влепит  порцию
снарядов. Искусным маневром Холодов сначала вывернулся из-под удара, а затем
плоскостью отрубил противнику хвост.
   Примеру командира последовал и лейтенант  Коваль.  Когда  у  него  тоже
кончились боеприпасы, он винтом отрубил стабилизатор "фокке-вульфу".
   Два тарана в одном бою! Известие о мужестве летчиков-истребителей в тот
же день облетело все части воздушной армии.
   Но вернемся к  последнему  бою.  Встретив  в  районе  цели,  к  которой
направлялись наши бомбардировщики, 16 вражеских истребителей, Холодов  своей
шестеркой связал  их  боем,  а  ведущему  восьмерки  приказал  не  ослаблять
прикрытия. \258\
   Когда экипажи бомбардировщиков уничтожили  цель  и  легли  на  обратный
курс, Холодов дал новое распоряжение:
   - Первой четверке продолжать сопровождение, второй  -  идти  к  нам  на
помощь.
   Теперь  наших  истребителей  стало  десять.   Разница   в   соотношении
сократилась. Но враг был уже измотан.  Вот  тут  и  началось  его  избиение!
Прилетевший на домощь в составе четверки летчик  Прокопенко  с  ходу  поджег
одного "мессера". Вскоре, почти одновременно, пошли к  земле  "мессершмитт",
сбитый ведущим  пары  Анискиным,  и  "фокке-вульф",  напоровшийся  на  огонь
старшего лейтенанта Гарама.
   Ошеломленные стремительным ударом, фашисты начали по одному выходить из
боя. Наши только того и ждали. Действуя парами,  они  настигали  фашистов  и
расстреливали в упор.
   Противник был настолько деморализован,  что  перестал  обороняться.  Но
преследовать его дальше наши не могли: подходило к концу горючее. Семь побед
без единого поражения! Блестящий итог! Этот бой мы потом описали и  документ
разослали по частям, чтебы на опыте мастеров училась молодежь.
   В период упорных и тяжелых боев на Северо-Западном фронте добрую  славу
завоевали многие офицеры-летчики. Среди них: Герои Советского Союза командир
истребительной авиаэскадрильи майор И.  М.  Дзюба,  командир  отряда  ночных
бомбардировщиков капитан Ф. Н. Орлов, заместители командира бомбардировочной
и истребительной эскадрилий старший лейтенант И. В. Стружкин и капитан В. П.
Погорелов, командиры штурмовых эскадрилий капитан В. С. Романенко и  гвардии
старший  лейтенант  Н.  П.  Кочетков,  командир  звена  разведчиков  старший
лейтенант Г. Е. Бойко, командир и  штурман  звена  бомбардировщиков  старший
лейтенант Д. В. Майский и старший лейтенант Плашкин.
   18 марта 1943 года в  газетах  было  опубликовано  сообщение  Народного
комиссариата обороны о преобразовании ряда авиационных  корпусов  и  дивизий
Военно-Воз-душных  Сил  в  гвардейские.  Приятно  было   узнать,   что   "за
проявленную  отвагу  в  боях  за  Отечество  с  немецкими  захватчиками,  за
стойкость, дисциплину и организованность, за героизм личного  состава",  как
подчеркивалось  в  сообщении,  \259\  этой  чести  удостоены   и   некоторые
соединения нашей воздушной армии. 1-й  истребительный  авиакорпус  (командир
генерал-майор  авиации  Е.  М.  Белецкий)  стал   1-м   гвардейским,   239-я
истребительная  авиадивизия  (командир  полковник  Г.  А.  Иванов)   -   5-й
гвардейской,  243-я  штурмовая  авиадивизия  (командир   полковник   Г.   А.
Сухоребриков) -3-й гвардейской, 263-я бомбардировочная авиадивизия (командир
полковник Ф. И. Добыш) - 4-й гвардейской.
   Вручение гвардейских знамен  явилось  большим  праздником  для  личного
состава. В торжественной обстановке  командир  каждого  соединения  и  части
преклонял колено перед святыней и целовал край полотнища.  Авиаторы  клялись
высоко нести добытое кровью гвардейское знамя, приумножать в  грядущих  боях
славу своего полка, дивизии, корпуса. \260\



БРАТСТВО

   Тысячами незримых нитей были связаны наши авиаторы со своим народом,  с
теми, кто, оставшись в тылу, делал все необходимое, чтобы приблизить победу.
Об их славных делах воины узнавали не только из газет и радиопередач. К  нам
нескончаемым  потоком  шли  письма  и  посылки,  а  иногда  авиаторы   лично
встречались с героическими тружениками тыла.
