ся вести борьбу.
     - Таким образом, ты хочешь сказать, что нам объявили шах? - холодно посмотрел на него Оками.
     - Вовсе нет. Я хочу лишь сказать, что экстремальные условия требуют экстремальных мер.
     Предавшись этим воспоминаниям, Николас вдруг вздрогнул, как будто его пронзил холодный ветер с площади, однако тот вечер никак не хотел уходить из памяти.
     - Для того чтобы помочь вам, я должен стать магнитом.
     - Магнитом?
     - Да. Можете назвать это живым щитом. То, что мне необходимо, так это переориентировать действия убийцы с вас на себя.
     - Я сделаю то, что в моих силах, - вернулся Николас к действительности.
     - Да, я знаю, - кивнула Челеста. - Вчера, после того как вы ушли, мы детально обсудили с Оками-сан все наши возможности. Оками-сан был в вас уверен, но мне самой хотелось услышать это от вас лично.
     Она бросила взгляд на море.
     - Мне необходимо рассказать вам о трех людях, составляющих внутренний совет Кайсё, - потому что один из них оказался предателем, желающим смерти Оками-сан. Во внутренний совет входят оябуны, стоящие во главе трех основных кланов якудза. Тэпуо Акинага, Акира Тёса и Томоо Кодзо. - Она предъявила ему три фотографии. - Всех троих следует считать виновными до тех пор, пока вы не докажете их невиновность. Предупреждаю вас: вы не должны доверять ни одному из них.
     Николас принялся разглядывать фотографии, запоминая лица. Затем взглянул на нос.
     - Оками-сан - не ваш любовник, но вам он очень дорог, поскольку раньше вы говорили, что нагрузки, которые он выдерживает, давно бы убили человека меньшего масштаба.
     - Все верно.
     - А тем не менее он дожил до девяноста.
     Она резко поднялась.
     - Давайте пройдемся. Я замерзла.
     Челеста спрятала руки в карманы жакета, и они пошли вниз по набережной. Над головами их с громким воркованием кружили голуби, слышались крики уличных зазывал, соблазнявших бесплатной поездкой на Мурано в гости к всемирно известным стеклодувам. Их голоса перекрывали даже тарахтенье лодочных моторов. Временами голуби пролетали так низко, что в прохладном воздухе слышалось хлопанье их крыльев.
     - А сейчас я скажу вам то, о чем не знают даже члены внутреннего совета открою вам тайну Кайсё: он владеет корёку.
     Корёку - огненной стрелой пронеслось у него в мозгу.
     - Микио Оками владеет Освещенной энергией?
     - Именно она позволила ему выжить все эти годы, - ответила Челеста. - В этом и заключается ответ почти на все ваши вопросы, не так ли? Девяносто с лишним, а силы и настойчивости, как у пятидесятилетнего.
     Чтобы сдержать участившееся сердцебиение, Николасу пришлось взять под контроль дыхание. Мозг среагировал мгновенно. Корёку - ведь это же путь в Сюкэн. Если Оками действительно постиг Освещенную энергию, то он сможет дать ответ, способен ли Николас достичь этих высот. Корёку - переходное звено, вход в Сюкэн. Наконец-то сможет он найти разгадку тайны своих древних предков - возможность сочетаемости Аксхара и Кшира, Света и Тьмы, двух противоположных полусфер Тау-тау, - неужели ему предоставляется такой случай? Да, но только если он обеспечит безопасность Оками.
     - Наконец-то мне удалось задеть вас за живое, - подала голос Челеста.
     - Боюсь, что да.
     Она резко повернулась и бросила на Николаса быстрый взгляд.
     - Оками-сан не согласен с вашим планом. Он не хочет ставить вас на линию огня.
     - Уже поздно говорить об этом.
     - Что вы имеете в виду? Мне кажется, он прав.
     - Ничего не говорите, идите вперед, только чуть быстрее, - неожиданно проговорил Николас.
     Они свернули с набережной на боковую дорожку. Было как раз то время, когда начинали открываться магазины и толпы людей спешили на работу. Вид этих взбудораженных людей удивил Николаса - ему показалось странным и удивительным то, что в этом городе чудес кто-то действительно работает. Трудно было в это поверить. Тем не менее за волшебной оболочкой Венеция продолжала оставаться городом, хотя и весьма своеобразным, в мирском понимании этого слова.
