ку.
   - Да, да, и о Вове тоже, - согласился Яков Иванович.
   Вову  Николаева,  одиннадцатилетнего  мальчонку,   наши   автомобилисты
обнаружили в придорожной канаве. Его мать убило осколком  фашистской  бомбы,
когда она с сыном шла, видимо, в  соседнюю  деревню.  До  смерти  напуганный
парнишка  сжался  в  комочек,  когда  к  нему  подошли  наши  солдаты.  Мать
похоронили, а мальчонку взяли к себе на воспитание летчики. Девушки-связисты
сшили ему гимнастерку, подобрали пилотку. Весь полк заботился о нем,  как  о
родном сыне.
   - А где твой отец? - спросили Вову.
   - На фронте убили.
   Мальчик-сирота прижился в полку, помогал летчикам и техникам чем мог, а
они перенесли на него всю свою нерастраченную любовь к  детям.  Однажды  при
подготовке к боевому вылету кто-то из техников вытащил из кармана кусок мела
и попросил Вову написать на бомбах, подвезенных к самолетам, по  два  слова:
"За папу!", "За маму!"
   Местный  фотограф  запечатлел  эту  сцену  на  фотопленку.  Снимок  был
напечатан  в  армейской  газете.  \210\  Сергей  Михалков   сопроводил   его
взволнованными строками:
   Лишившийся отца И материнской ласки, Приют нашедший В части  фронтовой,
Он на литом боку Таящей смерть фугаски Как  приговор  врагу  Оставил  почерк
свой. И в яростный момент бомбометанья,  Вселяя  страх  в  немецкие  сердца,
Священным будет мщенье в сочетанье Руки ребенка и руки бойца.

   В один из осенних дней на нашем  аэродроме  приземлился  истребительный
авиаполк. В боях под Воронежем им командовал Герой Советского  Союза  С.  И.
Миронов, а теперь - его бывший заместитель  О.  М.  Родионов,  тоже  храбрый
летчик и умелый организатор. Прежнего командира выдвинули на дивизию.
   Мы встречали  полк  вместе  с  командиром  дивизии  Георгием  Ивановым.
Прилетели пока только две эскадрильи. Третья задержалась на  прежнем  месте,
чтобы завершить подготовку молодых летчиков.
   Знакомимся  с  людьми:  молодец  к  молодцу.  У  каждого  на  груди  по
четыре-пять боевых наград. Петр Углянский, Анатолий Кисляков, Федор Мазурин,
Николай Пасько, Алексей Быковец - кого ни возьми - каждый мастер  воздушного
боя. На счету у них по десяти и более сбитых вражеских самолетов.
   В то время на нашем фронте было затишье,  и  мы  решили  дать  летчикам
возможность хорошенько ознакомиться  с  особенностями  местных  условий.  Им
поставили также задачу - изучить наш боевой опыт, который  был  уже  обобщен
штабом и политотделом армии.
   На исходе 1942 года началась подготовка к  наступательной  операции.  В
декабре на фронт  прибыл  специальный  самолет-разведчик  Ту-2.  По  заданию
Верховного  Главнокомандования   его   экипаж   должен   был   разведать   и
сфотографировать  демянский  плацдарм  противника.  Москва  предупредила:  в
полетах охранять самолет с особой  тщательностью.  Командующий  поручил  мне
лично проследить за этим. \211\
   -  Кого  пошлем  на  сопровождение?  -  спрашиваю  у  командира   полка
подполковника Родионова.
   - Эскадрилью капитана Кислякова. Там подобрался отличный летный состав.
   Пригласил я их, проинструктировал, а утром  30  декабря  они  вместе  с
экипажем  Ту-2  вылетели  на  задание.  А.  В.  Кислякова  предупредил:   за
разведчика отвечаешь головой.
   Казалось, все было предусмотрено: определены маршрут и профиль  полета,
указаны зоны наибольшего  сосредоточения  вражеской  зенитной  артиллерии  и
рубежи   вероятных   встреч   с   истребителями   противника.   Но    боевая
действительность  всегда  может  внести   свои   коррективы,   порой   самые
неожиданные.
   Так случилось и на  этот  раз.  Не  успели  самолеты  набрать  заданную
высоту, как к аэродрому приблизилась восьмерка "мессершмиттов". Видимо,  они
не заметили советских истребителей, зато наши сверху их сразу же обнаружили.
   -  Сзади  "мессеры"!  -  послышался  голос   старшего   лейтенанта   В.
Безродного.
