать работу, Рок вышел из лаборатории, спустился вниз по лестнице и зашагал по огороженной территории вдоль различных надворных построек, бараков, складских помещений и сторожевых постов. Они были окружены очень высокими стенами, сложенными из переплетенных массивных стволов деревьев; стены покоились на шестифутовом бетонном фундаменте. Огромное количество до зубов вооруженных людей придавало поселению вид военного гарнизона.
     Рок остановился рядом с клеткой, построенной во вьетконговской манере - крепкий закаленный бамбук был связан нейлоновой веревкой и укреплен волокном, которое нельзя было разорвать. В клетке находился человек, медленно умиравший от жажды и голода. Его поймали, когда он пытался украсть и унести из Плавучего города килограмм полуочищенного опиума. Пленник заявил, что опиум был испорчен избыточным количеством серной кислоты. Теперь он валялся на утоптанной земле, у него уже не было сил держаться на ногах. От него пахло, как от зверя, взгляд был безумен. Рок научился искусству мучить от До Дука. Между ними было много общего. Но теперь До Дука не стало - его убил Николас Линнер. До Дук был для Рока самым близким человеком, хотя они никогда не говорили друг другу о своих чувствах. Теперь Рок постоянно думал о мести, и в его мозгу то и дело возникало множество иногда почти безумных идей о том, как он расправится с Линнером. Рок знал, что Николас очень опасен, но это еще больше возбуждало его.
     Войдя в здание напротив лаборатории, Рок поднялся в свой кабинет, уселся в кожаное вращающееся кресло и включил стереоприемник.
     - У тебя с ним трудности, - произнес знакомый голос из утла кабинета.
     - С кем?
     - С Абрамановым.
     Рок повернулся вместе с креслом. Когда-то в нем сиживал генерал, отдавая дурацкие приказы в той безумной войне. Теперь это кресло принадлежало Року, и он считал, что использует его более эффективно, чем генерал.
     - Абраманов доведет дело до конца, - буркнул он.
     - А успеет?
     - Да.
     - Мне бы не хотелось разочаровывать наших клиентов.
     - Думаю, мне не нужно напоминать, что у нас есть особый клиент, которого мы просто не имеем права подвести. Не волнуйся, никто не будет разочарован.
     Они замолчали. Гремела музыка, в промежутках между песнями было слышно, как за окном поет птичка. Свет тропического солнца просачивался сквозь широкие бамбуковые навесы над каждым окном, делая интерьер кабинета полосатым, как спина тигра. В комнате пахло маслом и потом.
     - Мне кажется, ты размяк, - сказал человек, сидевший в тени.
     Рок взглянул на собеседника. Он знал этого человека много лет и тот за эти годы стал ему гораздо ближе, чем любая из женщин, с которыми он переспал. Рок улыбнулся.
     - Ты что, спятил?
     - Я-то в порядке, а вот ты, видимо, потерял рассудок. Зачем ты отпустил Ниигату?
     - Я его не отпускал, он сам выбрался отсюда. Но ведь Ниигата сошел с ума и умирал от облучения. Зачем мне было его ловить? Только попусту тратить время? Он давно уже сдох где-нибудь в джунглях.
     Человек переменил позу.
     - Ладно, хватит об этом. Поговорим о другом. Не надо было тебе совать свой нос в тоннели Ку Чи.
     - А, ты о Бэй, об этой суке! Она водила за нос ублюдка, Винсента Тиня, и заслужила свою смерть.
     Человек прищелкнул пальцами.
     - Линнер принял ее смерть слишком близко к сердцу, а ведь я предупреждал, что так и будет. К тому же ты усугубил эту ошибку тем, что подослал к Линнеру убийцу, а ведь Делакруа - наш клиент.
     Рок приглушил звук стереоприемника.
     - Делакруа прекрасно подходил для этой цели. К тому же он не состоит в нашем штате и не работает на нас, и я убежден, что не притащит к нам за собой "хвост".
     - А я повторяю, что ты совершил ошибку!
     - Бред собачий! Ты называешь это ошибкой, потому что дело провалилось, - стукнул кулаком по столу Рок. Шрамы на его лице побелели, кровь бросилась в лицо. - Не надо пудрить мне мозги!
