лейтенанты   Кудрявцев,
Хорошков, Чубуков на подступах к Ленинграду  принесли  своей  дивизии  новую
славу.
   Доброе слово хочется сказать  и  о  политработниках  этого  соединения.
Заместитель  командира  дивизии  по  политической  части  полковник  Г.   М.
Головачев, заместитель  командира  744-го  истребительного  авиаполка  майор
Мар-китанов, будучи сами отменными летчиками, вдохновляли  воздушных  бойцов
на ратные подвиги, организовывали  обмен  опытом,  поднимали  на  щит  славы
героев, приобщали К боевому мастерству молодежь.
   В строй выдающихся советских летчиков вошел гвардии  лейтенант  Дмитрий
Кудрявцев, воспитанник старого истребителя капитана Зазаева. На подступах  к
Ленинграду он в течение трех недель уничтожил 11 немецких самолетов.  Это  о
нем были написаны стихи, напечатанные в армейской газете "Сокол Родины".
   В небе, то синем, то розовом, Русский гудит самолет, "Хейнкели" валятся
в озеро, "Фоккеры" - в топи болот...
   Командование  Ленинградского  фронта  по  достоинству  оценило   боевую
доблесть 240-й истребительной  авиационной  дивизии.  Многие  ее  летчики  и
командиры были награждены орденами и медалью "За оборону Ленинграда".

   Когда на Северо-Западном фронте установилось относительное затишье,  на
левом его фланге назревали большие события.  Войска  Калининского  фронта  к
этому  времени  стояли  на  подступах  к  Витебску  и  Невелю.   Невель-ское
направление приобретало важное стратегическое значение.  Противник,  занимая
фронт от озера Ужо до озера Сенница, общим протяжением 40 километров, создал
несколько сильно укрепленных рубежей, умело использовав для обороны  систему
озер и лесных массивов. Центральным узлом здесь являлся г. Невель.
   3-я ударная армия  генерал-лейтенанта  К.  Н.  Галицкого  имела  задачу
прорвать    оборонительную    полосу    противника    \278\    на     фронте
Никифорове-Герасимове  и,  развивая  наступление  в  западном   направлении,
овладеть невельским опорным пунктом, содействуя тем  самым  развитию  успеха
4-й ударной армии, наступавшей на южном, витебском, направлении.
   Для содействия наступлению 3-й ударной армии  по  приказу  командующего
ВВС генерала А. А. Новикова прнвлеклась  авиационная  группа  6-й  воздушной
армии в  составе  28-го  гвардейского  истребительного,  71-го  гвардейского
штурмового,  717-го  легкобомбардировочного  полков.   На   время   операции
авиагруппа 6 ВА вошла в оперативное подчинение  командующего  3-й  воздушной
армией генерал-лейтенанта авиации Н. Ф.  Папивина.  Для  руководства  боевой
работой была создана оперативная группа  из  офицеров  штаба  6-й  воздушной
армии в составе 16  человек  под  командованием  генерал-майора  авиации  К.
Дмитриева, моего  заместителя.  Политическую  работу  возглавил  заместитель
начальника политотдела 6 ВА полковник В. С. Гуськов.
   К назначенному сроку  полки  были  на  указанных  им  местах.  Удаление
аэродромов от переднего края оказалось небольшим  и  полностью  обеспечивало
выполнение поставленных перед группой боевых задач.
   Для взаимодействия с наземными войсками на командный пункт командующего
3-й ударной армией была выделена группа офицеров во главе  с  подполковником
Савченко.  Ей  предписывалось  вызывать  авиацию  на  поле   боя,   наводить
истребителей на воздушного противника.
   Предварительно   истребители    и    штурмовики    производили    облет
оборонительной системы противника, знакомились  с  местностью,  ориентирами,
расположением вражеских зенитных  батарей.  Легкие  бомбардировщики  изучали
район боевых действий ночью.
   Накануне боев мы передали руководителю оперативной группы  сообщение  о
том, что летчику 28-го  гвардейского  авиационного  полка  гвардии  капитану
Алексею Смирнову присвоено звание Героя Советского Союза.  На  личном  счету
капитана к тому времени значилось 18 лично сбитых вражеских самолетов.
   Вечером по  этому  поводу  на  аэродроме  состоялся  митинг.  Друзья  и
товарищи горячо  поздравили  Алексея  Смирнова.  На  митинге  выступили  его
ученики молодые летчики Чаплиев, Углянский, Козловский и Поляков. \279\  Они
заверили командование,  что  в  предстоящих  боях  их  эскадрилья  с  честью
оправдает высокую награду,  которой  удостоился  командир.  В  свою  очередь
командование и политотдел воздушной армии тоже поздравили своего аса.