   Командир эскадрильи, забыв на время об основном задании, подал  команду
атаковать и, развернувшись,  первым  устремился  к  ведущей  паре.  Короткая
очередь, и один из вражеских самолетов, вспыхнув, пошел  к  земле.  Искусным
маневром Кисляков зашел в хвост другому вражескому истребителю. Огонь открыл
с  дистанции  50-70  метров.  "Мессер",  распустив   шлейф   густого   дыма,
развернулся и стал уходить. Упустить врага Кисляков не мог.  Он  нагнал  его
над городом Валдай, но, увидев, что тот выпустил шасси и собирается сесть на
озеро, не стал  больше  стрелять.  Ведь  враг  подбит  и  садится  на  нашей
территории. Все равно его возьмут в плен.
   Пока Кисляков дрался с ведущей парой, Николай Пасько и Владислав Лоренц
тоже подбили по одному вражескому истребителю. Они  сели  на  льду  того  же
озера, около Валдая. Подоспевшие  солдаты  захватили  всех  трех  фашистских
летчиков в плен.
   Четыре сбитых самолета! Победа блестящая! Но тут  командир  эскадрильи,
разгоряченный боем, вдруг вспомнил о воздушном разведчике.  Где  он?  Набрав
высоту, Кисляков устремляется к линии фронта, до рези в глазах всматривается
в горизонт, но обнаружить Ту-2 \212\ никак не может.  Глянул  на  приборы  и
ахнул: бензина осталось только на обратный путь до своего аэродрома.
   С тяжелым чувством возвращался Кисляков домой. Если противнику  удалось
сбить нашего  воздушного  разведчика  -  трибунала  не  миновать.  Никто  не
посмотрит на его прошлые заслуги и не примет во внимание блестящую победу  в
только что закончившемся поединке с  "мессерами".  Какова  же  была  радость
комэска, когда он увидел над аэродромом  Выползово  заходившего  на  посадку
Ту2. Позже выяснилось, что воздушный разведчик  не  стал  дожидаться,  когда
истребители сопровождения закончат бой, один прошел по намеченному  маршруту
и сделал все, что требовалось.
   Однако  удача  не  смягчила  гнева  генерала  Кондратюка.  Он  приказал
командиру дивизии Иванову строго наказать не только  Кислякова,  но  и  всех
летчиков его группы.
   Мне тоже тогда было сделано замечание. Но потом,  поостыв,  командующий
смилостивился  к  истребителям  сопровождения.  Все-таки  задание  воздушный
разведчик выполнил, а в активе  нашей  армии  появилось  еще  четыре  сбитых
вражеских самолета. К тому же три немецких летчика были взяты в плен.  Разве
плохо?
   Через два дня Кондратюк послал в полк О. Родионова  своего  заместителя
по политической части полковника Выволокина и попросил:
   - Соберите летчиков эскадрильи, сделайте им соответствующее внушение  и
передайте: наказание отменяется. Второе: дайте  задание  Кислякову,  Пасько,
Лоренцу, Безродному и Мухину, чтобы они написали о проведенном воздушном бое
в газету.
   Довольный Выволокин от души рассмеялся:
   - Товарищ командующий! Да это же будет для них самое тяжкое  наказание.
Вы же знаете, как не любят летчики о себе писать.
   - Ничего, ничего, - стоял на своем Кондратюк. - Умели немцев победить -
сумеют и  на  бумаге  изложить.  Их  опыт  другим  пригодится.  А  Родионову
передайте: Кислякова и его товарищей представить к наградам.
   Известная поэтесса М. Алигер, находившаяся в то время у нас,  посвятила
героям свое стихотворение. Оно было опубликовано в  нашей  армейской  газете
"Сокол Родины".
   Погодой  морозной  и  вьюжной  Дорогой  своей  голубой  \213\  Пятеркой
отважной и дружной Они полетели на бой.
   Фашистская  стая  разбита,   Приходится   жарко   врагу,   Четыре   его
"мессершмитта" Горят на валдайском снегу. В стремительной битве  горячей,  В
жестокой и славной грозе Навек пожелаем удачи Бесстрашной пятерке друзей.
   Подготовка к ликвидации демянского  плацдарма  шла  своим  чередом.  На
исходных позициях, строго соблюдая маскировку,  по  ночам  сосредоточивались
войска и техника, подвозились боеприпасы.  На  аэродромах  тоже  наблюдалось
заметное оживление. Прибывали  новые  авиачасти,  надо  было  их  размещать,
устраивать.
