ся Мэксон. - Он их все-таки украдет?
     - Нет,  - коротко ответил полицейский. - Он погибнет. И деньги вместе с
ним.
     Фандора начала раздражать уверенность Жюва.  Какого черта!  Уж с ним-то
он мог бы посоветоваться! Тем не менее, журналист молчал.
     - Ну, хорошо, - уныло произнес американец, - денег мне опять не видать.
Но вы-то где будете, когда он; полезет в сейф?
     Инспектор безмятежно улыбнулся.
     - Там же,  где и вы,  - ответил он. - Мы все трое будем в самом дальнем
уголке сада.
     Фандор и Мэксон уставились на полицейского.
     "С  каких пор он  начал увлекаться дешевыми эффектами?"  -  раздраженно
подумал журналист.
     - Там у вас чудесная беседка,  -  продолжал Жюв.  -  И,  надеюсь, у вас
найдется бутылочка приличного ликера, чтобы скоротать время.
     Мэксон сцепил пальцы.
     - Ликер,  бренди,  аперитив -  все,  что пожелаете. Но кто будет ловить
Фантомаса? Вы поручите это своим помощникам?
     Жюв покачал головой:
     - Никто не будет его ловить. Он погибнет без нашего вмешательства.
     - Но кто же, черт возьми, его убьет?
     - Сейф.
     - Что?
     - Сейф, который установили в вашем подвале.
     Американец беспомощно взглянул на  Фандора.  Тот пожал плечами.  Мэксон
перевел взгляд на инспектора:
     - Если вам  угодно считать меня идиотом,  мсье Жюв,  извольте.  Но  мне
необходимы разъяснения.
     Полицейский встал.
     - Не  обижайтесь,  -  примирительно произнес он.  -  Это  очень просто.
Давайте спустимся в подвал, и я вам все объясню.
     Все трое спустились вниз. Как и говорил слуга, сейф находился в дальнем
углу,  за  кучей угля.  Это было массивное,  надежное сооружение,  способное
выдержать землетрясение.
     - Вот, - произнес Жюв с величественным жестом, - вот смерть Фантомаса!
     Фандор смотрел на инспектора с нескрываемым раздражением.  Он не привык
видеть своего друга в  качестве оракула и находил,  что эта роль удается ему
из  рук вон плохо.  А  Жюв ничего не  замечал.  Казалось,  он оседлал своего
любимого конька.
     - Этот сейф погубит Фантомаса! - вещал он. - Слово полицейского!
     Жюв  достал  из  кармана  ключ  с  фигурной бородкой и  открыл  толстую
стальную дверь.
     - Взгляните,  господин Мэксон,  - пригласил он. - И попытайтесь следить
за моими объяснениями.
     Мэксон молча кивнул. Жюв указал на замок:
     - Знакома вам эта система?
     - Да.
     - Значит,  вы  знаете,  что  у  замка сложный код  и  надежный механизм
защиты. При попытке вскрыть замок без ключа он автоматически заклинивается.
     Мэксон снова кивнул.
     - Фантомас  прекрасно  знает,   что  справиться  с  замком  практически
невозможно,  - продолжал инспектор. - Поэтому он вообще не станет тратить на
него время,  а просто вырежет при помощи ацетиленовой горелки.  И вот тут-то
его и ждет гибель.
     - Но от чего? - воскликнул Мэксон.
     Фандор усмехнулся.  Он уже давно все понял и  только недоумевал,  зачем
Жюву  понадобилось тратить  столько слов.  Инспектор же  гордо  выпрямился и
изрек:
     - Этот  сейф  делали по  моим чертежам.  Видите,  какая у  него толстая
дверца? Она состоит из трех стальных пластин. Эта сталь выдержит любой удар,
ее  не  возьмет ни  одно сверло.  С  ней  можно справиться только при помощи
автогена. Именно здесь-то и зарыта собака!
     Жюв победоносно взглянул на Мэксона.
     - Место одной из пластин занимает хороший заряд взрывчатки, а детонатор
расположен как  раз  за  замком.  Как  только металл раскалится,  произойдет
взрыв, и Фантомас перестанет осквернять землю своим присутствием. Мы избавим
от него мир!
     Инспектор поднял палец. Он напоминал пародию на библейского пророка.
     - Настал момент,  когда Фантомасу не удастся осуществить свой очередной
замысел! Возмездие наконец настигнет его!
     Фандор нахмурился.  Сколько раз  они  думали,  что  Гений  преступления
обречен!  И  каждый раз  он  возрождался,  словно легендарная птица  Феникс.
