ови его поднялись:
     - Ага! Вот интересная деталь!
     Он  указал  пальцем  на  внутренний  замок  спальни.   Болты  его  были
наполовину выдернуты, будто замок пытались выломать.
     - Госпожа де  Лангрюн всегда закрывала дверь  на  замок перед тем,  как
лечь спать?
     Доллон удивился:
     - Да, мсье. Конечно!
     Де  Пресль помолчал.  Затем он  позвал начальника жандармерии,  который
стоял в  коридоре в  ожидании указаний.  Вместе с  ним он  еще раз тщательно
обследовал комнату  и  зафиксировал положение  всех  предметов.  Наконец  де
Пресль выпрямился.
     - Мой  друг,  -  сказал  он.  -  Будьте любезны,  сходите за  судейским
секретарем. Я оставил его в машине. Попросите его немедленно подняться сюда.
     Затем обратился к управляющему:
     - Господин Доллон!  Не могли бы вы предоставить мне укромное место, где
есть стол, чернильница... Ну, одним словом, все, что нужно для письма.
     Пока управляющий подыскивал подходящее место для судьи - в конце концов
он устроил его в соседней комнате -  жандарм отправился на поиски судейского
секретаря, но вскоре вернулся.
     - Господин  судья!  -  почтительно обратился он  к  де  Преслю.  -  Ваш
секретарь ждет вас внизу, в библиотеке. Он уже все подготовил для допроса.
     Судья с трудом удержался от раздраженного возгласа.
     "Прекрасно!  - подумал он. - Кажется, теперь Жигу будет вести следствие
вместо меня!"
     Взяв себя в руки, де Пресль обернулся к управляющему и произнес:
     - Ну что ж,  если нас больше ничего не задерживает, мы можем спуститься
в библиотеку.


     Господин  де  Пресль,  назначенный  Бривской  прокуратурой для  ведения
следствия, представлял разительный контраст с судейским секретарем.
     Следователь был молод,  элегантен,  изыскан -  одним словом,  настоящий
светский человек.
     Секретарь Жигу,  напротив, был маленьким толстячком с простым лицом, по
природе веселым и  общительным.  Он  походил скорее на  крестьянина,  чем на
слугу  Фемиды.  В  нем  воплощался традиционный дух  провинциальных судов  -
пристрастие к  нескончаемо длинным  формулировкам,  нудному  бумагомаранию и
соблюдению всех мыслимых формальностей.
     И,  тем не менее,  несмотря на все свои различия,  оба прибыли в  замок
Болье, охваченные весьма сходными чувствами.
     Рано утром их поднял приказ генерального прокурора Бривского суда.
     Секретарь и  судья тут же подумали о выгодах,  которые оба они могли бы
извлечь из этого дела об убийстве, подвернувшегося так кстати.
     В Жигу заговорил настоящий судейский крючкотвор и истинный провинциал -
он  предвкушал небольшое путешествие за  казенный  счет,  приятную процедуру
расследования и,  главное, упоительное составление бесчисленных протоколов и
прочих бумажек.
     В  свою  очередь господин де  Пресль первым делом подумал,  что  судьба
наконец  послала  ему  то  самое  дело,  которое позволит ему  проявить свои
способности и продвинуться по служебной лестнице.
     Однако обоих ждало разочарование.
     Господин судейский секретарь,  взявший в дорогу лучшие перья и солидный
запас   бумаги   и   настроившийся  не   торопясь   восстанавливать  картину
преступления,  был неприятно поражен той стремительностью, с которой мсье де
Пресль начал проводить расследование.
     Судья же,  со своей стороны,  вскоре убедился,  что рано стал примерять
лавровый венок победителя.  И  хотя внешне он сохранял вид проницательного и
уверенного в  себе сыщика,  в  душе его  царило смятение.  Дело об  убийстве
маркизы де  Лангрюн представляло собой сплошную головоломку и  не  только не
предвещало близкой  славы  и  почестей господину де  Преслю,  но,  напротив,
сулило ему крупные неприятности.  Он  уже представлял себе,  какие слова ему
придется выслушать от  генерального прокурора,  если  преступление останется
нераскрытым.
     Сможет ли  он  успешно провести допросы?  Де  Пресль с  тоской думал об
этом,  идя вслед за Доллоном в библиотеку первого этажа,  где предприимчивый
секретарь уже устроил импровизированный кабинет.
