ко-просветительной  работе  выпустило  тогда  листовку  под  названием
"Войско Польское у Балтики". Текст ее заканчивался призывом: "Плечом к плечу
с Красной Армией - вперед на Щецин и Берлин!"
   Взаимодействие авиации с сухопутными войсками на  заключительном  этапе
войны было доведено до совершенства.  Задачи  своим  частям  мы  ставили  на
сутки. Но вскоре пришлось отказаться от такой  практики.  Быстро  меняющаяся
обстановка на  фронте  потребовала  более  гибкого  управления  авиацией.  И
командиры авиачастей стали ставить задачи на каждый вылет, не  боялись  даже
находящиеся в воздухе самолеты перенацеливать на другие объекты. 27  апреля,
например,  авиация  наносила  бомбовые   и   штурмовые   удары   по   целям,
расположенным непосредственно перед фронтом 1-й Польской армии, в  частности
в районе Дехтов, где противник оказывал особенно упорное  сопротивление.  Но
вскоре бомбардировщиков и штурмовиков пришлось направить  на  узлы  обороны,
расположенные в  районах  Фербеллин,  Протцен,  Лен-Туке,  Фризак,  Брекцен,
Вильхов, Нойруппин.
   3 мая части 1-й армии при поддержке авиации с ходу \375\ форсировали р.
Хафель, выбили гитлеровцев с занимаемого ими рубежа и вышли на р. Эльба, где
и соединились с войсками союзников. С 24 апреля  по  3  мая  авиация  Войска
Польского  произвела  2282  боевых  вылета  и  обеспечила   армии   успешное
выполнение поставленных задач.  Командующий  1-й  армией  объявил  авиаторам
благодарность. Вместе с советскими воздушными  бойцами  отличились  тогда  и
многие польские. В  моих  фронтовых  записях  значатся  имена  многих  таких
авиаторов. Коротко о некоторых из них.
   Подпоручник Э. Хромы в авиационном полку был, пожалуй,  самым  молодым.
Но он уже успел совершить несколько  десятков  боевых  вылетов  и  по  праву
считался  ветераном.  Среди   товарищей   Хромы   выделялся   необыкновенным
хладнокровием и мужеством. В воздушных боях он  был  дважды  ранен,  не  раз
возвращался на машине, изрешеченной осколками снарядов. За мужество и отвагу
Э. Хромы был награжден "Крестом храбрых" и советским орденом Красной Звезды.
   Летчик-истребитель В. Калиновский прибыл на фронт на завершающем  этапе
войны. За короткое время совершил 136 боевых  вылетов,  зарекомендовал  себя
храбрым воздушным бойцом. Над междуречьем Вислы и Одера Калиновский  сбил  8
вражеских самолетов и был  удостоен  ордена  "Виртути  Милитари"  ("Воинская
доблесть"). Советское  правительство  наградило  его  орденом  Отечественной
войны 2-й степени и медалью "За отвагу".
   Поручник  С.  Лобецкий  и  хорунжий  Ю.  Чавницкий  тоже  были  смелыми
летчиками-истребителями. Их наградили орденами "Крест храбрых".

   Формирование  польского  объединенного  училища   и   15-го   запасного
авиаполка началось в ноябре 1944 года.  Оно  проходило  на  базе  6-й  школы
первоначального обучения  летчиков  (начальник  -  полковник  Голобородько),
которую мы передали друзьям со всеми самолетами и автотранспортом. Туда была
направлена большая группа наших опытных  преподавателей  и  инструкторов.  1
января 1945 года училище было уже готово к приему курсантов.
   Отбор кандидатов для обучения проходил нелегко. Польское  правительство
делало ставку на то, чтобы будущие \376\ кадры ВВС Войска Польского состояли
из  рабочих,  трудового  крестьянства,   интеллигенции,   преданных   новому
демократическому строю, своей партии, способные постоять за интересы народа.
Бывая у нас, руководители Войска Польского все время подчеркивали эту мысль.
Они оказали нам большую помощь в комплектовании училища.
   Для отбора кандидатов в училище создали мандатную комиссию. В ее состав
вошел  и  опытный  польский  политработник  Михаляк.  Но  среди  рабочей   и
крестьянской молодежи было очень трудно найти людей грамотных,  способных  в
короткие   сроки    освоить    сложную    авиационную    технику.    Прежнее
буржуазно-помещичье  правительство  Польши  не  заботилось  об   образовании
трудящихся.