   Хорошо  помню  волнующую  картину  вручения  нашим   летчикам   боевого
самолета, построенного на личные сбережения семьи  Шумковых,  проживавшей  в
далекой Сибири. Это было  в  апреле  1943  года.  К  нам  в  армию  приехала
молоденькая девугпка -  комсомолка  Христина.  А  чуть  раньше  на  один  из
аэродромов перегнали новенький истребитель с бортовой надписью "Красноярский
комсомолец". Христина Шумкова была одета в добротный полушубок, на голове  -
пуховая шаль.
   - Вам не жарко?-с улыбкой спросил замполит Выволокин.
   - Жар костей не ломит, - бойко ответила девушка. И, помолчав, добавила:
- Это у вас здесь весна. А в Сибири еще трескучие морозы.
   На митинге Шумкова произнесла взволнованную речь.
   - У нас в деревне, - говорила она, - остались лишь старики, женщины  да
малые ребята. Все, кто может держать оружие, ушли на фронт. Но и без них  мы
трудимся не покладая рук, чтобы вы были одеты,  обуты  и  сытно  накормлены.
Один вам наказ - крепче бейте фашистов!
   До войны семья у нас  была  большая,  а  колхоз  богатым.  Много  денег
получали мы на трудодни. Вот и решили теперь на семейные  сбережения  купить
самолет.
   - Этот истребитель я вручаю вам, Николай Григорьевич, - обратилась  она
к стоявшему рядом гвардии \261\ подполковнику Соболеву. -  Уверена,  что  он
будет в надежных руках, что вы вгоните в землю еще не одного фашиста.  Бейте
их, окаянных, изо всех сил бейте!
   По рядам пронеслось громкое "ура!".
   Христина Шумкова не ошиблась, вручая свой подарок Н.  Г.  Соболеву.  На
его счету в то время было уже  17  сбитых  самолетов  противника.  На  груди
летчика красовались орден Ленина и четыре ордена Красного Знамени.
   В ответной речи Николай Григорьевич поблагодарил гостью и заверил,  что
не пожалеет сил, чтобы добыть победу над врагом. Затем он обнял ее и  крепко
поцеловал.
   В одной из наших частей служили братья Покашевские. Иван был  летчиком,
младшим лейтенантом, Владимир -  воздушным  стрелком.  Хотя  летали  они  на
разных самолетах, но ревниво следили за боевыми успехами друг друга.
   Однажды получаем телеграмму: "К вам выезжает колхозник  Иван  Потапович
Покашевский, который на личные сбережения приобрел Ил-2 и хочет передать его
своим сыновьям. Встретьте как полагается".
   Что за разговор? Гостям мы всегда были рады, а тем более таким, которые
готовы все отдать для достижения победы над врагом.
   Вручение самолета-штурмовика состоялось на одном из тыловых аэродромов.
Мы с Андреем Федоровичем Выволокиным и Яковом Ивановичем  Драйчуком  прибыли
туда заранее, чтобы подготовить встречу. На фюзеляже грозной  боевой  машины
полковой  художник  крупными   буквами   написал:   "От   колхозника   Ивана
Покашевского - сыновьям".
   Очень волнующей была встреча старого крестьянина со  своими  сыновьями.
Разгладив окладистую бороду, он троекратно расцеловал каждого и прослезился.
Растроганный и смущенный, Иван тихо уговаривал старика:
   - Папаня, не надо, люди же смотрят.
   На крыле самолета разостлали ковер.  Ивана  Потаповича  и  его  сыновей
попросили подняться туда, чтобы их  видели  все  собравшиеся  на  аэродроме.
Митинг открыл командир штурмового полка подполковник Васильев. Он говорил  о
единстве армии и народа, 6 героических усилиях, которые прилагают  советские
люди, чтобы дать воинам все необходимое для  успешной  борьбы  с  врагом.  В
заключение сказал: \262\
   -  Сегодня  у  нас  в  гостях  патриот  земли  русской  Иван  Потапович
Покашевский. Из своих сбережений он отдал  120  тысяч  рублей  на  постройку
боевого самолета. Вы, Иван Потапович,  можете  гордиться  своими  сыновьями.
Иван и Владимир - настоящие воины, храбро сражаются с фашистами. Теперь  они
будут летать вместе на подаренной машине и, без сомнения, приумножат  добрую
славу героев-патриотов Покашевских.
   На глазах у старика заблестели слезы. Не стыдясь их, он обнял сыновей и
растроганно произнес:
   - Спасибо, сыночки. - Потом,  сняв  шапку,  поклонился  всему  полку  и
добавил: - Всем вам спасибо, за  то  что  гоните  немца-супостата  с  родной
земли...