     - Но ты же отлично пудришь мозги местному населению.
     - Они тупы и необразованны, - презрительно произнес Рок. - Любой может это сделать. Кстати, мы собираемся вздернуть еще одного.
     - Боже, кажется, мне пора доставать свинцовую пижаму.
     Рок сердито взглянул на человека, сидевшего в углу.
     - Тебе еще не надоело шутить?
     - Шучу, потому что у меня плохое настроение. Мне не нравится, что Тимоти Делакруа шляется по Сайгону.
     - Не волнуйся, он никому ничего не скажет.
     - Ты что, зашил ему рот? Это на тебя похоже. Рок взял моток веревки и оружие, которое всегда носил с собой. Помедлив немного, сказал:
     - Знаешь, что-то я последнее время не узнаю тебя. Когда я с тобой познакомился, то был уверен, что ты стал настоящим аборигеном, но теперь вижу, что ошибался. Это все из-за этих чертовых французских философов и крипто нацистов, книги которых ты все время читал. Они свернули твои мозги набекрень. - Он пожал плечами. - Черт побери, кажется, мы оба здорово изменились с тех давних пор, когда встретились в буше Лаоса.
     - Нет, ты не изменился. - Человек протянул руку, чтобы выключить стереоприемник. - Вся беда в том, что ты застрял в прошлом, так и остался мальчиком, дикарем и бунтарем семидесятых годов. Очнись, приятель, уже наступили девяностые, мир стал совсем другим!
     Рок только махнул рукой и, усмехнувшись, вышел из кабинета. Он насвистывал мелодию, которую только что слышал по стереоприемнику, потом удивительно приятным голосом запел лирическую песню: "...война, дети, выстрелы..."

***

     В этот ночной час Итон-сквер была спокойна и безлюдна. Шел дождь со снегом, и "дворники" машины без номеров, которую дал Кроукеру напрокат Мэйджор, с трудом справлялись со своей работой. Кроукер подъехал к Кингс-роуд, погасив фары за полтора квартала. Его интерес к Веспер достиг предела. Если она участвовала в управлении делами компании "Моргана, инк.", то наверняка тесно связана с Годайсю. А поскольку она тесно связана и с Дедалусом, то ясно, что сенатор является главной опорой Годайсю в Америке.
     Детектив вышел из машины и, подгоняемый ненастной погодой, поспешил к пятиэтажному белому дому городского типа.
     Мэйджор нашел хозяйку этого дома с помощью своего компьютера. Ею оказалась престарелая дама, которая перебралась в пригород из-за болезни легких - эмфиземы. Мгновение поколебавшись, Лью поднялся по лестнице к подъезду, обрамленному колоннами, и позвонил в медный колокольчик. Казалось, минула целая вечность, прежде чем дверь приоткрылась и из нее выглянула молодая женщина с короткой стрижкой и выразительными глазами. Она вопросительно уставилась на детектива:
     - Чем могу быть полезна?
     За спиной женщины Кроукер разглядел узкую полоску выложенного мрамором вестибюля и хрустальные подвески канделябра.
     - Кажется, я заблудился, - поспешно сказал он. - Я ищу..., - он вытащил из кармана карту Лондона, - ага, Итон-террас.
     - Боюсь, вам показали неверную дорогу. Это Итон-сквер.
     - О, черт побери! - Он с тревогой взглянул на часы. - И далеко это отсюда? Я опаздываю на важную встречу.
     - Нет, недалеко. Вы на машине?
     - Вы имеете в виду личный автомобиль? Нет, меня подвез таксист, но я его отпустил. - Он посмотрел на мокрую заснеженную улицу. - Не могу ли я попросить разрешения воспользоваться вашим телефоном, чтобы вызвать такси?
     Женщина заколебалась, потом осмотрела Кроукера с ног до головы и, наконец, произнесла:
     - Подождите здесь.
     Она ушла, оставив дверь на цепочке. Когда стук ее каблучков удалился, детектив быстро вытащил моток изоляционной ленты, который дал ему Мэйджор, и, оторвав от него кусок, заклеил им засов замка входной двери, чтобы он не мог закрыться.
     Женщина вернулась через минуту.