Неужели на этот раз он попадет в ловушку?
     - А теперь нам остается только ждать, - закончил Жюв. - Пойдемте в сад.


     Жюв, Мэксон и Фандор молча сидели в беседке. Перед ними стояли ликеры и
чашечки с  кофе,  к  которым они  почти  не  притрагивались,  занятые своими
мыслями.  Слуги  под  разными  предлогами были  отосланы из  дома.  Тянулось
тоскливое ожидание.
     С  десяти часов  вечера собеседники не  перекинулись ни  единым словом.
Каждый думал  о  роковом сейфе,  поджидавшем в  глубине подвала свою  ночную
жертву.  В воздухе висело напряжение.  Время растягивалось,  подобно густому
ликеру.
     Оправдается ли предвидение Жюва?  Придет ли Фантомас?  Воспользуется ли
ацетиленовой горелкой? На эти вопросы пока не было ответа.
     В который раз инспектор бросил взгляд на часы и произнес:
     - Час ночи. Он должен уже быть где-то близко.
     Ответом на  эти  слова был  глухой взрыв.  Земля затряслась под  ногами
инспектора, бутылки попадали со стола. Послышался звон выбитых окон.
     - Сейф взорвался... - прошептал Мэксон.
     Жюв вскочил на ноги. Глаза его горели.
     - Мы победили! - воскликнул он. - Проклятый Фантомас мертв!
     Фандор покачал головой. Он сомневался.



Пьер Сувестр, Марсель Аллен.
    Жюв против Фантомаса

     -----------------------------------------------------------------:)
     П.Сувестр, М.Аллен. "Жюв против Фантомаса"
     Книга: П.Сувестр, М.Аллен. "Жюв против Фантомаса. Месть Фантомаса"
     Перевод с французского С.Семеницкого и О.Хохлова
     Издательство ЦЭИНДС, Минск, 1991
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 14 сентября 2001
     -----------------------------------------------------------------:)


     Центр экономической инициативы научного и делового сотрудничества
     ЦЭИНДС, Минск, 1991
     Перевод с французского С.Семеницкого, О.Хохлова
     Художник Л.А.Вареца
     Для среднего и старшего школьного возраста


     В   романах  известных  авторов  французского  детектива  "Жюв   против
Фантомаса" и  "Месть Фантомаса" живо и  увлекательно рассказывается о полной
приключений борьбе знаменитого инспектора полиции Жюва и  журналиста Фандора
против грозного, коварного и загадочного бандита Фантомаса.




Глава I. Кабачок "Встреча с другом"

     - Кружечку красненького, папаша Корн!
     Охрипший голос толстухи Эрнестин был  едва  слышен в  шуме прокуренного
кабачка, в котором, как обычно, собрались завсегдатаи этого заведения.
     - Красного и хорошего! - уточнила Эрнестин, уличная проститутка, девица
крупного телосложения, с белыми волосами и следами усталости на лице. Папаша
Корн никак не отреагировал на ее просьбу.  Это был настоящий великан, лысый,
усатый, стоявший невозмутимо целый день за своей стойкой.
     В настоящий момент,  засучив рукава, он мыл волосатыми руками стаканы и
ложки, лежавшие в тазике с теплой водой.
     Кабачок "Встреча с другом" состоял из двух залов. Наиболее приличный из
них,  в котором можно было выпить и поесть, выходил на бульвар Ла-Шапель. За
ним  присматривала госпожа Корн.  Если  же  посетитель проходил через дверь,
расположенную в  глубине этого зала,  то он оказывался во внутреннем дворике
восьмиэтажного здания.  Наконец,  перейдя этот двор, он попадал в другой зал
кабачка,   который  представлял  собой  низкую,  плохо  освещенную  комнату,
выходящую на улицу Ла-Шарбоньер,  улицу,  пользующуюся дурной славой в  этом
районе Парижа.
     Лишь  после  того,  как  его  потревожили в  третий  раз,  папаша Корн,
по-прежнему позвякивая посудой в  воде,  наконец решительным тоном человека,
который дает понять, что провести его не удастся, ответил:
     - Два франка, и бабки вперед!
     Опытным взглядом содержатель заведения уже давно определил, что за люди
окружают девицу: за столом сидели два молодых человека с бледными лицами и в
потрепанных  костюмах.   Они  были  не  из  тех  ребят,   которые  в  случае
необходимости могли бы расплатиться за толстуху Эрнестин.