     Наконец следователь расположился за широким столом, принял внушительный
и всезнающий вид и вызвал жандармского офицера:
     - Скажите,  бригадир,  вы отправили по почте депешу, которую я отдал по
прибытии сюда?
     - Депешу в парижскую префектуру полиции, мсье? Ту, в которой вы просили
прислать сюда инспектора из Службы безопасности?
     - Да-да, эту. Какую же еще!
     - Я лично отнес ее на телеграф,  господин судья.  Она должна быть уже в
Париже.
     Судья  кивнул,   с   трудом  скрывая  облегчение.   Затем  обратился  к
управляющему:
     - Присаживайтесь, мсье!
     Доллон опустился на краешек стула.
     Не  обращая внимания на  умоляющий взгляд педанта-секретаря,  де Пресль
опустил формальные вопросы о возрасте,  месте рождения, семейном положении и
прочем, с чего обычно начинаются полицейские протоколы. Он сразу приступил к
делу.
     - Опишите план замка, - приказал он.
     - Но  господин следователь теперь знает его не  хуже меня!  -  удивился
старик.
     - И все-таки, не сочтите за труд повторить.
     - Извольте.  От входной двери начинается галерея первого этажа, ведущая
к  большой лестнице,  по которой мы с  вами только что спустились из спальни
маркизы.  На  втором  этаже  -  коридор,  в  который  выходят  спальни  всех
обитателей замка.  Справа - спальня мадемуазель Терезы, а дальше комнаты для
гостей.  Обычно они пустуют.  Слева -  спальня самой маркизы и  ее туалетная
комната.  Вы там были...  Дальше,  тоже по левой стороне, еще одна туалетная
комната  и  спальня  господина Шарля  Ромбера,  молодого  человека,  который
недавно приехал.
     - Так, понятно. А что на следующем этаже?
     Управляющий монотонно продолжал:
     - Третий  этаж,  господин судья,  в  точности повторяет второй.  Только
вместо спален для хозяев там располагаются спальни слуг.
     - А кто из слуг живет в замке?
     - В обычное время две служанки: горничная Мария, Луиза - кухарка... Еще
дворецкий Эрве. Но он прошлой ночью не ночевал в замке - накануне отпросился
у госпожи маркизы в деревню. Хозяйка согласилась при условии, что ночью Эрве
в замок не вернется.
     Судья удивился:
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Дело  вот  в  чем,  господин следователь.  Госпожа маркиза была очень
боязлива и не хотела,  чтобы дверь замка открывали по ночам.  Поэтому каждый
вечер она  сама  запирала замки на  два  оборота.  И  кухню тоже.  Потом она
проходила по всем комнатам и проверяла,  хорошо ли затворены железные ставни
на окнах. Как видите, ночью никто не мог проникнуть в дом снаружи.
     Когда Эрве по  вечерам уходил в  деревню,  он  оставался там ночевать и
возвращался лишь на следующее утро. Так и на этот раз.
     Правда,  иногда Эрве просил конюха оставить дверь черного хода открытой
и спал в небольшой комнатке над конюшнями. Она обычно пустует.
     - Она, видимо, для приходящих слуг?
     - Да, господин судья.
     Де  Пресль  замолчал на  несколько минут,  погрузившись в  размышления.
Тишину комнаты нарушал только неприятный скрип гусиного пера секретаря.
     Наконец следователь поднял голову.
     - Значит,  в  ночь  преступления в  замке  ночевали только  маркиза  де
Лангрюн,  ее внучка Тереза, Шарль Ромбер, две служанки и вы? - уточнил он. -
Больше никого не было?
     - Именно так, господин судья.
     - Но  в  этом случае,  -  продолжал де  Пресль,  -  мне  представляется
совершенно  невероятным,   чтобы   убийство  мог   совершить  кто-нибудь  из
обитателей замка. Ведь убийце нужно алиби!
     - Да, господин судья. Но все же...
     Управляющий Доллон осекся, словно испугавшись собственных слов.
     - И все же что? - переспросил судья.
     - И все же,  -  с трудом продолжал старик,  - ключ от входной двери был
только у двух людей - у госпожи маркизы и... и у меня, мсье.
     - Другими  словами,  -  уточнил  де  Пресль,  -  учитывая принятые меры
предосторожности,   вы   не  допускаете,   чтобы  кто-либо  посторонний  мог
проникнуть в дом?
     - Совершенно верно, мсье. Никак не мог. Я в этом абсолютно уверен.
     Следователь выглядел озадаченным.