     - Сейчас ни у Оками, ни у меня нет выбора, - продолжил Николас. - Мы оба обречены идти этим путем. А с исходом, каков бы он ни был, вам придется в любом случае смириться.
     - Карма. Это ваша судьба.
     В се голосе Николас уловил иронию.
     - Послушайте, Челеста, если вы не верите в карму, то, значит, она не существует.
     - Вроде гири, - улыбнулась Челеста.
     Ей нравилось наблюдать за его недоуменным взглядом.
     - Да, - серьезно добавила она, - я все знаю о долге чести, долге, выплатить сполна который невозможно.
     Увидев маленькую булочную, Николас увлек ее к витрине, где красовались только что выпеченные батоны хлеба и румяные кексы.
     - Вы голодны? По-моему, только что поели.
     - Мне бы хотелось знать, не привлекают ли наши персоны чьего-либо внимания.
     Челеста следила за тем, как Николас поверх головы продавщицы, добродушной женщины средних лет с розовыми щечками, вглядывается в стекло витрины.
     - Что вы там заметили? - спросила она.
     - В данный момент меня волнует не то, что я заметил, а то, что я чувствую. Кто-то определенно взял нас под наблюдение.
     Они пересекли мост и вышли на другую улицу.
     - Значит, это все-таки началось, - сказала Челеста. - Что будем делать?
     - Кто бы он там ни был, дадим ему возможность еще немного понаблюдать за нами.
     - Зачем?
     - Потому что, чем дольше он будет преследовать нас, тем больше у нас шансов разглядеть его. А именно это мне и нужно, - Николас схватил ее за руку. - Готовы взглянуть в глаза врагу?
     Она слабо улыбнулась.
     - В данных обстоятельствах только об этом и мечтаю.

***

     - Отдохните, - бросил Лиллехаммер, выходя из кабины пилотов реактивного самолета ВВС США. В руке он держал несколько листков с только что полученным факсом, лицо светилось от возбуждения.
     - Что-нибудь об изуродованной девушке? - спросил Кроукер, отставив чашку с кофе и закрепив ее специальным колпачком.
     - Угадали, - Лиллехаммер потряс в воздухе своими листками. - У нее был мост. Два коренных зуба, вместо выпавших молочных, появиться не пожелали - дантисту пришлось потрудиться.
     Лиллехаммер ухмыльнулся - паутинка бледных шрамов обозначилась в уголках рта. Темные облака за стеклами иллюминаторов то сходились, то вновь расходились и хлестали по обшивке самолета, подобно гигантскому конскому хвосту. Уходя от шторма все выше вверх, им даже пришлось глотнуть кислорода над центром Миннесоты, да и сейчас ощущались последствия турбулентности, несмотря на то, что самолет вышел из фронта грозы.
     - Зубной врач постарался на славу - наши компьютеры моментально вычислили ее имя: Вирджиния Моррис. Она из тех, кого поставляло ему ФБР. Видимо, его чем-то не устраивал фэбээровский выбор, и он сделал свой.
     Легкая тряска не мешала Кроукеру наблюдать за проносившимися над ними облаками.
     - Следовательно, она вместе с ним нарушала правила ФПЗС?
     - Похоже на то. Это его старая связь. Я разговаривал с федеральными судебными следователями, ведущими это дело, - у них нет информации, что она сотрудничала с его охранниками, - Лиллехаммер покачал головой. - ФПЗС я вычеркнул из числа подозреваемых. Доминик был всегда неисправимым бабником, его брюк не хватало на ту штуку, что была в них.
     - Стало быть, он под носом ФПЗС таскал за собой любовницу до самой Миннесоты? Как ему это удалось?
     Лиллехаммер пожал плечами.
     - Он командовал легионами. Любой из его подчиненных мог оказаться предателем.
     Кроукеру надоело разглядывать тучи за иллюминатором.
     - Сомневаюсь. Я знаю этих парней. Они привыкли делать свое дело, им нет необходимости лезть в чужие отношения. Зачем брать на себя лишнюю ответственность?
     - Есть какие-нибудь соображения?
     - Относительно предателей из его внутреннего окружения?
     - Разумеется, - вскинул голову Лиллехаммер, - а кто еще мог навести убийцу на след Доминика?
     Кроукер покачал головой.