   На братьев, между прочим, нашей  воздушной  армии  везло.  В  одной  из
истребительных частей, например, служили  Владимир  и  Александр  Некрасовы.
Первый родился в 1922 году, второй  -  годом  позже.  До  войны  они  вместе
работали на авторемонтном заводе в Хабаровске, вместе  поступили  сначала  в
аэроклуб, а затем в авиаучилище, вместе прибыли на фронт.  В  сентябре  1943
года приняли боевое крещение. Выполняя боевые задания, они не раз попадали в
серьезные переделки и всегда выходили победителями.
   Как-то  братьям  Некрасовым  пришлось  вдвоем  сражаться  против  шести
"фокке-вульфов",  которые  неожиданно  вывалились   из   облаков.   Четверка
набросилась на ведущего  -  Владимира,  а  пара  -  на  Александра.  Искусно
маневрируя, Некрасовы все же вывернулись из-под удара  и  с  набором  высоты
скрылись в облаках. Оттуда они, развив бешеную скорость, свалились как  снег
на голову на четверку "фоккеров" и одного из них подожгли. Горящий  "фоккер"
упал на землю.
   Боевой счет братьев Некрасовых рос быстро. К концу войны Владимир  стал
Героем Советского Союза.
   В другой части вместе воевали  братья  Пироженковы.  Виктор  командовал
эскадрильей, а Константин был у него мотористом. Когда старший возвращался с
победой, младший брал  кисть,  баночку  с  краской  и  рисовал  на  фюзеляже
самолета очередную звездочку. К концу войны их  более  десяти  появилось  на
самолете Виктора.
   Старательно выполнял  свои  обязанности  и  Константин  Пироженков.  За
самолетом он ухаживал, как мать за ребенком. \263\
   При выполнении одного  из  заданий  самолет  Виктора  подбили  зенитки.
Приглядевшись, как заходит тот на посадку, брат почуял что-то  неладное.  Не
дожидаясь, пока Виктор срулил с полосы,  Костя  бросился  к  нему  и  быстро
открыл фонарь.
   - Ты ранен?-спросил он встревоженным голосом, помогая  брату  сойти  на
землю.
   - Пустяки, - отмахнулся тот.
   -Какие пустяки? Смотри, вся штанина в крови. Константин взвалил Виктора
на плечи и понес к санитарной машине.

   Летный  состав  армии   непрерывно   пополнялся   молодыми   летчиками,
прошедшими  ускоренный  курс  обучения.  Они  нуждались  в  особом  внимании
командиров, политработников; партийных и комсомольских организаций.
   Особенно  хорошо  работа  с   молодежью   была   поставлена   и   239-й
истребительной авиадивизии. Опытные летчики--коммунисты Заболотнов,  Шишкин,
Лагутенко,  Мишкин  и   другие   доводили   до   совершенствования   технику
пилотирования вчерашних  курсантов,  учили  их  метко  стрелять,  показывали
различные тактические приемы.
   У старшего лейтенанта Смирнова ведомыми были молодые  летчики,  сначала
Углянский, затем Чаплиев. Каждого из них он не переставал наставлять:
   - Стрелять за километр - все равно что в белый свет.  Бить  врага  надо
только с короткой дистанции.
   Ученики его  оказались  понятливыми  и  способными.  В  одном  из  боев
Углянский почти в упор расстрелял фашиста. Чаплиев, подбив "фоккера", гнался
за ним километров 20 и все-таки доконал: тот врезался в землю и взорвался.
   - Молодцы! Хвалю за  смелость  и  упорство,  -  сказал  своим  ученикам
Смирнов.
   За  науку  побеждать  молодые  летчики   платили   учителям   сердечной
привязанностью, грудью защищали их в  бою.  Я  знаю  немало  случаев,  когда
ведомые с риском для жизни бросались на выручку попавшему в беду ведущему.
   Не оставались без внимания и воздушные стрелки. С ними тоже проводились
занятия,  опыт  лучших  обобщался  на  конференциях,  освещался  в   печати,
распространялся \264\ в беседах и докладах. А иначе и быть не могло. Ведь от
стрелка во многом зависит и жизнь экипажа, и  сохранность  машины.  Если  он
смел,  внимателен,  меток,  летчик  чувствует   себя   уверенно,   действует
решительно. Он не опасается за заднюю полусферу.
