дили самолеты По-2, я попросил выделить
самых опытных летчиков.
   - Что же им предстоит делать? - спрашивает комдив.
   - Садиться и взлетать в самых труднодоступных местах, - отвечаю ему.
   - Раз так - будут самые опытные летчики.
   Николаю Зарубину, Владимиру Туликову, Евгению Худобе,  которых  выделил
командир дивизии, и впрямь пришлось сажать  свои  По-2  на  самых  необычных
площадках - на лесных полянах, на дорогах, на окраинах  населенных  пунктов.
Такая уж была у них работа. Тупиков, Худоба  и  Саломондин,  который  вскоре
заменил Зарубина, были награждены орденами Красного Знамени.
   Наши наземные войска стремительно продвигались вперед. Вскоре аэродромы
оказались далеко позади, и  истребителям  стало  очень  трудно  обеспечивать
надежное прикрытие пехоты.
   Однажды вечером мне позвонил командующий.
   - Выручайте, - говорит. - Гвоздят нас с  воздуха.  Мы  и  сами  отлично
понимали, что необходимо как можно быстрее приблизить истребительную авиацию
к наступающим войскам. Но аэродромов для нее впереди не  было.  Пригласил  к
себе Рабиновича. Развернули крупномасштабную карту и начали  вдвоем  изучать
местность. Ни одной подходящей площадки - холмы да леса.
   - Завтра утром вышлите самолет на разведку. На месте виднее, что и как,
- сказал я Рабиновичу.
   - Полетит Щипин, - тут же отозвался он. Через сутки  Щипин  вернулся  и
обстоятельно доложил о своем полете.
   - Сел я у деревушки, самолет сразу замаскировал. Подъезжает автомашина;
из нее выходит молодой офицер и говорит, что генерал Колпакчи просит меня  к
себе. "Ну, думаю, значит, немецкие летчики действительно  здорово  досаждают
нашей пехоте, если мной заинтересовался сам командарм". \327\
   Генерал встретил приветливо, - продолжал Щипин. - Узнав о моем задании,
он решил сам поехать со мной. Ездим, ездим - никак не можем найти площадку -
всюду холмы и овраги. Возвращаемся в штаб. Генерал достает  карту.  Долго  и
пристально рассматриваем ее и, наконец находим что-то подходящее. Утром едем
на облюбованное место. Предположения оказались верными: хотя площадка была и
маленькой, опытный летчик вполне мог посадить на нее самолет.
   - Вот и сажайте сюда истребители, - твердо заявил Колпакчи.
   Выслушал я доклад Щипина и говорю:
   - Возвращайтесь на ту площадку, развертывайте радиостанцию и принимайте
самолеты.
   Новая  тактика  действий  нашей  истребительной  авиации   обескуражила
гитлеровцев. В самом деле, советские самолеты появлялись  в  воздухе  всегда
неожиданно, встречали немецких бомбардировщиков на дальних подступах к цели.
От первых же внезапных ударов они понесли большие потери. Асы быстро  отбили
у фашистов охоту появляться над расположением наших войск.
   - Всех летчиков, что здесь находятся, прошу представить  к  награде,  -
попросил меня по телефону Колпакчи. -  Пехота  шлет  им  большущее  спасибо.
Крепко они нас выручили.
   Советские войска вышли к Западному Бугу. Чтобы они снова  не  оказались
без  авиационного  прикрытия,  требовалось  срочно  разведать   прифронтовую
местность и отыскать посадочные площадки для истребителей.  Главный  инженер
Е. Ананьев посылает на По-2 капитана Киселева с задачей определить, в  каком
состоянии находится аэродром под городом Холм. Через несколько часов  летчик
возвратился и доложил:
   - Аэродром под горой. Снаряды и мины противника не долетают до него. Но
в ряде мест взлетно-посадочная полоса перепахана.
   На место вылетел  Рабинович.  Определив  объем  работ,  он  организовал
немедленную переброску по воздуху саперов и строителей. Под  сараем  солдаты
обнаружили исправный тягач, разыскали тяжелый каток  и  укатали  взрыхленную
полосу. Теперь можно было принимать самолеты.