     Последняя поняла опасения виноторговца. А Корн продолжал:
     - Побереги нервы и  не забивай мне башку своими баснями.  Ты же знаешь,
мне наплевать на  твоего малыша Мимиля и  на его делишки;  может,  завтра он
пойдет на дело,  и никто не поручится, что он возвратится и вернет мне долг.
Я сказал - два франка, значит, два франка, и деньги вперед.
     Настаивать было бесполезно.  Взбешенная,  с перекошенным ртом, Эрнестин
бросила папаше Корну как последнее оскорбление:
     - ...Ну и ладно.  Я вообще не желаю разговаривать с такой скотиной, как
ты; правду люди говорят: папаша и мамаша Корн немчишки, грязные боши...
     Обиженная, Эрнестин обвела взглядом публику, но никто в зале не обращал
внимания на их перебранку.
     На  минуту ей  пришла мысль  заручиться поддержкой Косоглазки,  которая
устроилась возле  двери с  лотком,  полным устриц и  улиток.  Но  Косоглазка
спала, завернувшись в свои старые платки.
     И,  когда Эрнестин уже  собралась возобновить свои попытки,  в  кабачке
раздался голос:
     - Давай наливай, папаша Корн, я угощаю!
     Несколько посетителей обернулись на голос, который принадлежал Саперу.
     Сапера знали только под этой кличкой,  которую он получил, как говорят,
благодаря  тридцатилетнему пребыванию в  Африке,  точнее  в  Бириби,  что  в
Ламбесса, куда его сослали в штрафной батальон.
     Вот это человек,  перенес тяготы и лишения,  но сумел сохранить чувство
собственного достоинство и не пресмыкаться перед офицерами! Что за характер,
темперамент он имел,  если через двадцать лет его вынуждены были освободить,
так  и  не  дождавшись покорности!  Папаша Корн частенько после кружки пива,
когда был склонен к откровениям,  важно заявлял, что таких людей, как Сапер,
потребуется много, когда придет время большой заварушки.
     Тем  временем,  пока Эрнестин искала стул,  чтобы в  знак благодарности
сесть рядом с Сапером, сосед последнего лениво поднялся из-за стола.
     - Я  сижу слишком близко к окну,  -  пробормотал он,  затем без всякого
объяснения отошел  и  смешался с  группой мужчин,  которые вполголоса что-то
обсуждали в глубине кабачка.
     - Это Нонэ... - сказал Сапер.
     И, поскольку проститутка неопределенно покачала головой, добавил:
     - Ты же знаешь Нонэ?.. Он только что вышел из Новой тюрьмы?.. Просто он
не очень любит показываться. Его лишили права жительства в Париже.
     - Понимаю,  -  сказала Эрнестин, которая, в свою очередь, хотела узнать
новости о Мимиле.
     Тем  временем Нонэ,  проходя  по  залу,  на  минутку  остановился возле
красивой девушки, которая, как было заметно, кого-то ждала.
     - Ну что, Жозефина, - спросил Нонэ, - ждешь Квадрата?
     Жозефина,  девушка с  голубыми глазами и  черными как  смоль  волосами,
несколько раздраженно ответила:
     - Разумеется, ведь не вчера я познакомилась с Лупаром и не завтра с ним
расстанусь...
     - Ну,  знаешь,  - улыбаясь, сказал Нонэ, - а может быть, когда местечко
освободится...
     - Нет, а ты что, сегодня на себя в зеркало не смотрел?
     И, не обращая больше внимания на ухаживания кавалера, любовница Лупара,
которого чаще звали Квадратом,  известного разбойника Ла-Виллет,  посмотрела
на часы, висевшие над стойкой бара, поднялась и вышла из кабачка.
     Девушка быстро спустилась по  улице Ла-Шарбоньер и  прошла по бульварам
до метро Барбе. Дойдя до конца бульвара Маджента, она замедлила шаг.
     - Моя малышка Жожо?
     Жозефина, девушка легкого поведения, которая, выйдя из кабачка, приняла
скромный вид,  только что столкнулась с крупным господином,  на чьем веселом
лице  блестел  единственный  глаз,   а  другой  оставался  закрытым;   тонко
подстриженная,  уже седеющая бородка окаймляла лицо;  на голове был котелок,
свою трость он держал под мышкой.
     Блестя единственным глазом, он ласково расспрашивал девушку:
     - Вы  припозднились,   моя  обожаемая  Жожо?   Этот  проклятый  хозяин,
наверное, зорко следит за своими работницами?