   Но как бы мы ни маскировали  эту  подготовку,  она  не  могла  остаться
незамеченной. В небе днем и ночью шныряли немецкие воздушные разведчики.  Мы
тоже  держали  под  постоянным  контролем  вражескую  оборону,   внимательно
следили, где и как он ее совершенствует.
   Не имея возможности  перебрасывать  войска  и  боеприпасы  через  узкую
горловину Рамушевского коридора, враг по-прежнему использовал для этих целей
транспортную  авиацию.  Но   немногим   самолетам   удавалось   прорываться.
Тихоходные Ю-52, как и прежде, с успехом сбивали наши зенитчики и еще больше
летчики.
   В разгар подготовки к схватке нам  стало  известно,  что  у  противника
появились новейшие истребители "Фокке-Вульф-190". Фашистская пропаганда  уже
давно их широко разрекламировала; они, мол, так бронированы, что  неуязвимы,
обладают высокой скоростью  и  маневренностью.  Когда  при  встрече  с  ними
несколько наших экипажей погибли, у отдельных летчиков появилась даже боязнь
вступать с "фоккерами" в схватку.
   Надо было разбить миф о неуязвимости ФВ-190. Анализируя  причины  наших
неудач, мы знали, что дело тут не столько в самолетах, сколько  в  летчиках.
На этих машинах летали  отборные  асы.  В  схватках  с  нашими  малоопытными
истребителями они и выходили иногда победителями.  Наши  выводы  подтвердила
вскоре практика. Стоило "фоккерам" попасть "на зубок" обстрелянным советским
асам, как их пышная реклама сразу же блекла. \214\
   Случилось это в январе 1943 года. Четверка советских  истребителей  под
командованием Анатолия Кислякова вылетела на прикрытие своих наземных войск.
Ведомым Кислякова был Алексей Быховец. Вторую пару возглавлял  Борис  Мухин.
Патрулируя над боевыми порядками пехоты, командир эскадрильи первым  заметил
пару вражеских истребителей. Ими оказались хваленые "фокке-вульфы".
   Немцы первыми бросились в атаку. Наша четверка не  дрогнула  и  приняла
бой. Но как ни маневрировали советские летчики, им долго не удавалось занять
выгодное положение для атаки. Наконец на втором вираже Кисляков, мобилизовав
все свое умение,  стал  заходить  одному  "фоккеру"  в  хвост.  Тот,  почуяв
опасность, поторопился выйти из-под удара и резко потянул ручку на себя. Но,
не выдержав перегрузки, с маневром не справился, сорвался в штопор и упал  в
расположении наших войск.
   В этом же бою старший лейтенант Мухин со своим напарником зажал в клещи
другого "фоккера". Левым разворотом со снижением тот  пытался  уйти,  но  не
успел вывести машину, задел крылом за дерево и погиб.
   - Не  так  страшен  черт,  как  его  малюют,  -  делился  потом  своими
впечатлениями Кисляков. - На виражах "фоккера" можно бить за милую душу.
   После  этого  Кисляков  побывал  в  ряде   истребительных   авиачастей.
Используя схему боя, он рассказывал товарищам, как  ему  удалось  вогнать  в
землю ФВ-190. Предметная учеба пригодилась летчикам. Теперь,  зная  уязвимые
места ФВ-190, они стали без особой опаски вступать с ними в бой.
   А  через  некоторое  время  нам  удалось  посадить  один  из  вражеских
самолетов. Инженеры подремонтировали его, досконально  изучили,  подготовили
памятку летчику и разослали ее в части. Покров  таинственности  с  "фоккера"
был снят.
   По  нашему  звонку  из  Москвы  прилетел  летчик-инспектор  штаба   ВВС
полковник Н. Г. Селезнев. Дня два ходил он  вокруг  "фоккера",  изучая  его.
Потом сел в кабину  и  взлетел.  Сделав  над  аэродромом  несколько  кругов,
прекрасно приземлился.
   - В  управлении  машина  неплохая,  -  сказал  инспектор.  -  А  теперь
посмотрим, как она ведет себя при выполнении фигур высшего пилотажа. \215\
   Снова Селезнев поднялся в воздух. В  сторонке  от  аэродрома  оп  начал
крутить самые разнообразные фигуры. Когда сел, летчики сразу обступили его.
   - Ну, как? - слышался один и тот же вопрос.
   - На виражах "фоккер" очень неуклюж,  -  ответил  инспектор.  -  Радиус
разворота у него слишком большой. Это самый серьезный  его  недостаток.  Наш
истребитель гораздо маневренной. Только покруче виражите,  и  вы  непременно
первыми выйдете ему  в  хвост.  Передний  обзор  у  "фоккера"  тоже  плохой.