   Как-то Яков Иванович рассказал мне любопытный случай. В одной из частей
стали замечать, что старший  лейтенант  Калинин,  возвратившись  с  задания,
сажает самолет не на аэродром, а не долетая до него,  на  замерзшем  болоте.
Первому объяснению поверили: самолет-де, мол, подбит, не  мог  дотянуть.  Но
когда недолеты стали повторяться, с летчиком пришлось поговорить иначе.
   - Что  за  фокусы?  -  строго  спросил  у  него  заместитель  командира
эскадрильи по политчасти Белоус. - Ведь другие летчики садились не на  таких
израненных машинах. Подумаешь, две пробоины в крыле.
   Калинин в ответ лишь пожал плечами: как, мол, хотите, так и судите.  Не
смог долететь.
   - А вы знаете, - кто-то доверительно сказал политработнику,  -  Калинин
не очень верит в живучесть штурмовика. Когда его подбивают, ему кажется, что
самолет долго не продержится в воздухе. И как только  летчика  одолеет  этот
страх, его словно магнитом тянет к земле.
   Решили принять другие меры. Во вторую кабину посадили смелого,  не  раз
огнем крещенного воздушного стрелка Турчака. Во время пребывания штурмовиков
над целью их сильно  обстреливали  вражеские  зенитки.  Свою  долю  осколков
получила и машина Калинина. На обратном курсе летчика охватило беспокойство.
Постепенно он стал отставать от строя.
   В этот момент Калинин услышал  по  переговорному  устройству  спокойный
голос воздушного стрелка:
   - Командир! Наша лошадка что-то плохо тянет. Нельзя ли поддать побольше
газку? Скорей домой вернуться хочется.
   Летчик прибавил газу, скорость увеличилась.
   - Вот теперь хорошо, - сказал Турчак. - Как там у вас,  у  меня  все  в
порядке.
   А через  некоторое  время  Калинин  сам  поинтересовался  самочувствием
стрелка.
   - Нормально, - послышалось в ответ.
   Спокойствие Турчака вернуло былую уверенность летчику. Он догнал  строй
и по всем правилам посадил машину \265\ на полосу. А когда вылез из кабины -
ахнул. Весь фюзеляж был в пробоинах, половина  хвостового  оперения  отбита.
Еще более ужаснулся Калинин, когда увидел залитого кровью стрелка. Тот сидел
за турелью,  не  в  силах  двинуться  с  места.  Увидев  летчика,  попытался
улыбнуться.
   - Что с тобой? - растерянно спросил летчик и стал осторожно вытаскивать
обмякшее тело стрелка из кабины. - Ты же говорил "все нормально"...
   В душе Калинина произошел перелом. "Ведь Турчак  прекрасно  видел,  что
самолет летит почти без хвоста, - подумал он,  -  а  вот  не  побоялся,  что
разобьется. Значит,  "ильюша"  и,  впрямь  живуч.  Значит,  напрасно  раньше
опасался за машину".
   С тех пор никто не мог упрекнуть Калинина в отсутствии у него выдержки.
Хороший урок воли, спокойствия и  веры  в  самолет  преподал  ему  воздушный
стрелок.
   В экипаже старшего сержанта Зайчикова стрелком  летал  ефрейтор  Михаил
Коршунов.  Однажды,  при  подходе  к  объекту,  на  штурмовик   насели   два
"мессершмитта". Коршунов, отстреливаясь, уловил момент, когда  один  из  них
стал выходить из атаки, и всадил ему в брюхо  длинную  очередь.  Истребитель
вспыхнул и, описав дугу, свалился на землю.
   Но второму фашисту все же удалось поймать кабину  Коршунова  в  прицел.
Три снаряда, пробив  остекление,  разорвались  позади  стрелка.  Сам  он,  к
счастью, остался невредим, но кабина  загорелась.  Не  обращая  внимания  на
огонь, Коршунов продолжал отбиваться от  наседавшего  противника  и,  только
когда истребитель скрылся из виду, стал тушить пожар.
   А ведь могло быть иначе. Не получив  никаких  сообщений  от  Коршунова,
летчик решил бы, что стрелок погиб. С полным правом он бы покинул машину.