     Любовница бандита Лупара с  трудом сдержала улыбку.  "Хозяин?  В  самом
деле!"
     - Ну да, месье Марсиаль.
     - Не произносите здесь моего имени!.. Мой дом совсем рядом.
     Он вытащил из кармана свои часы.
     - Вот неудача...  мне нужно возвращаться!..  Моя жена...  но вы знаете,
моя  красавица Жожо...  уговор  остается в  силе...  восемь сорок,  Лионский
вокзал,  платформа номер 2,  скорый марсельский...  Будьте ровно в  восемь с
четвертью...  Мы  вернемся лишь к  понедельнику...  И  я  проведу прекрасное
воскресенье с моей милочкой, которая наконец согласилась... у, жестокая...
     Крупный  господин  был  вынужден  прервать  свою  речь  из-за   нищего,
возникшего из темноты и начавшего канючить:
     - Сжальтесь, господин хороший...
     - Дайте ему что-нибудь, - сказала Жозефина.
     Старый волокита исполнил просьбу девушки и  еще  раз подробно обговорил
детали свидания:
     - Лионский вокзал... восемь часов с четвертью... поезд отходит в восемь
сорок. Я покидаю вас, Жожо, мое сердечко... Я уже опаздываю... Возвращайтесь
быстрее к вашей матушке... До субботы!
     Любовница Лупара осталась стоять на улице,  наблюдая,  как удаляется ее
"возлюбленный".
     Пожав плечами,  она повернула назад,  в кабачок "Встреча с другом", где
ей всегда оставляли столик.
     В глубине кабачка обсуждались загадочные дела.
     Борода,  главарь банды Цифр, рассказывал о подробностях прошедшего дня.
Несколько минут  назад  он  вернулся  с  заседания суда  присяжных,  которое
затянулось до  позднего вечера:  Рибоно  получил десять лет  тюрьмы по  делу
обывателя с улицы Кале.
     Решение судей вызвало изумленное беспокойство у аудитории.  Это было не
по  правилам.  По  обычному тарифу за случай с  Рибоно полагалось восемь лет
принудительных работ и  столько же  лет лишения гражданских прав.  На первый
взгляд, этот приговор казался суровым, но на деле был более мягким.
     - Впрочем, - добавил Борода, - Рибоно подает на апелляцию.
     Его адвокат нашел зацепку, по которой можно подать кассационную жалобу.
Его  отвезут в  Версаль,  и  там  суд  присяжных этого  городка для  богачей
отправит его в Новую тюрьму, что все же лучше, чем Центральная.
     - Эх! - сказал кто-то. - Подумать только, если бы фараоны действительно
знали этого дьявола Рибоно! Ведь он уже дошел до цифры семь!
     В это время на улице поднялась суматоха. Постепенно приближаясь, глухой
шум заполнил зал кабачка.  Стук бегущих ног перемешивался с громкими криками
и  ругательствами.   Двери  домов  с  шумом  закрывались;  послышался  треск
падающего  стекла,  раздалось  несколько  выстрелов,  затем  вновь  началась
беготня.
     Папаша Корн  предусмотрительно покинул свою стойку,  чтобы устроиться у
входа в заведение и быть готовым помешать любому, кто посмел бы проникнуть в
кабачок.
     - Облава! - тихо объявил он.
     Обрадовавшиеся новому развлечению и  в  то же время довольные тем,  что
они  находятся  в   безопасности,   посетители  с  любопытством  следили  за
происходящим на улице.  Сначала с глазами, полными страха, промчалась стайка
проституток,  покинутых  своими  ненадежными защитниками,  которые,  потеряв
голову, спасались, где кто мог.
     Затем крики затихли, и улица Ла-Шарбоньер приняла свой обычный вид.
     - В конечном счете, - подвел итог папаша Корн, - шинели сцапали Бузиля,
вот и все!..
     Посетители ответили взрывом хохота.  Арест старого безобидного бродяги,
который  беспрерывно курсировал в  поисках убежища между  улицей  Френ,  где
находилась тюрьма,  и  Ла-Шапель,  задерживаясь иногда на Центральном рынке,
был  достоин того,  чтобы посмеяться над  полицией.  Бузиль ни  от  кого  не
скрывал,  что каждый год, с приходом зимы, он нуждался в крове на полгодика,
чтобы подлечить свои болячки!
     Облава  вызвала  в  кабачке  слишком большое оживление,  поэтому приход
Бочара остался незамеченным. Он проскользнул к столу, который занимал Борода
и, отведя того в сторону, начал рассказывать:
     - К концу недели ожидается крупное дельце; я только что с набережной...
