начала  продвигаться  в  направлении
Варшавы. Выйдя к Праге -  восточному  предместью  столицы  Польши,  танкисты
встретились с развитой  системой  оборонительных  сооружений.  Здесь  стояли
переброшенные с других фронтов четыре танковые и одна  пехотная  дивизии  и,
кроме того, Варшавский охранный полк. Не сумев прорвать вражеские позиции  с
ходу, 2-я танковая армия перешла к обороне.
   Ко 2 и 3 августа части 8-й гвардейской и 47-й армий продвинулись вперед
и оказались в 10-12 километрах восточное и юго-восточнее Варшавы.
   Трудные условия создались в то время  для  нашей  авиации.  Истребители
оказались в 250 километрах от основных аэродромов. Базы  снабжения  остались
далеко  позади.  Горючее,  бомбы  и  снаряды  приходилось  перебрасывать  на
автомашинах и самолетами. А всего этого требовалось для боя немало. Суточный
расход бомб, например, в  конце  июля  доходил  до  трехсот  тонн,  патронов
расстреливалось до двухсот тысяч и более. Туго приходилось нашим тыловикам.
   Для перевозки бензина ежедневно  совершали  рейсы  между  Ковельским  и
Люблинским аэродромными узлами пятнадцать "дугласов". На учете  была  каждая
капля горючего. На одном из тыловых аэродромов под охраной двенадцати бойцов
осталось 95 бочек авиационного бензина. Их требовалось доставить в  Радзынь,
находившийся в двух километрах. Автомашин не было. Тогда  солдаты  по  земле
перекатили двухсоткилограммовые  бочки  и  сами  погрузили  их  в  самолеты.
Заботой о горючем жили в те дни все работники тыла, штаба, политотдела.
   За  время  операции  водители  автомобильных  батальонов  перевезли  по
бездорожью на расстояние до  трехсот  километров  около  десяти  тысяч  тонн
грузов. Это был настоящий подвиг. И все  же  перебои  с  доставкой  горючего
\346\ случались. И они, разумеется, сказывались на боевой работе авиации.

   В дни жарких боев с неослабной активностью велась партийно-политическая
работа, направляемая генерал-майором авиации А. Ф. Выволокиным и полковником
Я. И. Драйчуком. Именно она обеспечила высокое политико-моральное  состояние
частей, авангардную роль коммунистов и комсомольцев.  Партийные  организации
умело вели агитацию и пропаганду, быстро и оперативно отмечали  отличившихся
в бою.
   Как только было получено подтверждение, что гвардии капитан Н.  Белавин
(33 ГШАП) уничтожил два вражеских паровоза, у командного пункта полка вскоре
появился художественно оформленный плакат: портрет летчика с подписью:
   Паровозы вражьи  бей,  Штурмуй,  взрывай,  Как  бьет  их  по-гвардейски
Белавин Николай.
   Молодой летчик коммунист М. С. Камельчик при штурмовке  железнодорожной
станции тоже  взорвал  два  вражеских  паровоза.  Об  этом  в  тот  же  день
рассказала листовка "Сегодня в боях".
   Самолет коммуниста Аврамова при подходе к цели был  атакован  немецкими
истребителями. Воздушный стрелок Фуртакова  отбила  атаку,  но  была  тяжело
ранена.  Умело  маневрируя,  младший  лейтенант  Аврамов  все-таки  ушел  от
"фоккеров".  Когда  он  посадил  машину  и  обессилевшую  девушку  осторожно
вытащили из кабины, она была без сознания. Позже  врачи  сообщили,  что  она
получила шестьдесят ран. В эскадрилье выпустили специальный боевой листок  и
плакат, посвященный мужественной комсомолке. О ее подвиге  сообщили  письмом
на родину.
   В частях стало правилом  чествование  отличившихся  в  боях.  Когда,  к
примеру, летчик 661-го полка капитан Рахманов совершил 500  боевых  вылетов,
по этому поводу в эскадрильях состоялись митинги. На родину героя  отправили
благодарственное письмо.
   Митинги в частях проводились и перед выполнением наиболее ответственных
заданий. На командные пункты \347\  полков  выносились  боевые  знамена.  По
возвращении летчики  докладывали  о  результатах  полета  перед  развернутым
стягом.
   Командиры, политорганы, партийные организации постоянно  воспитывали  у
личного  состава  ненависть  к  врагу,  используя  для  этого  прежде  всего
многочисленные факты зверств, творимых немецко-фашистскими захватчиками. Так
было на советской территории, так продолжалось за рубежом.