   Утром 6  октября  началось  наступление.  Воздух  наполнил  мощный  гул
советской артиллерии. Тысяча орудий равных калибров обрушила свой  огонь  на
оборонительные позиции врага.  Снаряды  взрывали  дзоты,  доты,  блиндажи  и
другие инженерные сооружения.
   В момент артиллерийской подготовки в небе появилась группа  штурмовиков
под командованием гвардии капитана  Петрова  в  сопровождении  истребителей,
которых вел Герой Советского Союза гвардии капитан Смирнов. Земля  задрожала
от взрывов бомб и снарядов, перестука авиационных пушек.
   После двухчасовой артиллерийской и авиационной подготовки вперед, вслед
за огневым валом,  устремились  танки  и  пехота.  Немцы  не  могли  оказать
организованного сопротивления. Широкая полоса дзотов и блиндажей на переднем
крае была взломана.
   Над полем боя беспрерывно  патрулировали  наши  истребители,  прикрывая
пехоту от немецких  бомбардировщиков.  Штурмовики  перенесли  свои  удары  в
глубину обороны. Через три часа войска 3-й  ударной  армии  продвинулись  на
отдельных участках на 5-7  километров.  В  образовавшийся  прорыв  в  районе
Бардино - Политыки вошла  подвижная  армейская  группа  в  составе  танковой
бригады,  усиленной  мотопехотой.  На  плечах  отступающего  противника   ей
предстояло ворваться в город Невель и, овладев  им,  удерживать  до  подхода
главных сил.
   Немцы отступали. На отдельных рубежах  они  пытались  закрепиться.  Для
содействия успеху танковой бригады, вошедшей в прорыв, с  командного  пункта
3-й ударной армии вызвали наших штурмовиков. В воздух  немедленно  поднялась
шестерка  Ил-2,  ведомая  летчиком  Сорокиным.  В  районе  западнее  Бардино
штурмовики обрушили свой огонь  на  вражеские  артиллерийские  и  минометные
батареи. Подавив их, "ильюшины" подвергли штурмовке  невельскую  дорогу,  по
которой отступал враг.
   Затем ушли на задание штурмовики  под  командованием  гвардии  старшего
лейтенанта Белавина. В районе лесов западнее Жидки они  бомбами  и  пушечным
огнем уничтожили батарею дальнобойных  орудий,  две  зенитные  \280\  точки,
подожгли 13 грузовиков. Сопротивление врага и на этом участке было сломлено.
   В ходе наступления линия фронта быстро  менялась,  и  определить  ее  с
воздуха было трудно. Но каждый летчик знал  условные  сигналы  своих  войск.
Серии ракет и белые  полосы  на  башнях  танков  обозначали  передний  край,
указывали расположение продвинувшихся вперед подразделений.
   Вслед за группой Белавина на штурмовку отступающего противника вылетела
пятерка Ил-2 под командованием  капитана  Алексея  Конюхова.  Когда  летчики
прибыли в указанный квадрат, войск там не оказалось. Наблюдая за землей,  А.
Конюхов заметил условный сигнал наших пехотинцев.  Они  указывали,  в  каком
направлении ушла  вражеская  колонна.  Вскоре  штурмовики  увидели  до  трех
десятков немецких автомашин и полевую артиллерию. Конюхов коротко приказал:
   - В атаку!
   Штурмовики стали в круг, снизились и обрушили на противника  прицельный
огонь.
   К исходу 6 октября  войска  3-й  ударной  армии  окончательно  прорвали
оборонительную полосу немцев и вышли на фронт Бардино - Каргач  -  Плотки  -
Черный Двор - Городище - Остров - Фролово. Танковая  бригада  с  мотопехотой
стремительно ворвалась в Невель.
   В ночь на 7 октября приступил к работе в  районе  озера  Сенница  717-й
бомбардировочный полк. Самолеты действовали парами с взаимным подсвечиванием
над целью. Особый успех выпал на долю экипажей капитана А. Ерофеевского,  В.
Морщагина, А. Козлова, Я. Малыкива, П. Козлова.
   На следующий день наступающие встретили  более  упорное  сопротивление.
Утром из района южнее озера Сенница немцы предприняли контратаку. Но, понеся
ночью большие потери  от  ударов  легких  бомбардировщиков,  успеха  они  не
добились.