Слушай дальше,  идя по бульвару Маджента,  я увидел Жозефину,  которая важно
беседовала с роскошным клиентом. Тогда я прикинулся нищим, чтобы подслушать,
о чем они там точат лясы. Сучка Лупара была заодно...
     Тут Борода подмигнул ему, и Бочар сразу замолчал.
     Всеобщее  внимание было  обращено на  входную  дверь  кабачка,  которая
выходила на  улицу.  Дверь только что с  грохотом отворилась,  и  на  пороге
появился Лупар,  по  кличке Квадрат,  любовник красавицы Жозефины.  Лицо его
светилось весельем,  а  улыбка  пряталась под  закрученными кверху  усами...
Лупар прибыл в сопровождении двух полицейских!
     - Ну и ну! - заметил кто-то. - В это трудно поверить!
     Лупар,  по прозвищу Квадрат,  услышал это.  Не теряя самообладания,  он
ответил:
     - Действительно трудно! Сейчас вы поймете...
     И  он  повернулся  к  полицейским,  которые  по-прежнему  оставались на
пороге.
     - Спасибо,  господа,  - сказал он самым любезным тоном. - Я признателен
вам за  то,  что вы проводили меня сюда.  Опасность уже миновала,  а  потому
позвольте предложить вам стаканчик.
     Сержанты  муниципальной полиции,  которые  топтались  возле  двери,  на
мгновение засомневались, но робость все же одержала верх, и они откланялись.
     Жозефина  поднялась со  своего  стула.  Галантность прежде  всего  -  и
Квадрат запечатлел на губах своей любовницы долгий и нежный поцелуй.
     После  того  как   торжественная  часть  была  окончена,   Лупар  начал
объяснять:
     - Да,  ну  так вот,  братцы,  иду я,  руки в  карманы,  мечтая о  своей
красотке,  и вдруг начинается облава. Очень вежливо я прошу двух фараонов из
девятнадцатого округа,  которые вышли на ночное дежурство, проводить меня!..
Потому что, якобы, я сдрейфил, ну так я им сказал... Так-то!
     Раздался взрыв смеха...  Но  Лупар уже уклонялся от любезностей друзей,
давая понять, что не стоит больше обращать внимания на его важную персону.
     И обратившись к Жозефине, спросил:
     - Как дела, моя малышка?
     Девушка шепотом пересказала разговор,  который только  что  произошел у
нее на  бульваре Маджента с  одним из  обывателей,  принявшим ее за скромную
работницу.
     Лупар  во  время  разговора  утвердительно кивал  головой.  Узнав,  что
свидание назначено на субботу, разбойник проворчал:
     - Черт побери!  Нужно торопиться.  Ну и работенка будет на этой неделе,
не  знаешь,  куда кинуться...  Да еще какая!  Но это обсудим позже,  сегодня
вечером есть дело более срочное... У тебя, моя крошка, хороший почерк, самое
время показать это.  Мне как раз нужно написать одно письмецо,  давай,  бери
перо, чернила и нацарапай мне на бумаге, что я тебе продиктую.
     Вполголоса Квадрат начал диктовать:
     "Месье,  я всего лишь бедная девушка,  но честная и порядочная, другими
словами,  я не люблю наблюдать,  как вершится вокруг меня зло.  Вам нужно не
спускать глаз с  одного человека,  хорошо мне  известного и,  можно сказать,
довольно близкого.  Возможно, Ваши люди уже информировали Вас, что я являюсь
любовницей Лупара,  по  кличке Квадрат?  Впрочем,  я  не стремлюсь скрывать,
наоборот,  даже горжусь этим.  Короче говоря,  мне необходимо Вам сообщить о
том, что я только что узнала, и клянусь головой моей матери, что это правда;
ну так вот, Лупар затевает одно грязное дельце..."
     Жозефина перестала писать.
     - Ну и ну, - сказала она, - что это на тебя нашло?
     - Давай мазюкай и ни о чем не переживай.
     - У тебя не будет из-за этого неприятностей?  Я никак не возьму в толк,
что ты хочешь сделать?
     - Черт возьми, - ответил Лупар, - еще бы ты понимала!..
     - Но,  -  настаивала Жозефина,  -  это правда, что ты готовишь какое-то
грязное дело?
     - Эти вещи тебя не касаются, - сухо заключил Лупар, и Жозефина, отложив
на потом возможность удовлетворить свое любопытство, послушно сказала:
     - Ладно, давай диктуй!
     Но Квадрат не отве