   На польской земле находился  один  из  гитлеровских  лагерей  смерти  -
Майданек. Его посетили делегации многих частей. Побывали  там  представители
15-го авиаполка. Своими глазами они увидели адские печи и газовые камеры,  в
которых фашистские изверги уничтожали людей.
   Как только делегация возвратилась в часть,  командир  приказал  собрать
всех на митинг. Вначале воины минутой молчания  почтили  память  погибших  в
Майданеке. Затем перед  товарищами  выступили  бойцы,  сержанты  и  офицеры,
посетившие лагерь смерти. В их кратких речах звучала ненависть к  фашистским
палачам, твердая решимость отомстить гитлеровцам за их страшные злодеяния.
   В те дни в Люблине над гитлеровскими палачами состоялся  суд.  Один  из
подсудимых, Эдмунд Польман, за полтора года  лично  убил  около  двух  тысяч
заключенных. Обершарфюрер Тернес ходил по Майданеку со щипцами и  вырывал  у
своих жертв золотые зубы. Были дни, когда в лагере умерщвлялось по 18  тысяч
человек. Всего  в  Майданеке  погибло  от  рук  фашистских  палачей  полтора
миллиона женщин, стариков, детей, военнопленных.
   Командиры, политработники, партийные  организации  широко  использовали
материалы суда,  чтобы  вызвать  у  воинов  еще  более  жгучую  ненависть  к
фашистским вандалам, призвать их к беспощадной борьбе с врагами.
   Другой лагерь - Освенцим находился на юго-западе Польши. Он получил  не
менее страшную известность.  Мне  довелось  побывать  там  самому  и  воочию
увидеть неподдающиеся описанию следы зверств  гитлеровских  оккупантов.  Это
был  настоящий  комбинат  пыток  и  смерти.  Значительную  часть  обреченных
составляли поляки, не пожелавшие мириться с "новым порядком",  установленным
фашистами. \348\ В основном лагере мест уже не хватало,  поэтому  гитлеровцы
организовали  его  филиалы  в  прилегающих  деревнях  -  Явожле,   Моновице,
Завишовках, Бжезниках и других.
   Освенцим был создан в 1941 году. Когда мне назвали  цифру  уничтоженных
здесь  людей,  мурашки  пробежали   по   телу:   4   миллиона   человек   28
национальностей.
   Способы  уничтожения  людей  в  лагере  постоянно   совершенствовались.
Сначала  заключенных  просто  расстреливали.  Потом  эсэсовцам  такой  прием
показался непроизводительным. Завели машины - душегубки,  соорудили  газовые
камеры.  Были  построены  4  такие  камеры,  полтора  десятка   крематориев,
несколько "бань", где  обреченных  душили  газами.  Последнее  достижение  -
"электрический конвейер" смерти. Сотни людей, вступив на ленту,  погибали  в
конвульсиях от тока высокого напряжения.  А  лента  двигалась  и  доставляла
трупы в крематорий.
   А вот еще одно изуверство, уже "спортивного" характера. На  специальную
площадку во дворе выгоняли 20 военнопленных, и фашистские  садисты  начинали
бить по ним из снайперских винтовок через окно, не выходя  из  помещения.  И
только  в  голову.  Задача:  кто  меньше  израсходует   боеприпасов,   чтобы
уничтожить узников  до  единого.  Сначала  упражнялся  один,  потом  другой,
третий...
   Таков был "новый порядок", который насаждали гитлеровские сатрапы и  на
оккупированных территориях Советского Союза, и в  порабощенных  ими  странах
Европы, в частности в Польше. Поистине кровь стыла в жилах,  когда  я  видел
последствия этого "нового  порядка".  Память  о  замученных  в  гитлеровских
концлагерях звала к мщению.
   Только после войны стали известны точные цифры жертв немецко-фашистских
оккупантов. Польша потеряла от рук гитлеровцев более 6 миллионов  человек  -
22 процента населения, проживавшего тогда в городах и селах  страны.  Причем
большинство погибло не на фронтах, а в концентрационных  лагерях,  во  время
массовых расстрелов, проводимых гитлеровцами для устрашения, в  тюрьмах,  от
эпидемий и т. д.
   Особенно  большие  жертвы  понесла  польская  интеллигенция.  За  войну
погибло 7500 врачей, более 6000 ученых, профессоров,  учителей,  более  5500
адвокатов и судей, а также 6000 католических священников. Свыше  2  500  000
\349\ поляков фашисты вывезли на принудительные работы в Германию.