     - Но,  может быть,  кто-то проник в  замок днем?  -  предположил он.  -
Спрятался где-нибудь,  а  ночью  совершил это  убийство...  Вспомните,  мсье
Доллон. Ведь замок на двери спальни госпожи де Лангрюн был почти выломан. Не
говорит ли это о том, что преступник пытался войти именно этим путем, причем
войти силой!
     Управляющий отрицательно покачал головой.
     - Нет,  господин судья, - уверенно сказал он. - Невозможно спрятаться в
замке днем.  В кухне всегда кто-нибудь есть.  А оттуда видна галерея и часть
лестницы.  И  еще  -  вчера  весь  день  перед  входом  работали  садовники,
подстригали газон. Если бы появился кто-то чужой, его бы сразу заметили.
     К тому же госпожа де Лангрюн приказала -  а я всегда тщательно исполнял
ее  приказы -  держать дверь,  ведущую в  подвалы,  закрытой.  Убийца не мог
попасть туда днем и уж тем более не мог бы выбраться оттуда ночью. Где же он
тогда мог спрятаться?
     И  потом,  как  объяснить,  что ему удалось проскользнуть мимо огромной
сторожевой собаки,  которая всегда сидит возле входа! Такое могло случиться,
только если она  хорошо знала преступника или ему удалось заранее прикормить
ее. Но я не представляю, как это можно сделать. Да и если бы он дал ей мяса,
на полу остались бы следы. Нет, я ничего не понимаю!
     Однако следователь продолжал настаивать:
     - Если судить по вашим словам, господин Доллон, это преступление просто
необъяснимо! Ведь глупо искать убийцу среди обитателей Болье.
     Вы ведь сами говорили,  что ночью в  замке никого не было,  кроме самой
маркизы де Лангрюн,  двух детей - Терезы и Шарля, и служанок. Ведь очевидно,
что не они перерезали горло бедной хозяйке!
     Значит,  приходится все-таки допустить мысль, что в доме побывал кто-то
чужой. Подумайте хорошенько. Может, вспомните...
     Старик в отчаянии воздел руки к небу.
     - Поймите, господин судья! - воскликнул он. - Мне некого подозревать!
     Поставьте себя на мое место, мсье. Я совершенно убежден, что ни один из
живущих в  замке не может быть убийцей.  Но я  также уверен,  что никто этой
ночью не  мог  проникнуть сюда  снаружи!  Все  двери и  ставни были  наглухо
закрыты. И утром они были закрыты!
     Такое заключение окончательно поставило де Пресля в тупик.
     - Я еще раз повторяю,  - раздраженно заявил он. - Произошло убийство, и
совершил его не бестелесный призрак.  Если убийца не прятался в  замке днем,
значит, он нашел способ пробраться туда ночью.
     Доллон еще раз задумался, потом вздохнул и обреченно развел руками:
     - Я не могу объяснить эту загадку,  мсье.  Голову даю на отсечение, что
забраться в  замок Болье ночью совершенно невозможно.  И могу поклясться чем
угодно,  что убийцей не  были ни господин Шарль,  ни мадемуазель Тереза,  ни
горничные.
     Де Пресль подпер подбородок кулаком и снова погрузился в задумчивость.
     Задача  казалась  ему   неразрешимой.   Даже  если  предположить,   что
таинственный убийца обладал способностью летать,  это все равно ничего бы не
объяснило.  Ни  с  земли,  ни  с  воздуха  попасть  в  замок  незаметно было
невозможно.
     Судья    пытался    вспомнить   все    учебники   по    криминалистике,
проштудированные им в свое время. Но ни в ученых фолиантах, ни в собственной
практике  он   не   мог  отыскать  ни  одного  случая,   хотя  бы  отдаленно
напоминавшего тот, с которым ему пришлось столкнуться...
     Наконец де Пресль сбросил оцепенение и обратился к управляющему:
     - Ну хорошо, господин Доллон. Будьте так любезны привести сюда слуг.
     Старик поднялся и зашаркал к двери. Он уже взялся за ручку, когда судья
окликнул его:
     - Мсье Доллон!  Не забудьте вернуться сюда вместе со слугами. Возможно,
возникнут еще вопросы, в которых понадобится ваша помощь.


        "Глава 4"

        "НЕТ! Я НЕ СУМАСШЕДШИЙ!"

     В пятницу,  на следующее утро после убийства, кухарка Луиза, до сих пор
не оправившаяся после кровавой драмы в Болье, спустилась к своей плите.