     - Сейчас за вами придет такси.
     - Большое спасибо, мисс... - но дверь уже захлопнулась перед его носом, Кроукер спустился вниз по ступенькам и, нахохлившись, стал ждать машину. Он не знал, следит ли за ним хозяйка дома, но не стал рисковать. Когда такси подъехало, он велел водителю отвезти его на Итон-террас. Но уже через квартал остановил машину, расплатился и поспешно зашагал вверх по улице сквозь дождь и снег. Он добрался до начала Итон-сквер и, держась в тени, стал бесшумно подкрадываться к подъезду белого дома. Затем, затаив дыхание, повернул ручку входной двери и, бесшумно проскользнув внутрь, отклеил ленту с засова замка.
     Осторожно прислушиваясь, он двинулся по вестибюлю. Внутри дом оказался совсем иным, чем это можно было представить снаружи. Никакой вычурной мебели, подсвечников в стиле викторианской эпохи, никаких изысканно украшенных каминов. Напротив, весь интерьер был выдержан в холодном современном стиле с преобладанием черных, белых и серых тонов. Всюду были четкие линии и прямые углы. Все подчинялось законам геометрии и симметрии. Почти все предметы были парными, как зеркальные отражения. Хотелось украсть что-нибудь или переставить на другое место, чтобы нарушить установленный порядок вещей.
     Кроукер подошел к винтовой лестнице, которая была сделана из черного кованого железа. Где-то тикали настенные часы. Сверху доносились приглушенные голоса. Детектив снял ботинки и стал подниматься по металлическим ступеням, обладавшим способностью усиливать малейший звук. Голоса зазвучали яснее - разговаривали две женщины. Поднявшись по лестнице, он остановился, разглядывая коридор, ведущий в двух направлениях. С каждой стороны было по четыре двери, расположенных абсолютно симметрично. Из последней комнаты в коридор падал свет. Прокравшись до конца коридора, Кроукер открыл дверь противоположной комнаты. Там было темно, и он ждал какое-то время, пока его глаза не привыкли к темноте. Увидел кровать, туалетный столик с зеркалом, и дверь в боковой стене. Через нее он прошел в просторную ванную комнату. Всюду был мрамор и зеркала. В дальнем конце ванной комнаты была еще одна дверь. Детектив приложил к ней ухо. Затем, слегка повернув дверную ручку, потихоньку приоткрыл дверь в соседнюю комнату и увидел, что чья-то тень движется в свете лампы. Веспер? Нет, кто-то еще. Быстро промелькнувшее лицо женщины показалось ему знакомым. Кроукер видел, как ее тень двигалась по стене. Потом женщина протянула руку к двери в ванную комнату и открыла ее настежь. Это была Челеста, сестра Маргариты.

ЁСИНО

     Горы Ёсино были святым местом, Именно там из века в век появлялись герои, они вырастали в крови и страданиях; туда ямабуси совершали изнурительные паломничества по крутым склонам; именно там все еще живо было Сюгендо - трепетное синкретическое соединение синтоизма и буддизма - несмотря на все усилия двухсотлетнего правления сёгуната Токугавы, направленные на его искоренение. Токугава, одержимый идеей власти и уничтожения всех мыслимых врагов, реальных и воображаемых, отдавал предпочтение формализму, присущему буддизму. Если бы все японцы были буддистами, их бы зарегистрировали в храмах по месту жительства; следовательно, за ними было бы легко следить. Синтоизм не предъявлял таких требований к своим последователям. Немногочисленные узы, накладываемые на верующих, были продиктованы сменой времен года и духом ками, обитавшим на территории, где был построен храм Синто. Для Синто не существовало ни Бога, ни Будды; это учение признавало лишь существование неких духов-стражей, которые жили в каждом атоме вселенной.
     Склоны гор Ёсино были сплошь покрыты вишневыми деревьями - считалось, что их было сто тысяч, - чьи прелестные цветки нежнейшего бледно-розового оттенка в течение трех весенних дней являли собой самое величественное и одновременно трогательное зрелище во всей Японии. Именно туда, в горы Ёсино, японские императоры веками совершали паломничество, чтобы воздать хвалу горному ками, и именно туда привели Николаса и Тати сведения, полученные ими от помощника оябуна якудзы по имени Кине Ото, известного также как Зао.