     - Вам кажется, что душок исходит от Федеральной программы, я же придерживаюсь иного мнения. Гольдони убили в том доме. А как он там оказался? Его похитили? Сомневаюсь. Он был под постоянным наблюдением. Кроме того, если бы убийца был из внутреннего окружения, то он расправился бы с Гольдони на месте, а не где-то на окраинах Миннесоты. А не кажется ли вам, что он намеренно ускользнул от охранников, торопясь на какое-то рандеву? Пет ничего проще - сказал жене, дескать, пошел за туалетной бумагой или вдруг захотелось телячьей вырезки - и был таков.
     - Я допускаю такую возможность, - Лиллехаммер был явно заинтересован. - Но каковы же мотивы его ухода?
     - Видимо, какая-то встреча, как я уже сказал. Причем встреча с лицом, пользовавшимся его абсолютным доверием. - Николас взглянул на часы. - А не изменить ли нам план полета? Если мы, скажем, сядем не в Вашингтоне, а в Нью-Йорке, то каково будет наше расчетное время прибытия?
     - Сейчас справлюсь у пилотов, - ответил Лиллехаммер, нажимая кнопку интеркома.

***

     Проснувшись на огромных размеров кровати в токийском отела "Хилтон", Жюстина первым делом потянулась к мужчине, спавшему этой ночью подле нее. Однако рука ощутила лишь смятые простыни - сердце Жюстины оборвалось и на секунду ее залила привычная, как голод, тупая, свинцовая боль.
     Приподняв голову с подушки, она услышала, как Рик мочится в уборной. Было что-то успокаивающее в этом истинно мужском звуке - плеске тугой струи, бьющей по фаянсу унитаза.
     - Рик?
     Голая фигура показалась в дверях ванной, Рик усмехался.
     - Наконец-то проснулась? Прекрасно. Я намерен заказать завтрак.
     Жюстина села на край кровати и потянулась. Она видела, какими жадными, затуманенными страстью глазами он смотрит на нее.
     - А ты знаешь, какое влияние оказывает этот твой вид на мою индивидуальность?
     Жюстина рассмеялась.
     - Кажется, твоя индивидуальность приглашает тебя в постель.
     Она раскрыла ему свои объятия, он наклонился и, выгнувшись, навис над своей возлюбленной. Глядя снизу вверх ему прямо в глаза, Жюстина спросила:
     - А как же завтрак?
     - Не знаю, как ты, а я уже не такой голодный, каким был до твоего пробуждения.
     Потом, приняв душ и одевшись, они спустились в ресторан. Рик заказал яичницу с беконом, картофель, апельсиновый сок, кофе и тосты. Жюстина не смогла сдержать улыбки - он был до мозга костей американец. Восхищаясь им, проголодавшаяся Жюстина заявила, что будет есть то же самое.
     Сок и кофе подали моментально. Рик предпочитал черный кофе. Добавляя в ее чашку сливки и сахар, он спросил:
     - Если ты не передумала, то когда сможешь вернуться в Нью-Йорк?
     Взглянув на Рика, Жюстина положила ладони на его руку.
     - Я не передумала. Когда бы ты хотел, чтобы я вернулась?
     - Сегодня же, - ответил Рик, прижимая ее руку к своим губам. - Я ждал слишком долго, чтобы еще продолжать ждать.
     Жюстина улыбалась, захваченная его неистовым энтузиазмом.
     - Хорошо. Но мне нужен день, чтобы собраться.
     - Зачем? Разве здесь есть что-нибудь такое, в чем ты действительно нуждаешься... или хочешь... захватить с собой?
     В этот момент подали заказ, и это дало ей некоторое время, чтобы осмыслить его слова. Рик попросил принести еще земляничного джема. Расправляясь с беконом, Жюстина наблюдала, как он намазывает тост маслом и джемом. Наконец она произнесла:
     - Я подумала, и мне кажется, здесь нет таких вещей, без которых я не могла бы жить, - она подняла голову. - Я поняла, что ты задумал. Начать все сначала и абсолютно по-новому. - Жюстина доела бекон. - И кажется, мне твоя идея очень нравится.
     - Потрясающе. - Он вытер губы. - Пойду и прямо сейчас забронирую места.