   Большинству кандидатов приходилось делать скидку: иного выхода не было.
Практика оправдала такое снисхождение. Принятые в училище  юноши  пробелы  в
общеобразовательной  подготовке  компенсировали  усидчивостью  и  старанием.
Впоследствии  они  стали  хорошими  летчиками,  опытными  авиаспециалистами.
Выпускники отчетливо сознавали,  что  отныне  они  будут  служить  трудовому
народу, из которого вышли сами.
   Подготовка  военных  кадров  серьезно  осложнялась   незнанием   нашими
офицерами польского языка.
   - А ведь этот пробел надобно устранить, - убежденно сказал  мне  как-то
Яков Иванович. - Язык вполне можно осилить. Было бы желание.
   - А кто, - спрашиваю, - будет руководить занятиями?
   - Есть такой человек.
   Драйчук заглянул в записную книжку и сказал:
   - Ковальский, местный учитель.
   Зигмунд  Ковальский,  в  прошлом  офицер   царской   армии,   для   нас
действительно оказался находкой. Он прекрасно  знал  и  русский  и  польский
языки, а главное - ревностно взялся за наше обучение. Месяца через  два  мы,
занимаясь по вечерам, уже могли более-менее сносно объясняться по-польски.
   Однажды я спросил учителя:
   - Как местное население отзывается о нашей армии?
   Ковальский подумал с минуту и сказал: \377\
   - Хочу рассказать вам один случай, выводы делайте сами.
   Когда Красная Армия вошла в  город,  жители  нашего  дома  бросились  в
подвал. Немцы, отступая, строчили из автоматов по каждому, кто попадется  на
глаза. Подбежал один из них к подвалу,  где  мы  находились,  и  выпустил  в
темноту очередь. Кто-то дико вскрикнул. Одну женщину  фашист  убил  наповал,
другую тяжело ранил. Потом слышим скрежет танков по мостовой и крики "ура!".
Сидим ни живы ни мертвы, думаем, как же  русские  к  нам  отнесутся.  И  вот
сверху раздается громкий властный голос:
   "Кто здесь? Выходи". Поскольку я знаю русский язык, то первым  поднялся
по ступенькам, приготовившись к самому худшему. Выхожу  из  подвала  и  вижу
советского сержанта с автоматом. Говорю ему:
   - Здесь мирные жители.
   - А немцы есть?
   - Нет, - отвечаю.
   - Тогда сидите, - приказал сержант, - Слышите, какая стрельба на улице?
Чего доброго убить могут...
   Спустился я к своим и тут же рассказал о разговоре с сержантом. Глаза у
женщин сразу  посветлели,  Страх  прошел.  А  когда  выстрелы  смолкли,  все
выбежали на улицу и бросились обнимать советских солдат. А наши освободители
детишкам подарки в руки суют - кто хлеб, кто сахар...
   В апреле 1945 года в связи с  возросшими  потребностями  в  авиационных
кадрах объединенное авиационное училище разделили на  два.  Летное  училище,
которым остался командовать генерал-майор авиации И. И. Смага,  обосновалось
в Демблине, а авиационно-техническое, возглавляемое  инженер-полковником  П.
С. Беликовым, - в местечке Бернерово под Варшавой.
   При училищах были созданы  курсы  переподготовки  офицеров,  причем  не
только для ВВС, но и  для  других  родов  войск.  Образовались  также  школы
младших авиаспециалистов.
   На 1 мая 1945 года в военно-учебных  заведениях  ВВС  Войска  Польского
работало 498 советских офицеров. Назову лишь  некоторых  из  них:  помощники
начальников училищ по  летной  подготовке  А.  О.  Дубровский  и  Борткевич,
старший преподаватель связи майор  Рябинин,  преподаватель  тактики  старший
лейтенант  Внуков,  начальник  \378\  цикла  авиасвязи  подполковник  Шилов,
преподаватель воздушной стрельбы майор Мурашов, преподаватель  аэронавигации
капитан Коржов, старший преподаватель политподготовки капитан Федербуш,
   Дополняя работу  училищ  и  школ,  советские  командиры  готовили  себе
замену. Польские офицеры сначала были  у  них  дублерами,  а  затем,  освоив
специальность, вступали в должность. В процессе обучения крепла дружба между
нашими и польскими военными.