   Отважными воздушными стрелками показали себя Березин, Нечаев  и  многие
другие. Старшина Березин, например, совершил более ста  боевых  вылетов,  38
раз отражал атаки вражеских истребителей.  Мы  подняли  на  щит  славы  этих
бойцов, обобщили и распространили их опыт. \266\



ПОД СТАРОЙ РУССОЙ

   Утром 14 марта  после  массированного  ночного  удара  бомбардировщиков
наземные войска вплотную подошли к  Старой  Руссе.  Они  прорвали  вражескую
оборону на р. Ловать, на  участке  Кобылкино  -  Черенчицы  и  стали  быстро
загибать фланги. К 16 марта противник отошел на рубеж р. Редья и  закрепился
на заранее подготовленных позициях. Теперь уже не существовало ни демянского
плацдарма,  ни  Рамушевского  коридора.  Линия  фронта  выровнялась.  Задача
советских войск состояла  в  том,  чтобы  захватить  плацдармы  на  западной
стороне демянских болот, выйти на "сухую" землю, оседлать дороги, ведущие  к
Сольцам, Порхову, Пскову.
   Выровняв фронт, гитлеровцы значительно уплотнили свою оборону, насытили
ее и людьми, и огневыми средствами. Преодолеть такой рубеж было нелегко.
   Хроника действий авиации 6-й воздушной армии в те дни выглядела так.  В
ночь на 14 марта мы совершили  массированный  налет  на  военные  объекты  в
Старой Руссе  и  ее  окраинах,  а  утром  нанесли  удар  по  основным  узлам
сопротивления фашистов. Всего было сделано 332 боевых вылета.
   15 марта на рассвете три  группы  пикирующих  бомбардировщиков  Пе-2  и
группа штурмовиков появились над вражескими аэродромами Сольцы  и  Гривочки.
Уничтожив там двадцать самолетов, они на обратном пути  подожгли  эшелон  на
ст. Сольцы и вывели из строя железнодорожный путь на участке Шимск -  Старая
Русса. Истребителям прикрытия  пришлось  выдержать  упорный  воздушный  бой.
Первым открыл счет старший лейтенант Алексей Смирнов, по  одному  вражескому
самолету  сбили  капитан  Минов,  старшина  Сомов,  майор   Берко,   капитан
Скупченко,  майор  Маркитанов  и  лейтенант  Фокин.  Все  они  -  из   части
подполковника Найденова. \267\
   16  марта  истребители  противника  действовали   несколько   необычно.
Восьмерке  наших  "яков",  возглавляемой  старшим  лейтенантом   Муравьевым,
пришлось драться со смешанной группой, причем "мессеры" атаковали сверху,  а
"фоккеры" - снизу. Получилось что-то вроде шитья с двух сторон.
   Наши летчики быстро раскусили эту  тактическую  новинку.  Они  вынудили
противника вести бой на виражах и подняться на высоту, где  "фоккеры"  сразу
потеряли свою маневренность.
   Пока  одна  группа  наших  истребителей   дралась   с   "мессерами"   и
"фокке-вульфами", вторая  непрерывно  атаковала  бомбардировщиков.  Муравьев
тогда сбил два "юн-керса", а старший лейтенант  Моношин,  младший  лейтенант
Вострухин, старшина Алексеев и сержант Горобец - по одному.
   В этот же день шестерка истребителей во главе  с  лейтенантом  Скоруком
сопровождала  штурмовиков.  На  обратном  маршруте  командир  в  предвидении
встречи с противником приказал старшему сержанту Гуськову и сержанту  Попову
подняться  на  несколько  сот  метров  выше,  чтобы  обезопасить  "илы"   от
внезапного нападения.
   Предусмотрительность ведущего оказалась не лишней.  Гуськову  и  Попову
пришлось первым принять на себя удар и  некоторое  время  вдвоем  драться  с
шестеркой "мессеров".  Причем  два  вражеских  самолета  им  удалось  сбить.
Проводив штурмовиков до аэродрома, Скорук со  своей  четверкой  вернулся  на
помощь товарищам. Теперь соотношение сил резко изменилось в нашу пользу.
   Прибывшие на подмогу истребители  смело  набросились  на  противника  и
одного за другим свалили на землю всю четверку. Такого  разгрома  гитлеровцы
не ожидали, и в тот день их самолеты в небе больше не появлялись.
   18 марта 34-я армия получила приказ перейти в наступление и  освободить
Старую Руссу. Подготовка к этой операции усиленно велась на протяжении почти
пяти месяцев, в том числе  и  в  нашей  воздушной  армии.  Нам  противостоял
довольно  сильный  противник.  На  рубеже  Ужин,  Медведко,  Брянская  гора,
Соболеве, Бол. Казанка, Дмитрове занимали оборону три  пехотные  (30,  32  и
329-я) и две (5-я и 8-я)  легкие  пехотные  немецкие  дивизии.  В  армейском
резерве в районе Утошкино находилась еще одна - 122-я пехотная дивизия. Враг
располагал 714 артиллерийскими \268\ орудиями, 108 минометами,  60  орудиями