   В разбитом штабе генерала немецких танковых войск Рейнгарда  7  октября
был найден приказ. В нем говорилось:
   "...Пора понять, что дело идет о жизни  и  смерти.  Поражение  означает
полное уничтожение личного имущества, собственности, свободы, изгнание армии
в  составе  рабочих  батальонов  в  Сибирь,  изгнание  наших  женщин,  \281\
отлучение детей от матерей, поголовную стерилизацию, голод..."
   Видать, плохи оказались дела у немцев, раз их генерал прибег  к  такому
запугиванию солдат.
   На   помощь   потрепанным   частям   немецко-фашистское    командование
перебросило  с  других  участков  фронта  несколько   пехотных   дивизий   и
авиационных полков.  На  аэродромах  Полоцка,  Орши,  Кувячино,  Борисова  и
Минска, сосредоточилось до 170 "юнкерсов" и "хейнкелей", входивших в  состав
различных бомбардировочных эскадр. На прифронтовых площадках Дретунь,  Улла,
Витебск и Идрица приземлились до ста истребителей из эскадры "Мельдерс".
   8 октября над  полем  боя  значительно  возросла  активность  вражеской
авиации. Бомбовыми ударами с воздуха немцы намеревались задержать дальнейшее
продвижение советских войск. На летчиков 28-го гвардейского  истребительного
авиационного  полка  легла  нелегкая  задача   вести   борьбу   с   численно
превосходящим противником. И они с ней справились успешно.
   Однажды шестерка "Аэрокобр", ведомая Героем  Советского  Союза  гвардии
капитаном А. Смирновым, выполнив задание по  разведке,  возвращалась  домой.
Километрах в двадцати от аэродрома, над  озером  Сенница,  летчики  заметили
большую группу вражеских  самолетов.  Шли  "Хейнкели-111".  Спустя  какое-то
время они начали разворачиваться в  сторону  наших  войск.  Требовалось  как
можно быстрее их  перехватить.  Смирнов  приказал  Козловскому"  Чаплиеву  и
Полякову следовать за ним и атаковать "хейнкелей"  сверху,  а  Углянскому  и
Насонову - с фланга.
   Первой же атакой  истребители  сбили  все  ведущее  звено  "хейнкелей":
Углянский- ведущего, Смирнов - левого ведомого, Чаплиев  -  правого.  Вторую
атаку произвели Козловский, Насонов и Поляков. Они вогнали в землю  еще  три
бомбардировщика.
   Весь день в небе оглушительно ревели авиационные  моторы.  Группы  Ил-2
одна за другой вылетели на  штурмовку  войск  противника,  продвигавшихся  к
Невелю с северо-запада. Штурмовиков надежно прикрывали истребители. За  день
они сбили 9 бомбардировщиков, 3 истребителя и один самолет-корректировщик.
   Особую трудность составляло то, что бои приходилось  вести  на  высотах
порядка 6000-7000 метров. Учитывая, \282\ что каждый летчик в день ходил  на
боевые задания по 4-5 раз, можно себе представить, как это изматывало их.
   Как-то на исходе дня ко  мне  на  командный  пункт  явился  адъютант  и
доложил:
   - Товарищ генерал, к вам капитан... Фамилию не назвал.
   - Хорошо, - говорю, - пусть заходит.
   Через порог переступил пожилой  человек  в  помятой  шинели  и  грязных
сапогах. Шапка-ушанка была сдвинута на самые брови, и при  тусклом  свете  я
сначала не мог рассмотреть его лица. Но когда он вскинул  к  голове  руку  и
озорно сверкнул глазами, я сразу же узнал Николая, хотя не виделся с ним уже
много лет.
   - Братушка? Какими судьбами? - обнял я его за мокрые  плечи.  -  Ты  же
весь мокрый. Раздевайся, садись поближе к печке и рассказывай, как  ты  сюда
попал.
   Николай смущенно развел руками:
   - Как попал? Война - вот и попал.
   - Сколько же лет мы с тобой не виделись.
   - Сколько? - задумчиво отозвался Николай. - Да, почитай,  все  двадцать
лет.
   - Как ты нашел меня?
   - Чисто случайно. Как-то  командир  части  спросил  меня:  "Авиационный
генерал Полынин не родственник тебе?
   - А как его зовут? - поинтересовался я.
   - Федор Петрович, - отвечает,  -  командует  воздушной  армией.  Я  его
знаю". -И назвал твой адрес.