   Энергичные и смекалистые строители аэродромов  отдавали  все  силы  для
победы над врагом. Они обеспечили \328\ маневренность авиации,  помогали  ей
оперативно решать внезапно возникавшие задачи.  Кроме  тех  специалистов,  о
которых  я  уже  рассказывал,  хочется  добрым  словом  вспомнить   старшего
лейтенанта С. Н. Ляшкевича, капитана В. С. Киселева, инженер-капитана Д.  А.
Лобанова, командиров районов авиационного базирования полковника  Адорова  и
подполковника  Гутинтова,  командиров  инженерных   аэродромных   батальонов
Ворону, Багновца, Чибизова и Иваненкова.
   Огромную работу в период подготовки к  наступлению  проделали  и  воины
тыловых подразделений. Они  перевезли  в  части  с  баз  снабжения  огромное
количество всевозможных грузов.
   За месяц до начала операции у нас побывал начальник штаба  ВВС  Красной
Армии генерал-полковник авиации С. Я. Худяков.  Он  побеседовал  со  многими
командирами и летчиками, проверил, как мы обеспечили части  продовольствием,
горючим и боеприпасами. Неоднократно  он  связывался  с  Москвой,  добиваясь
своевременной отправки к нам эшелонов с необходимыми грузами.
   15 июля, то есть за три дня  до  наступления,  на  армейский  командный
пункт, который находился в селе Череваха,  прибыл  командующий  ВВС  Красной
Армии Главный маршал авиации  А.  А.  Новиков.  В  тот  же  день  он  провел
совещание. Кроме руководящего состава управления армии на нем присутствовали
командиры, начальники штабов и политических отделов авиационных  корпусов  и
отдельных  авиадивизий.  Генерал-майор   авиации   Котельников   доложил   о
готовности нашей авиации к предстоящему наступлению. После этого  я  объявил
приказ. Он был направлен на решение прежде всего тех задач, которые поставил
перед воздушной армией командующий фронтом маршал К. К. Рокоссовский.
   Назову основные из них.
   Содействовать  47-й,  8-й  гвардейской  и   69-й   армиям   в   прорыве
оборонительной полосы противника. В  течение  первых  трех  часов  с  начала
артподготовки  нанести  массированный  удар  штурмовой  и   бомбардировочной
авиацией по огневым позициям врага.
   Не допускать  вражескую  авиацию  к  нашим  коммуникациям  и  передовым
частям,   прикрыть   сосредоточение   конно-механизированных   и    танковых
соединений.
   Прикрыть переправу войск через Западный Буг. \329\
   Наносить удары  по  промежуточным  оборонительным  рубежам  противника,
скоплениям его войск, резервам и отступающим колоннам.
   Поддерживать действия наших подвижных частей в тылу врага.
   Главный  маршал  авиации  А.  А.  Новиков  уточнил  некоторые   задачи,
рассказал, как  осуществлялась  авиационная  поддержка  правого  крыла  1-го
Белорусского фронта и других фронтов. От командиров штурмовых авиасоединений
он потребовал  увеличить  бомбовую  нагрузку  каждого  самолета  на  100-150
килограммов. Истребителям вменялось в обязанность кроме борьбы  с  воздушным
противником и штурмовки вести воздушную разведку.
   Особое  внимание  Новиков  обратил  на  четкую  организацию  управления
полетами, потребовал максимально использовать радиосвязь. Затем  он  устроил
командирам небольшой экзамен по этим вопросам.
   Личное участие  командующего  ВВС  в  Люблинско-Брестской  операции  во
многом способствовало успеху нашей боевой работы.
   17 июля, в канун наступления, мы пригласили  командиров  и  начальников
штабов авиасоединений, офицеров штаба армии и служб тыла для проигрыша плана
авиационного наступления. Он проводился методом односторонней  военной  игры
на картах. Предварительно было предложено составить: решение на первый  день
операции; план боевого использования частей; план организации взаимодействия
с наземными войсками и видами авиации; схему организации связи и управления;
план штурманского  и  материально-технического  обеспечения  на  первые  три
операции; таблицы и расчеты на поражение целей и т. д.
   Все эти  документы  в  ходе  проигрыша  уточнялись,  а  если  нужно,  и
изменялись. Такая же работа была  проведена  со  штабами  тех  общевойсковых
армий, которые нам предстояло поддерживать с воздуха.
   Несколько раньше военные игры состоялись во всех частях и  соединениях.
Они преследовали более конкретные цели - отработать взаимодействие с пехотой
и танками на всех этапах боя. Военные игры явились  своеобразной  репетицией
намеченной операции.