     Она наблюдала за тем, как он проходит между столиков, расспрашивает метрдотеля, где находится телефон, и не могла оторвать взгляд от его лица. Жюстина представляла себя в Нью-Йорке, замужем за Риком, занимающейся своим прежним делом. Она чувствовала, как в ней начинают струиться жизнетворные соки, - подобного рода ощущений она не испытывала очень давно и не надеялась, что когда-либо испытает их вновь. Она страстно желала вернуться к работе, самоутвердиться, сделать что-нибудь сногсшибательное, проявить себя незаурядной личностью, дабы обрести прежнее самоуважение.
     Ход ее мечтаний прервал подошедший официант. В руке он держал радиотелефон.
     - Миссис Линнер, - доложил он. - Вас просят к телефону.
     Жюстина так и застыла на месте ее охватил ужас - неужели Николасу удалось узнать, через Нанги, например, где она находится. Холодный кусок льда застрял где-то в желудке, не давая возможности вдохнуть.
     - Миссис Линнер?
     Она кивнула, выдавила подобие улыбки и взяла трубку.
     - Слушаю.
     - Жюстина, это Нанги.
     - Доброе утро, - с облегчением поздоровалась она.
     - Тебе уже лучше? Как прошла встреча с Милларом-сан?
     - Лучше не придумаешь, - поблагодарила Жюстина. Ей было хорошо известно, какими близкими друзьями являются Нанги и Николас. Однако Нанги не был тандзяном, он не владел той особой энергией, позволяющей читать ее чувства и эмоции, тем более по телефону. - Всегда приятно встретиться со старинным другом, приехавшим из Штатов.
     - Очень хорошо себе представляю, - согласился Нанги. - Токио - это сердце Японии, однако я частенько испытываю приступы тоски по дому, по тому месту, где родился. Это вполне естественно.
     - Спасибо, Нанги-сан, за вашу заботу.
     - Возможно, мы скоро увидимся, - в его голосе звучали грустные нотки. - Мне неизвестно, как долго будет отсутствовать Николас.
     - Вы разговаривали с ним? - спросила Жюстина и сразу же пожалела об этом.
     - А вы не звонили ему? - в свою очередь спросил Нанги. - Я просил Ито-сан оставить номер его телефона у портье в отеле.
     Получала она какое-либо сообщение от этой ненавистной его помощницы или нет? Жюстина не могла вспомнить. Мысли отчаянно кружились в голове. Что бы такое соврать?
     - Да, я взяла его номер. Несколько раз пыталась дозвониться, но безуспешно.
     - Полагаю, в этом нет ничего удивительного. Мне тоже не удалось до него дозвониться. Будем пытаться еще.
     - Да, конечно.
     - Звоните мне в любое время, Жюстина-сан.
     - Хорошо, Нанги-сан. Еще раз вас благодарю.
     С огромным чувством облегчения она отключила связь. Ей вовсе не хотелось ему лгать, однако какой еще у нее был выбор? Положив трубку, Жюстина ощутила, что она вся мокрая от ее пота.
     Вернулся Рик, радостная ухмылка освещала его лицо.
     - Все улажено, - бросил он, усаживаясь напротив Жюстины. - Мы вылетаем сегодня вечером. Так что у нас достаточно времени, чтобы ты выступила в роли гида и показала своему туристу город.
     - Нет, - возразила Жюстина. - Я до смерти устала от Токио. Мы поедем за город, там красиво. В любом случае мне необходимо пригнать машину к дому.
     Некоторое время они ели молча, и Жюстина подумала, что давно еда не доставляла ей такого удовольствия.
     За кофе и новой порцией тостов с земляничным джемом, заказанной Риком, они рассуждали о новой совместной жизни.
     - Где бы ты хотела жить? - спросил Рик. - В Манхэттене или где-нибудь за городской чертой, например на Лонг-Айленде?
     Жюстина задумалась.
     - Исходя из того, что я слышала о нынешнем Манхэттене, скажу определенно - там я жить не хочу. - На секунду ее глава затуманились. - Но и Лонг-Айленд меня не прельщает.
     Слишком много воспоминания о доме на Уэст-Бей Бридж, где они в свое время жили с Николасом.
     - А как насчет Коннектикута?
     - Прекрасная идея, - согласился Рик, пригубливая кофе. - Один из вице-президентов нашей фирмы живет в Дариене, там изумительные места. - Он усмехнулся, - К тому же не надо будет платить нью-йоркских муниципальных залогов.
     - Но ведь ты не собираешься бросать свою квартиру? - Она вдруг вспомнила, что у Рика есть апартаменты на Пятой авеню.
     Он отрицательно покачал головой.