   С начала  организации  по  март  1945  года  училища  и  школы  младших
специалистов подготовили и выпустили 1768 авиаторов-поляков, в том числе 209
летчиков, 127 штурманов и воздушных стрелков-радистов, 329 механиков и  1103
младших  авиаспециалиста.  Благодаря  энергичным  и   бескорыстным   усилиям
Советского правительства польская авиация за короткий  срок  превратилась  в
грозную для врагов силу. Молодая республика обрела  свои  надежные,  крепкие
крылья.
   Наша помощь  Польше  не  ограничивалась  созданием  боевых  авиационных
частей и подготовкой кадров для них. По предложению  Советского  государства
правительство  молодой  демократической   республики   приняло   специальное
постановление об организации гражданского воздушного флота и  открытии  трех
воздушных линий. Были составлены штаты аэропортов, намечены трассы воздушных
линий, сделаны расчеты на расход горючего и смазочных материалов.  В  апреле
1945 года в Польше были сданы в эксплуатацию две воздушные линии.
   По мере создания и укрепления  ВВС  и  гражданского  воздушного  флота,
подготовки кадров для них  советские  офицеры  постепенно  высвобождались  и
возвращались на Родину. Но подготовленных в училищах  польских  специалистов
все же не хватало, и департаменту кадров министерства  национальной  обороны
приходилось для доукомплектования частей брать офицеров из пехоты.
   В этом деле иногда допускались промахи.
   Учитывая специфику авиации, мы  просили  укрепить  политуправление  ВВС
Войска Польского и политаппарат  авиационных  частей  зрелыми,  надежными  в
идейном отношении людьми, способными на  деле  проводить  политику  Польской
рабочей партии,  готовить  из  военнослужащих  стойких  защитников  народной
Польши. \379\
   Должен сказать, что нашу озабоченность о  кадрах  с  должным  вниманием
восприняли и  министерство  национальной  обороны,  и  Главное  политическое
управление  Войска   Польского.   Допущенные   промахи   впоследствии   были
выправлены.
   С главнокомандующим Войска Польского М. Жимерским у нас с  первых  дней
установились добрые взаимоотношения. Он чутко откликался на наши просьбы,  и
не было случая, чтобы отклонил какое-то предложение.
   Наша первая встреча с ним на польской земле произошла в Люблине, вскоре
после того, как я был назначен командующим ВВС  Войска  Польского.  Когда  я
вошел к нему в кабинет, он встал из-за стола, по-дружески поздоровался  и  с
большим вниманием выслушал мой доклад  о  составе  ВВС  Войска  Польского  и
организации авиационных училищ.
   - От желающих вступить в армию нет отбоя, -  сказал  с  удовлетворением
Жимерский. - Люди так настрадались при немцах, так рвутся в бой,  что,  если
бы у нас были свои подготовленные офицерские  кадры,  мы  могли  уже  сейчас
развернуть массовую армию. Но кадры, кадры, - заключил он с досадой. - У нас
это самое узкое место.
   Да, с командными и особенно с политическими кадрами в армии Польши дело
в тот момент обстояло действительно туго. И не  оставалось  ничего  другого,
как готовить их в спешном порядке.
   - Тут ваша помощь, дорогие советские товарищи, - заявил М. Жимерский, -
для нас просто бесценна.
   В тот вечер мы говорили и о  других  делах.  Жимерский  подкупал  своей
простотой, твердой убежденностью в том, что в самые  ближайшие  годы  Польша
будет иметь свою сильную, хорошо оснащенную народную армию.
   У Жимерского я познакомился с его  заместителем  генералом  Александром
Завадским. Он  недавно  вышел  из  тюрьмы,  куда  заточили  его  гитлеровцы.
Завадский был сильно истощен, но в глазах блестел  неистребимый  дух  бойца,
чувствовалась большая сила воли. Позже Завадский не раз бывал у нас, помогал
советом и делом в формировании польских авиачастей,  в  подготовке  для  них
квалифицированных кадров.
   Накануне нового, 1945 года я пригласил М. Жимерского  и  А.  Завадского
приехать к нам в Замостье,  \380\  познакомиться  с  училищем,  организацией
учебной работы. Прибыли они не одни, а вместе с генералами  М.  Спыхальским,
В. Корчицем и командующим бронетанковыми войсками Д. Мостовенко.