     Рассвет едва брезжил. В кухне царила кромешная тьма, и женщине пришлось
зажечь керосиновую лампу.  Мысли ее  витали далеко,  но  движения от  долгой
привычки оставались ловкими и  проворными.  Она  машинально готовила завтрак
для всех обитателей замка.
     Неожиданно в  дверь черного хода  раздался резкий стук,  заставивший ее
задрожать.
     С сильно забившимся сердцем Луиза приоткрыла дверь и не смогла удержать
возгласа изумления.  На фоне начинающего розоветь горизонта четко выделялись
жандармские треуголки.
     Жандармы окружали двух испуганных субъектов весьма жалкого вида.
     Стоило  двери  приоткрыться,  как  бригадир жандармов,  хорошо  знавший
кухарку, сделал шаг вперед. Он козырнул и произнес:
     - Прошу  прощения,  мадам.  Соблаговолите оказать гостеприимство нам  и
этим двум бродягам. Мы их поймали нынче ночью в окрестностях замка.
     Луиза всплеснула руками.
     - Ради всего святого,  господин бригадир!  -  запричитала она. - Вы что
же,  хотите привести сюда бандитов?!  И  куда мне  их  тут девать скажите на
милость?
     Жандарм Морран,  стоявший за спиной бригадира, улыбнулся. Его начальник
тоже.
     - Как куда? Да вот здесь, на кухне, и посадите. Что они вам сделают?
     - Что сделают? А вот полоснут меня ножом по горлу, как бедную маркизу!
     Женщина всхлипнула.
     Однако бригадир стоял на своем:
     - Это совершенно необходимо,  мадам Луиза. Но вы напрасно пугаетесь. На
этих негодяях наручники,  и  они не  смогут причинить вреда.  К  тому же мы,
уверяю вас,  глаз с  них не спустим.  Разрешите нам посидеть здесь,  пока не
приедет следователь.
     Луиза  в  это  время  машинальным движением снимала с  огня  закипевший
чайник. Услышав последнюю фразу, она обернулась:
     - Следователь? Господин де Пресль? Откуда приедет? Ведь он уже здесь!
     Полицейский, присевший было на стул, подскочил от удивления.
     - Не может быть! - воскликнул он.
     - Говорю вам,  он уже здесь! - проворчала старая кухарка. - И с ним еще
маленький толстый человечек, который все время что-то пишет.
     Бригадир почесал в затылке.
     - Какой еще маленький человечек?  А,  это, должно быть, Жигу, судейский
секретарь! Вы говорите о нем?
     - Почем я знаю,  может, и о нем, - пробурчала Луиза. - Знаю только, что
он вечно скрипит своим пером.
     Бригадир повернулся к подчиненному.
     - Поручаю вам пленников,  Морран.  Смотрите, не упустите их, - приказал
он.


     Признаться, жандарму Моррану выпала не самая сложная задача.
     Двое бродяг в наручниках тихонько сидели в углу возле плиты и,  судя по
их унылому виду, совершенно не собирались убегать.
     Они были очень не похожи один на другого.
     Первый,  высокий  здоровяк с  сальными волосами и  надетой  на  макушку
жокейской шапочкой, молча покусывал свисающий ус и бросал вокруг себя, в том
числе и на своего товарища по несчастью,  мрачные,  беспокойные взгляды.  Он
был обут в галоши, а в скованных руках с трудом удерживал увесистую палку.
     На вопрос жандармов, как его имя, он ответил: "Франсуа Поль".
     Другой субъект,  обнаруженный ночью на  задворках фермы в  тот  момент,
когда  он  пытался спрятаться в  стогу  сена,  являл  собой классический тип
деревенского бродяги.
     Его голову покрывала старая бесформенная шляпа,  из-под которой во  все
стороны торчали где рыжие,  а где седые лохмы. Лица было совершенно не видно
из-за густой,  косматой бороды,  и только глаза, живые, блестящие, сновали с
предмета на  предмет:  бродяга с  явным  любопытством разглядывал жилище,  в
которое его привели жандармы.
     За плечами его болталась котомка, набитая всевозможным барахлом.
     В  то время,  как его товарищ хранил мрачное молчание,  этот болтал без
умолку. Время от времени он толкал соседа в бок и быстро шептал:
     - Слышь,  ты,  а сам-то откуда будешь?  Похоже,  нездешний...  Я тебя в
наших краях что-то не встречал! Меня-то здесь каждая собака знает - Бузотер,
слыхал небось! Так меня здесь прозвали.