     - Разумеется, нет. По правде говоря, моя бывшая жена последнее время доводила меня этой квартирой до белого каления - она ей, видите ли, нужна. - Рик вытер губы. - Одному Богу известно, почему ей нравится жить на Манхэттене. В наши дни, чтобы там жить, нужно носить за поясом кольт 45-го калибра. - Он пожал плечами. - В любом случае это значительно облегчит мою жизнь. Я продам ей квартиру и получу изрядную сумму.
     - Тебе не жаль расставаться со своим жильем?
     Рик рассмеялся.
     - Ты шутишь? Я не могу больше ждать. Как только мы прилетим домой, сразу же займемся поиском подходящего дома.
     Эти добрые слова так подействовали на Жюстину, что она расплакалась. Домик в Дариене. Америка. Родина. О Боже! Даже не верится, что может быть так хорошо.
     Взяв ее руки в свои, Рик перегнулся через стол и нежно поцеловал Жюстину в соленые от слез полуприкрытые веки.
     - Твои страдания кончились, - шептал он. - Уверяю тебя в этом. - Их губы сомкнулись, и беззвучный плач Жюстины эхом отозвался у него в груди.

***

     - Тона, - сказала Маргарита Гольдони, появляясь на пороге спальни, - эта сицилийская еда вовсе не еда, а morte .
     Энтони де Камилло, новоиспеченный крестный отец семейства Гольдони, лежал обнаженный - если не принимать в расчет тоненькую полоску нейлоновых плавок - под гудящей кварцевой лампой. Белые защитные очки из пластмассы и причудливая игра света и тени делали его похожим на дешевого, штампованного из пластика божка - игрушку, которую ньюйоркцы любят цеплять к щиткам своих автомобилей; по крайней мере, так казалось Маргарите.
     Раздался звонок таймера, и, как только лампа выключилась, Тони зашевелился на своем ложе. Он приподнялся, сел и снял очки. Уставившись на ее пышные формы, прикрытые облегающей ночной рубашкой, он почувствовал, как начинает твердеть его плоть.
     - Удивительное дело, Маргарита, сейчас ты выглядишь лучше, чем десять лет назад. По-моему, я недавно говорил тебе об этом.
     - До сегодняшнего дня у тебя не было на то оснований, - заметила Маргарита, приближаясь к нему. Она втирала какой-то увлажняющий крем собственного приготовления в кожу рук.
     Тони хмыкнул, моментально отбросив всякие мысли о притворном примирении.
     - Тебе ведь известно, что мой брат предупреждал меня: я еще пожалею, что женился не на сицилийке.
     - Твой брат - идиот, - спокойно парировала Маргарита.
     Тони моментально подался вперед.
     - Эй, не смей трогать мою семью! Заткни свою поганую глотку!
     - Извини, Тони. - Присев на кровать рядом с ним, она дожидалась, когда он наконец отойдет.
     Маргарита испытывала раздвоение личности. Одна ее половинка отчаянно стремилась избавиться от наваждения, связанного с ее похищением, и реабилитировать себя в глазах мужа. Другая же - менее знакомая - часть ее "я" испытывала к нему непреодолимое отвращение, сродни тому, что переполняло ее в тот момент, когда он отправил ее с Франсиной в Вермонт.
     - Мы оба прекрасно знаем, что у тебя трудности, - наконец проговорила она. - Семейство Леонфорте хочет распространить свое влияние на Восточное побережье и наложить лапу на единоличные владения Доминика.
     - Если я и столкнулся с трудностями, то только из-за твоего долбанного братца, - гневно возразил он. - У него никогда не было доверенных consigliere . Он никогда не доверял своим лейтенантам. Никогда не приближал их к своей персоне. У него был свой Совет. Сейчас же все его тайные рычаги, с помощью которых он управлял многими шишками в Вашингтоне, канули в Лету.
     Тони размахивал руками, вычерчивая в воздухе какие-то замысловатые рисунки.
     - Святая Мария свидетельница - сколько раз я просил его поделиться со мной этими секретами, во имя нашей же безопасности! Я говорил ему: "Если мне придется занять твое "место, то я должен знать все. Ты же связываешь меня по рукам и ногам".
     Он покачал головой, одновременно с гневом и досадой.
     - Клянусь, Маргарита, я любил его, как брата. Но он был чертовски упрям. Дом оставил меня в дурацком положении - я уже одурел от этой в