Бензобак у него находится внизу и небронирован. Это тоже нужно иметь в виду.
Поджечь его можно  за  милую  душу.  Атаковать  "фоккера"  лучше  всего  под
ракурсами от 15 до 30 градусов, сверху и снизу.
   Беседы и практические уроки Селезнева очень помогли нашим летчикам.  Но
первое слово при вынесении вражеской авиационной новинке смертного приговора
в нашей воздушной армии принадлежало капитану Кислякову.

   К началу 1943 года 6-я воздушная армия начала заметно  усиливаться.  Из
тыла  приходили  новые  части,  постепенно  обновлялся  и  самолетный  парк.
Летчики, штурманы  и  воздушные  стрелки,  пройдя  через  тяжелые  испытания
1941-42 годов, обрели солидный  боевой  опыт.  Теперь  они  действовали  уже
смело, уверенно как при налетах на вражеские аэродромы, так  и  в  воздушных
боях. Их не  смущало,  что  фашистская  авиация  пока  еще  имела  численное
превосходство.
   Зрелость летного состава, видимо, и породила  беспечность  у  отдельных
командиров. "Теперь нам любой враг не страшен, - рассуждали  они.  -  Сумеем
постоять за себя".
   На  некоторых  аэродромах  люди  мало  заботились  о   противовоздушной
обороне, нарушали светомаскировку, не  всегда  рассредоточивали  и  укрывали
самолеты. О том, к каким последствиям  все  это  приводило,  свидетельствует
такой факт.
   На  одном  из  аэродромов  базировались   не   только   истребители   и
бомбардировщики нашей воздушной армии. Там нередко приземлялись для заправки
и самолеты авиации дальнего действия. В некоторые  дни  на  аэродроме  \216\
скоплялось до полсотни и более машин. Мы  не  раз  предупреждали  начальника
гарнизона, чтобы он не  допускал  скученности  боевой  техники  и  держал  в
готовности средства, предназначенные для отражения вражеских налетов. Однако
он не внял предупреждениям.
   И вот в ночь на 21 марта  гитлеровцы  нанесли  по  аэродрому  внезапный
бомбовый удар. В ряде мест  начались  пожары.  Личный  состав  в  это  время
находился в клубе:
   проводилась конференция по обобщению опыта боевой работы 6-й  воздушной
армии. Свет потух, люди бросились отыскивать в  темноте  укрытия.  Вслед  за
ударом по взлетно-посадочной полосе  и  стоянкам  бомбардировщики  совершили
налет на авиационный городок. Всю ночь  враг  осаждал  аэродром  с  воздуха,
мешая вести борьбу с пожарами. Рядом сыпались  бомбы,  грохотали  взрывы.  И
никакого противодействия гитлеровцам не было оказано.  Авиационный  гарнизон
оказался неподготовленным к отражению налета.
   Утром, когда все успокоилось, стали подсчитывать потери. Они  оказались
немалыми. Погибло 18 человек, в том числе 11 медицинских работников. Тяжелая
бомба разорвалась рядом  со  щелью,  где  укрывались  врачи  и  санитары,  и
погребла их под мерзлыми  комьями  земли.  15  человек  получили  осколочные
ранения.
   Серьезно пострадала и техника. 15 самолетов получили повреждения, а  17
- вообще пришлось списать.
   Вызываю   заместителя   командира   5-й   гвардейской    истребительной
авиадивизии подполковника Лысенко  (командир  в  то  время  отсутствовал)  и
командира 28-го истребительного авиаполка подполковника Родионова,  самолеты
которого располагались на этом аэродроме, и спрашиваю:
   - Почему вовремя не рассредоточили машины? Почему  не  приняли  никаких
мер, когда фашисты сбросили над аэродромом первые осветительные бомбы?
   Оба молчат, переминаясь с ноги на ногу, и виновато разводят руками.  Да
что они могли ответить, раз проявили такую вопиющую беспечность?!
   Пришлось Лысенко, Родионова и еще кое-кого строго наказать.  Командирам
частей и соединений, начальникам авиагарнизонов  было  приказано  немедленно
рассредоточить все самолеты и тщательно их замаскировать. Неисправные машины
надлежало  оттащить  от  аэродрома  не  \217\   ближе   как   на   километр,
замаскировать и срочно заняться их восстановлением.