     - Сюда Зао приводил Павлова к человеку по имени Ниигата, - сказал Николас, поднимаясь вместе с Тати по узкой горной дороге. В это время года Есино был окутан таким густым туманом, что его вершины, казалось, упирались прямо в небо.
     - Зао говорил, что Ниигата что-то вроде отшельника, и к тому же он стал монахом Сюгендо.
     - А до этого кем он был? - спросил Сидаре.
     Николас заметил: Тати почему-то не все помнил, о чем говорил Зао на допросе, и пояснил:
     - Физиком-ядерщиком. Странно для отшельника, но это так. Ниигата вернулся в Японию полгода назад после длительного пребывания во Вьетнаме.
     Сидаре, следивший за дорогой, повернулся к Николасу, и в это время машина сильно накренилась в сторону.
     - Осторожно, Тати! - попросил его Николас.
     - Значит, он был во Вьетнаме? - начал рассуждать вслух Тати. - Может, это как-то связано с Плавучим городом?
     - Этого Зао не знал. Однако ему было известно, что Павлов и Ниигата говорили об Абраманове.
     - Вот и ниточка к Року! - торжествующе воскликнул Сидаре, выруливая по узкой наклонной дорожке к риокану, где они собирались переночевать.
     Горные склоны окутал такой густой синий туман, что из окон их комнат почти ничего не было видно. Риокан был построен в новом стиле, все деревянные детали интерьера были заменены на кафель и пластик. Вместо вазы со свежесрезанными цветами в комнате стоял телевизор, который включался на полчаса, если опустить в его щель монетку. Вместо ручной росписи на стены были наклеены зеленые обои. Вдоль коридоров, ведущих в туалетные комнаты, были выставлены торговые автоматы, из которых можно было получить все что угодно - от горячего саке до ледяного каппучино. Здесь не было того покоя и деревенского шарма, которые делали традиционные риоканы столь привлекательными.
     Эта в высшей степени практическая сторона современной Японии зачастую резала глаз. Казалось, сегодня в этой стране уже не существует никакой связи с культурными традициями, превращавшими даже предметы повседневного обихода, такие как гребни и шпильки для волос, в произведения искусства. И лишь потом приходило понимание того, что Япония - страна фасадов. Во всем японском - бумажных ширмах, стенах, покрытых лаком, полупрозрачных занавесках, служивших вместо входной двери - ощущалось нечто, скрытое под поверхностным слоем. Казалось, что суть вещей скрыта где-то тут, рядом. И это было именно так: культурные традиции диктовали необходимость скрывать тайную суть глубоко внутри предметов и изображений.
     По словам Зао, Ниигата жил в глубокой долине между двумя горами Ёсино. Они перекусили на скорую руку и, выйдя из риокана, пошли пешком по главной деревенской улице, которая вела вверх к главному храму Сюгендо, где, считалось, покоились останки мятежного императора Го-Дайго, основавшего здесь в четырнадцатом веке свой императорский двор.
     Они обогнули храм и пошли по дороге, которая вела мимо пустых магазинов, жилых домов и упиралась в ярко-красные ворота, за которыми поднималась крутая лестница.
     Весь день они провели в машине и теперь чувствовали усталость. Приближался вечер, сумерки окрасили туман в жемчужные оттенки. Смеркалось, от леса тянуло прохладой, пахло лишайником, мхом и папоротником. Сидаре поежился и плотнее запахнул пальто. Каменные ступени лестницы казались бесконечными.
     - От этого местечка у меня мурашки по коже бегают, - проговорил он.
     И тут же послышался какой-то странный звук, доносившийся из леса. Не успело затихнуть эхо, как звук повторился снова.
     Тати оглянулся:
     - Что это?
     - Священнослужители созывают народ в храм на вечернюю службу, они дуют в огромные морские раковины, - объяснил Николас. - Все это происходит уже много веков.
     Лестница сделала крутой поворот вправо. В нише, как раз у поворота, они наткнулись на огромный меч, массивная рукоятка которого была зажата в камне, покрытом мхом. Его острое лезвие сверкало, напоминая, что