   Накануне боев заметно активизировалась и  массово-политическая  работа.
Командиры,  политработники  разъясняли  \330\  авиаторам  интернациональную,
освободительную  миссию  Красной   Армии,   цели   и   задачи   наступления,
подчеркивали особенности района, в котором предстоит действовать,  укрепляли
уверенность в вашу победу. Заместитель командующего армией  по  политической
части Выволокин, начальник политотдела Драйчук и  его  помощники  почти  все
время проводили на аэродромах и  в  тыловых  подразделениях.  Они  поднимали
моральный дух людей, помогали командирам и партийным организациям обеспечить
операцию материально.
   18 июля, в день наступления, в частях  состоялись  митинги.  С  большим
вниманием воины слушали  обращение  Военного  совета  фронта.  Перед  строем
развевались боевые внамена. Клятвой на верность Родине  звучали  выступления
летчиков, штурманов, техников, механиков и других авиаспециалистов.
   В первый день  наступления  планом  предусматривалось  централизованное
управление боевыми действиями авиации, то есть  сосредоточение  ее  в  одних
руках.  А   потом   авиачасти,   за   исключением   одного   истребительного
апиакор-пуса, должны  были  перейти  в  оперативное  подчинение  командующих
наземными армиями,  командиров  кавалерийских  и  танковых  соединений.  Мой
командный  пункт  находился  на  направлении  главного  удара  вместе  с  КП
командующего 8-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Чуйкова.
   Накануне   операции   вся   оборонительная   полоса   противника   была
сфотографирована с воздуха. Наши летчики охватили огромную территорию  -  39
084 километра. Фо-топланты получили не только командиры стрелковых полков  и
батальонов, но даже рот.
   -  Вот  за  это  спасибо,  -  поблагодарил  В.  И.   Чуйков   воздушных
разведчиков.
   Первый удар по врагу нанесли летчики 242-й ночной легкобомбардировочной
авиадивизии, которой командовал полковник П. А. Калинин.  52  самолета  По-2
всю ночь на 18 июля бомбили артиллерийские  и  минометные  позиции  врага  в
районе Мацеюв. Они снижались до 200 метров, и бомбы попадали точно  в  цель.
Чуйков и за это поблагодарил наши экипажи.
   18  июля  в  7.00  началась  мощная  артиллерийская   подготовка.   Она
продолжалась три часа. К сожалению, авиация не смогла  подняться  в  воздух:
под утро пошел  сильный  \331\  дождь.  Но  наша  помощь  практически  и  не
потребовалась. Не выдержав мощного  артиллерийского  огня,  противник  начал
отходить.
   К полудню погода  несколько  улучшилась,  хотя  по-прежнему  оставалась
нелетной. Облачность  поднялась  всего  на  200-400  метров.  Но  мы  решили
действовать.
   В 13 часов я приказал командирам соединений приступить к боевой работе.
Вскоре в воздух поднялись штурмовики. С наблюдательного пункта  хорошо  было
видно, как шестерки и восьмерки "илов" через каждые 15- 20 минут  выныривали
из облаков и сбрасывали  бомбы  по  колоннам  отступающего  противника.  Они
косили вражескую пехоту также из пулеметов и пушек.
   В первый день наступления части воздушной  армии,  несмотря  на  плохую
погоду,   произвели   1047   самолето-вылетов.   Они   подавили   огонь   19
артиллерийских и минометных батарей,  разбили  около  250  автомашин  и  100
повозок с грузами, взорвали железнодорожный состав, рассеяли до двух  полков
пехоты, вызвали множество пожаров.
   Особенно  активно  взаимодействовали  со  своей   наступающей   пехотой
штурмовики.  С  бреющего  полета  они  буквально  выковыривали  фашистов  из
траншей, метко поражали их огневые точки.
   Позже  мне  довелось  беседовать  с  летчиком  гвардии   капитаном   А.
Калининым. Вот что он рассказал:
   - С командного пункта стрелковой дивизии нам  передали,  что  противник
дрогнул и начал отступать. Командир полка тут же поднял в  воздух  несколько
групп штурмовиков. Гитлеровцы действовали хитро, отходили не до шоссе, а  по
проселочным дорогам. Но это их не спасло.
   Наша группа нагнала большую колонну автомашин. С первого же  захода  мы
разнесли в щепы четыре грузовика и подожгли  еще  несколько.  Летим  дальше.