   Для отражения налетов вражеской авиации предписывалось иметь на  каждом
аэродроме дежурную группу истребителей. Приказ требовал тщательно  проверить
всю систему оповещения и связи с постами  ВНОС,  привести  в  полную  боевую
готовность средства ПВО. Вблизи самолетных стоянок и жилых помещений личного
состава  надо  было  дополнительно   отрыть   щели,   привести   в   порядок
противопожарные  средства,  пересмотреть  места   расположения   медицинских
пунктов.
   Не полагаясь только на силу приказа, мы  приняли  меры  к  тому,  чтобы
научить людей быстро изготавливаться к отражению воздушных налетов.  С  этой
целью начали не реже двух раз в месяц объявлять боевые тревоги - одну  днем,
другую  ночью.  Штабу   армии   предложили   систематически   контролировать
выполнение   намеченных   мероприятий,   решительно   бороться   с   всякими
проявлениями беспечности.
   Андрей Федорович Выволокин и Яков Иванович  Драй-чук  приняли  меры  по
своей линии. Политорганам, партийным организациям  было  предложено  усилить
разъяснительную  работу  среди  личного   состава,   настойчиво   добиваться
повышения бдительности.
   Случай на аэродроме Выползово послужил для  всех  нас  горьким  уроком.
Слишком  дорого  он  нам  обошелся,  чтобы  мы  могли  допустить  повторения
подобного.

   В состав нашей армии входил 3-й отдельный авиационный полк Гражданского
воздушного флота, которым командовал подполковник Петр Самсонович Рассказов.
Экипажи этой части, летавшие на  самолетах  По-2,  в  основном  работали  на
партизан Ленинградской области. Туда они доставляли боеприпасы,  медикаменты
и обмундирование, обратно - тяжелораненых и больных, женщин и детей. Нередко
в тыл врага выбрасывались диверсионные группы, а оттуда вывозились пленные и
захваченные  у  врага  документы.  Общий   итог   работы   полка   выражался
внушительными цифрами. За два года войны  его  экипажи  сбросили  на  головы
немецко-фашистских  захватчиков  23  тысячи   бомб,   перевезли   95   тысяч
пассажиров, \218\ в  том  числе  58  тысяч  раненых.  Летали  самолеты,  как
правило, ночью.
   Первый полет во вражеский тыл в ночь на 4  ноября  1941  года  совершил
летчик А. Тиммер. Он доставил во 2-ю партизанскую бригаду  подполковника  А.
Тужикова, а на Большую землю привез  тяжело  больного  начальника  штаба  А.
Афанасьева.

   Однажды полковнику Рассказову партизаны прислали с экипажем письмо командира партизанской бригады Героя Советского Союза Н. Г. Васильева. Он писал: "Прошу вас бомбить объекты, указанные на прилагаемой схеме. Надо сбить у фашистов спесь раз и навсегда".
   Участвовать в операции вызвались десятки летчиков. Партизанам  сообщили
час вылета и условные сигналы. Группу возглавил  опытный  бомбардир  старший
лейтенант Богданов. И вот 12  самолетов  поднялись  в  воздух.  Несмотря  на
сильный зенитный обстрел противника, линию фронта они прошли благополучно. В
расчетное время  над  вражескими  объектами  взвились  партизанские  ракеты.
Экипажи сбросили бомбы без промаха.
   ...Из глубокого немецкого тыла командир  другого  партизанского  отряда
радировал, что нуждается в боеприпасах и обмундировании. Все необходимое  мы
незамедлительно доставили на аэродром, где базировался  полк  Рассказова,  и
погрузили в два самолета. Тяжело груженные машины повели через линию  фронта
летчики Е. Реут и И. Рыжков. Место посадки  партизаны  обозначили  кострами.
Крепкие дружеские объятия друзей стали потом лучшей наградой для авиаторов.
   При выполнении ночных  рейсов  в  тыл  противника  особенно  отличились
командир эскадрильи капитан Н. Сабуров, командиры звеньев старшие лейтенанты
Н. Синицин и Б. Соколов, летчики старший лейтенант И. Рыжков, лейтенанты  П.
Дука, Е. Реут, А. Кубыхин, Семенов, Баранов, Комолов, Оторыжко и другие.
   За свои подвиги многие авиаторы полка П. Рассказова отмечены орденами и
медалями. Об их героических делах не раз говорилось  в  приказах  Верховного
Главнокомандующего.

   В боевой деятельности  авиации  Северо-Западного  фронта  видное  место
отводилось уничтожению транспортных \219\ с