   Адъютант  принес  крепкого  чая.  Угощаю  Николая,  а  он   неторопливо
рассказывает:
   - Не сразу, но все-таки отпустил  меня  командир  повидаться  с  тобой.
Благо часть наша в тылу находится и неизвестно, когда ее на фронт отправят.
   Помолчав немного, брат смущенно опустил глаза и сказал:
   - Может, похлопочешь, чтобы здесь оставили. Воевать хочу,  понимаешь...
Не бойся, не подведу.
   На следующий день я позвонил командующему фронтом генералу Курочкину  и
объяснил ему все как есть.
   - Не возражаю, - сказал он. - Только свяжитесь с командиром его части и
оформите перевод. \283\
   Так Николай остался у нас. Сначала он работал  на  аэродроме,  выполняя
различные  хозяйственные  поручения,  а  потом  его   назначили   командиром
батальона аэродромного обслуживания, обеспечивавшего  полк  самолетов  По-2.
Трудился брат добросовестно, к людям относился хорошо, заботился о них.  Его
наградили орденом Отечественной войны 1-й степени.
   Когда же на фронте наступило затишье, Николай снова затосковал. Однажды
он пришел ко мне и начал упрашивать:
   - Помоги, Федор, перевестись в пехоту. Не могу здесь. Ты же знаешь: я к
винтовке и автомату привык.
   Как ни уговаривал его остаться, не получилось.
   Николай дослужился до командира стрелкового полка, форсировал  Западный
Буг. Во время налета вражеской авиации в блиндаж, в котором находился  брат,
попала бомба, и его тяжело контузило. После лечения  Николая  демобилизовали
из армии. Но все это было потом...
   Встреча с братом воскресила в памяти родные места,  босоногое  детство,
дорогие мне образы отца, матери, братьев, сестер.

   ...В старину заволжские села часто "навещали" суховеи.  Бывало,  подует
горячий, словно из печки "южак" (а разгуляться ему в наших степных просторах
было где), и прямо на  глазах  начинают  свертываться  и  опадать  листья  с
деревьев, жухнуть трава. Может, потому и село,  где  я  родился,  называлось
Сухой Отрог, что, засуха да бескормица здесь случались  чуть  ли  не  каждый
год. В такое время даже Большой Иргиз, что протекает рядом с селом,  начинал
мелеть и из колодцев куда-то пропадала вода.
   Гонимые  нуждой  и  голодом,  крестьяне  заколачивали   свои   избенки,
запрягали в телеги тощих лошаденок и отправлялись кто в город, кто на  Урал,
где, по слухам, можно было как-то перебиться, чтобы не умереть с голоду.
   Жил в  нашем  селе  преклонных  лет  мужичок  по  прозвищу  Мечтало.  В
разговоре он любил употреблять это слово. "Я вот мечтаю о том-то". "По  моей
мечте надо бы сделать..." Так это слово к старику и присохло.
   Он и в самом деле был большой  мечтатель,  в  молодости  повидал  белый
свет, и сельчане любили его слушать. \284\ В рассказах старика  трудно  было
отличить, где быль, а где выдумка, но это ему прощалось.
   Так вот Мечтало возьми и подай крестьянам мысль:
   - Что мы здесь живем, с травы на  воду  перебиваемся?  Лучшие  земли  у
помещиков  Мальцева  да  Шишкина.  А  у  нас  надел  -  курица   перескочит,
робим-робим, а к весне все равно зубы клади на полку. Вот есть такой край  -
Алтай называется. Земли там - глазом не окинешь. Да и земля - чернозем один.
Оглоблю воткни, и та в рост пойдет. А зверья, а рыбы, а лесов дремучих...  Я
вот давно мечтаю туда податься, только компаньона не нахожу.
   Взбаламутил этот знаток далекого сказочного края безземельных  мужиков,
заронил искру надежды и уж такую радужную картину  нарисовал,  что  половина
деревни в те райские обетованные земли  засобиралась.  Согласился  вместе  с
другими поехать на Алтай и мой отец.
   А семья у нас была большая - пять мужчин и три женщины. Правда,  братья
мои - Тимофей и Иван - были уже взрослыми, да и Николаю седьмой  год  пошел,
так что отцу подмога была хорошая.
   - Приедем на Алтай, -  шутил  отец,  -  Парасковью  и  Екатерину  замуж
выдадим, Тимофея и Ивана оженим и разведем там свой род, полынинский.