   Если  к  этому  добавить,  что  немцы  разрушили  почти  66   процентов
промышленных  предприятий,  вывезли  половину  подвижного  состава  железных
дорог, разрушили около 6200 школ, 25 музеев, 35  театров,  нанесли  огромный
урон сельскому и лесному хозяйству, то станет  понятно,  какой  колоссальный
ущерб нанесли гитлеровцы Польше.

   Немало храбрых воздушных бойцов нашей армии  погибло  при  освобождении
Польши.  Хоронили  мы  их  с  воинскими   почестями.   На   могилах   героев
воины-авиаторы клялись мстить за гибель боевых друзей,  не  жалея  ни  крови
своей, ни жизни.
   В 72-м разведывательном авиационном  полку  пали  смертью  храбрых  два
Героя Советского Союза -  майор  Виктор  Гаврилович  Подколоднов  и  капитан
Владимир Антонович Смирнов.  Тяжелая  утрата!  В  части  состоялся  траурный
митинг. Похоронили летчиков на центральной площади Ковеля. Проститься с ними
собралось все местное население. Городской совет принял решение назвать  две
улицы именами героев. Политотдел  армии  послал  семьям  погибших  письма  и
фотоснимки их могил. На одном из самолетов полка  в  память  о  героях  было
крупно выведено: "За Подколоднова и Смирнова".

   Когда  был  создан   Польский   комитет   национального   освобождения,
лондонское  эмигрантское  правительство,  боясь  потерять  руководство   над
страной, решило организовать в  Варшаве  восстание.  Делалось  это  с  одной
целью: пока в столицу не вступили советские войска,  утвердить  там  прежние
буржуазные порядки. А потом  сказать:  "Власть  есть,  будьте  добры  с  ней
считаться".
   Тысячи польских патриотов, обманутых, казалось бы, благородным призывом
эмигрантского   правительства   выступить   с   оружием   в   руках   против
немецко-фашистских оккупантов 2  августа  1944  года,  начали  возводить  на
улицах столицы баррикады. Но оружия  у  восставших  не  хватало.  Гитлеровцы
бросили против патриотов танки,  артиллерию,  броневики.  Истекая  кровью  в
неравной борьбе, \350\ жители Варшавы самоотверженно дрались за каждый  дом,
каждую улицу. Но силы их таяли, хотя отвага и  мужество  варшавян  не  знали
границ.
   Наше командование не было поставлено в известность  о  том,  что  такое
восстание готовится, и расценивало эту акцию как  безрассудную  честолюбивую
авантюру эмигрантских властей. События в Варшаве начались в  неблагоприятный
для нас момент. Советские войска  в  сорокадневной  наступательной  операции
понесли большие  потери  и  не  могли  оказать  восставшим  незамедлительной
помощи. Бросать измотанные, поредевшие части на такой могучий стратегический
узел обороны, как Варшава, было бессмысленно. А  для  подтягивания  резервов
требовалось время. К тому же отстали тылы, питавшие фронт всем необходимым.
   Тем не менее наше командование  из  чувства  солидарности  с  польскими
патриотами решило и в трудных для себя условиях сделать  все,  чтобы  помочь
восставшим. С этой целью 47-я  армия  1-го  Белорусского  фронта,  усиленная
одной польской дивизией, перешла в  наступление  и  14  сентября  освободила
предместье Варшавы - Прагу. На следующий день туда вступили части 1-й  армии
Войска Польского и стали готовиться к форсированию Вислы, захвату плацдармов
в Варшаве.
   Командование фронта, стремясь  усилить  удары  по  врагу,  придало  1-й
польской дивизии имени Костюшко пять артиллерийских бригад, один  минометный
полк и, кроме того, поддержало ее действия артиллерийской бригадой и  шестью
артиллерийскими  дивизионами  из  резерва   Верховного   Главнокомандования.
Польскому соединению придавались также три инженерных батальона  и  батальон
плавающих автомобилей. Поддержку войск с воздуха осуществляла наша воздушная
армия.
   Польская дивизия и приданные ей  советские  части  переправились  через
Вислу  и  захватили  на  противоположном  берегу  плацдармы.  Маршал  К.  К.