Видим, по узкоколейке идет поезд с  цистернами.  Бомба,  сброшенная  младшим
лейтенантом Синициным, попадает точно  в  цель.  Оставив  позади  охваченный
пламенем поезд, бомбим и узкоколейку.
   Таким образом, за один боевой вылет наша пятерка "илов"  уничтожила  15
автомашин, примерно столько же цистерн с горючим, много повозок.  Количество
убитых солдат и офицеров подсчитать  было  невозможно.  Можно  \332\  только
сказать, что и в живой силе противник понес немалые потери.
   Работая "по-зрячему", штурмовики обычно летали без прикрытия и  нередко
подвергались атакам вражеских истребителей. Но экипажи "илов" не  страшились
таких встреч и смело вступали в борьбу с врагом.
   Приведу один из таких  случаев.  Воздушный  стрелок  Ариф  Комальдинов,
заметив приближающуюся группу немецких  истребителей,  выстрелил  сигнальную
ракету, чтобы предупредить  товарищей.  Но  вскоре  сам  вместе  с  летчиком
Никитиным оказался  в  тяжелом  положении.  Из-за  неисправности  мотора  их
самолет  отстал  от   группы.   Пришлось   отбиваться   сразу   от   четырех
"мессершмиттов".
   Комальдинов вел себя исключительно хладнокровно, бил из пулемета только
наверняка. И один "мессер" ему удалось поджечь.
   В разгар боя огненная струя полоснула по  кабине  стрелка.  Комальдинов
был ранен в руку и обе ноги, пулемет его вышел из строя, однако мужественный
воин не пал духом. Он начал отстреливаться из  ракетницы.  Израсходовав  все
боеприпасы, гитлеровцы отстали.
   Случай этот не единичен. 18 июля пятерку штурмовиков,  ведомую  гвардии
старшим сержантом Пономаренко, атаковали двенадцать  "фокке-вульфов".  Чтобы
избежать вражеских атак снизу, "илы" пошли на бреющем, приняв боевой порядок
"змейка". В этом бою воздушные стрелки Пархаулин, Спирин и Семенов сбили  по
одному вражескому самолету. Штурмовики вернулись без потерь.
   Наступление развивалось  стремительно.  20  июля  войска  левого  крыла
фронта, действовавшие западнее Ковеля, вышли к Западному Бугу, в трех местах
форсировали  его  и  вступили  на  территорию   Польши.   Особенно   глубоко
продвинулись 2-я танковая и 8-я гвардейская армии. В тот день  наша  авиация
совершила 533 боевых вылета.
   Следуя с передовыми частями, командиры авиасоединений  получали  задачи
непосредственно   от   общевойсковых   начальников   и   тут   же   отдавали
соответствующие распоряжения своим подчиненным.
   Иногда передовые группы 2-й танковой армии и  11-го  танкового  корпуса
вырывались далеко вперед и теряли связь с основными силами. В  этих  случаях
танкистов \333\ выручали авиаторы, быстро отыскивая их по знакам на башнях.
   Наступающая  пехота  порой  забывала   обозначать   себя.   Авиационные
командиры  внимательно   следили   за   этим,   подсказывали   общевойсковым
военачальникам, чтобы они вовремя вмешивались и устраняли подобные  явления.
Таким образом, предупреждались возможные удары  авиации  по  своим  войскам.
Наступление на брестском направлении развивалось в хорошем  темпе.  20  июля
наши войска освободили более 700 населенных пунктов, в том числе г. Кобрин и
узловую железнодорожную станцию Черемка, а 22 июля  -  польский  город  Хелм
(Холм) и были отмечены в приказе Верховного Главнокомандующего.
   24 июля 2-я танковая армия совместно  с  соединениями  8-й  гвардейской
армии вступила в Люблин и Лукув, перерезав железную дорогу Брест -  Варшава.
На следующий день были взяты Красныстав, Замостье, а также Демблин -  мощный
опорный пункт гитлеровцев на Висле. Вскоре сюда  подошла  1-я  армия  Войска
Польского, 2-я танковая армия  передала  ей  свой  участок,  а  сама  начала
продвигаться вдоль восточного берега Вислы к Варшаве.
   28 июля войска 1-го Белорусского фронта завершили ликвидацию окруженной
брестской группировки противника, разгромив при этом до четырех его дивизий.