   Высокие гости  осмотрели  учебные  классы,  общежития,  побеседовали  с
нашими   офицерами   -   преподавателями   и   инструкторами,   со    своими
соотечественниками-курсантами.
   -  Когда  вы  успели   перестроить   эти   казармы?   -   залюбовавшись
благоустроенными помещениями, спросил М.  Жимерский.  -  Ведь  здесь  раньше
стоял, кажется, кавалерийский полк?
   - Совершенно верно, - отвечаю. - Это работа  нашего  инженера.  -  И  я
представил Жимерскому командира инженерного батальона подполковника  Ворону.
- Эти казармы он строил  еще  в  1914  году.  Теперь  вот  ему  же  довелось
переделывать их под учебные классы.
   - Так сколько же вам лет, товарищ Ворона?- поинтересовался Жимерский.
   - Да лет уже немало, - уклончиво ответил подполковник. -  Но  сил  пока
хватает. Я счастлив, что довелось снова оказаться в тех местах, где  побывал
еще до революции. Раньше служил царю, теперь- своему народу.
   - И нашему в том  числе,  -  добавил  улыбаясь  Жимерский.  -  Спасибо,
большое спасибо.
   Потом мы повезли гостей на аэродром, показали им технику.
   - Много раз видел,  как  действуют  ваши  штурмовики  и  истребители  в
воздухе, а вот на земле встречаюсь с ними впервые, - признался Жимерский.
   Наши  инструкторы  давали   подробные   характеристики   каждому   типу
самолетов, подчеркивая их простоту в эксплуатации и управлении.
   - Это хорошо, - заметил Жимерский. - Наши ребята быстро их освоят.
   Простота устройства наших самолетов, их надежность  имели  немаловажное
значение. Сроки обучения были  сжаты  до  предела.  Тем  не  менее  польские
товарищи быстро стали полноправными хозяевами боевых машин.
   - Вы сейчас сами увидите, чему научились  ваши  курсанты,  -  сказал  я
Жимерскому.
   В это время  по  сигналу  на  взлетную  полосу  вырулил  Ил-2.  Издавая
громоподобный гул, он быстро пошел на \381\ взлет. Набрав положенную высоту,
самолет развернулся и точно пересек центр поля.
   - Неужели наш? - спросил Жимерский, показывая на самолет в небе.
   Его недоумение понять было легко. Ведь прошло совсем  немного  времени,
как организовалось училище.
   - Ваш курсант, - говорю ему.
   Главнокомандующий удовлетворенно покачал головой.
   - Не думал, что за такой срок можно поставить училище на ноги. Прошу от
моего имени поблагодарить ваших офицеров за усердие и старание.
   Потом  свое  мастерство  в  исполнении  фигур   высшего   пилотажа   на
истребителях показывали наши, советские летчики-инструкторы.  Гости  следили
за ними с восхищением.
   Знакомство с училищем и аэродромом  затянулось  допоздна.  Я  предложил
гостям переночевать у нас и вместе встретить Новый год.
   Новогодний праздник  встретили  весело.  За  столом  вспоминали  добрые
довоенные времена, наиболее яркие боевые  эпизоды,  шутили,  смеялись,  пели
русские и польские песни.  Такая  непринужденность  и  теплота  лучше  всего
способствовали взаимопониманию и сближению.
   Руководители Войска Польского и позже не раз бывали у нас в гостях. Они
с удовлетворением отмечали, как быстро  растут  и  крепнут  военно-воздушные
силы их страны.

   К осени 1945 года  организованные  нами  авиационные  училища  и  школы
работали уже на полную мощность. Преподаватели  и  инструкторы  освоились  с
новой для них обстановкой, стали лучше  понимать  польский  язык.  Слушатели
тоже уже сносно говорили по-русски. Словом,  установился  тот  благоприятный
контакт, который позволял готовить для авиации отличные кадры.
   21 июня 1945 года в Демблине состоялся первый выпуск молодых  летчиков.
По согласованию с польским  военным  командованием  мы  постарались  придать
этому событию торжественный  характер.  Городок,  где  размещалось  училище,
принял праздничный вид: развевались знамена,  на  клумбах  и  вдоль  дорожек
пестрели цветы. \382\
   Поздравить  первых  летчиков-соотечественников  с  успешным  окончанием
учебы прибыли начальник Главного штаба Войска Польского генерал  В.  Корчиц,
представители авиационного командования, Главного политического  управления,
партийных организаций и местных органов управления.