Рокоссовский после первого  боя  прислал  на  имя  командира  телеграмму,  в
которой говорилось:  "Сегодня  1-я  дивизия  показала  образцы  стойкости  и
мужества в наступлении.  Выражаю  ее  солдатам,  унтер-офицерам  и  офицерам
благодарность за боевые успехи и желаю  дальнейших  побед  над  нашим  общим
врагом - немецкими захватчиками".
   Но   удержать   плацдарм   не   удалось.   Фашисты   расчленили   \351\
переправившиеся подразделения и начали прижимать их к реке. 22 сентября  был
передан по радио приказ об отходе. Только помощь авиации, огонь артиллерии с
нашего берега спасли войска от полного истребления.
   В один из тех дней мне удалось  быть  на  аэродроме,  где  базировались
штурмовики. Возвращавшиеся с задания летчики рассказывали,  что  делается  в
Варшаве: город охвачен огнем и окутан облаками густого дыма.
   А  вскоре  в  расположении  наших  войск  появился  один  из   польских
повстанцев, которому чудом удалось переправиться через Вислу. Его  доставили
в штаб, и мы увидели изможденного, оборванного человека,  еле  стоявшего  на
йогах. Он-то и поведал нам о страшной трагедии Варшавы и ее жителей.
   - Восстание мы начали почти без оружия, -  рассказывал  он.  -  Дрались
кирпичами и булыжниками. Но каждого из нас была такая ненависть к  фашистам,
что мы решили лучше умереть, чем склонить перед врагом голову.
   - Дайте нам оружие, помогите  нам,  -  мольбой  заключил  свой  рассказ
польский патриот.
   О  его  просьбе  я   немедленно   доложил   командующему   фронтом   К.
Рокоссовскому. От себя добавил:
   - Летчики готовы доставить оружие повстанцам.
   - Не только оружие, - сказал Рокоссовский. - Надо подбросить повстанцам
и продовольствие. Ведь они же голодают. Срочно  готовьте  экипажи.  Основную
работу уже ведут летчики шестнадцатой воздушной армии генерала Руденко. Но и
вам нельзя оставаться безучастными.
   Противовоздушная оборона противника на подступах к Варшаве оказалась на
редкость  сильной.  Казалось,  каждый  квадрат  неба  пристрелян   зенитными
орудиями и пулеметными установками. И все же  наши  экипажи,  преисполненные
благородными чувствами к братьям полякам, прорывались через огневые  заслоны
и сбрасывали с парашютами все необходимое.
   Конечно, не все  грузы  попадали  по  назначению.  Сверху  было  трудно
определить, где в охваченном  пожарами  городе  находятся  повстанцы.  Да  и
обстановка там часто менялась.
   Немало наших экипажей погибло тогда от вражеского  зенитного  огня.  Не
вернулся с задания и польский летчик майор Т. Вихеркевич. \352\
   Вечером 11 сентября мне позвонил генерал Поплавский.
   - В  районе  Новое  Бродно,  -  сказал  он,  -  противник  сосредоточил
несколько артиллерийских батарей. Они  сильно  нам  досаждают  своим  огнем.
Хорошо бы сегодня ночью нанести по ним удар с воздуха.
   Ударить так ударить. Звоню командиру дивизии, в состав  которой  входил
полк "Краков", и отдаю соответствующие распоряжения.
   Вначале был послан один По-2 - на разведку. Еще на подходе к  вражеским
позициям он оказался в  цепких  щупальцах  прожекторов.  Тотчас  же  к  нему
потянулись огненные трассы крупнокалиберных  пулеметов.  Летчику  ничего  не
оставалось, как снизиться чуть ли  не  до  остовов  полуразрушенных  зданий.
Когда огонь несколько стих, "кукурузник" снова набрал высоту и  сбросил  над
артиллерийскими позициями светящиеся бомбы. Батареи противника  стали  видны
как на ладони.
   Следом за самолетом-разведчиком шла ударная группа,  состоявшая  из  14
машин. С высоты 1400 метров они одна за другой  сбросили  на  цель  бомбовый
груз. На земле возникло несколько очагов пожаров.
   В эту ночь польские летчики сбросили на головы врагов семь  тонн  бомб.
Огонь немецких орудий заметно ослаб.
   С 11 сентября полк "Краков" пришлось всецело переключить на  переброску
повстанцам  оружия,  боеприпасов  и  продовольствия.  Однажды  потребовалось
выбросить  груз  не  просто  в  заданном   районе   города,   контролируемом
варшавянами, а точно на  перекрестке  двух  улиц  -  Аллеи  Иерусалимские  и
Маршалковская. Вызываю полковника А. Ромейко и спрашиваю:
   - Есть среди польских летчиков или штурманов  человек,  хорошо  знающий
Варшаву?