Были  освобождены  Брест,  Высокое,  Тересполь.   Начались   бои   с   целью
форсирования Вислы.
   31 июля наши войска освободили  города  Седльце,  Рад-зылиен,  Воломин,
Отвоцк.  Здесь  отличились  2-й  гвардейский  кавалерийский  корпус  и  11-й
танковый корпус. Начались бои на подступах к предместью Варшавы - Праге.
   Успех продвижения наземных войск во многом обеспечивала  6-я  воздушная
армия. Наши  авиаторы  помогали  пехотинцам  взламывать  вражескую  оборону,
надежно прикрывали их с воздуха, наносили сокрушительные  удары  по  огневым
средствам и резервам противника.
   Отступая,  противник  разрушал  железные  дороги  и   мосты.   Для   их
восстановления требовалось время. А продвигающиеся вперед части  нужно  было
беспрерывно   снабжать   оружием,   боеприпасами,   продовольствием.    Один
автомобильный транспорт  не  мог  справиться  с  подвозом  такого  огромного
количества грузов, и здесь на выручку пришла авиация. \334\
   ...В течение августа 1944 года 69-я армия во взаимодействии с  авиацией
6-й воздушной армии вела бои по  расширению  плацдарма  на  западном  берегу
Вислы. Она  сыграла  немалую  роль  в  бесперебойном  снабжении  войск  всем
необходимым. Кроме того, бомбардировщики и штурмовики находили и  уничтожали
установки,   с   помощью   которых   гитлеровцы   приводили   в   негодность
железнодорожные  пути.  Противник,  подтянув   свежие   силы,   предпринимал
отчаянные попытки сбросить наступающих в реку.  Но  советские  бойцы  стояли
насмерть. Кто мог оказать смельчакам наиболее эффективную помощь? Конечно же
авиация. Истребители, беспрерывно барражируя над плацдармами,  старались  не
подпускать к ним ни одного вражеского бомбардировщика, а штурмовики  главное
внимание  уделяли  уничтожению  танков  противника   и   его   живой   силы.
Бомбардировочная авиация громила неприятельские тылы и резервы.
   Все попытки фашистов прорваться к  реке  кончились  провалом.  Особенно
жаркие бои происходили 20 августа. Противник силами двух  танковых  (19-й  и
"Герман Геринг") и одной пехотной (45-й) дивизий атаковал  обороняющихся  на
плацдарме сразу из трех пунктов: Липа, Головачув и Пулавы. Вражескую  пехоту
поддерживало около четырехсот самолетов, половина из них-бомбардировщики.  В
воздухе  завязалась  яростная  схватка  между  нашей  и   немецко-фашистской
авиацией. Она продолжалась несколько часов. В небе не смолкал гул моторов  и
треск стрельбы пушек, небо перечеркивали дымные следы от падающих  на  землю
самолетов, сверкали огненные трассы, то и дело вспыхивали и неслись к  земле
обитые машины - не только неприятельские, но и наши.
   В то время я находился на своем командном пункте, расположенном рядом с
КП командующего 69-й армией, и внимательно следил за ходом  воздушных  боев.
Связь работала отлично, и поэтому никаких задержек  с  вызовом  самолетов  с
того или иного аэродрома не возникало.
   Противник непрерывно наращивал силы,  его  летчики  дрались  упорно.  И
все-таки победа осталась за нами.  Советские  истребители  надежно  прикрыли
свою   пехоту,   к   плацдарму   прорывались   лишь   отдельные    вражеские
бомбардировщики и сбрасывали бомбы куда попало. Штурмовики, атакуя  с  малых
высот, сожгли несколько немецких танков,  а  остальных  заставили  повернуть
назад. \335\ Heмалый урон врагу они нанесли и в живой силе.  Контратака  его
захлебнулась.
   В боях за удержание, а затем расширение плацдарма  на  западном  берегу
Вислы от нашей воздушной армии участвовали:  смешанный  авиакорнус,  дивизия
ночных бомбардировщиков, два истребительных и два штурмовых полка. Авиаторы,
как всегда, дрались мужественно и умело. Только за один вылет группа  из  28
штурмовиков, ведомая гвардии подполковником Кузьминым, подавила оговь восьми
артиллерийских и минометных батарей противника. И главное  -  она  выполнила
эту задачу без потерь.
   Общевойсковые командиры от души  благодарили  а