     Потом он фамильярно обернулся к жандарму.
     - А,  мсье Морран, мое почтение! Ну, с вами-то мы давние приятели. Ведь
это, поди, уже четвертый или пятый раз, как вы меня схапали!
     Второй  бродяга  удостоил  Бузотера презрительного взгляда  и  произнес
низким мрачным голосом, вполне соответствовавшим его виду:
     - Похоже,  приятель, ты сильно гордишься тем, что попадаешься к легавым
в руки так часто.
     Болтун осклабился:
     - Что ж,  случается время от времени.  Только все зависит от того,  что
под этим понимать!  Зимой, да еще в мороз, я никогда не откажусь отдохнуть в
теплом местечке вроде этого.
     Летом - другое дело, летом легавым придется попотеть, чтобы меня найти!
Да  и  воровать летом нет особой нужды.  Все,  что нужно,  можно найти возле
дорог, не греша против заповедей.
     Бузотер захихикал.
     - Летом эти  олухи крестьяне раскидывают свое барахло где попало,  грех
не поднять. Это зимой они дрожат над своими вещами и прячут все под замок.
     Если уж  меня и  замели сегодня ночью,  так это наверняка из-за кролика
мамаши Шикар, черт бы побрал старую жадину!
     Жандарм,   до   того  слушавший  разглагольствования  бродяги  вполуха,
вмешался в разговор:
     - Так это твоя работа, паршивец!
     В ответ снова раздалось хихиканье.
     - Ну  и  вопросики  вы  задаете,  мсье  Морран!  Просто  смешно!  Можно
подумать,  вы  этого не  знали и  сцапали меня  только потому,  что  полиция
соскучилась по старине Бузотеру!
     Второй бродяга мрачно усмехнулся и тихо прошептал соседу на ухо:
     - Похоже,  приятель,  кроликом ты  тут  не  отделаешься.  Тут  заваруха
посерьезней.  Сдается  мне,  что  нас  замели  из-за  убийства хозяйки  этой
хоромины...
     Бузотер беспечно отмахнулся:
     - Ах, это...
     Лицо его выражало полное безразличие.
     В  этот момент в кухню вернулся бригадир жандармов.  Суровым голосом он
скомандовал:
     - Называющий себя Франсуа Полем, следуйте за мной. Господин следователь
желает вас допросить.
     Задержанный подошел к бригадиру и покорно позволил себя увести.
     Бузотер,  лишившись общества себе  подобного,  остался один  на  один с
жандармом.  Он  бросил на него хитрый взгляд,  ухмыльнулся и  удовлетворенно
произнес:
     - Ну  что  ж,  в  добрый путь.  Похоже,  сегодня обойдемся без  обычной
волокиты!
     Морран  не   отвечал,   соблюдая  надлежащую  дистанцию,   но   бродяга
принадлежал к племени неисправимых болтунов. Он не унимался:
     - А по мне так все едино -  что свобода, что предвариловка, что тюрьма.
Тюрьма еще и получше. Государство о тебе позаботится и накормит, и напоит, и
спать уложит.  К тому же,  говорят,  Бривская тюрьма после ремонта -  просто
дворец, пальчики оближешь!
     Бузотер замолчал,  но не надолго.  Вскоре он заерзал на стуле и  втянул
носом воздух.
     - Черт побери! - воскликнул он. - Да тут пахнет, как в раю!
     Потом, не стесняясь, окликнул кухарку:
     - Эй,  послушайте-ка,  мадам Луиза!  Не  найдется ли у  вас чего-нибудь
пожевать для меня?
     Кухарка обернулась, побагровев от возмущения. Бузотер продолжал, как ни
в чем не бывало:
     - Ну не надо так кипятиться,  моя милая!  Разве вы меня плохо знаете? Я
ведь часто приходил к  вам  и  забирал разное старье.  И  вы  мне никогда не
отказывали. Чем же я теперь вам насолил?
     Помните,  в прошлый раз вы отдали мне старые ботинки мсье Доллона?  Так
что ж, они мне отлично подошли, не жалуюсь! А уж отказать старине Бузотеру в
куске хлеба - это, я вам скажу...
     Он поднял глаза к небу,  словно призывая Господа в свидетели творящейся
несправедливости.
     Болтовня  бродяги  тронула  доброе  сердце  старой  кухарки,  и  она  в
нерешительности взглянула на  жандарма,  как бы ища поддержки.  Морран пожал
плеча