   - Конечно есть,  -  бодро  ответил  Ромейко.  -  Александр  Даниляк,  к
примеру. Он жил в Варшаве.
   - Пошлите его на первом же самолете. Пусть отыщет  этот  перекресток  и
сбросит туда мешки с продовольствием. Ошибки допустить нельзя.
   Успешно выполнить задание этому  летчику  во  многом  помогло  то,  что
перекресток улиц оказался хорошо освещен огнем пылающих зданий. \353\
   Следом за Даниляком вылетели экипажи, возглавляемые Брайцевичем, Юзефом
Яцевичем, Лукаичуком, Французом п другими польскими  пилотами.  До  рассвета
экипажи сумели сбросить восставшим 87 мешков с продовольствием и 12 ящиков с
боеприпасами.
   В следующую ночь авиационный полк "Краков" доставил повстанцам 12  тонн
продовольствия. И так было  много  раз.  Мы  по  праву  гордились  отважными
польскими летчиками, такими, как капитаны Февральский и Тышкевич, лейтенанты
Жижневский, Грабовский, Даниляк, Яцевич,  Якубек,  Рудницкий,  Гостилинский.
Всяческой похвалы заслуживали начальник штаба  полка  подполковник  Моковоз,
штурман Карпинский, инженер Роговский и многие другие.
   Отважно громили врага, помогая повстанцам Варшавы,  летчики-штурмовики.
Двум из них - Г. В. Крамарчуку и Н. М. Китаеву - было присвоено звание Героя
Советского Союза.
   В боях за столицу Польши отличились и летчики полка, которым командовал
майор Воробьев. На  подвиги  их  вдохновлял  "летающий  комиссар",  то  есть
заместитель командира по политчасти капитан Виктор Васюк. Oi совершил  свыше
ста вылетов только, в район Варшавы, сбрасывая повстанцам  продовольствие  и
боеприпасы. Отмечая доблесть  и  отвагу  советского  офицера-политработника,
польское правительство наградило В. И. Васюка орденами "Виритути Милитари" и
"Серебряный крест".
   Советские  и  польские  летчики  совершили  2243  вылета  и   доставили
повстанцам 156  минометов,  505  противотанковых  ружей,  2667  автоматов  и
винтовок, 41780 гранат, 3 млн. патронов, 113  тонн  продовольствия,  500  кг
медикаментов.
   Тем не  менее  положение  восставших  с  каждым  днем  становилось  все
тяжелее. Истекая кровью, они бились из последних  сил.  Улицы  Варшавы  были
усеяны трупами.
   Советское командование предложило руководителям восстания вывести  свои
отряды к  Висле.  Операцию  предполагалось  провести  под  прикрытием  нашей
авиации и огня артиллерии. Но Бур-Коморовский отверг  это  предложение  и  2
октября подписал акт о капитуляции.
   - Какой подлец! - возмущался Корчиц,  прилетевший  к  нам  по  каким-то
неотложным делам. - Ведь мог же спасти людей, мог, но не захотел. \354\
   Так закончилась кровавая авантюра эмигрантского  правительства  Польши.
Варшавское  восстание  явилось  актом  неслыханного  предательства  польской
реакции.
   17 января 1945 года Красная Армия совместно с частями 1-й армии  Войска
Польского  освободила  многострадальную  Варшаву.  Поспешно  покидая  город,
немецко-фашистские  войска  взрывали  уцелевшие  дома,  расстреливали   всех
оставшихся в живых и не успевших эвакуироваться или спрятаться.
   Мне довелось побывать в Варшаве сразу после ее освобождения. Автомашина
с трудом пробиралась через груды битого кирпича и скрюченного огнем металла.
Огромный   город,   казалось,   побывал   в   эпицентре   невероятной   силы
землетрясения.
   Проезжая мимо огромного обвалившегося дома, я заметил в оконном  проеме
первого этажа какую-то фигуру. Увидев нас, человек со взлохмаченной  головой
поспешно скрылся.
   - А ну-ка сбегай, разузнай, что за человек, - попросил я шофера.
   Минут через пять солдат вернулся и привел с собой насмерть перепуганную
седую женщину. Она  боязливо  озиралась  и  никак  не  могла  поверить,  что
фашистов в городе уже нет, что