   Начинается ритуал посвящения вчерашних курсантов в пилоты. Проходит  он
весьма торжественно. Вот из строя  выходит  Станислав  Калиновский.  На  нем
повое, с иголочки, обмундирование, до блеска начищенные сапоги, губы  плотно
сжаты, в глазах и радость и неприкрытая гордость. Да и  есть  чем  гордиться
сыну простого крестьянина: отныне он становится военным летчиком, защитником
неба своей Отчизны.
   В  годы  гитлеровской  оккупации  Станислав  Калиновский   сражался   в
партизанском отряде. В одном из боев его  ранило  осколком  мины,  и  парень
потерял много крови. Спас его русский партизан, случайно наткнувшийся в лесу
на окровавленное тело юноши.
   ...Калиновский чеканным шагом подходит к столу, за которым разместились
командование училища, штаба ВВС Войска Польского, гости, и опускается  перед
генералом на одно колено. Генерал по древнему рыцарскому  обычаю  кладет  на
его плечо обнаженную шпагу, давая  этим  символическим  жестом  понять,  что
отныне  юноша  -  вооруженный  защитник  своего  народа,  опора  и   надежда
государства.  Калиновский,  как  клятву,  произносит  "Служу   отчизне!"   и
возвращается на свое место.
   В числе первых  выпускников-летчиков  оказались  тогда  две  девушки  -
сестры Ирина и Виргиния Сосновские. Должен  сказать,  что  нам  не  хотелось
принимать их в военную школу. Как ни говорите, а профессия летчика трудна  и
опасна. Правда, во время войны в составе  нашей  воздушной  армии  сражалось
немало женщин. Были среди них и летчицы, и техники, и механики, не говоря уж
о  врачах,  медсестрах,  связистах.  Знаю,  что  были  женщины  -  танкисты,
артиллеристы, лихие разведчицы. Многие из них отдали свою жизнь за Родину.
   Но то была война. Теперь, когда она кончилась, никакой необходимости  в
призыве на военную службу девушек не возникало. Но сестры Сосновские с такой
мольбой упрашивали принять их учиться летному делу,  что  начальник  училища
наконец сдался. \383\
   - Приму в том случае, - сказал он, - если разрешит командующий ВВС.
   А что мне оставалось  делать?  Ведь  я  тоже  не  мог  принять  решение
самостоятельно. Речь-то шла  о  гражданках  другой  страны.  При  первой  же
возможности я доложил Жимерскому:
   - Две ваши девушки-сестрички со слезами на глазах умоляют принять их  в
военную летную школу. Как быть?
   - Сестрички говорите? - переспросил Жимерский, и  в  его  черных  умных
глазах зажглась искра отеческой ласки. -  Да  ведь  это  же  здорово!  Своим
примером они поднимут на добрые дела тысячи других.
   Потом прошелся по кабинету и, улыбнувшись, спросил:
   - А ваши инструкторы возьмутся их обучать? - А почему не  возьмутся?  -
отвечаю. - Раз надо - научим.
   - Тогда принимайте. - И добавил:- Конечно, в порядке исключения.
   Ирина и Виргиния учились с похвальным старанием, и командование нередко
ставило  их  в  пример.  За  время  учебы  они  повзрослели,  похорошели  и,
по-видимому, разбередили не одно  ретивое  сердце  своих  коллег.  Это  были
первые летчицы новой демократической  Польши,  и  все  мы  горячо,  от  души
поздравили их со званием военных пилотов.
   Церемониал посвящения  в  пилоты  закончился  товарищеским  обедом,  на
котором было сказано немало хороших слов в  адрес  первых  воздушных  бойцов
молодого польского государства и наших офицеров, обучавших их.
   Первый выпуск польских офицеров-штурманов состоялся в январе 1946 года.
Прошел он, так же как и у  летчиков,  весьма  успешно.  У  меня  сохранились
оценки, полученные курсантами на выпускных  экзаменах.  Самый  высокий  балл
пришелся на долю воздушной навигации,  воздушной  стрельбы,  бомбометания  и
авиасвязи, то есть как раз тех дисциплин,  которые  для  штурманов  являются
профилирующими.
   С отличием окончили тогда училище курсанты Ящук,  Каминский,  Грицевич,
Мандат, Попик, Малиновский. На торжественном церемониале посвящения польских
юношей в офицеры  присутствовали  предс