   - Ох, отец, - запричитала мать. - Задумал ты  с  этим  переездом,  а  я
боюсь. Ведь три тыщи верст - подумать только.
   - Не три, а три с половиной, - поправил ее отец.  -  С  год,  наверное,
уйдет на дорогу. А чего боишься? Не одни, миром поедем.
   Алтай оправдал надежды сухоотрожских новоселов.  Выбрали  они  место  в
горах, неподалеку от берега могучего Иртыша, построили из глины избенки и  в
память о родных краях назвали деревушку Самаркой. Потом прибыли  переселенцы
с Украины, и через год-два деревня разрослась. Русские  и  украинцы  жили  в
большой дружбе, помогали друг другу, без этого нельзя в далеком необжитом  и
суровом краю. Борьба с природой, освоение веками пустовавшей земли требовали
совместных усилий. Целину в одиночку не поднимешь.
   Старик Мечтало оказался прав. Земля там действительно была плодородная,
и запахивай, сколько душе угодно. Трудись - не ленись. \285\
   Нас, мальчишек, к труду приучали рано. В шесть  лет  доверяли  пасти  в
ночном лошадей, а в семь мы уже помогали  взрослым  пахать,  сеять,  убирать
урожай, ухаживать за скотом.
   Отец  мой,  Петр  Федорович,  был  трудолюбив  и  вынослив,   отличался
недюжинной физической силой.
   Однажды, когда селяне убирали на бахче арбузы и дыни, в поле  примчался
на взмыленной лошади урядник. Люди насторожились: с добрыми  вестями  он  не
ездил. Сняв фуражку с кокардой и вытерев рукавом  выступивший  на  лбу  пот,
глухо сказал:
   - Беда, мужики. Война началась...
   Бабы тут же заголосили, мужики тупо уставили  взгляды  в  землю.  А  на
другой день Тимофей и Иван вместе с другими молодыми парнями села на телегах
отправились в уездный центр на  сборный  пункт.  Провожали  их  с  плачем  и
причитаниями все жители Самарки. Началась первая мировая война,  и  немногим
потом довелось вернуться домой.
   Осенью того же года я  пошел  в  школу.  Учителями  у  нас  были  очень
интересные  люди.  Математику,  например,   преподавал   Горохов   Александр
Владимирович. Жители Самарки относились к нему с уважением. Он многое знал и
отличался прямотой и деловитостью.
   Русский   язык   вела   его   жена   Мария   Александровна,   красивая,
интеллигентная  женщина,  лучшая  наставница   по   воспитанию   деревенских
ребятишек. Она неплохо разбиралась в медицине и потому всегда была  желанной
в крестьянских семьях. В школе Мария Александровна вела драмкружок.
   Историю преподавал некто Губин, очень образованный человек и  музыкант.
Хоровой кружок, организованный им, славился на всю округу.

   Шли годы. Вернулись с фронта оставшиеся в  живых  односельчане,  в  том
числе Тимофей с Иваном. Тимофей участвовал в  брусиловском  прорыве,  пробыл
какое-то время  в  Румынии  в  плену.  Иван  хлебнул  горя  в  сырых  окопах
Прибалтики, нажил там ревматизм и мучился с ним до конца жизни.
   "Царя свергли. Революция свершилась" - принесли они с собой  в  село  и
радостную, и непонятную весть. Что такое революция? Тимофей был  более-менее
грамотным, \286\ за годы окопной жизни разумом понял что к чему и  по-своему
объяснял мужикам политические события.
   - Что значит революция? - говорил он. - Это фабрики - рабочим, земля  -
крестьянам, власть - трудящимся. Вот что такое революция.
   Избрали  его,  как  фронтовика,  заместителем  председателя  волостного
исполкома. А тут началась гражданская война. Но до нас эти вести доходили  с
большим  опозданием.  Красные  гнали  белых  на  восток.  Белые,   отступая,
свирепствовали,  нещадно  истребляли  тех,  кто  поддерживал  новую  власть.
Бандиты тогда жестоко расправились с Тимофеем. Он был убит.
   Иван отделился, жил своей семьей, в гражданскую  был  снова  призван  в
армию, воевал против Колчака.
   Николай остался в семье старшим после отца. Видит, заваруха началась  -
собрал  котомку,  достал  из  сарая  выброшенное  за  ненадобностью   старое
охотничье  ружьишко  и  со  своими  односельчанами  подался  добровольцем  к
красным. Тогда ему исполнилось 17 лет.
   - Один был кормилец, да и тот нас покинул, - причитала мать.  О